Глава 10. Паломник
Мир по другую сторону толстых стен металлургического завода был другим. Он был мрачным и холодным. Живым. Майкл сразу же ощутил нахлынувший на него дискомфорт. Ему это понравилось. Это были настоящие чувства, доставшиеся ему от разрушенного мира. Это было не выдуманная безопасность, не фантомное спокойствие и радость, это были самые сладкие страх с тревогой, что когда-либо он ощущал. Ему претило ощущение того, что он радуется и довольствуется на костях старого мира. Окружающая его обстановка и внутреннее состояние противоречили друг другу из-за чего разрывали сознание изнутри.
Майкл начал уходить прочь, не пытаясь даже обернуться или ещё раз обдумать решение. Он знал, что в скором времени ещё вернётся сюда. И эта мысль, отчасти, пугала его больше всего.
Позади остались металлические курганы и скелеты производственных машин и конвейеров. Клетчатый забор уже не был признаком чего-то радостного или спокойного, — он не внушал наивную веру в найденный безопасный привал. Всё это превратилось в отвратительное кладбище, чем и являлось с самого начала.
Постепенно Майкл начал набирать шаг. Он ускорялся всё сильнее и сильнее, вскоре и вовсе перейдя на бег. В итоге он не спокойно покинул свою темницу, а трусливо сбежал из неё, как только сразу почуял на лице лёгкое дуновение колющего ветра.
«Почему ты бежишь?» — прозвучала мысль в голове Майкла.
Кто-то пытался говорить с ним. Быть может, это была та самая маленькая и назойливая мысль в уголке сознания, которая только и пытается каждый раз увидеть ту или иную ситуацию под другим углом. Этот же маленький анархичный генератор мыслей и идей позволяет каждому человеку сомневаться не только в окружающих событиях, но и в собственных действиях.
«Почему я бегу?» — повторил сам себе Майкл.
И действительно, зачем он бежит? Можно было подумать, что Майкл подсознательно боится преследования со стороны завода, что его нагонят и насильно вернут в ту неживую обстановку. Но ни здание, ни один из его жителей не пытался преследовать сбежавшего человека. Всё было тихо и умиротворённо, как снаружи этого гиганта, так и внутри.
Услышав совет из недр собственных мыслей, Майкл смущённо остановился после продолжительного бега. Он находился уже в нескольких километрах от завода и благополучно затерялся в ближайших лесах. Каким бы странным и нелепым не было его поведение, — тем более собственные размышления на эту тему, — всё, что сделал Майкл, было полезным для его здоровья. Он, как высвободившаяся с цепи собака, помчался сломя голову куда глаза глядят. Он испытывал своё тело после длительного и мучительного затишья, и был этим доволен.
Открытые пространства леса, влажный воздух после дождя, прохлада, что нежно окутывает тело. Вся новая обстановка прекрасно контрастировала с тем, откуда он сбежал. Мужчина наконец-то был на свободе, почти уже в родных местах. Это была сомнительная, неизвестная глушь. Было невозможно понять, куда именно бежал Майкл и где в конечном счёте он оказался. Даже исходное направление казалось загадкой, потерянной среди неясных и дурных мыслей. Он помнил только то, что как только вышел за пределы клетчатого забора, что-то щёлкнуло в голове, а дальше была только непроглядная пелена. Быть может, беглец несколько раз умудрился изменить направление в лесу, быть может, бежал только прямо.
Майкл стоял на месте среди огромного множества молодых и старых деревьев, спокойно оглядываясь по сторонам, чтобы увидеть хоть толику подсказок или ориентиров. Вокруг ничего не было, ни маленькой полосы бетонной дороги, ни высокого и дальнего силуэта завода. Майкл будто оказался в настолько далёком и глухом месте, что ему будет проще здесь обосновать собственную цивилизацию, нежели найти её своими силами. Любой другой человек, в любое другое время, легко бы испугался и впал в ступор. Он стал бы сладкой жертвой паники и ужаса, оттого что находится в опасной близости к гибели.
Майкл спокойно осмотрелся вокруг себя. Ничего. Только небо над головой, земля под ногами и толстые деревья вокруг. Он просто пошел туда, куда считал нужным, куда направлял его природный магнетизм и обострившееся чувство направлений. Рано или поздно ему удастся наткнуться на что-то подходящее: на дорогу, дом, голую поляну или целый город. В любом случае, что-то произойдёт. Майкл знал это, и был доволен, что наконец-то его жизнь снова может пестрить событиями и ощущениями. Даже если бы сейчас он повторно оказался в самой патовой ситуации, в которой когда-либо находился, то всё равно бы довольствовался наступившим переменам.
