Юта тяжело привалилась к стене дома, ловя ртом воздух. После долгого бега пот катил градом, рубашка противно липла к спине. Страх ещё руководил рассудком, колени подгибались от усталости и испытанного шока. Девушка заставила себя обернуться, всматриваясь в безразличные лица прохожих. Кажется, её никто не преследовал.
Юта слегка перевела дыхание. Она осмотрелась, чтобы понять, куда её занесли ноги. Судя по указателям, она была на углу Парковой и Проспекта Первооткрывателей: люди спешили по тротуарам двумя непрерывными потоками, словно муравьи в гигантском муравейнике. Машины проносились в сторону центра и обратно — к восточным районам.
Мужчины в костюмах с кейсами в руках спешили на деловые встречи, молодая женщина переводила за руку через дорогу ребёнка с ранцем за спиной. Шумная компания студентов вывалила на улицу из кафе. Громко разговаривая и смеясь, они прошли мимо Юты.
Вокруг бурлила жизнь, заставляя время, замершее было на той стоянке, снова войти в привычный ритм. Город ни на секунду не прекращал своего суматошного бега, даже не заметив трагедии, только что произошедшей в его недрах.
Юта отлепилась от стены и на нетвердых ногах побрела по тротуару. Жарко. Таурис недавно вышел в зенит, и его свет заливал улицы, выбеливая мостовые, дома и прохожих. Мир представал чересчур ярким и одновременно блёклым, словно пересвеченная фотография, на которой не осталось места другим цветам, кроме белого во всех его оттенках. И это притом, что город надёжно укрыт от ослепительного сияния полупрозрачными нибеновыми навесами. Они шатрами раскинулись над улицами, не пропуская вниз прямые солнечные лучи.
Юта смотрела себе под ноги, когда заметила, что рядом с ней, согнувшись, шагает её отражение. Мимо проплывала длинная витрина магазина одежды. Ярко одетые манекены с дорогими сумочками в руках провожали её безглазыми пластмассовыми лицами. Юта остановилась, чтобы привести себя в порядок.
Из стеклянной витрины на неё смотрела молодая девушка с огромными от пережитого ужаса серо-зелёными глазами. Форма лица «сердечком»: с высоким лбом и широкими скулами, переходящими в узкий подбородок. Бледно-розовые, аккуратные губы легким изгибом рисовали тонкую линию рта. Вьющиеся каштановые волосы ниже плеч, по привычке забранные в небрежный хвост на затылке, растрепались и спутались. Чёлка прилипла ко лбу, на белой щеке темнел развод от грязи.
Она выглядела жалко и растерянно. Юта не узнавала эту девушку, но когда взялась отряхивать помятый пиджак и голубые, в пыли и грязи, джинсы, та повторяла все её движения.
От страха и нервного напряжения хотелось плакать, — к горлу подступил ком. В голове никак не укладывалось, что случившееся произошло взаправду.
А ведь ещё час назад она понятия не имела, что испытывает человек, чья жизнь висит на волоске.
***
Час назад Юта сидела в помещении пресс-центра вместе с парой десятков других журналистов. Было жарко и душно. Несколько вентиляторов под потолком работали слабо, натужно, гоняя липкий горячий воздух по комнате, но совершенно его не остужая. Юте хотелось сбросить с плеч чёрный шёлковый пиджак, но дресс-код не позволял. Вместо этого она закатала рукава и стала обмахиваться программкой мероприятий, какие лежали на каждом стуле.
Небольшой зал на третьем этаже «Глобуса» уже на две трети заполнился людьми. Чёрные глазки объективов фото и видеокамер ловили пока пустующее место за столом, на котором был установлен микрофон.
Среди знакомых и незнакомых лиц Юта заметила ведущую «Первого Новостного Канала», а также Лидию Ковальски — одного из самых крупных независимых репортёров города. Все сливки журналистского сообщества собрались здесь. Всё было готово к обращению мэра Гованса. И оно обещало стать одним из крупнейших новостных событий года.
