Церковь на Восточных воротах.
Утро было пасмурным и холодным, косой дождь моросил за окном заполнив своим громким шуршанием и переменчивым воем ветра всю комнату. Я проснулся от холода и боли, которой до кроев была наполнена моя голова. Присмотревшись, я заметил рядом спящего Салли, всего замотанного в серые тряпки, из-под которых проступали бурые пятна от запекшейся крови. Я отшатнулся в сторону на мгновение, подумав, что он мертв, но прикоснувшись к нему я успокоился, почувствовав тепло его дыхания. Солнце было еще где-то далеко за восточными холмами, а я уже одевался, намереваясь пойти к Тильде, чтобы она поскорее дала мне все необходимое для починки крыши. Одев на себя льняную рубаху и перетянув ее на поясом из обрезка ткани я еще раз глянул на спящего Салли и в душе поблагодарил его за вчерашнее. Мои руки сами нащупали на моем лице запекшуюся кровь, и боль снова пульсацией ответила мне на мгновение возвратив снова назад, во вчерашний день.
«…- Просто хлеб… — я разочарованно бросил каравай Салли и задумчиво замолчал.
— Надо было лучше искать, может там еще что-то было? — Салли вертел хлеб в руках тоже недоумевая и виня во всем только меня.
— Да смотрел я, больше не было ничего… — разводил в растерянности я руками, пытаясь оправдаться:
— Во всех мешках был только хлеб и больше ничего.
— Врешь! Нужно еще раз проверить, в чем-то тут подвох, надо вернуться… — Салли злился и бросил мне хлеб обратно, недовольно сжав свои кулаки.
— Доверили настоящее задание, а ты все испортил! Поэтому старик показал только мне лицо этого лысого, а не тебе… — Салли брезгливо сплюнул мне под ноги…»
Я снова стоял посреди комнаты и смотрел в полумраке на свои руки, поднеся их к своему носу, уловив еле заметный запах тмина. Значит мне все это не привиделось, вчера мы и в правду украли зачем-то хлеб. Опять замотав начавшей болеть головой, я отправился на поиски Тильды зная наверняка чем быстрее я начну чинить крышу, тем быстрее она успокоится и покормит меня.
Пробираться в общую столовую, в которой через час все ученики соберутся для утренней трапезы у меня не было никакого желания, поэтому я отправился прямиком на кухню, туда, где трудилась денно и нощно, казалось никогда не спя управительница Тильда.
С самого раннего утра вся школа фехтования шумела будто пчелиный улей с той лишь разницей что пчелы все время трудились, а тут с самого утра чесали языками. Слухи что возникли с первыми лучами солнца превратились в кошмар и ужас стоило солнцу хоть чуть-чуть подняться за далекими холмами. Вести о казни шпионов Ордена облетели всю школу и кинулись из нее в разные стороны обрастая ужасными подробностями с каждым новым пересказом событий, которые превратились из свершившегося факта в безумную фантазию, обросшую со всех сторон городскими домыслами. Мол хлеб не поделили, решили, что озолотятся на его продаже. Толи пять пудов толи десять решили сбыть, не платя налогов на рынке. Деньги то большие, вот один другого и зарезал, а третий побежал к страже, боясь смерти, но смерть то не обманешь. Поговаривали что во всем этом был замешан сын местного графа. Хотя, да и не сын — это графа был, а кто-то из охраны, что взбунтовалась на самого графа, весь он де не платит им из казны. А если и платит, то мало, но они терпят, вот только один стражник и взбунтовался. А граф возьми его голову и отрежь в наказание остальным и скорми ее собакам, чтоб другим бунтарям не повадно было. Слухи переходили от человека к человеку и продолжали обрастать новыми подробностями. Мол дело — это может и не в Гротеске было, может и не с нищими из приезжих, да и сын графа не причем, а казнь вообще для потехи была.
Так сплетня, облетев за пару часов все окрестности вернулась назад, на кухню, туда, где, тихо ступая в этот самый момент оказался я, прячась среди кухонной утвари, прислушиваясь к шуму разговоров.