Через несколько часов Майкл наконец-то вышел к чему-то, смутно напоминающем автомобильную дорогу. Места были незнакомы, а затянутое тучами небо не позволяло увидеть даже намёка на солнце. Направление всё ещё оставалось неясным, и, в конечном итоге путник просто направился туда, куда посчитал нужным. В скором времени он сможет наткнуться на какой-нибудь крупный населённый пункт, — достаточно крупный, чтобы он мог быть обозначен на карте местности, — и относительно его, продолжит своё долгое и увлекательное путешествие.
Окружающий мир был по-прежнему удивительным и захватывающим, — ни на секунду Майкла не посетило сомнение, что он совершил крупнейшую ошибку в жизни… В первую очередь, он был жив; во-вторую, он двигался. В самом аспекте движений и стремлений куда-то идти он ощущал пьянящее чувство умиротворения и безопасности. Нужно было двигаться, неважно куда.
Он был одинок. Снова. Но он пошел на эту жертву лишь для того, чтобы предоставить не только себе наилучшие условия жизни и выживания, но и для Марии. Но для кого он готовит все эти страдания? Нужно ли это Марии или только самому Майклу? Быть может, таким образом он просто пытается найти себе собеседника и товарища, чтобы просто не сойти с ума в абсолютном одиночестве. Или же его рассердила личность Стрелка, и он просто стал заложником гнусных чувств?
Наступил момент, когда Майкл наконец-то остановился. Очередной раз он задумался о своём уникальном и необходимом плане. Эта назойливая мысль уже не первый день грызла его, каждый раз оставляя мучительно болезненные последствия, — даже свобода не освобождала его от этой невыносимой ноши. На кой лад ему свобода, если её не с кем разделить? Мария может просто не согласиться отправиться в новое сомнительное путешествие. И не важно, будет ли оно долгим или нет. Девушка просто оказалась в той среде, где ей было максимально удобно и легко. Она может и не согласиться на уговоры Майкла. Весь план рухнет только от одного лёгкого «нет».
Остановившийся в центре заросшей дороги, он вспоминал всё своё приключение бок о бок с этой девушкой. Вспоминал их разговор в подвале церкви, и то, какой заботливой и радостной была она после освобождения; спасение после нападения демона; посещение заброшенного дома; долгий путь до встречи с незнакомцем. Противоречие двух неподвластных друг другу сущностей могло оттолкнуть обоих на настолько незначительный уровень отношений, что они вмиг могли стать врагами. Поэтому любое действие Майкла расценивалось ровно между собой, как вред и помощь. Но в отличии от одинокого путника, у Марии наблюдался союзник, стоящий сбоку от неё. Точно такой же человек, любитель пассивного выжидания конца. Но Стрелок уже единожды показал, что может быть где-то слаб, что есть личности способные противостоять его сладким речам и назойливому поведению.
Майкл мог просто свернуться где-то под деревом в клубок и спокойно умереть голодной смертью. Это было бы равносильно тому, что он навсегда покинул Марию, и не собирается к ней возвращаться. Но всё же, первый шаг уже был совершен. Отступить назад — предать всё, что он когда-либо сделал. Кто привёл Марию к незнакомцу? Майкл! Кто освободил эту бедную девушку из мучительного плена? Майкл! Кто поможет ей увидеть погибающий мир, с другой стороны и продемонстрировать то, как всё продолжает жить, несмотря на то что растёт поверх погибшего человечества? Майкл! Это был его выбор, его окончательное решение. Если же Марии ничего не поможет, тогда он сам сядет вместе с ней под свет закатного солнца и будет дожидаться конца.
Продолжая изнурительный путь в родные места, Майкл желал навсегда отказаться от подобных размышлений. Они давались тяжело и болезненно, к тому же, занимали значительное количество времени и сил. Они могли бы предоставить неоценимую помощь и максимально подходящий вариант развития событий, или и вовсе навлечь на мучительную апатию.