Наблюдая за потоком непрерывно прибывающих людей, Юта рассеянно крутила в пальцах небольшой серебристый диктофон. Она верила, что он приносит ей удачу и никогда с ним не расставалась. Юта была убеждена, что именно на него запишет главное интервью своей жизни, после чего её карьера круто пойдёт вверх.
Диктофон был подарком её первого редактора — Кирли Коул. На самом деле Юта думала о Кирли, скорее, как о старшей сестре, чем как о своём руководителе. Именно Кирли была тем человеком, кто впервые принял её статью к печати. Женщина сумела разглядеть у семнадцатилетней девочки настоящую журналистскую хватку, бунтарский взгляд на мир и бойкий слог.
Теперь Кирли работала главным редактором в «Первой Полосе» — крупнейшей газете в городе. Эта должность давала ей большие привилегии. Только благодаря Кирли Юта получила эксклюзивное приглашение на экстренную пресс-конференцию, созванную мэром.
Сама Юта так и не пристала ни к какому регулярному изданию. Вместо этого она предпочла выпуск собственного небольшого интернет еженедельника. Но до сих пор свято следовала правилам, которым научила её Кирли.
Одно из таких правил гласило: «Всегда имей запасной вариант на случай, если основная статья сорвётся». На этой неделе такой подменой был коллекционер, владевший внушительным собранием монет Лиатраса чуть не тысячелетней давности. Он как раз должен был прислать эсэмэску насчет завтрашней встречи.
Вспомнив об этом, Юта начала рыться в недрах сумки в поисках мобильника. Она обшарила все карманы и дальние углы, где так любят прятаться ключи и мелочь, но так его и не нашла.
— Что-то потеряла? — спросил Анжей, наблюдая за соседкой.
Анжей был давним коллегой и старым другом Юты. Он подвёз её в «Глобус» на своей машине.
— Не могу найти телефон. А мне должно придти важное сообщение.
— Наверное, в машине оставила, — отозвался Анжей. — Ты болтала всю дорогу.
— Должно быть, ты прав, — вздохнула Юта.
Она глянула на часы.
— До начала ещё пять минут. Я сбегаю к машине, а ты держи мое место.
Не дожидаясь ответа, она вскочила со стула.
Кабина лифта вздрогнула, останавливаясь на минус первом этаже. Двери бесшумно разъехались в стороны, и Юта вышла на подземную парковку.
Огромное помещение паркинга освещали неяркие белые лампы, расположенные на железобетонных перекрытиях высокого потолка. Направо и налево тянулись ряды блестящих хромом и металлом дорогих автомобилей. Словно верные кони, они ждали своих хозяев в расчерченных белой краской стойлах. На стоянке было прохладно, — воздух остужали большие прямоугольные кондиционеры, лепившиеся к стенам через каждые пять метров. Они еле слышно жужжали, будто старики, ворчащие себе под нос о нелёгкой жизни.
Намётанный взгляд Юты охватил всю картину разом, выделив примечательные детали — этому её научили годы журналистской практики. Ещё раз взглянув на часы, она поспешила к месту, где Анжей оставил машину.
Телефон нашёлся в отделении между сиденьями. Юта кинула его в сумку и взялась за ручку двери. Но вдруг её внимание привлёк чёрный «Апис-135» с тонированными стёклами, стремительно вывернувший в тот же проезд. Автомобиль доехал до середины и резко затормозил, перегородив дорогу блестящему «Монсанта», стоявшему с заведённым мотором и включенными фарами.
Юта на минуту задержалась в машине, из чистого любопытства — чтобы посмотреть, что происходит.
Двери «Апис» одновременно распахнулись. Из машины вышли трое мужчин. Двое — высокие и мускулистые, коротко стриженные — были одеты в серую униформу. Она походила на форму полиции, но была другого цвета и выглядела более агрессивно.
На третьем мужчине был дорогой чёрный костюм, безукоризненно облегавший широкие плечи. Он был чуть ниже двух других, но таким же плотным и мускулистым. В его движениях чувствовалась сила и властность.