Старые, молодые и совсем юные ученики, а теперь слуги на кухне работали как единое целое, одни нарезали, другие мешали, чистили, мыли, жарили, парили, варили, тушили, снова нарезали, украшали, выкладывали, забирали и наконец убегали, разнося все по столам что находились в общей кухне. В какой-то момент этот ручеек из живой плоти и огромного количества приятно пахнущих блюд остановился, и вся цепочка стала рушится на глазах управительницы Тильды. Слуги махали руками о чем-то споря перейдя на шепот, и окончательно бросив заниматься своей работой, будто позабыли зачем они здесь. Я совсем притих в темноте угла, только теперь увидев, как Тильда до этого месившая тесто, поставила большой таз на стол и вооружившись скалкой, осторожно, чтобы никого из бездельников не спугнуть, вынырнула из тьмы своей кухни в общий зал. Пятнадцать открытых настежь ртов завороженно слушали еще один, не менее увлеченно рассказывающий о событиях прошедшего дня, добавляя уникальных подробностей и донося лишь, только горькую правду, от которой, даже у старой управительницы волосы чуть от ужаса не встали дыбом.
— Бедный мальчик, вы просто не представляете… — рассказчик лет двадцати, еле сдерживая свои слезы, рыдал, боясь перейти на вой: …столичные мрази заставили его танцевать голым, а потом, оглушив, начали его есть!!!!
— Какой мальчик? — только и смогла выдавить из себя опешившая мужеподобная Тильда, стоя на перевес со скалкой.
— Сын конюха, маленький такой, рыжий… — рассказчик, махая руками, продолжал рыдать: он, он, он живой еще был, когда они его ели, после того как накачали вином….
— Какой сын конюха? — кто-то завороженно спросил из толпы, совершенно не понимая, что Тильда перешла в наступление, подняв скалку над головой и идя прямо на толпу своих подчинённых.
— Я ж говорю, ма-а-а-а-нький, такой, ой, ой — запричитал рассказчик, получая по своей голове удар за ударом.
— У нашего конюха нет сына!!!! Дармоеды, спиногрызы проклятые!!! — уже кричала на помощников управительница, усыпая их спины и головы ударами скалки. Они же, только теперь, опомнившись от ужаса, разбегались в стороны, кто-куда, толкаясь и мешая друг другу, разбрасывая еду под ноги и катаясь по полу.
— Сына конюха съели!!! Я сейчас устрою так, что старшие ученики точно съедят вас всех на завтрак, бездельники!!! — из дверей на шум выглянул еще кто-то, за что был мгновенно наказан точным ударом промеж глаз скалкой: А, кого-то, особо бесполезного и на обед еще раз съедят!!!
Через несколько мгновений общая кухня была почти пуста, остались лишь раненые и искалеченные.
— Битва окончена, сплетники и сплетницы, я вам спуску не дам! За работу все! Живо! — она подталкивала ногами лежавших, но уже не так сильно скорее любя, как мать львица — повелительница всего этого зверинца.
Наконец единое целое снова заработало, ученики-слуги снова начали резать, жарить, парить, варить, доставать, выкладывать, украшать, приправлять, и быстро хватая убегать с подносом в руках прямо за дверь.
— Вот ведь, дураки! — Тильда аккуратно похлопала ладонью себя по низу живота:
— Я сколько себя помню, у конюха палка его никогда не работала, что с ней только не делай. Глупость все это, да и только! Сын конюха это тот, кто разве что его перепить сможет?
Женский хохот залил всю кухню своим звоном, заглушив собой топот десяток ног, я же, наблюдая за всей словесной перепалкой вперемешку с рукоприкладством, надеясь на снисхождение Тильды вынырнул на свет прямо перед ней.
— О, явился! Вот как дала бы по этой светлой головушке, да сил уже нет на вас всех окаянных!? — Тильда села на табурет и пододвинув к моему удивленному лицу тарелку с дымящейся на ней лепешкой, просто погладила меня по голове.
— Чего замер ешь давай, тебе еще весь день крышу чинить… Погода, видишь какая началась, дожди да ветер, того и гляди зима раньше в этом году придет! Ты давай поторапливайся, инструменты и доски спросишь у конюха, если он, конечно, не в стельку пьян, будь он не ладен.
Я безоговорочно подчинился и принялся есть, молча наблюдая за тем, как Тильда покрикивает на своих кухонных помощников и думал про себя, что она на самом деле очень хорошая женщина — будто бы наша общая мама, а мы все ее не послушные капризные дети. Закончив с утреней трапезой и тайком прихватив с собой помидор из стоявшей на столе корзины; я направился к конюху, а оттуда уже на саму крышу, где меня кроме кучи дел ждали порывистый ветер и косой дождь, что будут помогать мне восстанавливать, все что я вчера разрушил. Конюх, встретил меня громким храпом, он, валяясь в сенях с пустой кружкой предавался сладким сновидениям. К моему удивлению, пилу, несколько досок, гвозди и молоток он всё-таки сумел приготовить для меня заранее. Всего этого мне с лихвой должно было хватить для начала моей работы, поэтому, не теряя зря времени я взял инструменты и направился на крышу, намереваясь за остальным вернуться чуть позже.