Когда же различные сомнительные и противоречивые мысли всё же покинули Майкла, и не тревожили его длительное время, он смог полноценно увлечься своим путешествием. В один из прекраснейших моментов одиночества и единения с природой, он обнаружил, что над горизонтом в дали возвышаются строения. То был город, — очередной могильный курган цивилизации, — который сможет подсказать Майклу, где он находится.
Через несколько часов путник стоял у Восточного Сюргинда, — что в переводе на родной язык Майкла звучало комично, и переводилось: «сказали «строить». Это был малый городок, что стоял на самом краю страны, и, больше походил на тренировочный лагерь. Он пестрил огромным количеством полос с препятствиями, беговыми дорогами, стадионами и полями, бараками и палаточными зонами. Это был старый детский оздоровительный лагерь, возросшийся до небольшого города, который, несмотря на увеличенную численность, умудрялся сохранить старое назначение.
Этот населённый пункт предоставлял отличную возможность отдохнуть в наступившую ночь и приготовиться к ещё более длительному переходу. Майкл выбрал один из более-менее устойчивых и целых домов, где решил переждать тёмную и одинокую ночь.
После того, как шторы в спальне были закрыты, и мужчина никак не смог бы выдать своё присутствие, он принялся подготавливаться к следующему дню. На карте найти его место остановки оказалось крайне проблематично — Майкл ушел совершенно в противоположную сторону от той, куда он собирался идти изначально. Он мог бы развернуться и напрямик пройти в правильном направлении, но это означало то, что он окажется в непосредственной близости к заводу. Такого исхода он не хотел, и не знал, какие новые мысли смогут захлестнуть его и заставить предпринять не самые радушные поступки. Будет лучше для всех, если беглец будет как можно дальше держаться от своего старого убежища, даже если путь займёт дополнительных несколько дней. Так решил Майкл и за Марию, и за Стрелка.
После составления наиболее успешного и безопасного пути, — который затрагивает минимальное количество посещений крупных населённых пунктов, — можно было наконец-то расслабиться. Если всё пройдёт гладко, через неделю он окажется в родных краях, и, ему снова придётся столкнуться со всеми внутренними кошмарами и переживаниями, которые в совокупности с мучительными воспоминаниями о прошлом приносили сплошную боль. Бо́льшая часть работы уже была составлена, осталось только дождаться утра. Путник мог бы спокойно отдохнуть и позволить себе расслабиться, тем более после столь трудоёмкого и утомительного дня, но всё же что-то было не так. Майкл думал о том, что можно благополучно приступить к вечернему приёму пищи, но еда никак не лезла в рот — голода просто не было. Консервированная пища казалась какой-то отвратительной и враждебной. Небрежно кинутое на соседнее кресло пальто смутно напоминало сгорбленный силуэт. Майкл смотрел на невнятные и безжизненные черты, не понимая, что именно сейчас сковывает его самого. Он постепенно напитался одиночеством, на которое сам себя обрёк.
Странный силуэт, сидящий недалеко от Майкла, загадочно напрягал и успокаивал. Он прекрасно понимал, что это просто верхняя одежда и ничего более. Но когда он опускал взгляд и переставал смотреть на диван, то ему смутно казалось, что на периферии зрения, таинственная фигура становилась более реальной и материальной, будто там действительно кто-то сидел. Иногда весь этот театр одиночества доходил до того, что, борясь с фальшивой сытостью и давясь от еды, Майкл улавливал чьё-то тихое и мелодичное дыхание.
— Надеюсь, с тобой всё хорошо, — сказал он.
Когда уже все возможные дела были окончены, а сон всё никак не намеревался свалить бодрого, но уставшего путника, Майкл решил посмотреть на свою странную болезнь. Высвобождая руку от нескольких слоёв бинтов, он уже заметил очередное изменение в общей картине: чернота на кисти руки осталась, но продолжала расти. Теперь граница бледной кожи и чёрной чешуи находилась у самого локтя. Окончательно скинув с себя повязки, Майкл убедился, что странные изменения руки продолжали прогрессировать. За несколько дней нахождения с незнакомцем в его убежище зараза успела отвоевать целый десяток сантиметров кожи.