Двое в форме просканировали стоянку цепкими взглядами, что заставило Юту инстинктивно пригнуть голову. Третий, в котором Юта безотчётно признала главного, сразу направился к припаркованному «Монсанта».
Когда двое «серых» последовали за ним, Юта разглядела на поясе у ближайшего кобуру с оружием. Ловким движением он выдернул оттуда небольшой пистолет.
Раньше журналистке никогда не приходилось видеть оружия. От осознания, что всё происходит наяву, у Юты закружилась голова. Она словно потеряла точку опоры, зависнув между собственным воображением, набившими оскомину сюжетами фильмов-боевиков и реальностью.
Рука сама собой скользнула в карман, крепко сжав небольшой серебристый диктофон. Пытаясь унять дрожь в ногах, Юта тихонько открыла дверь машины и бесшумно выбралась наружу. Она не была уверена в том, что поступает правильно. Что ей действительно стоит следить за происходящим вместо того, чтобы бежать за помощью или вызывать полицию.
Возможно, она была слишком шокирована, чтобы действовать разумно, а может, журналистские инстинкты взяли верх, но Юта спряталась за колесом «Сента-Р», из которого вылезла, и включила диктофон.
***
Чёрный бронированный автомобиль уверенно скользил по подземной стоянке, тихо шурша покрышками. В зеркало заднего вида Лэнс видел, как его бойцы готовят оружие. Одинаковыми отточенными движениями они проверили обойму, вставили в ствол, передернули затвор, после чего убрали в кобуру на поясе.
Лэнс мысленно улыбнулся, довольный выучкой парней — ведь он лично готовил каждого в «Сером отряде». Он руководил этим подразделением уже три года. Все его бойцы носили одинаковую серую униформу — конечно, ведь у них всё по высшему разряду. Хотя Лэнс и подозревал, что негласное название «Серый» отряд элитных бойцов, фактически же частная армия, получил отнюдь не за цвет формы.
Автомобиль вывернул в нужный проезд и затормозил, взвизгнув покрышками. Лэнс выбрался из машины и быстро направился к дорогому блестящему «Монсанта», которому они загородили выезд. Ему не было нужды давать команду своим бойцам — каждый из них прекрасно знал, что должен делать.
Лэнс подошёл к задней двери автомобиля и рывком распахнул её. Один из его парней уже взял водителя на прицел, второй контролировал территорию.
— Гованс, есть разговор, — холодно и чётко сказал Лэнс мужчине, расположившемуся на заднем сиденье с ноутбуком на коленях.
На секунду на лице мэра проступил испуг, но он быстро взял себя в руки — не таким мэр Гованс был человеком, чтобы поддаваться эмоциям. Это была одна из причин, почему Организация выбрала его, поставив главой города пять лет назад. Но три месяца назад Гованс скомпрометировал себя, подорвав их доверие. Тогда-то шеф и поручил Лэнсу следить за всеми его действиями. И не зря — Гованс снова совершил ту же ошибку.
Мэр попытался придать лицу беспечный и расслабленный вид:
— Лэнс? Рад встрече. Что ты здесь делаешь?
— Разве не я должен задавать тебе этот вопрос? — без тени доброжелательности ответил глава «Серого отряда».
Мэр невесело усмехнулся и выбрался из машины:
— Я так полагаю, вам уже известно, зачем я здесь. Так к чему притворяться? Сразу скажи, что тебя прислали меня остановить.
Лэнс не шелохнулся. Его лицо оставалось бесстрастным.
— Ты как всегда проницателен. Ответь мне на один вопрос: чего ты желал добиться этой глупой выходкой? Без нашего ведома созвать пресс-конференцию — для чего? Чтобы снова пугать людей этими глупостями про уровень песка за Стеной? Ты же знаешь, что мы никогда не позволим этой информации просочиться наружу. Во всяком случае, пока не придёт время.
Мэр, как мог, пытался держать себя в руках. Он заговорил медленно и уверенно — выдержки ему было не занимать.
