Четыре дня Юта не находила себе места. Она ни о чём не могла думать. Работа не шла: сосредоточиться даже на простейших вещах не получалось. Юта не могла есть: отвратительная, как никогда, ёкка не лезла в горло. И не могла спать: в подземном городе было слишком жарко, и она ворочалась с боку на бок на грубых простынях, пока, измучившись, не поднималась с постели только с тем, чтобы бесцельно бродить по дому.
На пятый день она бросила тяпку прямо там, где обрабатывала землю, и отправилась к дому Корта. На оклик никто не ответил, и Юта, неуверенно отодвинув полог, вошла в дом. Похоже, здесь давно никто не появлялся — солнечная печь была открыта, на кухонном приступке стояли горшки с какой-то едой, но пахло от них так, словно они простояли здесь неделю. На столе пылилась корзина с неотшелушенным ропсом.
За несколько часов Юта обошла все поля, пастбища и рынок. Она уже собралась к Арагону за советом, но решила ещё раз проверить дом.
Со времени её первого прихода ничего не изменилось. Юта вышла в коридор и привалилась к стене напротив. Что же ей делать? Внезапно по коридору застучали лёгкие шаги.
Юта повернула голову и увидела стройную тень, движущуюся в её сторону. Лицо было скрыто серым хилтом, из-за левого плеча выглядывал витиеватый рог лука. Приблизившись к Юте, девушка остановилась. Изящная, бронзового загара рука опустила капюшон хилта, и тонкие золотые косички упали на лицо. Небрежным движением Леда откинула волосы назад.
— Юта? Что ты здесь делаешь? Ты ищешь Корта? — Голос девушки был как всегда ровным и спокойным, но янтарные глаза смотрели испытующе.
— Вообще-то… тебя, — ответила Юта. — Я хотела поговорить. Я заходила несколько раз сегодня, но никого не было дома.
Леда громко вздохнула, закатывая глаза.
— Последние дни были просто ужасны, и я вышла немного проветриться. Вот, даже настреляла пару песчаных ящериц, — она похлопала себя по бедру, и Юта увидела несколько буро-зелёных тушек, болтающихся на верёвке, притороченной к поясу. — Из них получается неплохое жаркое, хотя косточек многовато. Хочешь одну? Я научу тебя их готовить.
Леда взяла Юту под локоть и повела в сторону дома. Юта ещё раз глянула на голые блестящие тушки с безвольно болтающимися лапами и длинными безволосыми хвостами.
— Н-нет, спасибо, — ответила она. — Мне, правда, нужно с тобой поговорить. Это касается Корта.
— Вот как? — Леда подняла тонкую бровь.
Они вошли в дом. Леда сняла через голову хилт, затем повесила на крючок у входа лук и тул со стрелами. Юта заметила, как у неё на поясе блеснуло несколько ножей.
— Это насчёт нашего с ним последнего разговора. По-моему, я сказала что-то лишнее и сильно его рассердила. Я не хотела, чтобы так получилось. Я просто хочу извиниться, но не знаю, как подойти к нему после всего.
Леда тепло улыбнулась, и её улыбка была словно прикосновение матери. Она села за стол напротив Юты и протянула к ней руки.
— Корт, он… сложный человек. Иногда он может быть немного груб или холоден, но поверь мне, в душе он добрый. Не принимай близко к сердцу того, что произошло.
Сама не понимая отчего, Юта вдруг почувствовала на щеках румянец.
— Нет, это не то, — мотнула она головой. — Это не его вина. Я просто… я сказала кое-что, из-за чего он разозлился.
Леда внимательно смотрела на неё, но ничего не говорила. Собравшись с духом, Юта закончила:
— Я попросила его провести меня в Город-За-Стеной.
Леда откинулась назад. Её худые плечи чуть заметно напряглись, а взгляд ясных глаз затуманился.
— Так вот оно что…
Леда замолчала. Было похоже, что девушка погрузилась в воспоминания, размышляя о чём-то. Юта затаила дыхание в надежде получить хоть какие-то ответы. Она подозревала, что эта тема была очень личной для Корта. Оттого-то Юта и пришла со своими вопросами именно к Леде.
