— Так мне сказали, — Ришона коснулась подбородка Адианы и изучила ее синяки. — Это сделал мой дядя?
Адиана кивнула, опасаясь дрожи на губах, стыдясь той легкости, с которой ее похитители могли вызывать слезы.
— У него странный способ показать свою благосклонность, — сочувствие в голосе Ришоны сдерживалось тревожным тоном любопытства.
— Это не было благосклонностью. Принц Мехнес думал, что я знаю, где Эолин.
— А ты знаешь?
— Нет, — Адиана отстранилась. — Он утверждает, что вы хотите ее смерти.
— Война — время сложных решений. Мага представляет серьезную угрозу нашим амбициям в Мойсехене. Тем не менее, со своей стороны, я давно желала ей другой судьбы. Ты должна помнить, что когда-то я любила ее, как и мой брат. Мы обращались с ней как со своей, даже предложили ей убежище среди сырнте после того, как Эрнан потерпел неудачу. Но она выбрала свой путь вместе с Королем-Магом, и теперь все наши взгляды совпадают: Эолин не отступит от верности ему. Поэтому, хотя я и предпочла бы, чтобы мага жила, я пришла к выводу, что другого пути нет.
— Другого пути нет? — ответила недоверчиво Адиана. — Неужели это судьба всех тех, кого ты когда-то называла друзьями, — умереть, потому что другого пути нет?
Примирительная улыбка Ришоны похолодела. Она разглядывала Адиану, затем посмотрела на девушек глазами без эмоций.
— Я вызвала тебя сюда не для того, чтобы ты подвергала сомнению мои суждения. Любой другой был бы выпорот за меньшее, чем то, что ты только что сказала. Но ты моя подруга, Адиана. Я понимаю, что ты перенесла, и могу представить, какое горе и негодование ты должна испытывать. Поэтому я скажу следующее: я пришла потребовать то, что принадлежит мне по праву рождения. Вот и все. Я бы хотела сделать это с помощью других средств. В течение многих лет я боролась за то, чтобы достичь этого таким образом, чтобы все вы были рядом со мной, но это единственный путь, оставленный мне богами, и я должен взять на себя его бремя.
— Мне жаль, что у тебя тяжелое бремя, — сказала Адиана. — Я вижу, как это заставляет тебя страдать.
Ришона стиснула зубы и отвернулась. Она подала знак одному из своих слуг, который принес плащ и накинул ей на плечи.
— Эти дни были для тебя долгими и ужасными. Тебе нужен отдых и правильное питание, прежде чем ты сможешь понять.
Сан’иломан ласково прикоснулась к щеке каждой из девочек, а затем снова обратила свое внимание на Адиану.
— У моих людей свои приказы. Ты теперь под моей защитой. Оставайся здесь с детьми, ешь и пей, сколько хочешь, отдыхай в моей постели, пока тебе не приготовят подходящее место. Вам никто не помешает. Если есть что-то, чего ты хочешь, нужно только попросить об этом.
— Тогда я прошу о нашей свободе.
Улыбка тронула полные губы Ришоны.
— Свобода не всегда желательна. Защита лучше. Сегодня вечером мы будем праздновать нашу победу в Моэне. Тебе найдут подходящее платье. Я хотела бы, чтобы ты сидела за моим столом и пила из моей чашки, как мы это делали в более счастливые дни Круга Кори. Потом поговорим.
Ришона ушла, окруженная охраной. После себя она оставила гул деятельности: слуги собирали мебель, проветривали постельное белье и расставляли еду. Никто из них не обратил внимания ни на Адиану, ни на девочек. У Адианы возникло тревожное ощущение, что ее положение ничуть не улучшилось.
— Поиграем? — Катарина хлопнула в ладоши. — Сан’иломан научила нас замечательной игре на доске из черного дерева с фигурками людей и монстров. Она говорит, что в нее играет вся знать Эх'Налама.
Но Таша притянула Адиану к себе и прошептала ей на ухо:
— Мне не нравится это место. Все притворяются добрыми, когда на самом деле они эгоистичны и жестоки. Пожалуйста, госпожа Адиана, отведи нас домой. Я хочу снова быть с Магой Эолин. Пожалуйста.
Адиана вздохнула, собираясь пообещать, что так и будет, но затем прикусила язык, хотя это и разбивало ей сердце. Нет большей жестокости, сказала она себе, обнимая Ташу, чем дать обещание, которое она, возможно, не сможет сдержать.
* * *
Было уже поздно, когда стражи разбудили Адиану.
Она заснула рядом с Ташей, поддавшись очарованию мягких подушек на низком диване. Таша была сонной, и ее волосы спутались. Даже сейчас она цеплялась за Адиану, словно решила никогда не отпускать. Адиана быстро поднялась, потянув за собой девочку, как всегда смущаясь под агрессивным взглядом людей принца Мехнеса.
— Катарина, — позвала она.
Девочка оторвалась от счастливого созерцания восьмигранных карт, оставленных ей Ришоной, каждая из которых была расписана странными и красочными символами.
— Вы с Ташей должны остаться здесь и присматривать друг за другом, понимаете? Я вернусь, как только смогу.
— Сан’иломан вызвала всех троих, — сказал один из охранников.
— И детей? — Адиана нахмурилась и посмотрела за плечи мужчин. Снаружи горели факелы, и ночь была черной. — Но уже так поздно.
Единственным их ответом было мрачное молчание.
Адиана задавалась вопросом, почему она настойчиво подвергала сомнению каждый отданный ей приказ, когда было ясно, что, пока продолжается этот кошмар, у нее не будет выбора.
— Но я хочу пойти с вами, госпожа Адиана, — сказала Катарина. — Сан’иломан обещала, что будет музыка, танцы и много еды.
— Держу пари, она превратит нас в еду, — возразила Таша. — Она бросит нас в печь и поджарит до хрустящей корочки.
— Таша, — упрекнула Адиана. — Не надо пугать Катарину такими историями.
— Я не боюсь, — сказала Катарина.
— А надо бы! — парировала Таша.
— Хватит, — Адиана пригладила волосы Таши и поцеловала ее в лоб. — Я не допущу, чтобы вы ссорились, как разъяренные гуси, после всего, чего нам стоило снова собраться вместе. Сан’иломан призвала нас, и мы должны идти. Это конец.
Она потянулась к Катарине, и девочка взяла ее за руку.
Их ждал паланкин, закутанный в прозрачные шелка, бледные, как туман в лунном свете. Транспорт был элегантным и роскошно обставленным, но от его вида у Адианы перехватило дыхание. Ее сердце колотилось в груди, а руки вдруг стали холодными от пота.
«Чем большую доброту проявляют эти люди, тем сильнее подозрения».
Один из стражей толкнул ее вперед, и она с большой неохотой залезла внутрь.
— Госпожа Адиана, — пробормотала Таша, занимая место рядом с ней, — что случилось?
Адиана заставила себя рассмеяться.
— Прохлада ночи глубоко пронзает тех, кто только что проснулся. Я должна была выпить немного вина, прежде чем покинуть палатку.
— Здесь есть вино, — Катарина сняла пробку с серебряной фляги и понюхала.
— Я не думаю, что тебе следует это трогать, — сказала Таша.
Преувеличенно закатив глаза, Катарина сделала глоток. Она протянула флягу Адиане, которая покачала головой, охваченная тошнотой при мысли о глотке.