Вид таких перемен уже не смущал и не пугал Майкла. Вспомнив, как с помощью этой руки он без особых усилий и проблем сломать навесной замок (хотя где-то в глубине своих мыслей он сомневался на этот счёт, надеясь списать всё на хрупкость самой конструкции). Но всё же, не только это маленькое недоразумение помогло Майклу иначе посмотреть на «проклятье». Теперь его распирал интерес от того, что всё-таки произойдёт дальше. Пока что, заражённый не испытывал никакого дискомфорта, связанного с общими ощущениями в руке или всём теле. Будь это болезнь, он бы давно начал замечать поразившие его последствия. Эта рука или станет его главным оружием и инструментом, или вовсе приблизит его конец. В любом случае, второй вариант рано или поздно нагонит Майкла, несмотря даже на то, как долго и отчаянно тот пытался сбежать и скрыться.
Смысл прятать почерневшую руку за бинтами уже не было. Хоть Майкла приятно удивляли встречи с выжившими людьми, сейчас он склонен скорее к тому, что это были обычные совпадения. К тому же, издалека это изменение чем-то походило на декоративный средневековый доспех, что конечно и выглядело странным, но было менее шокирующим, нежели факт неизвестной болезни.
Так она и осталась с ним: немой спутник и долговечная память того, чего никогда не стоит забывать, и чем ни за что не стоит пренебрегать.
Не дожидаясь того, как сон начнёт ломить мозг, Майкл решил отправиться на раскладной диван, чтобы благополучно дождаться утра. Уснул он не сразу: внутри него всё ещё кипела энергия от осознания свободы, но всё же, иногда он переводил взгляд на брошенное на кресло пальто, что вновь успокаивало его.
Как часто бывает со множеством людей, что не могут на протяжении долгого времени уснуть, и они просто пытаются забыться и ни о чём не думать, — Майкла сразил сон. Проснувшись, он даже не вспомнил того, как ощущал усталость или оставшуюся сонливость, просто моргнул, и настал новый день. Быстро собрав все свои раскиданные вещи, он начал уходить. Ранее утро было удобным временем, чтобы начать авантюрное и трудоёмкое дело, так как можно было легко взбодриться. Закрывая за собой дверь в квартиру, — а делал это Майкл из-за неугомонного воспитания. Уходя, мужчина случайно перестарался, используя уже не перебинтованную руку. Посредством случайного использования колоссальной силы, дверную ручку вырвало из двери и бросило на пол. Извинившись перед хозяевами квартиры, — которые никогда больше не вернуться к себе домой, — Майкл направился дальше. Дверь по инерции начала распахиваться, и проходящий утренний свет через окно освятил необычную и новую картину, как в гостиной на диване «сидели» несколько скомканных курток старых владельцев.
Майкл передвигался так, как считал нужным. Все перерывы и возможные или необходимые моменты отдыха он сокращал до минимума. Он мог поесть только перед сном, а ранним утром уже уйти от места ночлега на несколько километров. Сброшенные с руки бинты казались каким-то наивысшим облегчением в этом странствии. Они в сумме весили не больше десятой килограмма, и хоть не полностью покинули своего хозяина, — так как находились на всякий случай в рюкзаке, — всё же их отсутствие ощущалось иначе. Это было или пьянящее чувство свободы, освобождённой от многодневной влажной ткани кожи, или простое принятие собственных проблем. Но как такова «проблема» просто не ощущалась — Майкл уже не видел в своей ситуации никакой проблемы.
Вернувшись на путь, Майкл начал ощущать себя всё более и более одиноким, чем когда-либо. Каждый новый час его начинали терзать различные мысли. Начиная от того, что на металлургическом заводе со Стрелком и Марией могло что-то произойти, и, заканчивая тем, что несмотря на собственное упорство и отсутствие желаний что-то обдумать и предпринять на случай возникновения опасностей, Майкл просто брёл вперёд на встречу собственной смерти. У него даже не было желаний замедлить ход или остановиться, чтобы как можно лучше обдумать все обстоятельства. Он просто шел дальше, словно эти пугающие и разочаровывающие мысли только подгоняли его ещё сильнее к конечной цели. Уже было поздно вернуться назад, поздно свернуть в другом направлении. Сделав это хоть один раз, он навсегда предаст всё, за что когда-либо дрался.
На четвёртый день изнурительного путешествия, Майкл решил зайти в помеченный в самом начале пути город. Ему нужно было пополнить запас еды и воды, а заодно, посмотреть что-нибудь, что может быть полезным. Уже несколько дней он не замечал вокруг себя ни одного признака жизни. Ни птицы, ни другие животные не показывались даже вдали, их силуэты не мелькали где-то на периферии зрения.