— Ты знаешь, кто такой ругат? — спросила Леда после паузы.
— В общих чертах. Арагон рассказывал мне, что ругатом называют человека, побывавшего в объятиях Руга и сумевшего выбраться из них. Считается, что ругат получает часть силы бога.
Леда кивнула.
— А знаешь ли ты, как Корт стал ругатом?
Сердце Юты бухнуло невпопад.
— Нет. Никто не говорит мне, в том числе и Корт, хоть я и спрашивала его.
— Он не говорит о том времени, что провёл в пустыне. Вообще о том, что было до того, как он попал в Утегат. Но я расскажу тебе. Ты ведь тоже изгой, как и он. И чтобы понять, почему он так реагирует, ты должна узнать его историю.
Сердце Юты отчего-то застучало часто-часто. Леда между тем начала рассказ. Она смотрела на свои руки, покоящиеся на столе, но её взгляд блуждал где-то далеко.
— Шестнадцать лет назад Корта изгнали из Города-За-Стеной за преступление, которого он не совершал. В пустыне он должен был погибнуть ещё в первые сутки, но Корт не обычный человек. Он выжил.
Без воды, теряя сознание от солнечного удара, тем не менее, Корт не сдавался. Он не желал просто лечь и умереть и заставлял себя двигаться вперёд. Соорудив из рубашки некое подобие накидки на голову, страдая от жажды и испепеляющего солнечного жара, Корт брёл всё дальше от стен Вечного Города.
Он не помнит, сколько часов, а может, и дней бродил по пескам. Корт то терял сознание, то каким-то чудом снова приходил в себя, чтобы продолжать идти. А когда не оставалось сил идти, то ползти вперёд. Через какое-то время он набрёл на животное, чья лапа застряла в расселине. Ещё совсем детёныш, умирающий, и возле него скулящая мать. Этим животным был саграл — «ужас песков», как называют их атлурги. Эти полумифические звери считались истреблёнными столетия назад.
Мать детёныша очень страдала от невозможности помочь. Она не ела и не пила, отчего сильно ослабла. Возможно, поэтому она не бросилась на Корта. Корт неподвижно просидел возле них сутки, а затем начал сантиметр за сантиметром придвигаться. В конце концов привыкнув к нему, мать разрешила ему подойти, и он освободил детёныша. За это она позволила ему пить её молоко, которым вскармливала маленького саграла.
Эти звери очень умны, а ещё преданны. Утагиру принял Корта как брата. Только благодаря этому изгой и выжил. Они долго ходили по пустыне. Корт наблюдал за сагралами и учился выживать. Питался ящерицами и песчаными змеями, пил их кровь.
Детёныш саграла рос медленно. Однажды его мать укусила ядовитая змея, и она умерла. Так они остались вдвоём. Корт говорит, что они бродили по пескам несколько месяцев, но так как он не отмерял время, возможно, он пробыл в пустыне гораздо дольше.
В конце концов Корт набрёл на город — Утегат. Увидев силуэт в песках, атлурги решили, что это дух пустыни. К тому же с ним был саграл, которых никто не видел со времён Первых Изгоев. Сагралы считаются воплощением свирепости богов пустыни. С тех пор Корта прозвали не только ругатом, — «отмеченным Богом Смерти», — но и «Сыном саграла». Утагиру принимает только его и нескольких его близких. Он живёт с нами, но охотится на поверхности.
Леда замолчала. Юта не задавала вопросов. Отчасти потому что не желала вмешиваться в переживания девушки, которые ясно отражались на её открытом лице. Отчасти потому что была поражена услышанным, не в состоянии до конца поверить, что всё это может быть правдой.
Неподвижный силуэт Леды будто светился тихой печалью. Юта вдруг со всей ясностью поняла, как сильно Леда любит Корта. Любовь сквозила в каждом её жесте: в том, как она подбирала слова для рассказа, в том, с какой глубокой нежностью звучал её голос, в бездонной грусти её глаз.