Дыра была довольно большой, сломанные сгнившие деревяшки торчали словно острые пики в разные стороны. Я оценил сколько мне понадобится досок и отправился за ними, думая о том, как же мне придется сюда тянуть лестницу одному. Но мои мольбы были услышаны и проделав несколько спусков и подъёмов с материалом, я наконец-таки встретил Салли. Рыжеволосый мальчишка, жуя булочку, оперся о стену и потирая свободной рукой бурые бинты наградил меня вместо приветствия широкой улыбкой.
— Ты хоть поел с утра, день может оказаться очень длинным! — Салли протянул мне надкусанную булочку, но я наотрез отказался, предлагая жестом мне помочь.
Лестница была приставлена к балке и я, поднявшись на самый верх принялся выламывать остатки гнилых досок: опилки, влага и куски черепицы летели мне прямо в лицо мешая работать, но я продолжал, не замечая всего этого. Сделав края более ровными, я принялся выкладывать на балку новые принесённые доски, застелив ими всю дыру. Пока Салли отправился с мешком за опилками, которыми придется засыпать все пространство между досками и черепицей, я поднялся на крышу и вооружившись молотком и гвоздями принялся приколачивать доски к балке. К середине дня мы засыпали все пространство опилками и приколотив второй слой досок начали таскать на верх черепицу.
Дождь почти прекратился, но мы оба уже были промокшими почти насквозь. Салли не довольно хмыкал носом, а я дрожал от холода, со злобой глядя на облака, совершенно не собирающаяся расходится на небосводе, давая дорогу ярким лучам еще греющего осеннего солнца.
— Не заболеть бы, учитель снова ругаться будет?! — Салли глядел вниз с крыши, не боясь от резких порывов ветра в любой момент упасть.
— Ты как себя чувствуешь? Голова не болит? — я присел возле небольшого ограждения и тяжело вздохнул, ощущая резкую головную боль.
— Есть немного, но скоро все пройдет! — Салли дотронулся до бинтов на своей голове и недовольно сморщился.
— Это я виноват, подвел тебя, да и это падение… — я тоже потрепал свою голову, в душе ругая самого себя:
— Если бы не я, то все бы было по-другому!
— Поздно извинятся, я зла на тебя не держу, в следующий раз уверен ты меня не подведешь! — Салли улыбнулся в этот раз как-то фальшиво и отвернувшись от меня принялся смотреть куда-то во двор. Он перегнулся через небольшое ограждение и увлеченно куда-то смотрел между деревьев, заставив и меня обратить внимание, на то, что там творилось.
Несмотря на шедший все утро дождь ученики тренировались все это время во дворе, кого-то от влаги спрятали кроны деревьев, а кто-то, как и я сам промок до нитки. Тренировки прекратились только на время обеда, но там нас Салли никто не ждал до тех пор, пока мы не закончим с крышей. Во дворе появилась группа из нескольких человек, явно настроенных не дружелюбно, глядя на них я понял, что заинтересовало так Салли. Среди пришедших был тот самый лысый, на которого охотились мы вчера, от этих мыслей голова снова ответила мне резкой болью. Образы на мгновение вспыхнули в моей голове и исчезли. Мы вместе Салли молча наблюдали, он, всматриваясь в каждого из пришедших чтобы хорошенько запомнить каждую мелочь, а я же больше смотрел на их губы стараясь прочесть по ним все что они говорят. Не помню пробовал ли я это делать до этого, но откуда-то я непременно был уверен в том, что прочитать по губам у меня получится.
— Где ваш мастер? — кучерявый, одетый в меховую шапку и потрепанный ватник мужчина встал посреди двора обращаясь к пробегающим мимо него ученикам, которые ничего ему не ответили и скрылись за одной из множества дверей длинного здания школы. Незнакомцев было шестеро они молча смотрели на проходящих учеников и лишь один, этот кучерявый, донимал всех вопросами и размахивая руками пробовал угрожать, на что ученики, извиняясь убегали ничего ему не отвечая. Терпения у пришедших надолго не хватило и вот уже кучерявый схватил кого из учеников за волосы и повалил на землю намереваясь хорошенько его отделать, но в последний момент остановившись и повторив свой вопрос.