Скорее всего сильное желание оказаться среди каменных домов было вызвано тем, что Майкл начал сильно страдать от одиночества.
Подойдя ближе к жилым районам, — где легко можно было найти пищу и ночлег, — Майкл внезапно ощутил то, как земля под ногами начала ходить ходуном. Это было так, словно кто-то воткнул в бетон огромный вибромотор, и тот с сокрушительной силой начал пульсировать, заставляя подземные пласты перемещаться и наслаиваться друг на друга. В голове всплыла картина, представление того, как могло по факту происходит высвобождение демонов. Путника поразил взрыв фантазии, заставивший его подумать, что под его ногами открывается червоточина, откуда вылезут новые полчища ужасающих созданий. Он может просто оказаться наедине со всеми этими чудовищами, и тогда он больше никогда не увидит Марию, даже толком не попрощавшись с ней. Ноги тряслись от нахлынувшего страха, но дрожь земли всё никак не унималась. Толчки всё же со временем становились то сильнее, то слабее, будто подземная тряска сама не могла разобраться, как именно ей нужно выполнять свою задачу. Продолжительность всего этого представления заставила Майкла усомниться в её реальности. Наоборот, он ощутил странное чувство, будто не на него пытаются нагнать страх, а он сам пробудил в ком-то животный ужас.
Непрекращающийся поток вибраций и движений становился более хаотичным. Будто огромная и необузданная волна первобытной силы мчалась под самой землей — ясно ощущалось то, как она перемещается глубоко под ногами. Он, пошатываясь, пытался отойти в сторону, надеясь, найти более-менее спокойное место. Проходя мимо сливной решётки в канализацию, он ненароком посмотрел вниз. Что-то двигалось по сточным канавам бесконечным потоком. Странные силуэты сливались друг с другом в одно сплошное полотно. Не было никакой возможности что-либо разглядеть, и, Майкл скрывал единственный источник света, способный помочь ему.
Всё же настойчивому мужчине удалось сделать то, чего он хотел. Помогла ли та самая настойчивость, или же солнечные лучи так удачно отражались от поверхностей, но… Под ногами Майкла, в считанных метрах мчалось полчище крыс. Ожившие воплощения смерти. Апостолы болезни. Одухотворённая тьма.
Это была не одна сотня, не малочисленная тысяча. Это был целый миллион губительным созданий, бегущих от какой-то ведомой лишь им угрозы. Маленькими лапками и интенсивным передвижением они заставляли весь бетонный пласт земли трястись в конвульсии, и, не только небольшой жилой район ощущал это отвратительное чувство. Эти создания мчались как можно дальше от местонахождения Майкла, углубляясь в дебри канализационных лазов и труб, в самое нутро недр города. Каждая частичка города неистово пульсировала, когда его артерии были заполнены суетящимися вредителями.
Увидев эту необычную картину, Майкл не отскочил в ужасе или отвращении. Странный вид мчавшихся друг за другом шерстяных шкурок был каким-то гипнотизирующим. Это монотонное, и в то же время хаотичное движение, напоминало бурный поток дождевой воды, стекающей по дренажным канавам. Крысы были самые разные: потрёпанные, гладкие, грязные, чистые, окровавленные, лысые. Но с той высоты, с которой за ними наблюдали, они все были цвета бистра.
Это странное поведение среди единственных жителей опустошенных городов никак не смутило пришедшего путника. Он мог бы в лёгкую ощутить на себе схожий прилив страха, который почти подчинил его рассудок несколько минут назад. Но сейчас ничего подобного не было. Вид крыс нагонял только ещё более крепкое одиночество.
Не долго гадая над следующими действиями, Майкл направился в ближайший дом, чтобы отдохнуть и найти пропитание. Через час подземная дрожь прекратилась. Свидетель этого парада был рад, что не оказался на пути этой бешенной своры. Кто угодно на их пути — вне зависимости от размера или силы — мог оказаться незначительной помехой и лакомым кусочком. Несчастный был бы затоптан или съеден заживо.
Когда же вся шумиха утихла, и ничто больше не намекало на что-то из ряда вон выходящее, то Майкл смог наконец-то успокоиться. Сейчас, ситуация вокруг него была настолько враждебной, что мало кто смог бы спокойно отправиться спать, и всю ночь сидел бы в страхе перед неизвестностью, но Майкл был аномально спокоен.
