Темница церкви.
— Ты так и будешь продолжать здесь висеть, безмозглый дурак? — женский голос в моей голове заставил меня застонать от боли, которую излучало все мое тело.
— Я скоро собьюсь со счета твоих глупостей и окончательно выйду из себя, то есть тебя! Ты меня совершенно не слушается, а я между прочим хочу тебе помочь? — голос в моей голове все продолжал говорить, доставляя мне просто не выносимую боль.
— Один, два, три, четыре… — она смеясь принялась считать цифры, которым просто не было конца.
— Да заткнись ты! — я закричал что есть сил, только теперь придя наконец в себя. Вокруг была кромешная тьма, я висел на цепях в темнице, смиренно ожидая своего часа. Я вспомнил про поджог, поймавшую меня охрану, осознавая, что меня ждали еще большая боль и пытки.
— Если ты думаешь, что я заткнусь, то ты ошибаешься! Я буду продолжать считать до тех пор, пока до тебя наконец-таки не дойдет, что нам нужно отсюда выбираться.
— Двенадцать, тринадцать…
— Хватит, замолчи! Да что я могу сделать? — я умолял ее не продолжать, но она меня не слушалась.
— Так, а с чего мне тебя слушаться, ты же меня не слушаешься, вот и я тоже не буду? Раньше ты был куда смышленее.
— Помолчи прошу, я что ни будь придумаю — взмолился я пытаясь осознать все отчаяние сложившейся ситуации. Я висел на цепях в полной темноте, рядом со мной никого не было, но я готов был поклясться, что до этого к камере вместе со мной был кто-то еще.
— Был, был, не сомневайся! Этот тот одноглазый старик, что охранял амбар, который вы вместе с Салли подожгли.
— Откуда ты это знаешь? — спросил я, шепотом прислушиваясь не ли за дверями камеры кого ни будь из охранников.
— Все просто. Ты потерял сознание, а я-то все это время наблюдала за происходящим. Здесь висел тот самый старик, из амбара. Охрана увела его, скорее всего на допрос. Поэтому давай выбирайся из кандалов и уходим отсюда назад в школу.
— Но я не могу?
— Не может он? Да все ты можешь, хватит мне заливать. Я лучше знаю на что ты способен!
— Ну так подскажи мне, а то в голову ничего не приходит? — я не заметил, как совершенно позабыл о боли и начал ругаться с голосом в своей голове.
— Ты же у нас умнее всех, ты же у нас все знаешь!
— Ну наконец то до тебя дошло. Так что давай, снимай кандалы и пошли отсюда — в этот раз она была со мной согласна.
— Да что ж с тобой не так? Не могу я, понимаешь, не могу? Да что ты вообще такое? Все это какое-то безумие! Проклятый морок! А-а-а-а-а! — я снова кричал что есть сил и стал извиваться змеей, пытаясь вырваться из державших меня кандалов:
— Да убейте вы меня кто ни будь, убейте!!! Я больше так не могу!!!
— Заткнись! Скоро придет и твоя очередь. — грубый голос за дверями принадлежал охраннику, все это время молчаливо стоявшему и слушавшему мою перепалку с самим собой.
— Сам заткнись! — неожиданно для самого себя я сказал эти слова вслух, не представляя, что этим мог еще больше ухудшить и без того патовую ситуацию, в которой я теперь находился.
— Что сказал, гаденыш?
— То, что слышал, придурок! — мои слабоумию и отваге не было придела, не ужели я и в самом деле так жаждал скорейшей смерти.
— Молодец, давай! Делай все еще хуже! Это у тебя лучше всего получается! А я же послушала тебя, жалко мне тебя дурака стало. Молился он, божился. Спасите, помогите! — женский голос продолжил истерику в моей голове.
Стражник несколько раз провернул ключ в замке и сняв один из факелов со стены вошел в камеру.
— Ну что змееныш, как думаешь двух ударов тебе будет достаточно или лучше трех? — здоровяк ухмыльнулся своими редкими зубами и что есть силы ударил меня прямо в живот.
— Это тебе за не послушание, а это за придурка! — второй удар у него сделать уже не получилось, я ногами обхватил его шею и начал что было сил душить. Он рычал и сопротивлялся, уронив факел на каменный пол, ну а я, крича от боли по всему телу продолжал его душить, получая от него удары по спине.
