Камень молчал.
Эолин в тревоге провела пальцами по волосам. Это было бесполезно.
— Возможно, нам следует отдохнуть, — сказал Телин. — Вернуться сегодня вечером или завтра.
За его словами последовал приглушенный смех, утомленное хрипение старой карги.
Эолин выпрямилась и посмотрела в темный коридор, который вел к другим комнатам.
— Ты это слышал?
— Что?
Старуха снова рассмеялась.
— Похоже, звук исходит из стены, — сказала Эолин.
Не старайся, дитя, — захихикала женщина, — а то зубы сломаешь!
Эолин ахнула, узнав голос.
— Невозможно.
— Что? — спросил Телин. — Что ты слышала?
Стряхнув с себя сомнения, Эолин встала и уперлась руками в стену. Она глубоко вдохнула, намереваясь действовать до того, как рассудок подавит инстинкт. Слово сорвалось с ее губ скорее как вопрос, чем как приказ:
— Гемена?
Стена молчала.
На щеках Эолин выступила горячая кровь. Она чувствовала себя дурой.
— Проклятье! Ты прав, маг Телин. Нам следует отдохнуть, потому что я на грани безумия и подчиняюсь прихотям сошедшей с ума женщины.
Телин вдохнул, чтобы ответить, но его прервал глухой удар изнутри стены, за которым последовал скрежет камня о камень. Протяжное медленное шипение воздуха вырвалось в комнату, словно вздох усталого любовника, неся затхлый запах запыленного пергамента.
Телин громко расхохотался, шагнул вперед и протянул руку в пространство, открывающееся в просвете стены.
— Три года и бесчисленное количество магов, когда все, что нам было нужно, это мага с правильным словом! Кори будет завидовать тому, что он не был здесь, чтобы стать свидетелем этого.
Эолин отошла от заполненного тенями прохода, опасаясь того, что могло скрываться внутри.
— Я не понимаю.
— Я тоже. Почему имя твоей ученицы оказалось ключом?
— Не моя ученица. Моя наставница, женщина, удочерившая меня. Гемена из Берлингена.
Лицо Телина потеряло часть легкомыслия. Он приподнял брови и посмотрел в сторону дверного проема.
— Ах, — сказал он.
— Ах? — повторила Эолин, сбитая с толку. — Это все что ты можешь сказать? Ты знал его лучше, чем я могла когда-либо надеяться. Конечно, ты должен понять эту тайну. Что это означает?
— Я полагаю, это означает, что старый волшебник когда-то был молодым человеком и, как любой маг, подчинялся прихотям эн-ласати. Дуайен Гемена была бы достойным выбором для проницательного темперамента Церемонда. Она была одной из немногих в их поколении, кто не уступал ему в навыках и знаниях.
— Невозможно, — сказала Эолин. — Церемонд ненавидел маг, всех их.
— Разве? Не пойми меня неправильно, Мага Эолин. Церемонд никогда не упускал возможности напомнить нам о разорении, которое маги принесли Мойсехену, и об опасности, которую, по его мнению, они представляли для наших королей. Он взял на себя обязательство уничтожить их с искренней решимостью. Но у каждого мага есть сердце, по крайней мере, так учил нас Карадок, и поэтому мы должны предположить, что Церемонд когда-то кого-то любил. Гемена из Берлингена — самый вероятный кандидат, насколько я могу себе представить.
— Он приказал разрушить ее аббатство! Берлинген был разрушен, а все внутри убиты.
— Нет, на самом деле, — Телин оперся на свой посох. — Это история, которую я могу рассказать. Кедехен хотел, чтобы Берлинген был уничтожен. Он был уверен, что аббатство давало убежище магам во время войны, и считал это гнездом мятежа. Церемонд был против забастовки, переживая, как рассказывается, за сокровища, хранящиеся в библиотеке. Хотя, учитывая то, что мы только что здесь увидели, возможно, он беспокоился не только о сожжении книг. Как ты хорошо знаешь, Кедехен проигнорировал совет Церемонда. И Берлингена больше нет.
Эолин покачала головой, не в силах сопоставить эту версию истории со всем, что ей рассказала наставница.
— Гемена презирала его. Она обвиняла его во всем. Смерть сыновей Уриена, коронация Кедехена, начало войны, преследование ее сестер, даже ее изгнание. Ни разу она даже не намекнула, что у них может быть…
По телу Эолин пробежала дрожь, словно ледяная ласка зимнего ветра. На мимолетный миг вокруг нее возник дом ее детства. Она чувствовала тепло одеял и мехов и вдыхала сладкий аромат старости Гемены и тихих мест.
«Он был красив, если ты можешь поверить, с уникальным цветом глаз, пронзительным янтарно-коричневым цветом, который мог свести с ума молодую магу, как я».
Слова, произнесенные однажды в канун Середины Зимы, несколько фраз, потерянных в долгой ночи повествования.
Она посмотрела на Телина, словно у него мог быть ключ к тайнам сердца Дуайен.
— Гемена ненавидела Церемонда и все, что он представлял. Она никогда не смогла бы полюбить его.
Маг разглядывал Эолин со странным выражением лица, будто она была кусочком какой-то любопытной головоломки не на месте.
— Возможно, привязанность Церемонда не была взаимной. Хотя, как ты должна знать, Мага Эолин, это одна из непрекращающихся загадок Первобытной Магии, сколько людей вынуждены презирать тех людей, которых они когда-то любили. Конечно, теперь они оба попали в загробную жизнь, поэтому мы никогда не сможем узнать, что произошло на самом деле.
Эолин обвила себя руками, по коже побежал холодок.
«Сколько еще секретов скрывала от меня Гемена?».
Телин зажег янтарное свечение в хрустальном наконечнике своего посоха. Он кивнул в сторону библиотеки.
— Идем?
Они вместе вошли в комнату, остановившись сразу за дверным проемом, пока их глаза привыкали к тусклому свету.
— Нам придется послать за свечами, — заметил Телин.
Пока он говорил, тени рассеялись, открыв темную комнату без окон. Полки вдоль стен от пола до потолка. На них лежали бесчисленные тома, свитки и отдельные листы бумаги, аккуратно сложенные под полированными камнями.