***
Человек предполагает, Бог – располагает. Разговор состоялся, но тема его была совсем не той, какую мы с отцом планировали, стоя в холле банка.
По дороге домой с ярмарки, впереди нас перевернулась машина. Перевернулась и загорелась. Отец резко ударил по тормозам, схватил огнетушитель, я же уже бежал к машине, внутри которой, через заднее стекло был виден затылок водителя.
Я знал, чья это машина. В конце концов, Смоллвиль слишком маленький город, что бы не знать машины своих одноклассников. Уитни Фордман. Парень, которому я вчера разбил нос, который сегодня угрожал мне, парень девушки, которая мне нравится. Естественно, можно было бы «бежать помедленней»… Решил бы пару мелких проблем. Как говорится: «нет человека – нет проблемы». Но нет. Я бежал так, как бежал бы к попавшему в беду самому любимому и близкому человеку, ведь всё перечисленное выше – суета, тлен, пыль. Важнее было то, что там, в машине, прямо на моих глазах, должен был вот-вот расстаться с жизнью человек. Плохой, хороший, друг, враг, завистник, соперник – не важно. Человек.
Жизнь – слишком хорошая штука, которую ценить надо и в себе, и в других.
Добежал до машины, оторвал дверь (хотел просто открыть, но она заела, поэтому пришлось поднажать… переборщил малость, но это уже не важно), оторвал ремень безопасности, схватил Уитни, рванул подальше от машины, но не успел. Никак я не привыкну к своей «скорости», забываю её использовать в критических ситуациях. Вот и сейчас бежал не на скорости, а как самый обычный, но быстрый и тренированный человек.
Бензобак взорвался. В мою бронированную спину ударили взрывная волна, огонь, какие-то железки… почти и не почувствовал ничего. Хор-рошее у меня тело! Всё больше и больше нравится.
Подбежал отец, обжёгся о куртку, когда попытался меня схватить. Уитни закашлялся. Живой. Хорошо.
В общем, после того, как отвезли Уитни в больницу, всю дорогу, и ещё с час дома, утешали маму. Сильно она за нас с отцом перепугалась. Виду, конечно, не показывала, но нам и не надо. Чувствуем мы её… как и она нас. На то и близкие люди. Что тут скажешь.
***
Лекс, ещё утром, оформил у нас покупку продуктов для своего замка. Довольно крупную партию, в которую входили и фрукты, и овощи, и яйца, и мука, и мясо. Заплатил вперёд. Хотел немного накинуть, но Джонатан был непреклонен и продал всё ровно по тем ценам, каким продавал бы любому другому покупателю. Довольно забавно было наблюдать их торг.
Так или иначе, а прибавка к бюджету приятная. Притом, честная, что очень важно, как для Джонатана, так и для меня. А, если Лексу, точнее управляющему его замка, понравится качество продуктов, и подобные поставки войдут в правило, станут постоянными, то это будет совсем хорошо – ведь главная беда всех фермеров, да и любых некрупных сельхоз-производителей – это сбыт продукции. Ведь мало вырастить, надо продать. Сам в город за прилавком стоять не поедешь, так как разорваться нельзя – ты нужен на ферме, нанимать кого-то для продажи достаточно проблемно и дорого, да плюс ещё и сезонность… Вот и приходится идти на поклон к крупным скупщикам, которые прекрасно знают трудности фермера и его безвыходность, от того нормальную цену никогда не дадут – им ведь тоже хорошо жить хочется и побольше зарабатывать.
Вот и получается, что нам, как достаточно мелкому фермерскому хозяйству, такой, достаточно небольшой (сравнительно) заказ от Лютера по розничной цене – это очень неплохое подспорье. Живые деньги в межсезонье.
Фрукты, овощи, яйца… с этим просто: собрал в коробки, да повёз. С мясом несколько сложнее. «Носителя» мяса ещё забить надо и разделать.
Ну, а как вы хотели? Ферма – это место, где скотину растят на убой. Не стоит об этом забывать.
Понятно, что в сезон, крупную партию скота выгоднее и проще отогнать и сдать на бойню скупщика, чем забивать, разделывать и транспортировать самому. Но вот мелкие партии… Тот же Лютор, когда покупает пятьдесят килограмм говядины, хочет получить именно говядину, а не приведённого на верёвочке телка.
Такие вот отвлечённые мысли вяло крутились в моей голове, пока я отводил того самого телка из стада в дальний сарай, где резким, неожиданным ударом кулака по голове, убивал его. Дело привычное… особенно для Кларка Кента.
Дело в том, что в школу я пошёл поздно. Оно, конечно, в Штатах, «Всеобуч», то есть, за посещением детьми школ, за качеством их обучения следят, контролируют, проверяют, посещение школ детьми обязательно. Но Смоллвиль, всё же почти деревня, а в деревнях к Закону вообще отношение несколько проще. Так что, не знаю уж, какими правдами, неправдами, кривыми, прямыми дорожками шёл старший Кент, но в начальную школу я не ходил, как-то оформившись то ли экстернатом, то ли домашним обучением. Ходить начал только в среднюю, соответственно с одиннадцати лет. Почему?