— Давай малыш, у тебя все получится! Ты оказывается не так прост! — женский голос подбадривал меня, как мне казалось делая еще только хуже. Удары здоровяка становились все слабее и слабее, пока он наконец совсем не престал сопротивляться и не повалился на пол, наконец окончательно не испустив свой дух.
— Ну вот можешь же, когда хочешь! А то заладил он. Не могу, не могу!
— Замолчи! Мы все также висим на цепях и ничего я так и не сделал! Ключи то на полу теперь лежат, и я их точно не достану! — я отчаянно говорил эти слова куда-то в пустоту перед собой понимая, вот теперь это точно конец.
— За то я могу их достать.
— Как? — я удивленно выдохнул не понимая, о чем она говорит.
— Ну ты должен меня попросить, как тогда. Помнишь, когда ты стоял на каменном валу, возле самой воды и умолял меня помочь тебе. Ну помнишь, ты еще рыдал как девчонка! Просто попроси…
— Пожалуйста подыми ключи с пола!
— Не так, не убедил. Умоляй меня. В мольбах одного пожалуйста будет слишком мало.
— Хватит… — я с ненавистью сказал это слово и замолчал, обдумывая стоит ли продолжать это бессмысленный разговор.
— Ну просто попробуй, пожалуйста. Ты же можешь! — кажется она продолжала издеваться надо мной, но я всё-таки решил попробовать.
— Умоляю, прошу, помоги мне. По-жа-луйста! — протяжно с надрывом выдавил из себя я, в какой-то момент на самом деле поверив, что она сможет мне помочь. В ответ на мольбы она разразилась громким смехом:
— Ты что на самом деле подумал, что я смогу поднять ключи, и открыть кандалы? Вот же дурень!
Она продолжала смеяться что есть сил, низвергнув все мое самообладание в пучину отчаяния. Теперь я еще больше стал извиваться змей на цепях, не веря, нет не желая верить, что я останусь тут висеть и ожидать, когда же за мной придут. Я пытался вырваться словно загнанный на охоте зверь, не чувствовавший боли, готовый переломать себе кисти, чтобы только вырваться из державших меня цепей. Она резко перестала смеяться, прочитав каждую мою мысль, наполненную безумным отчаянием, охватившим меня.
— Вот теперь ты понимаешь, что же я чувствую, когда ты меня не слушаешься! Я также, как и ты скованна цепями твоих желаний и ничего не могу с тобой поделать!
После сказанных ей слов я перестал трепыхаться, без сил повиснув на цепях. Факел медленно догорал на каменном полу возле тела мертвого охранника, которого я мог видеть через щель почти полностью заплывшего левого глаза, второй же уже не мог видеть ничего. Что-то фиолетовое и прозрачное, будто какая-то дымка материализовалось в руку и подняла ключи с пола. Аккуратно подняв их на уровень моих глаз, фиолетовая прозрачная рука затрясла ключами, снова дразня меня.
— Ну так что, будешь слушаться меня или нет? — она сказала эти слова уже без всякой насмешки.
— Буду. — недовольно ответил я еще до конца не понимая. Толи — это наваждение, толи и вправду из меня выросла фиолетовая прозрачная рука и подняла ключи с пола. Замок на моих кандалах два раза щёлкнул, и я упал, снова напомнив всем моим мышцам, как же это больно быть простым человеком. Боль пульсировала по всему моему телу, и я практически не чувствовал своих ног. Также моя шея просто пылала огнем, будто бы от ожогов, не понятно откуда появившихся. Она услышала мои мысли и сразу же ответила мне на них:
— Это от того медальона, в виде креста, что тебе дал учитель. Не знаю знал ли он это или нет. Но стоило мне начать с тобой разговаривать, как медальон стал нагреваться, оставив на твоей шее ожоги. Хорошо хоть стражники с тебя его сняли. Больше я ничего про это не знаю. Фиолетовая рука стала уменьшаться, превратившись в полоску прозрачной ткани исчезнув где-то у меня за спиной.
— Да что ты такое? — тяжело дыша в попытках подняться на ноги спросил я, ища стену, чтобы на нее упереться. Мне становилось очень холодно, хорошо хоть ноги начали слушаться. Кое как поднявшись, прижимаясь к каменной стене, я, глядя на кучу черных бинтов на полу, понял, что теперь был полностью голым.
— Ну же, чего же ты теперь молчишь? Что ты такое?