— Где ваш мастер, учитель? Где этот старик, к которому мы пришли?
— Мне что начать избивать здесь каждого поочередно чтобы он наконец появился? — вторил кучерявому его соратник, изрядно осмелевший, после действий первого.
— Мы пришли сюда чтобы предостеречь тебя! Передать послание господина Сольвани, что теперь он не ведет никаких дел с тобой! И твоя помощь больше ему не нужна! — кучерявый кричал эти слова в пустоту перед собой, все время мотая головой из стороны в сторону пытаясь увидеть хоть кого-то кому он это говорил. Как только в одной из дверей появилась Тильда, наступила неожиданная тишина, ведь мужеподобная великанша была выше пришедших незнакомцев на добрую голову, а то и полторы; оценив их силы, она молча и с довольной улыбкой последовала прямо к ним. На управительнице все так же был утренний серый фартук, перепачканный в муку и капли жира. Она медленно шла то сжимая, то разжимая свои огромные кулаки, заполнив все пространство вокруг своим хрустом. Битва вот-вот должна была начаться и лысый незамедлительно отошел в сторону и стал молча у стены, будто бы он не пришел с этими крикунами и выскочками.
— Если сделаешь еще хоть шаг, я размозжу этому ребенку голову! — уверенность и злоба, смешанная с превосходством в одно мгновение, сменились страхом и отчаянием перед надвигающейся на него скалой из мышц. Глаза кучерявого смотрели прямо на великаншу, когда ученик, лежавший на песке, ударил его резким движением в пах. А после вставая на ноги, прямо с колен, хорошенько ударил своей головой согнувшегося от боли кучерявого в подбородок, окончательно его оглушив. Для Тильды это стало сигналом для начала серии молниеносных атак в рукопашной.
— Клянусь Владыкой Вечности, ты только посмотри Лад! — Салли завороженно выпучил свои глаза пытаясь уловить каждое движение, казавшейся до этого не поворотливой великанши.
В два прыжка Тильда оказалась возле первого обидчика, правой рукой, прямо на бегу раздробив ему челюсть в нескольких местах сразу. Потом уклонившись от сделавшего в ее сторону выпад мечом второго, она своей ногой практически оторвала ему ногу. Теперь он истошна кричал, катая по земле, глядя на то, как его колено повисло на лохмотьях из разорванных мышц и перебитых вен, из которых хлестала кровь. Третий успел выхватить нож, но неожиданно у него в груди стало на целых шесть ребер меньше, ведь они как острые пики пронзили его левое легкое, ну а четвертый упав на песок встретился своим лицом с педикюром этой огромной леди. Великанша рубанула что есть мочи с ноги и крутнувшись вокруг своей оси сделала его один прыжок вперед и оказалась возле пятого незнакомца все это время ошарашенно глядящего на своих товарищей, корчащихся от боли или лежавших без движения на земле. Этого даже бить не пришлось он, сделав шаг на зад оступился и упав на свой тощий зад взмолился о пощаде, закрывая лицо руками и трясясь от страха.
— Знаете свое место, бесовы псы! — Тильда, зло плюнула под ноги и повернувшись к лысому наградила его взглядом полным презрения.
— Франко, зачем ты явился с этими недоносками, не уже ли есть еще кто-то кто не знает нас в этом городе? Это было неуважение или попытка самопожертвования? Да и на что ты рассчитывал? Пытался их проучить? Думал мастер Серо выйдет разговаривать с этим жалкими псами?
— Я рассчитывал, что вы не станете лезть в наши дела. Теперь я здесь для того, чтобы донести до вас, что все наши договоренности теряют любую силу! Если до этого вы могли давать какую-то гарантию и страховку торговцам чьи караваны вы охраняли, то теперь мы не будем смотреть кто их охраняет… — лысый скалился своими острыми зубами и казалось несколько не боялся великаншу, больше восторгаясь беспомощностью, с которой его подопечные пытали уползти из этого места прочь, оставляя после себя кровавые следы на дворе школы фехтования.
— Ваш учитель перешел черту! Мы не лезли в его дела, а он не совал нос в наши. Передай ему, то, что сказал мне господин Сольвани. Между нами, больше нет и может быть никакой сделки.
