5.3 Процессия
Майкл потерял сознание ещё тогда, когда пожирающее его чудище свалилось набок. После резкой встряски и удара, всё обратилось в темноту. Единственное, что можно было заметить перед случившимся, так это то, как сверху сквозь мясо и кости спустилось большое золотистое лезвие, что воткнулось в руку. Остальное было словно в бреду: где-то издали разносились сомнительные и невнятные звуки, повсюду царствовал коктейль странных запахов и ощущений. Майкл бы предположил, что снова оказался в своей тёмной клетке, или вовсе никогда не покидал её пределы. Но эти мысли посетили его в тот момент, когда он начал приходить в себя. Ему довелось очнуться на мягкой и тёплой подушке; окружающая его обстановка пустого и безжизненного кабинета была более гнетущей и скучной. Весь скоп эмоций и ощущений, что мучали его в бессознательном положении, длился всего лишь мгновение.
Собственного тела он почти не ощущал. Ноги и руки ужасно ныли и зудели; он словно только что вернулся с тяжёлой работы и нуждался в продолжительном отдыхе. Только так и встречает тело своего хозяина, когда тот пробуждается после крепкого и трудоёмкого процесса восстановления. В такие промежутки, мозг отключается, перепроверяя и восстанавливая искалеченное тело.
Проведя ещё раз взглядом по кабинету, Майкл обнаружил поодаль от себя незнакомую сумку, которая выглядела глупо и неестественно — красная снаружи, чёрная внутри. Из открытой нараспашку пасти нейлонового зверька красовалась целая гора белоснежных банок и коробок. Очнувшемуся мужчине было неведомо, что это за сумка и откуда она взялась, но ему было всё равно, его просто она позабавила. Не забавляла его только странная подушка, на которой он лежал уже не первую минуту. Она была неестественно тёплой, точно грелка, которой никогда не было под боком, в добавок она пульсировала, словно внутри её работал маленький моторчик; мягкая и упругая, как водяной матрас. Забава от сумки перешла к смущению из-за текущих обстоятельств: он помнил только то, что был внутри пасти огромного монстра, а сейчас, валялся словно турист на отдыхе. Вокруг было слишком тихо, и, он смотрел в пустоту, лежа головой на чём-то очень приятном. Как он здесь оказался? На чём он лежит? Ничего из этого не было ему известно. Только небольшая мысль отгораживала его от попыток что-либо узнать: «таким образом, я лишусь этой маленькой вещицы». Проведение всей оставшейся жизни в этой мягкости казалось более приятным, нежели возвращение в опасный и враждебный мир. Разве он не заслужил того, чтобы отдохнуть на таком приятном ложе? Заслужил! не меньше любого другого из людей. Части прошлого и настоящего начали медленно складываться в полноценную картину, и, в голову пришло самое логическое умозаключение — Майкл умер. После всех своих страданий, он наконец-то оказался в обители спокойствия. Все же живут в физическом мире с мыслью, что когда-то им дано оказаться в самом ласковом и прекрасном месте. Блаженная вечность, которая может длится лишь секунду, и не насладиться, и не устать. Будь на то силы, он бы уже повернулся и уткнулся носом в заветную мягкость, пытаясь, как маленький ребёнок, проникнуть в самую глубь.
Откуда-то сверху раздался странный режущий звук. Сердце замерло. «Что это было? — промелькнуло в голове, — быть может, это был чей-то замах? Или кто-то решил подкрасться ко мне незаметно, пока я отдыхаю». Майкл сразу переходил из одной крайности к другой; он представил себе самые худшие варианты из всех возможных. Если же рядом с ним действительно был противник, значит, он не умер. «Каким я оказался дураком!», — отругал он сам себя. Но в моменты опасности нужно действовать решительно. Даже с ослабленными и затёкшими конечностями, Майкл должен дать такой отпор, за который потом не придётся краснеть. Если же он сейчас не сможет постоять за свою возлюбленную подушку, за этот символ чистоты и спокойствия, то он никогда не будет его достоин.
Майкл резко поднялся на колени, но из-за слабости в мышцах рухнул вбок. У него даже не получилось и пары секунд простоять в вертикальном положении. Ему оставалось только лицом встретить нависшую над ним угрозу, мужественно посмотреть на… Марию, которая просто перелистывала страницы книги. Лицо Майкла было краснее любого сочного помидора. Его сразу смутило и пристыдило три вещи: во-первых, — он ни о чём не догадываясь лежал на коленях девушки, нагло и пошло грезя об их нежности и мягкости; во-вторых, — он глупо заставил себя поверить в то, что рядом с ним оказался противник, когда никаких предпосылок для того не было; в-третьих, — он нелепо рухнул на пол, не в силах выдержать собственный вес; Майкл, встав, просто свалился, словно большое срубленное дерево. Все эти смущающие обстоятельства открасили в красный всё лицо.