Всё просто: с того самого момента, как Джонатан Кент увидел меня, держащего над головой дубовую дедовскую кровать (она до нынешнего времени не дожила – близкое общение со мной на ней пагубно отразилось), страшнейшим и неотступным ночным кошмаром его и Марты стала школьная драка с моим участием.
Вообще, старшим Кентам надо при жизни памятник ставить: вырастить малыша, который ударом ладошки ломает дубовый стол, а броском игрушки пробивает стену… при этом носится по дому на сверхзвуке. Тут простой удачи даже для простого выживания рядом с таким стихийным бедствием маловато.
К чему я это? К тому, что в школу я не ходил до тех пор, пока не сдал отцу своеобразный экзамен: пока не смог ударить быка так, что бы он от моего удара копыта не откинул.
Не скажу, что это далось мне легко. Скажу только, что три года, с возраста девяти лет и до одиннадцати, на скотобойню Джонатан стада не гонял… а арендовал фуру-рефрижератор для транспортировки готовых, разделанных говяжьих туш. Не ахти какая, но экономия. Правда, возни требует столько (с разделкой и заготовкой), что нафиг бы её, такую экономию.
Что по этому поводу сказать? Да – жестоко. Да – для детской неокрепшей психики не полезно (да и для взрослой психики Кента-старшего тоже: видеть, как девятилетний пацан с виноватой улыбкой стирает с лица кровавые брызги, после удара кулачком, разнёсшим в дребезги голову быка – то ещё испытание). Но, зато – наглядно и доступно.
И я думаю, что отец поступал правильно: то, что я никого из людей так и не убил, и не покалечил – целиком и полностью его заслуга. Вообще, в средней школе я после такой «подготовки» был самым тихим и бесконфликтным учеником. Учителя нарадоваться не могли.
А вчера вот устроил… мордобой на Школьном Балу. Собственно, у всех взрослых после прошедшего случая вопрос был только один, да и тот к Фордману: чем он умудрился довести КЕНТА? Тихоню Кента, который не толкнёт никого никогда, по школе исключительно шагом передвигается, голоса лишний раз не повысит.
Ну, так-то было чем, на самом деле. И тайной это не оставалось: про дурацкую традицию с «Пугалом» в Смоллвиле знают и взрослые. Потому и вызова к директору школы не последовало, потому и мать Фордмана права не качала. Наоборот, тихонько к отцу моему подошла в начале ярмарки и за сына перед ним извинилась…
Я, когда узнал, ну не знаю… как-то стыдно даже стало. Непонятно за что, правда – вроде б всё правильно сделал, а всё равно… Мир в душе пошатнулся.
Но потом Уитни со своими наездами и требованиями вернул мир на место, подтвердив верность моего поступка.
В общем, воспоминания о десятках изуверски убитых мной коров, всколыхнулись в душе неприятным илом, когда я отводил телка в дальний сарай. Но ферма есть ферма. Работа есть работа. А мясо – это мясо, так что… извини, парень, я буду нежен, мучиться тебе не придётся.
***
- Никого не спас по пути? – спросил Лекс, увидев меня рассматривающим здоровенный стол с макетом крепости и солдатиками. – Будешь так продолжать – можешь сделать карьеру.
- Здравствуй, Саш, - повернулся я к нему и подал руку для пожатия. Он на рукопожатие ответил. – Завёз тебе продукты. Пока разгружают, решил немного прогуляться. – Планируешь захват власти?
- Я получил этот набор от отца в подарок, когда мне было девять.
- Классный подарок, - со значением кивнул я.
- Это не подарок, это стратегическое оружие! Мой отец приравнивает бизнес к войне…
- И он прав, вообще-то, - заметил я.
- Пожалуй, - не стал спорить Лютер.
- Но подарок всё равно классный! Похоже, твой отец сильно тебя любит.
- Любит? Мой отец? Ты наверное о ком-то другом. Мой отец не умеет любить…
- А ты умеешь? – заинтересовался я.
- В каком смысле? – осёкся Лютор.
- В том, что: вот ты знаешь, как надо любить? Что делать с тем тёплым чувством привязанности, что возникает вот здесь, - приложил я руку к груди. – Какими словами его выразить? Какими поступками? Как показать свою любовь? К девушке? К родителям? К сыну?
- Я… какие-то ты очень сложные вопросы задаёшь, Кларк. Как-то они тебе не по возрасту, не находишь? – ухмыльнулся Лекс.