— Так что же могло его так взволновать, что он вдруг отказался от всех наших договорённостей? — медленно ступая по еще мокрому от недавно окончившегося дождя во дворе появился учитель с трубкой, с которой он теперь никогда не расставался.
— Я прекрасно знаю, что вы вчера присылали своих мальчишек! Из-за их безрассудства стража считает, что мы заключили сделку с Орденом Воскрешения! — лысый бросил эти слова в лицо учителю Серо, требуя от него ответа.
— Интересно вы и вправду заключили с Орденом сделку, чтобы разорвать сделку со мной?
— Значит проделки детей, ваших рук дело?! — продолжал настаивать лысый, чувствуя, как напряжение заставляет его мышцы сжаться стальными канатами чувствуя опасность.
— Ну это очень дерзкие и бездоказательные обвинения! Этих домыслов достаточно чтобы бросить все чего мы достигли? Честно признаться я даже не знаю, о чем ты говоришь!? Но буду очень признателен если ты просветишь меня в подробности происходящего… — мастер снова раскуривал трубу искоса наблюдая за реакцией Франко, все так же нагло и зло смотрящего на него.
— Я ухожу. Я просто передал вам слова Сольвани.
— Слова вашего хозяина ничего не стоят если они сказаны из уст его преданного раба, даже не так? Его верного пса.
— Можете этих глупцов оставить себе, они не смогли пройти проверку… — лысый указал на расползавшихся соратников и отправился к большим воротам, ведущим со двора.
— Передай своему хозяину, что я все еще могу помочь ему избавиться от обещаний данных им Владыке вечности!
— Сольвани знал, что вы так скажите, чтобы проверить ваши слова он предлагает вам убить любого из этих жалких ничтожеств. — лысый остановился и посмотрел на реакцию безмятежно курящего Серо и довольно заулыбавшись направился дальше к воротам.
— Вы все так же ничего не можете сделать…
Мастер Серо ничего не ответил ушедшему прочь помощнику Сольвани, он лишь провел своей рукой по спине Тильды и одобрительно кивнув направился обратно в здание школы. Тильда, совершенно беспристрастно добивала недавних нарушителей спокойствия переламывая им шеи, так легко, будто она это делала с маленькими куриными шеями. Вытерев свои кровавые руки о фартук, управительница позвала своих помощников, которые в мгновение ока убрали все тела и разрыхлили бурую почту, через несколько минут нельзя было и подумать, что во дворе произошло что-то ужасное. Еще через несколько мгновений двор заполнили ученики, обед был окончен, а тренировки вновь продолжались.
— Круто, тетка их, скажи Лад? — Салли перевернулся спиной к ограждению и удовлетворенно выдохнул, будто бы до этого и не дышал, наблюдая за боем.
— Смотри, однажды и мы с тобой так накосячим, что и нам не меньше их достанется! — молча слушая Салли я провел рукой по своей шее на мгновение представил, как великанша легко ее переламывает, одним касанием своих крепких пальцев. Сегодняшняя смерть меня ничуть не страшила, будто бы этих пятерых обреченных мне было совершенно не жаль.
— Да нет, Тильда очень добрая, она бы никогда так с нами не сделала… — растеряно ответил я Салли, чуть после добавив:
— Может ты и прав, кстати о каких договорённостях говорил этот лысый? Да и Тильда его знает… — я постарался переключится с кровавых картинок перед глазами, на слова, подслушанные мной.
— Эх ты столько лет в школе, а до сих пор так и не понял, чем зарабатывает наш учитель? Ну ты, конечно, голова! — Салли заулыбался и похлопал себя двумя пальцами по рыжей макушке, показывая, что он своей головой хотя бы думает, а я нет.
— «Наш учитель — мастер Серо зарабатывает серебро и содержит все нас не за то что обучает всех приходящих фехтованию. На самом деле он является главой страховой компании, что охраняет любые товары и торговцев, что въезжают и выезжают из города, стоит им только обратиться в компанию за такой услугой. Сольвани как давний друг учителя Серо тоже ведет с ним кое какие дела. Если торговец, состоящий в гильдии, не страхует свой товар, то Серо узнавая об этом выясняет богат ли торговец или просто беден. Если он богат, но не хочет страховать свой товар, то есть платить страховой компании учителя Серо, то в дело вступают разбойники Сольвани, которые забирают товар себе. Так серебро все равно попадает из карманов зажиточных торговцев в руки разбойников или наши. Выпускники Школы фехтования становятся охранниками караванов или простыми наемниками, которые не перестают помнить своего учителя и конечно же школу, продолжая жертвовать на то что бы новые ученики, такие как мы с тобой могли продолжать наше общее дело.»