Потратив всё утро на сборы припасом, он всё же решил потратить один день на то, чтобы сориентироваться касательно его местоположения и, по возможности, осмотреться в городе. Из двух десятков домов, — которые он обошел, — удалось найти только пару консервов. Где-то вдали всё время раздавались странные шумы и завывания, словно в городе вместе с Майклом бродил кто-то ещё. Это не мог быть человек. Издавать громкие звуки на руинах уничтоженного человечества, при царящих на его костях чудищах могли только те самые чудища, или самый настоящий безумец. Ни один, ни другой не был бы желанным собеседником, так как обоих невозможно было причислить к людям.
Под вечер, Майкл выбрался на крышу многоэтажного здания. По пути на вверх он наслушался неугомонного скрежета в стенах. Мужчина был уверен, что крысы обосновались в каждом квадратном сантиметре любого здания и любой канализационной трубы. Голову посещали страшные предположения того, куда же направятся эти существа, если в мегаполисах и складах закончится вся пища. Было тяжело представить и то, что некоторые из них не пытались заниматься каннибализмом, чтобы жить припеваючи среди своих сородич. Грязные животные вели кочевой образ жизни от одного района в другой, это было легко заметить по тому, как часто под ногами Майкл ощущал знакомые вибрации. Находился ли он среди крыс из этого же города, куда он и сам пришел, или же это были такие же кочевник из других мест.
Стоя на краю крыши десятиэтажного здания, Майкл решил насладиться закатом солнца. Это был день, посвящённый отдыху от утомительного путешествия. Он не видел ничего зазорного в том, что займётся такими вещами, на которые раньше никогда не обращал внимания.
Солнце медленно склонялось к горизонту, словно не желая покидать своего единственного зрителя. Но оно было подвластно времени и космическому потоку, и, вскоре было вынуждено исчезнуть. Когда же последние лучи коснулись крыш домов и пустующих переулков, то вся гамма янтарного свечения окутала город. Казалось, что он горит. Майкл понимал, что это всего лишь обман зрения, иллюзия, но всё равно в его сердце проникло беспокойство. В нём перемешались страх и благоговение. Он смотрел на картину перед собой, боясь даже выдохнуть! Как будто он мог сдуть эту золотистую пыль с крыш зданий.
Этот вид туманил разум своей масштабностью, слепил глаза великолепием. Он в равную пору приносил боль и удовольствие, точно выкладываясь на всю силу перед зрителем. Но вскоре нахлынула тьма. Она, как хватка смерти, появилась из ниоткуда. Весь город и его округ перешели во тьму. Только где-то в дали танцевали последние лучи солнца, медленно перемещаясь на другую сторону планеты. Ощущение тьмы вернуло Майкла в реальный мир. Он и забыл, как холодно было в том месте, где он находился, и только светило позволяло ему не задумываться о подобных вещах.
Вместе с холодом вернулось и чувство тоски и одиночества. Где-то снова возродились скрежет и шорох. Могло показаться, что свет даже заглушал звуки, которые раньше просто терялись на фоне всего произошедшего. В одну минуту, он будто переместился в совершенно противоположный мир, такой тихий и мрачный. Крыша многоэтажного здания, которая ещё несколько минут назад казалась самым безопасным и уединённым местом во всем городе, превратилась в настоящий капкан, который так и думал захлопнуться в любой момент.
Собираясь как можно скорее уйти, Майкл приметил, что некоторые звуки, которые он сейчас слышал не исходили из расположенных под ним апартаментов. То, что он мог бы легко списать на крыс в стенах, было чем-то огромным, и находилось одновременно и далеко, и близко. Этот непонятный шум — похожий на перемещение грузового контейнера по земле — звучал откуда-то снизу. Ведомый любопытством, Майкл выглянул за выступ. На уровне земли шел демон. Существо прильнуло носом-хоботом к земле и что-то вынюхивало. Оно медленно двигало массивной головой с толстыми и заострёнными бивнями в разные стороны.
— Не меня ли ты ищешь? — шепотом спросил Майкл.
После этих слов, существо замерло и посмотрело вверх.
Когда с языка Майкла сорвалась эта фраза, он сказал её настолько тихо, что сам с трудом смог услышать, но существо, бродящее под ним, явно не было ограничено грубым человеческим слухом. Действительно ли оно услышало слова с крыши дома, или же посмотрела вверх по какой-то другой причине, и, в ходе вселенской случайности эти два фактора так удачно совпали.