— Думаю, как тебе ответь? Давай так… Вы люди называете это силой. Силой воли если быть точной. Это последнее на что вы можете наедятся. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Твой случай, мой милый мальчик, священники называют одержимостью, даже печатью демона. Не суть. Надеюсь тебе понятно? Можешь называть меня просто — Воля.
— Ты хочешь сказать ты живешь не только во мне?
— Живешь? Ну ты тоже скажешь… Я существую, пока существуешь ты, мой мальчик. Пока существует твое желание жить, существую и я, твоя Воля!
— Так если я умру, то и ты исчезнешь. Перестанешь существовать! — меня начало трясти от холода, каменный пол начинал казаться мне просто ледяным.
— Ну пусть и так. Неужели я не могу не много покапризничать, я же всё-таки женщина? — она снова рассмеялась.
— Ты так могла меня убить?! — я медленно начал водить своими руками по телу пытаясь согреться.
— Но не убила же? Давай лучше выбираться отсюда, пока сюда не пришел еще кто-нибудь из охраны. Тебе стоило бы одеться, хотя твое юное хорошо натренированное тело мне очень нравится! — она снова смеялась, сказав последнее слово и даже чмокнула губами будто поцеловала меня.
Я поднял с пола факел и вышел в коридор из камеры, начав весь дрожать от холода. Я почти ничего не видел своим единственным смотрящим глазом и держась за стену пошел по коридору, чувствуя легкое дуновение теплого ветра. С каждым своим шагом я ощущал, что вокруг становиться все теплее и теплее. Растрепав свои волосы, в которых запеклась кровь, рукой и наконец сбросив с головы остатки черных бинтов, я почувствовал своим разбитым лицом горячий поток воздуха, исходящий от двери, которой заканчивался коридор. Мой чуткий слух уловил, еле различимые звуки женского голоса, нет скорее даже шепота. Этот голос не принадлежал Воле в моей голове, да и язык говорившей мне был совершенно не знаком, возможно она просто молилась.
— Ты же не собираешься проверять, кто же за этой дверью, правда, Лад? — Воля была не довольна моим решением непременно открыть дверь, благо связка ключей, добытая у мертвого охранника, была все еще при мне.
— А ты что, опять против? — я стал подбирать ключи в замочную скважину.
— Я не меньше твоего хочу отсюда поскорее выбраться. Так что давай не будем никого спасать и просто уйдем отсюда. Я прекрасно помню путь, по которому тебя несли, и подскажу где же ты сможешь найти одежду…
Я больше ее не слушал, мои руки наконец то подобрали нужный ключ и дверь, немного скрипнув, поддалась вперед. Жар ударил прямо мне в лицо, заставив даже отступить на шаг. Женский шепот прекратился, передо мной была только тьма камеры. Я выставил руку с факелом вперед осветив наконец силуэт, висевший безмятежно на цепях в полумраке.
Страшная картина открылась моему взору, заставив оцепенеть от ужаса. Женское тело без рук и ног, распятое цепями, торчащими из тех мест где, были до этого ее конечности, висело посреди камеры. Я чувствовал, она была еще жива, жар исходил именно от ее тела, нагревая все вокруг, даже стены и пол, ступив на который, я понял, что долго на нем не простою. Желтые, с зеленым оттенком зрачков, кошачьи глаза, смотрели на меня с ненавистью и болью. Абсолютно лысая голова, широкий круглый лоб, незримые брови без волос, переходящие тонкой линией переносицы, которая заканчивалась на ее опухших губах. Вся ее кожа была полностью черной будто покрыта смолой, мой взгляд задержался на небольшой вздрагивающей при ее дыхании груди, ощетинившейся на меня парой острых коричневых сосков. Она оскалилась на меня двумя рядами белых клыков и что-то прокричала на совершенно не понятном мне языке.
— Если ты хочешь, я могу тебе сказать, что же она у тебя сейчас попросила? — Воля в моей голове была полностью серьезной, она не шутила в этот раз, говоря эти слова уверенно. Наверное, она была шокирована не меньше моего.
— И что же она мне сказала? — я переминался с ноги на ногу чувствуя, как жар исходящий от пола начинает меня обжигать ступни.
— Она просит, чтобы ты ее убил!
— Нет… — ответил я, не веря в то что говорит мне мой внутренний голос.