— Так тебе понятно, пустая ты голова… Вроде ровесники, а память только у тебя куриная! — Салли засмеялся и оттолкнувшись от ограждения уверенно направился чинить крышу, оставив меня наедине со своими мыслями. Я ведь прекрасно осознавал, что все это хорошо знаю, но почему-то для самого себя вел себя странно.
«Не верь ему! Он лжет тебе…» — приятный женский голос зашептал мне это на ухо и совсем тихо рассмеявшись замолчал, заставив меня обернуться, чтобы увидеть, что кроме меня и Салли на крыше никого не было.
«Ты и вправду думаешь, что я где-то рядом? Нет же глупенький я у тебя в голове… Внутри, с самом потаенном ее уголке, скрытом от любопытных рук и глаз твоего учителя!» — она снова смеялась, говоря все эти слова очень медленно и приятно.
«Можешь ничего не говорить, я прочитаю все твои мысли вслух, а если захочешь найти ответы?! Спроси своего рыжеволосого друга, кто такой Владыка вечности. Тебе будет это куда полезнее и интереснее чем засыпать меня бесконечными вопросами, которыми ты заполнил теперь свою голову!» — ее голос шептал и убаюкивал одновременно, я же в оцепенении смотрел на спину Салли, который все это время работал и ничего странного совершенно не замечал.
— Кто же ты? — почти шепотом спросил я приятный женский голос сказав все это вслух.
«— Спроси лучше у рыжеволосого паренька про Владыку Вечности? Еще совсем недавно он клялся именно им. Если он скажет тебе правду, ты непременно узнаешь о том почему ты не помнишь, хотя нет, почему ты забыл! Ха-ха-ха… Просто спроси у него! Даже твой учитель Серо, да, пусть будет просто Серо, упоминал Владыку в разговоре внизу, там во дворе! Просто спроси у рыжеволосого, и я подскажу тебе врет он или нет…» — голос снова исчез в неизвестности, из которой он и появился.
— Так если ты все знаешь, от чего мне не расскажешь? — не унимался я, снова прошептав перед собой слова вслух.
— Задавай вопросы не мне, я здесь только для того чтобы помочь. Просто поверь мне… — она снова рассмеялась, продолжив уже более игриво: Если ты конечного этого в самом деле хочешь?
— Ты что-то говорил Лад? — Салли с интересом смотрел на меня удивленно глядящего на него широко открытыми глазами.
— Лад?
— Кто такой Владыка вечности? Ты ведь именно им совсем не давно поклялся?
— Давай может сначала покончим со сломанной крышей? И тогда я непременно тебе расскажу! — Салли снова заулыбался и обнял меня.
— Салли, я хочу знать сейчас! — не унимался я, продолжая настаивать и прислушиваясь ко внутреннему голосу, который снова исчез.
— А я хочу ущипнуть за зад вон ту стройную помощницу Тильды, так что с того… Подождешь, за мной не станется, расскажу, раз ты и это позабыл! — Салли опять выкладывал черепицу повернувшись ко мне спиной.
— Обещаешь? — только и промолвил я, снова почувствовав, как же мне холодно и влажно, меня всего затрясло, но скорее от страха, страха перед чем-то настолько ужасным, что не хотелось даже об этом думать.
— Обещаю… — буркнул мне в ответ Салли, встав на колени и принявшись доделывать сломанную крышу.
Я молча погрузился в свои мысли пытаясь понять, что же это за голос был в моей голове и куда он делся. Почему он был непременно женским, может это был голос моей выдуманной мамы. Теперь я еще больше запутался в своих размышлениях к тому моменту как мы закончили, сделав неверный вывод, что я либо медленно схожу с ума, либо как говорят священники просто одержим бесами. Отбросив все размышления прочь и недовольно замотав головой я, собрав инструменты, отправился вслед за Салли, думая о том, что же он мне все-таки расскажет. Время медленно шло, а я не переставал ругать себя за то, что из-за частых падений я все напрочь позабыл. Теперь все казавшееся для меня таким новым постепенно становилось просто хорошенько позабытым старым.