Помню, был выходной. Мы с бабушкой собирались прогуляться в городской парк на открытие книжной ярмарки. Клара обещала купить мне одну книгу, если она не будет стоить слишком дорого. Затем мы хотели отправиться на пруд, покормить уток. Я решила взять с собой и Котеня. Утки ему наверняка понравятся.
По привычке я встала в семь утра, умылась, причесалась и решила позавтракать. Сначала гремела чем-то в холодильнике, пытаясь найти йогурт, потом уронила ложку, хлопала дверцами кухонного шкафчика — короче, разбудила бабушку, которая намеревалась в свой выходной поспать подольше. Конечно, она стала ворчать. Мы чуть не поругались.
Мне к тому времени было уже двенадцать лет — энергия бурлила внутри, искала выхода, и слово «отдохнуть» казалось каким-то устаревшим. В результате Клара нашла применение моей неусидчивости — послала меня в булочную купить хлеба для нас и уток. Уже выбегая на улицу, я услышала, как кто-то позвонил ей на мобильный, а когда вернулась, застала дома Ирину Рабенко.
Женщина мне сразу не понравилась. Нет, она была вполне миловидная, с открытым простоватым лицом, мелированными волосами, собранными в неаккуратный пучок, но от неё исходило неприятное ощущение горя и обречённости. Пока я переобувалась в коридоре, заметила на вешалке тёмный плащ гостьи. Так вот, от этого плаща исходил какой-то кисловато-горький запах неприятностей. Не могу точно описать его. Наверное, всё же это был не запах, а нечто другое, воспринимаемое на грани ощущений.
Я слышала, как Ирина о чём-то рассказывает бабушке. В её голосе читалась тревога, иногда туда примешивались всхлипы. Решив не лезть в разговоры взрослых, я ушла в свою комнату. Похоже, наша сегодняшняя прогулка на книжную ярмарку может не состояться. Мне стало обидно. Понимаю, конечно, что у человека возникли какие-то неприятности, но прийти к другим, почти незнакомым людям и портить им выходные…
Чтобы отвлечься, стала делать доклад, который задали по биологии. Через час он был готов, а эта Ирина всё ещё сидела с бабушкой на кухне. Очень интересно, о чём можно так долго разговаривать? Я прокралась на цыпочках по коридору до поворота на кухню и замерла за углом прислушиваясь.
— Ты хоть любишь их? — раздался голос бабушки. — Если судить по словам, то ты готова убить их от ненависти.
— Люблю, конечно, сильно, — всхлипнула Ирина, — и ненавижу тоже сильно… Не знаю я… Как на работу ухожу, так и думаю о них, беспокоюсь. Всё себя ругаю — что же я за мать-то такая! И жена из меня — непутёвая! Каждый божий день клянусь, что всё изменю, налажу нашу жизнь, склею по кусочкам заботой да вниманием. А как домой прихожу, руки опускаются, чувствую себя ненужной, униженной. Они, словно издеваются надо мной, всё назло делают, хотят с ума свести, ну я и закипаю, начинаю кричать, остановиться не могу.
Послышался шорох, какая-то возня. Ирина стала тонко подвывать, бабуля запричитала:
— Надо тебе священника позвать, квартиру освятить. Это всё проделки бесовские. Ты же сама чувствуешь, что дело тут нечисто.
— Да приглашала я батюшку! — раздражённо вскричала гостья. — Два года назад это было. Он тоже сказал, что квартира нехорошая. Освятил там всё, иконку на стену повесил, велел в церковь по воскресеньям ходить, молиться. А я работала тогда по выходным, когда мне ходить-то? И иконка потом пропала куда-то. Но год целый мы нормально жили, даже Юленька учёбой увлеклась. Только потом всё опять повторяться стало, даже хуже. Тётя Клара, у меня теперь на вас одна надежда.
— Деточка, чем же я помочь-то могу? — удивлённо воскликнула бабушка. — Я же не священник и не семейный психолог. И с деньгами у нас пока плохо. Одна я внучку тяну, зарплата мизерная, с воды на хлеб едва…
— Нет, это всё не то, — жарко перебила Ирина. — Мне ваши способности нужны. Не знаю точно, что вы там делаете — колдуете или шаманите — мне всё равно. Я же помню. Мне восемь лет было, когда вы меня от свинки излечили. Это же ведь какое-то существо тогда ко мне присосалось, верно? Вы его изгнали.
— Это фантазии твои детские, — попыталась отшутиться Клара. — У тебя температура была повышенная под сорок, ты бредила. Лучше к психологу с мужем сходи, он поможет решить разногласия. Всё у вас наладится.
Снова послышался шорох и звук отодвигаемого стула.
— Нет, тётя Клара, психолог мне не помог, — каким-то слишком спокойным и звенящим голосом произнесла гостья. — Я всё перепробовала, видит Бог. Никто мне помочь не может… и не хочет. И вы. Даже в память о дружбе с моей матерью. Пойду я, пожалуй, чтобы вас больше не напрягать. Сама решу свои беды. Все проблемы одним махом! Нет тела, нет и дела.
— Ирочка, ты что это задумала?! — встревожилась бабушка. — Сядь, я тебе говорю, дура! На кого ты ребёнка оставить собралась? На бабника этого? Кому от твоей смерти лучше-то будет? Я тебе пока в помощи не отказывала, только дело тут непростое. Думать надо серьёзно. Есть у меня соображения на твой счёт да только все, кому помогала, потом меня же и проклинали. Дурость людскую пока никто не отменял. Боюсь, что одна не справлюсь с твоими бесами. Милка могла бы помочь, но мы с ней сейчас в контрах. А кто ещё? Внучка у меня мала ещё…
— Это Леночки вашей дочка? — удивлённо спросила Ирина.
— А кого же ещё?! — разгневалась бабушка. — Не думала я, что дочь такой бессердечной воспитаю! Подбросила мне Дашку, как котёнка ненужного. Во всём мужу потакает. Тьфу. Променяла ребёнка на жизнь обеспеченную. А девочка-то умная и дар у неё сильный.
— Я не знаю, конечно, что вы задумали делать — может ритуалы какие-то колдовские проводить, но… Может не стоит ребёнка вовлекать в такое?
— Рано или поздно она всё равно в это ввяжется, так пусть уж лучше под присмотром бабушки будет, — вздохнула Клара. — Тем более. Что половину нашего разговора она уже слышала. Иди к нам, Даша, можешь там не прятаться!
Пришлось выйти. Чувствовала я себя, конечно, очень неловко, но постаралась сохранить достоинство:
— Вы говорили слишком громко. И я же просила не называть меня Дашей. Моё имя Дария, значит, сокращённо будет — Дари´.
— Ага. А я тогда — Клеопатра Петровна, — озвучила свою глупую шутку бабуля. — Ты лучше вот сюда садись и тётю Иру послушай. Приглядись к ней, может что-то необычное заметишь. Тётя Ирина раньше с твоей мамой училась вместе.
Я давно уже заметила и неприятный запах беды, исходящий от гостьи, и зеленоватый налёт, но решила сначала выслушать её рассказ.