— Я существую уже очень давно и знаю многие языки! Уверена, она хочет именно этого! — в этот момент черная женщина повторила свои слова. Будто бы услышала, то, о чем мне говорит моя Воля.
— Нет она нас не слышит. Я знаю ты не сможешь выполнить ее просьбу, так что нам нужно уходить отсюда и очень быстро!
Я не отрываясь продолжал смотреть на ее черное как смоль тело, которое мне показалось очень привлекательным, от этих мыслей в такой неподходящий момент мне самому стало отвратительно и мерзко. Она была совсем юной и по-своему экзотически прекрасной, так мне показалось. Я отвернулся и вышел из камеры, ужасная картина, этой несчастной, растянутой на цепях, все стояла у меня перед глазами. Я понимал, что не могу ей помочь, помочь избавить ее тело от мучений. Она, грозно шипя что-то еще прокричала мне вслед, рассмеявшись так громко, что ее хохот отразившись от стен камеры практически оглушил меня. В этот самый момент я даже понял без перевода смысл ее последней фразы, она назвала меня жалким трусом, так мне по крайней мере показалось. На душе стало еще только хуже, я повернулся и побрел прочь от этого жуткого места, понимая, что ничего не могу с собой поделать, картинка распятой никак не пропадала, намертво врезавшись в мое сознание.
— Бедная девочка, она потеряла надежду, уже очень давно, как и волю к тому чтобы продолжать бороться! — я не обращал внимания на слова моей собственной Воли решив во чтобы то не стало выбраться из этой темницы и рассказать обо всем учителю Серо.
Находясь под жутким впечатлением после всего увиденного, я вдруг вспомнил то что произошло со мной два года назад в школе фехтования, причем так неожиданно и ярко, будто бы это все произошло еще вчера.
***
Мы сидели посреди одного из залов для тренировок на коленях ожидая для чего же учитель нас всех здесь собрал. Всего нас было двенадцать, мальчишек и девчонок, учеников, старшему из которых было не больше пятнадцати. Учитель молча ходил по комнате взад-вперед заложив свои руки за спину. Наконец остановившись он почесал свою бороду и улыбнувшись всем нам начал свой рассказ:
— С самого детства вы все знаете сказку о Владыке Вечности, божестве, живущем в ледяном замке далеко на севере, в царстве вечного холода. Все это правда, ну или почти все. Вы знаете, что если попасть в его замок, то вы никогда уже оттуда не вернетесь.
Учитель сделал паузу вглядываясь в наши напряженные лица и продолжил, сделав свой голос еще более серьезным:
— Я живой пример того, что оттуда можно вернутся. Я провел в ледяном замке огромное количество лет, сотню или может даже целую тысячу. Пережил много поколений своих родных и близких, потеряв всякий ход времени. Но я вернулся и теперь здесь, учу вас мастерству меча, которое я познавал все эти долгие годы, проведенные в заточении. Владыка взял с меня обещание никогда и никого не лишать жизни с помощью моих знаний, и я поклялся ему в этом. Да я не могу никого убить, обладая такой разрушительной силой, но я могу научить вас, мои ученики ей пользоваться, чтобы вы могли использовать ее во благо или во зло.
Учитель прекратил говорить и подняв свою руку вверх махнул ей по направлению к одному из стоявших в зале манекенов, одним движением разрубив его на пополам, простым взмахом невидимого для наших глаз меча.
— Все вы здесь лишь только потому что поклялись мне что готовы отдать свои жизни ради того, чтобы постичь знания, которыми я обладаю. Не каждый пройдет это путь до конца и лишь поэтому я с вами так откровенен, вы все дали мне клятву. Я уверен, что смогу попытаться стирать вашу память полностью или хотя бы частично, я смогу научиться этому, чтобы наконец стереть из своих воспоминаний эпизод о клятве данной мной Владыке Вечности и вы, вы все, поможете мне в этом. Это не убьет вас, нет, скорее лишь лишит вас какого из ваших воспоминаний.
Мы молча сидели, впитывая каждое его слово, кто-то здесь был потому что его просто продали, кто попал сюда сам и хотел постичь тайные науки, а кто-то, как и я, не имея какой-либо цели в жизни поклялся ради того, чтобы стать частью идеей мастера Серо. Боялись ли мы в тот момент, того что произошло потом, скорее всего нет, потому что мы пока еще не понимали или не осознавали того что нас всех ждало.