— Я просто пытаюсь спасти свой город. В любой другой ситуации я никогда бы не пошёл против Организации. Но сейчас — всё зашло слишком далеко. Жители Лиатраса должны узнать правду об уровне песка и строительстве нового города. В конце концов, от этого зависят их жизни. Я больше не намерен ждать, когда наступит это ваше «правильное время». Да и есть ли оно на самом деле? Когда оно придёт? Когда город уже нельзя будет спасти?
Лэнс почувствовал, как в нём закипает злость. Да как смеет этот скот перечить Организации?! Своими действиями — если можно так назвать эти бесполезные барахтанья — он подвергает сомнению план шефа. А это Лэнс воспринимал как личное оскорбление.
Он был глубоко предан и благодарен Организации. За то, что позволили обычному парню из рабочей семьи продвинуться так высоко. Самым ценным для него были не деньги и даже не власть. Самым ценным для него было доверие, выражавшееся в знаниях, которые он приобрёл. Именно это, по его мнению, отличало его от обывателей. Знание о том, как всё здесь на самом деле устроено. Знание, которое позволяло ему перейти из разряда «стадо», как он называл обычных горожан, в разряд «пастыри».
Сделав несколько глубоких вдохов, Лэнс подавил приступ гнева. Он заговорил медленно и спокойно:
— Ты забываешься, Гованс. Этот город никогда не был твоим. Он принадлежит Организации. Так было всегда. Ты даже представить не можешь, что Организация сделала и делает для него. Так было за поколения до того, как ты сел в кресло мэра и будет длиться поколения после тебя. Ты мог получить всё, что хотел. От тебя требовалась только преданность. Но ты выбрал другую участь — что ж, это твой конец.
За секунду до того, как Лэнс быстро и плавно вынул из кобуры пистолет, на лице мэра отразился ужас от понимания того, насколько далеко всё зашло, и чего ему будет стоить его досадная ошибка. Заметив это выражение, Лэнс почувствовал удовлетворение. Он хотел бы ещё насладиться моментом справедливого наказания, но руки сами делали своё дело.
По парковке разнеслось два негромких хлопка, и тело мэра начало сползать по крылу автомобиля, оставляя на нём красные разводы.
***
Юта услышала два щелчка, будто камень ударился о лист железа. Забыв об опасности, она высунулась из укрытия и впилась взглядом в сцену, представшую перед ней.
Главный как раз убирал пистолет в кобуру. Он чуть сдвинулся в сторону, и Юта увидела мэра. Он начал оседать на пол, изо рта вытекала тонкая струйка крови, глаза закатились. В следующий момент распахнутая дверь «Монсанта» скрыла его от Юты. Она больше не видела тела, — а мэр без сомнения был мертв, — но продолжала неотрывно смотреть на то место, где он только что стоял, будто всё произошедшее было шуткой, и сейчас он поднимется живой и невредимый.
Из-под раскрытой двери расползалось тёмно-красное липкое пятно. Кровь текла не так, как вода, — гораздо медленней, словно густой сироп. На бетонном полу уже собралась небольшая лужа.
Из горла Юты вырвался непроизвольный звук — не то стон, не то всхлип. Его заглушила ладонь, крепко прижатая ко рту, но один из «серых» что-то расслышал.
— Что это? — обратился он к главному, вертя головой по сторонам.
— Иди проверь, — тут же скомандовал властный голос, который Юта уже начала ненавидеть.
Девушка прислонилась взмокшими лопатками к холодной двери автомобиля, который скрывал её от убийц. Её грудь быстро поднималась и опадала, сердце колотилось о грудную клетку с такой силой, что было почти больно. Стараясь расслышать что-нибудь сквозь шум крови в ушах, Юта прислушивалась к шагам, отражавшимся эхом от бетонных стен и пола.
Вскоре она поняла, что мужчины разделились: шаги одного раздавались сзади и справа от неё, а другого — удалялись. Они начали обходить ряд машин, за которым она пряталась, с двух сторон, загоняя её в ловушку, как зверя во время травли.