Демон смотрел большими глазами на верхние этажи здания, приглядываясь и прислушиваясь к чему-то ещё. Майкл не пытался отойти от края и скрыться из виду. Он был уверен в том, что его точка расположения была удачной для слежки, но иногда ему казалось, что чудовище смотрело прямо на него.
Прошло несколько минут этих бессмысленных гляделок, и существо в конечном итоге ушло по своим делам, никак не среагировав на происходящее. За то время игры в гляделки, Майкл рассмотрел очередное создание: гигантская волосатая туша с множеством массивных лап и головой слона… Воистину, безумный коктейль.
Решив долго не задерживаться, и не стать участником очередной случайной встречи с кем-то неприятным и зловредным, Майкл начал покидать крышу. Он быстро промчался по лестничным площадкам, оставляя за собой только затухающее эхо шагов.
На улице было тихо, и, казалось, словно даже чудовище успело уйти куда-то далеко. Не смотря на кажущееся спокойствие, Майкл всё же был готов к любой встрече.
Перебравшись как можно ближе к краю города, он заночевал, чтобы на следующее утро можно было легко собраться и уйти. Ночь была слишком тихой. Он надеялся, что сможет хоть издали услышать любые звуки, которые можно будет привязать к бродячему поблизости демону, но ничего подобного не было. Из-за этого безмолвия, всю ночь он провёл, не смыкая глаз. Если бы рядом разносился грохот или другие звуки, он был бы более спокойным.
На утро Майкл покинул город и направился дальше в родные места. Он начал узнавать некоторые виды, из-за чего ускорял шаг, но снова возвращался к привычному и спокойному темпу. Чем ближе он был к концу пути, тем сильнее билось сердце в предвкушении финала.
По приближению к финишу, Майкл начал примечать небольшие особенности местности — кругом царила полная разруха. Издали он видел некоторые деревни и небольшие города, которые будто бы были жертвами настоящей войны. Майкл шел не просто в родной город, он приближался к тому месту, откуда началась вся напасть. Легко было заметно то, как демоны в самом начале уничтожали всё на своём пути, и, как они лишь со временем научились деликатно минимизировать повреждения для зданий. Даже местные леса попали под горячую руку. Огромное множество деревьев было вырвано с корнем или сломано у самых корней. Будто дикая свора чудищ, вырвавшиеся из угольной шахты, обезумели от гнева в своём заточении.
В последнюю ночь путешествия, Майкл страдал от бессонницы. Закрывая глаза, он видел картины знакомого ему города, ещё до того, как тот был уничтожен. Эту ночь он продолжил путь, не смотря на все трудности и опасности.
К заре, Майкл добрался до холма, что располагался в паре часов ходьбы от дома. Холм стоял недалеко от крайних построек и был настолько высок, что с него легко наблюдался весь город. Подняться на эта возвышенность была последним, и, пожалуй, одним из самых сложных испытаний. Склон был крутым и мокрым от дождя. Проросшие на каждом квадратном сантиметре кусты мешали продвинуться вверх. Обойти эту преграду было бы проще, чем подняться на её вершину, но Майкл всё же не свернул.
Когда мужчина поднялся на вершину, солнце терпеливо ожидало его, светя прямо в лицо. Ветер успел перегнать тучи в другое место, и оставил маленький зазор в небосводе для света, и, если бы несколько дней назад картина окутанного в янтарный блеск и золотистую пыль города была какой-то притягательной и драматичной, то сейчас, из-за солнца родной город Майкла выглядел безжизненной серой степью. Лучи света согревали лицо, параллельно разрывая сердце в клочья от вида изувеченной родины. Торчащие арматуры и металлические пластины слепили глаза, отражая свет. Из сотен зданий уцелели только единицы, и то, они не могли похвастаться тем, что были никем не тронуты, тут и там они пестрели трещинами и дырами. Большая же часть строений выглядела как горы из камня, металла и дерева. За всё время странствий Майкла, город изменился до неузнаваемости.
Это был словно плевок судьбы в лицо наивному ребёнку. Мечты Майкла обрушились так же, как и его родной дом. В свете утреннего солнца он видел изуродованный труп прошлой жизни. Жестокая правда, в своей неизменной простоте. Блудного сына заполонила злоба и скорбь. Стоя на вершине холма, он поклялся, что отомстит.