Мария обратила на него внимание. Она сначала бросила невинный взгляд, а потом метнула быструю и слегка ехидную улыбку. Если же первое действие было как никак спокойным и достойным сложившейся ситуации, то второе сыграло против упавшего обидную шутку. В глазах Майкла, девушка улыбнулась так, как будто что-то похожее он уже вытворял и раньше. Так бы смотрел король на своего старого шута, который уже никак не мог шутить о чём-то новом и интересном, а выдавливал из господа одну лишь жалость.
— Привет… — тихо произнёс Майкл.
Девушка только улыбнулась в ответ. Теперь её улыбка казалась более дружелюбной и приятной.
— Я рада, что с тобой всё в порядке, — прозвучал голос Марии, когда Майкл пытался подниматься.
Конечно же, он был спокоен из-за того, что находился сейчас в полной безопасности, и ещё более был рад тому, что Мария была рядом. Кружащие вокруг тишина и спокойствие опьяняли своей непорочностью. Майкл с трудом встал на колени и смотрел прямо на девушку. Они молча наблюдали друг за другом, словно изучая и проверяя, всё ли в порядке.
Он словно выпал из реального мира не на пару часов, — как ему казалось изначально, — а на несколько дней. Он уже смутился и запутался во времени, не мог осознать, как долго они живут внутри этого здания. Эта мысль притупляла все остальные чувства, заставляя плыть дальше по обыденному и неторопливому течению. Однако, каким бы ни был окружающий мир, Майкл всегда пытался отделиться от него. Отличиться. Он чуть ли не с самого детства был каким-то необычным, то ли изгой, то ли пуп земли. Его все то любили, то бранили. Странность в поведении этого человека легко была заметно там, где любой другой сказал бы: «я бы никогда так не сделал». Пытаться за шутками спрятать страх и боль; пытаться вести себя необдуманно и импульсивно (даруя рычаг управления над своими действиями странным случаям и интуиции) — это был Майкл.
Именно из-за всего, что было в жизни этого человека, и, что в конечном итоге сделало его самим собой. Всё это позволяло ему ощущать обыденность вокруг каждый момент жизни. Только старая обыденность давно изменилась на что-то иное; мир давно перестал быть самим собой, но это не изменяло того факта, что сама обыденность исчезла. Перебравшись в другое место, где предпочитают иной часовой пояс, нельзя сказать, что время исчезло. Нет. Оно осталось, но имеет другой вид. Новая обыденность тоже имеет свойство нарушать своё спокойное течение, и Майкл, как часть этого «великого», легко ощущал мельчайшие изменения.
Память о случившемся вернулось бумерангом, словно этот небольшой снаряд ударил прямо в голову.
— Мы должны бежать! — Майкл вскочил и направился к двери. Он ясно помнил то, что монстр всё ещё был жив.
Открыв дверь, ему довелось увидеть величественную картину поверженного великана: монстр по-прежнему продолжал лежать недвижимо, медленно отдаваясь всем существующим биологическим процессам. Этот удивительный вид заставил бы любого встать в ступор от недоумения. Такая реакция была сравнима с тем, если бы Луна упала в океан. «Это чудище мертво! Это первое, наверное, убитое когда-либо чудище! Оно… мертво» — проговорил про себя Майкл. Он словно повторял одну и ту же заученную строчку знакомого догмата, которая, из-за случившегося, приобрела совершенно иной смысл. Это событие изменит жизнь каждого, если ещё где-то и остался этот «каждый». Если эти создания смертны, то от них можно избавиться, значит, можно и сопротивляться. Это был первый кирпич, установленный на дорогу долгой борьбы за выживание. Майкл ощутил от этой мысли прилив сил, внутри него всё бурлило от осознанного.
«Теперь, мы должны сражаться».
— В любом случае, мы должны уходить! — прервал свои мысли Майкл.
Он прекрасно понимал, что его желание всего лишь искра бурной фантазии. Во всей этой вдохновляющей мысли, есть только он один.
Насколько быстро может взойти и сесть солнце, настолько же может произойти и с слепой надеждой, лишенной какой-либо возможности на реализацию, не говоря уже об её успешности. Майкл выкинул из головы всё, о чем хотел бы говорить часами. Ему не дано стать героем и освободителем, так как сейчас он вложил на себя совсем другую роль. Сдержав весь восторг, он прошел мимо огромной туши практически безмолвно.
— Но как же… — Майкл всё ещё не мог понять, что именно привело к такому счастливому совпадению, и, особенно, спасению его из лап смерти.