От страха считавшая себя предприимчивой Юта перестала что-либо соображать. Она знала, что должна что-то делать, чтобы спастись, но тело отказывалось слушаться, она не могла пошевелиться. Шаги приближались.
Два безжалостных, хорошо подготовленных наёмника уже находились в пяти шагах друг от друга. Молча, внимательно осматриваясь по сторонам, они обходили машину за машиной. Один бесшумно приблизился к неприметной серой «Сента-Р». Он выскочил из-за автомобиля, держа перед собой оружие. За машиной было пусто. Он проверил ещё две и встретился с напарником.
— Никого. Всё чисто, Лэнс, — отрапортовали бойцы, пряча оружие.
— Продолжайте искать, — глухо прорычал глава отряда. — Здесь кто-то был. Никто не должен уйти отсюда живым, — нам не нужны свидетели.
Двое бойцов «Серого отряда» снова вынули оружие и направились прочёсывать стоянку.
Щека Юты тёрлась о шершавый холодный пол. Бетон остужал разгорячённое тело, запуская скользкие щупальца холода через прилипшую к коже рубашку. Юта видела ноги одного из убийц, его чёрные, громоздкие ботинки на протекторной подошве. Он прошёл рядом с ней, после чего ноги исчезли из поля зрения. Юта позволила себе выдохнуть.
Правой рукой она крепко сжимала небольшой кулон, всегда висевший на шее, — подарок матери, который та сделала незадолго до гибели. Сколько Юта помнила мать, та тоже носила его, не снимая. Девушка схватилась за него непроизвольно, словно это было что-то, способное удержать её от падения в пропасть.
Бронзовый кулон представлял собой витиеватый узор с изображением капли посередине. Металл подвески потемнел от времени, но это не портило её, а придавало ощущение старины и надёжности.
Выпуклые края больно впились в ладонь, оставляя на ней белые следы, но Юта едва ли чувствовала это. Всё, что она ощущала — мамин кулон странным образом успокаивал её, придавая сил.
— Продолжайте искать, — донёсся уже знакомый голос одного из убийц.
Время тянулось как липкая патока. Через несколько минут тот же голос сказал:
— Не бойся, выходи, мы просто поговорим. Тебя никто не тронет, обещаю.
Юта с ужасом поняла, что он обращается к ней. Она молчала, зажав рот ладонью. Ещё через какое-то время главный заговорил снова. На этот раз он не пытался скрыть гнев.
— Мы найдём тебя, раньше или позже. И тогда ты пожалеешь, что не вышел сам, когда тебе давали шанс! Обыщите здесь всё, смотрите под машинами! Я знаю, он прячется где-то здесь. Я чувствую его страх…
Лэнс наблюдал, как его бойцы снова обшаривают каждый автомобиль в ряду. Они обходили каждую машину со всех сторон, заглядывали внутрь и под днище.
Дело в сущности было простым, и они выполнили его быстро и чисто. Но вот такие неожиданные отступления от плана выводили Лэнса из себя. Они давно должны были убраться со стоянки. Чем дольше остаёшься на месте преступления, тем больше шансов оставить следы. Не говоря о том, что кто-нибудь может выйти сюда, а это значит больше трупов и ещё больше следов.
Вдруг из-за одной машины раздался женский голос:
— Этот проект направлен на повышение уровня жизни всех горожан. А именно: лучшее качество воды по более доступным ценам.
— И как вы собираетесь этого достичь?
— Наше предложение заключается в том, чтобы усовершенствовать способы экстракции за счёт современных технологий.
— А такие уже есть?
— Наша компания как раз работает в этом направлении. У нас есть научный отдел, занятый разработкой самых прогрессивных технологий, которые…
Лэнс в мгновение ока оказался там, откуда доносились голоса — только затем, чтобы увидеть на полу между двумя автомобилями маленькое серебристое устройство — диктофон, прокручивающий запись. В ту же секунду на противоположной стороне парковки с громким щелчком захлопнулась дверь запасного выхода.