— Вы все видели, как я взмахом руки разрубил тот манекен. Продолжайте думать об этом, а я постараюсь стереть этот эпизод из вашей памяти одним лишь своим прикосновением. И повторюсь, я больше всего желаю стереть воспоминания о данной мной клятве Владыке Вечности, чтобы избавить себя от тяжелого бремени, которое несу. Каждый раз, когда я засыпаю, он приходит ко мне во снах, он видит, то что вижу я, он знает, то что знаю я, он смеется над моим желанием, не веря тому, что я смогу это сделать. Как только я забуду об этом, он уже не сможет приходить ко мне, так он мне сказал. Вы готовы мне помочь?
Мы хором ответили «Да» все еще до конца, не осознавая, что же нас ждало впереди. В этот момент в комнату вошла Тильда, а учитель, снова положив руки за спину удалился в соседний зал, поменьше и закрыл за собой дверь. Главная управительница звала нас по одному, и мы заходили в комнату, туда где нас ждал учитель. После того дня пятеро из тех, кто стоял со мной на коленях и слушал каждое слово учителя, больше не появлялся в стенах школы фехтования. Я вспомнил это все так быстро и неожиданно для себя стоя голым посреди коридора темницы. Вспомнил то, что забыл, вспомнил то, что было стерто из моей памяти учителем в тот день. Вспомнил лица, тех ребят, что были в тот момент со мной. Вспомнил Салли, ведь после, теперь, сейчас, был только один Салли, никого из тех учеников я больше никогда не видел.
***
— Я вижу ты вспомнил про Владыку Вечности. Странно, мне казалось, что эти воспоминания были стерты твоим учителем.
— Ты что, все время об этом знала и не говорила мне об этом? — я зло спросил свою Волю.
— Да знала, но не могла тебе сказать ничего. Твой учитель постарался.
— И много чего еще он стер из моей памяти? — озадаченно спрашивал я, пытаясь в своем сознании найти хоть малейшие подсказки.
— Я не могу тебе ответить, силы учителя распространяются и на меня тоже. То, что ты вспомнил про данную клятву сам, дает нам небольшую надежду на то, что ты обязательно все сможешь вспомнить. А пока открывай ближайшую дверь справа по коридору, за ней будет комната с вещами охраны, возможно нам удастся тебя там одеть.
Странная черная женщина источающая жар, стирание моей памяти, все эти мысли, заполонившие разум, напрочь перекрывали и отвлекали от боли, разрывающей все мое избитое тело. Наконец дверь передо мной отварилась, и я принялся искать в местном гардеробе себе одежду по размеру. Хвала удаче что шагала со мной где-то по пятам, мне таки удалось одеться в подходящие вещи и нацепив на себя железные доспехи, спрятать свое избитое лицо под шлем. Теперь меня было совсем не отличить от остальных охранников этой каменной темницы. Подтянув ремешки железных тяжелых наплечников, так чтобы они с меня не спадали вместе с доспехом, я сказал, обращаясь к своей Воле:
— Веди меня дальше!
Доспехи жутко скрепили, а ремешки постепенно начали мне везде натирать. Через щель в защитной решетке шлема я еле-еле что-то мог разглядеть, скорее двигался слушая приказы, исходившие от Воли. Ее умение видеть все вокруг не используя моих глаз было как нельзя кстати, и я, уверено лязгая своими железными доспехами, шел вперед, минуя коридор за коридором, так никого и не встретив на своем пути.
Когда же я выбрался наружу, покидая полумрак темницы, я облегченно выдохнул, подымаясь по каменной лестнице, что вела меня обратно в город. В Гротеске до меня никому совершенно не было никакого дела. На улицах к моему удивлению для столь поздней ночи было слишком многолюдно. Стража пробежала мимо меня, спеша куда-то. Горожане толпясь что-то громко обсуждали, указывая в направлении восточных ворот. Я не предавал теперь этому никакого значения, четко постав перед собой цель добраться до центра города, где находилась школа фехтования. Доспехи лязгали и скрипели, привлекая много внимания, но другого выбора у меня просто не было, как и сил чтобы бросить их и попытаться залезть на крышу. Я молча шел, погрузившись в свои тяжелые раздумья, ужасная картина распятой чернокожей женщины все продолжала стоять перед моими глазами. Она хищно глядела на меня своими желто зелеными кошачьими зрачками умоляя себя ее убить.
Откуда это чувство вины, будто бы я мог ее все-таки спасти…