Услышав эти слова, Мария сразу же подскочила к спасителю и взяла его за руку. Встав перед ним, она показала ему ту самую книгу. Майкл с трепетом посмотрел на Библию. От одного лишь прочтения названия, по коже пробежали мурашки. Ему казалось это всё какой-то нелепостью или случайностью, но то, как Мария смотрела в его глаза, — слегка хитро и самодовольно, — по-настоящему пугало. Ему показалось, словно выказывая сомнения, он обрекает себя на страшную кару.
Парочка всё же благополучно добралась до дверей наружу. Их открытый вид не помог расслабиться и ощутить себя в безопасности. Всё же мужчина не знал, — и возможно, не хотел этого знать, — о том, что пробыл без сознания больше суток. Эта информация только сильнее начала бы его пугать.
Стоя на пороге во внешний мир, Майкл наблюдал за тем, как медленно всё вокруг продолжает жить в своём привычном темпе. Сама же церковь находилась будто на необитаемом острове. Он слишком сильно расслабился, слишком долго заставил себя забыть о своей первичной цели. Предположительно, он посчитал, что пробыл в церкви два месяца. Ему давно следовало вернуться на старую тропу и идти дальше по континенту и продолжать переносить историю своей семьи из уст в уста. Но с приходом Марии, все планы изменились. Теперь Майклу следовало вернуться в свой родной дом, и возможно, начать там новую жизнь. Ведь, память не вернёт семью к жизни, но им под силу создать новую.
Свежий и прохладный воздух бодрил. Чувства страха улетучилось, и, он был готов приступить к исполнение своей новой задумки.
Загружать все вещи по сумкам и рюкзакам пришлось недолго; почти через час все были готовы отбывать в новое путешествие. Майкл был целеустремлён, и Мария даже не сомневалась в его правоте. Она уверенно следовала за ним, помогая собрать вещи. Сколько бы у них в конечном итоге с собой ни было свободного места, слишком много пришлось оставить позади. Наблюдая вновь за улицей через открытые двери, они оба готовились сделать то, что им осталось — первый шаг. Майкл боялся выйти наружу, словно из-за этого действия весь мир вокруг него изменится до неузнаваемости, и ему придётся заново учиться жить в нём. Мысль того, что всё теперь работает иначе, до сих пор не покидала его голову. Он боялся выйти наружу из этой крепости, боялся встать перед одним повисшим вопросом: «что изменилось? всё вокруг или я сам?».
Слишком длинное ожидание только бы усугубило ситуацию. Их могла настигнуть ночь, и она заставила бы людей пережить её внутри уже знакомых стен, всё сильнее отдаляя и осложняя начало желанного пути. В подобных ситуациях нужны решительные действия. Вытолкнутый родителями птенец или полетит, или разобьётся. Дерево не будет выжидать вечность, пока его житель сделает хоть что-то, рано или поздно оно рухнет, и, именно поэтому следует действовать прямо сейчас. Майкл стоял, словно одурманенный. Проведя более двух лет в паломничестве, — и выживая при этом крайне удачно, — он почему-то боялся вернуться назад.
Наш мир полон различными открытиями. Некоторые из них предоставили нам знания давних предков. Иногда даже возникает вполне резонный вопрос: «как до такого дошли?». Всё человечество никогда не сможет выразить большую благодарность людям наивным, слегка глупым и недальновидным, рискованным и по-детски нелепым, неуклюжим, ленивым, импульсивным. Когда же человек не пытается крепко держать своё поведение в рамках приевшихся ему устоев и правил, ему тяжело реагировать на что-то новое и давно непривычное. Майкл бы не вышел и дальше на улицу, выискивая самые разные причины, чтобы остаться внутри и не рисковать. Однако, когда он только начал раздумывать обо всём позади, вперёд вышла Мария. Девушка уже готова была к тому, что покинет навсегда высокие потолки своего старого дома, и не собиралась задерживаться в нём дольше положенного, ибо не видела в этом смысла.
Заметив, как девушка спокойно вышла наружу, слегка при этом деловито и игриво подпрыгивая, Майкл пошел за ней. Не он показывал ей новый и враждебный мир снаружи, а она стала его провожатой; она выгнала Майкла вместе с собой, не взирая на угрозы и опасности. Быть может, он просто побоялся того, что остаётся один, но сам себя уверял в том, что нужен девушке не меньше, чем она ему. На руинах мира, порой только гордость и составляет компанию.
Взяв Марию за руку, Майкл направился с ней через парковые деревья навстречу неизвестности. Тепло её руки было маяком для него. Теперь он видел мир более ясно, чем когда-либо раньше.