— Быстро за ним! — взревел Лэнс, и стоявшие над диктофоном бойцы сорвались с места. Не более чем за двадцать секунд они оказались у двери, как гончие псы, преследуя свою добычу.
Лэнс остался на парковке один. Сжимая от бешенства кулаки, он подошёл к работающему диктофону и уставился на него испепеляющим взглядом. Мужчина достал из кармана латексную перчатку, какими пользуются в больницах. Он не стал надевать её, просто поднял диктофон с пола.
Устройство было самым обычным — старое и обшарпанное, с облезшей по краям серебряной краской. Лэнс покрутил его в руке, затем достал из другого кармана чистый платок и аккуратно завернул в него предмет.
Убрав диктофон и перчатку, Лэнс набрал на телефоне номер:
— Дело сделано, присылайте команду.
Осмотрев свою работу в последний раз, мужчина направился к выходу.
***
Юта, как могла, привела себя в порядок, стоя перед витриной магазина. Руки дрожали. Понимание того, что она была на волосок от гибели, начало приходить только сейчас — зато настолько чётко и ясно, что Юта предпочла бы и дальше оставаться в шоке.
Перед глазами стояла картина: густая лужа крови, расползающаяся из-под двери автомобиля, словно зловещий спрут, тянущий к ней свои щупальца. Почему-то именно эта сцена стала для Юты олицетворением всего ужаса случившегося — не перепуганное до смерти лицо мэра в тот момент, когда он понял, что его ждёт. Не струйка алой крови, текущая изо рта на подбородок; не обмякшее тело, сползающее по крылу автомобиля, — только тёмно-бордовая липкая лужа.
Начинающая журналистка всегда мечтала напечатать что-то ошеломляющее. Получить материал, достойный первой полосы лучших городских изданий, которому позавидовали бы даже Найгел Просп и Шале Вузгров. И вот стала свидетельницей убийства мэра Гованса — событие, равных которому не было на её памяти. Но теперь ей почему-то не хотелось мчаться домой, печатать сенсационный материал.
Юта подняла лицо к выгнутому дугой навесу, скрывающему небо, и уже через пару секунд увидела размытое оранжевое пятно, быстро проступившее и тут же растаявшее. Вскоре на матовом покрытии расцвело ещё несколько пятен, словно огромные цветы, чьи лепестки распускаются и опадают за секунды.
Сколько это продолжается? Неделю или больше? Бабли должен знать точное время, вплоть до минут. С тех пор, как это началось, он сам не свой: забросил учебу, днями и ночами пропадает на чердаке со своим телескопом. Поначалу Юта носила ему обеды, затем пыталась вразумить и наконец плюнула. Прошло уже три дня, как она не видела друга, с которым делила небольшую квартирку на двадцать восьмом этаже небоскрёба «Сталтса».
Подумав о Бабли, Юта почувствовала, как глыба льда, угнездившаяся в животе, начала потихоньку оттаивать. Вот кто выслушает и утешит. Всё поймёт и ни за что не осудит. Как тогда, в восьмом классе, когда она попалась на краже жвачки в супермаркете. Её засняли камеры, но Бабли сумел выпутать её из этой переделки, наплетя охране какую-то невообразимую историю, которую и сегодня Юта не сумела бы повторить.
Тогда он довёл её прямо до дома, по дороге не проронив ни слова. Ни тогда, ни после Бабли ни разу не попрекнул её случившимся. И это сработало лучше любых увещеваний, ругани и запретов. С тех пор Юта не могла даже подумать о том, чтобы притронуться к чужому. Всякий раз она вспоминала кроткое, виноватое лицо Бабли, как он неловко переминался перед охранником в магазине. И его пухлую, ещё детскую руку, протягивающую мятый ринг, чтобы заплатить за украденную жвачку.
Мысль о Бабли странным образом придала сил. Юте стало стыдно за девушку в витрине. Подняв на неё взгляд, она с вызовом посмотрела своему отражению в глаза. Они были испуганными. Но под налётом страха, как под тонкой коркой льда, таилась тёмная бездна упрямства.
Юта знала, что должна делать.