Адиана отвела взгляд. Мехнес бросил ребенка, вернулся к Адиане и схватил ее за горло.
— Как?
— Я не знаю, — слезы наполнили ее глаза. — Она может летать.
Он уловил образ взволнованной маги, пальцы которой задержались на украшении на шее, серебряной паутине с мелкими кристаллами, висящей на простой цепочке.
— Вот, — Мехнес усилил хватку. — Этот предмет. Что это?
— Предмет? — Адиана растерянно посмотрела на него.
— Украшение, которую она носит.
— Как вы…?
— Говори!
— Это был подарок, — Адиана выдавливала каждое слово сквозь отчаянные вдохи. — Подарок от короля.
— Какая у него сила?
— Это… как-то связывает их. Я не знаю. Она никогда не говорила мне.
Мехнес отпустил ее. Адиана поникла, кашляя и хрипя.
Он узнал это украшение. Оно идеально соответствовало описанию устройства, которое использовала девочка для побега тем же утром.
«Это связывает их. Ребенка и магу, магу и короля».
— Королю-Магу сообщили, — заключил он. — Или, по крайней мере, мы должны предположить, что это так.
Это была разочаровывающая новость. Мехнес планировал двинуть свою армию далеко на север, к Римсавену, до того, как весть об их вторжении достигнет Королевского города. Возможно, сейчас это было невозможно, и Мехнес не хотел увязнуть в конфликте из-за перевала Эрунден.
Тем не менее, преимущество оставалось за Сырнте, и у них еще было время обеспечить проход, если они будут действовать быстро. Он кивнул своим людям.
— Уведите девочку, а женщину оставьте со мной. Пошлите за моими офицерами и приведите ко мне одного из посланников королевы.
Стражи толкнули Адиану на стул и ушли.
Пашнари осталась лежать на земле, баюкая изуродованную руку. Мехнес снова пнул ее.
— Убирайся, — сказал он.
Она убежала, как крыса.
Принц Сырнте обратил внимание на Адиану, которая сжалась и сотрясалась от жалких рыданий.
Мехнес подошел ближе, убрал руки Адианы с ее лица и вытер ее слезы. Теперь его ярость улетучилась. Действительно, он был очень доволен тем, как все обернулось. У него была необходимая информация, игрушки Ришоны еще можно было доставить целыми, а он мог наслаждаться исключительной музыкой Адианы.
Он поднес к ее губам чашу с вином. Она приняла его отчаянными глотками. Ее тонкие золотистые волосы клочьями падали на разбитые щеки. Дрожь на ее окровавленных губах была очень соблазнительной. В этот момент Мехнес подумывал о том, чтобы взять ее силой, как ему часто нравилось, но ему пришло в голову, что, может, будет интереснее предаться игре соблазнения с этой артисткой, дочерью купца и шлюхой из Селкинсена.
Адиана подавилась посреди глотка и оттолкнула чашку. Дрожь пробежала по ее плечам, и она снова заплакала.
— Не переживай так сильно, госпожа Адиана, — сказал Мехнес, убирая прядь волос с ее лица и взяв ее за подбородок. — Это редкий дар — музыка, которая живет в твоей душе. Я очень рад, что ты не сочла нужным отказаться от него.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Потеря
Из покоев Королевы донесся вопль, горькая мелодия потери и смерти, которая нарастала, а затем стихала, оставляя Акмаэля и других, несших бдение снаружи, обремененными тяжелой тишиной.
Дверь в комнату Тэсары открылась, и появился Верховный Маг Резлин. Внешний вид врача был потрепан. Руки он вымыл, но рукава его были запачканы кровью, а старческие глаза затуманились мрачным настроением. Он сделал паузу и оглядел комнату, словно оценивая присутствующих, среди них были дамы Тэсары и новый посол Рёнфина.
Подойдя к Акмаэлю, Резлин поклонился и произнес приглушенным тоном:
— Я считаю, что худшее уже позади, мой Король. Королева поправится, хотя ей требуется много отдыха. Однако мне очень жаль сообщать вам, что для ребенка уже слишком поздно.
— Слишком поздно? — слова казались как-то неуместными. Неправильными.
— У нее было сильное кровотечение, мой Король, и никакое известное мне средство не могло остановить кровотечение. Принца не удалось спасти.
Акмаэль стиснул зубы, направляя волну горя и гнева глубоко в себя.
«Ярость не следует направлять на богов, ее следует сдерживать внутри и использовать для большей цели, — сказал ему однажды Церемонд. — Боги берут от нас, чтобы разжечь наш гнев. Они провоцируют наш гнев, чтобы раскрыть наш потенциал».
— Королева слаба, — продолжал Резлин, — и страдает от угрызений совести. В ближайшие дни она должна быть прикована к постели, пока не остановится кровотечение.
— А ее матка?
— Цела, слава богам. Она снова будет рожать детей.
— Я хотел бы увидеть ее немедленно.
— Как пожелаете, мой Король, — Резлин отошел в сторону.
— Король Акмаэль, если угодно, я хочу увидеть свою племянницу, — лорд Пенамор, новый посол из Рёнфина, выступил вперед. Худощавый мужчина с вытянутым лицом и острыми глазами, в конце концов, был сопровожден от причала Верховным магом Цетобаром.
Акмаэль кивнул.
— Я сообщу королеве, что вы здесь.
— Я предпочел бы сопровождать вас сейчас.
Акмаэль напрягся. Это была дерзкая просьба от только прибывшего гостя его двора.
— Вы увидите королеву по ее просьбе, лорд Пенамор.