- Пожалуй, - виновато развёл руками я. – Просто, они меня беспокоят. Вот и всё. Ведь у меня самого, когда-нибудь, надеюсь, тоже будет сын. Или дочь… Как правильно показать ей или ему свою любовь?
- Ну, не знаю, Кларк. Наверное, надо проводить с ним время, уделять ему внимание, дарить полезные подарки, которые помогут ему научиться важным вещам…
- Хороший подарок, всё же, - сделал вид, что полностью сосредоточился на игрушечной крепости. – Такие красивые солдатики в девять лет. Я был бы рад такому. Отец рассказал, что здесь за битва изображена, или ты сам вычитал? – поднял я взгляд на Лютера. Он расхохотался и погрозил мне пальцем. Я снова виновато развёл руками.
- А ты коварен, словно Змей Искуситель, Кларк, - заметил он, отсмеявшись. – И не скажешь сразу, что за этой невинной улыбкой и наивным взглядом скрывается изворотливый хищник. Я тебя недооценил, признаю.
- Такая оценка моим способностям лестна, конечно, - улыбнулся я. – Но в чём же моя «хищность»?
- Не скромничай, - ответно улыбнулся Лютер. – Здесь, кстати, изображена Троянская война. И да – рассказал мне про неё отец, проводя со мной время за игрой в эти «солдатики» и пытаясь вложить в мою девятилетнюю голову немного своего опыта… Она началась из-за того, что двое мужчин влюбились в одну женщину… Как ты и полузащитник. Это из-за неё он повесил тебя в поле?
- Если война и была…
- То ты её с блеском выиграл. Я разузнал, что за традиция такая местная «Пугало» - это унижение, бесчестие и метка лузера на всю оставшуюся школьную жизнь, а то и не только школьную, но ты позволил ему так с собой поступить: когда я тебя нашёл, то на тебе не было синяков и ссадин – ты не сопротивлялся. Вроде бы глупость, слабость, поражение… Но затем следует один точно выверенный и от того неотразимый удар в самый момент триумфа Фордмана. И что в итоге? Фордман унижен, сокрушён, растоптан, а ты – Герой. А уж после сегодняшнего так уж точно. Красивая комбинация, браво, Кларк! – поаплодировал мне Лютер. Мне оставалось лишь, скромно улыбаясь, почесать кончик носа. – Пожалуй, осталось добавить к ней всего одну деталь, финальный мазок кисти… удар мизерикордии, - достал он из своего стола красивую шкатулку из серого металла и раскрыл её передо мной.
Я непроизвольно отшатнулся, так как там оказался тот самый кулон из зелёного метеорита, но тут же попытался обыграть это движение.
- Оу! – воскликнул я. – И кто ещё из нас Змей Искуситель, Лекс!
- Лекс? Не Саша? – с победоносно-хитрой полуулыбкой на лице изогнул бровь он.
- Нет, не Саша, - преувеличенно серьёзно покачал головой я. – «Саша» для тебя слишком просто и по-домашнему. Ты именно «Лекс». Опасный, как тот самый удар мизерикордии, о котором ты говорил.
- Пожалуй, - кивнул он. – Приму это, как комплимент, - и закрыл шкатулку. Дурнота мгновенно исчезла. Я приблизился и осторожно коснулся шкатулки. Дурноты по прежнему не было.
- Я могу взять его? – уточнил я.
- Бери, - протянул он мне всю шкатулку.
- Это действительно Царский Подарок, Лекс, - восхитился я. – Ты-таки смог подобрать «ключик». Тяжёлая… Из чего она?
- Из свинца. Мама купила её на базаре в Марокко. Торговец сказал ей, что она сделана из доспехов Святого Георгия, покровителя бой-скаутов. Она отдала её мне перед смертью, считала, что она принесёт мне удачу.
- Эм… Лекс, ты уверен? – осторожно, уже безо всякой наигранности, уточнил я. – Это ведь на самом деле важная вещь для тебя. Я понимаю, что такое память о родителях и её настоящую ценность. Может, подберёшь упаковочку попроще? Золото там, или платина, например? – всё же добавил немножко шутки в конце.
- Уверен, Кларк, - почти удачно подавил вздох Лютор. – Я ещё знаю слово «отпускать». И мне давно пора «отпустить» её. А через твои руки она принесёт капельку радости одной девочке, которой тоже стоило бы «отпустить»… А ты ей в этом поможешь.
- Пожалуй, - хмыкнул я и вздохнул. – Не стану тебя обижать вторым отказом. Я приму её.
- Кстати… - хитро взглянул на меня он. – Кларк, а что бы ты делал, если бы вода не сработала с Джереми?
- Бросил бы ему в голову огнетушитель из твоей машины… или воспользовался багром с пожарного щита.
- То есть, в любом случае не позволил бы шерифу просто пристрелить его? – подмигнул мне Лекс.
Что ж, мне оставалось только беззащитно улыбнуться и пожать плечами.
***