Рассказывая, что случилось тогда с Кортом, Леда словно переживала это сама. Может быть, даже более глубоко, чем Корт. Ведь человеку, который по-настоящему любит, легче самому вынести страдания, чем видеть, как страдает любимый.
Некоторое время Леда сидела неподвижно, вспоминая и заново переживая прошлое. А затем вздрогнула, возвращаясь к настоящему. Она слабо улыбнулась Юте, вымученной усталой улыбкой, как будто рассказ забрал у неё все силы.
— С тех времён у него остались не только шрамы, — медленно продолжила Леда. Было видно, что рассказ причиняет ей боль. — Руг иссушает не только тело, но и душу. Он заставляет видеть разные вещи: то чего нет и не может быть. Насылает иллюзии и видения, морочит человека. Иногда бывает так, что он оставляет человеку жизнь, но забирает разум.
Юта непроизвольно подалась вперёд. Почему, зачем Леда говорит это?
— Но с Кортом ведь не случилось ничего такого! — выпалила она. — В смысле, он ведь в полном порядке?
Реакция Леды удивила её.
— Да, — ответила та задумчиво.
Она опустила руки на колени. Взгляд был обращён в пол. Волосы скрывали выражение лица.
— Да, — повторила девушка, — но ты должна понимать: то, что с ним произошло, не могло не изменить его. Я не знаю, каким Корт был раньше, могу только догадываться. Но за время, что он провёл в пустыне, Корт одичал. Стал почти что зверем, настолько похожим на своего саграла, будто их и правда вскормила одна мать.
Многие недели после того, как Корт попал в Утегат, он ни с кем не говорил. Только шептал что-то всегда находившемуся рядом Утагиру. Многие тогда решили, что он лишился разума в пустыне.
Однажды, когда Корт был ещё слаб после перехода через пески, я принесла ему поесть. Он схватил меня за руку и произнёс хриплым голосом, как будто месяцы не пользовался им, позабыв, как это — говорить: «Я хочу выйти наружу. Ты покажешь мне дорогу?».
Это были его первые слова за Руг знает, какое время. Но прежде чем Корт полностью пришёл в себя, прошло ещё много дней. Я помню, как он каждую ночь спал на песчаном полу, свернувшись рядом с Утагиру. Ещё долго Корт не мог избавиться от этой привычки, не в состоянии заснуть до тех пор, пока саграл не приходил к нему и не ложился рядом, укрывая своей длинной шерстью, как одеялом.
Леда была печальна, а в её голосе звучала бесконечная любовь.
— Я думаю, никто не в состоянии до конца понять, через что он прошёл, и как это изменило его. Он не любит говорить о том, что было. То, что я рассказала тебе, я вытягивала из него по слову на протяжении всех этих лет. И я до сих пор не знаю всего. Так что не переживай слишком сильно из-за его реакции. Он не злится на тебя. Просто для него это иначе, чем для нас.
В конце концов, никто из нас не знает, каково это — быть ругатом.
«Так вот оно что», — думала Юта, возвращаясь от Леды домой. «Было так глупо с моей стороны просить Корта о таком. Я ведь даже не догадывалась о том, через что ему пришлось пройти». Грудь стиснула боль. «Всё это так ужасно. Но, по крайней мере, теперь понятно, почему Корт так отреагировал на мою просьбу, — у него психологическая травма из-за того, что ему пришлось пережить в пустыне.
Я должна найти его и извиниться».
***
Корт сидел за рабочим столом, затачивая ножи. Леда звякала посудой, прибираясь на кухне. Её длинные волосы были собраны в причудливый узел на затылке. Вместо привычной воинской одежды — кожаных обтягивающих штанов с ремнём-портупеей и кофты-безрукавки из плотной ткани — на ней были просторные серые штаны и лёгкая рубашка с длинным рукавом. Это был первый вечер за долгое время, который они смогли провести дома, занимаясь хозяйством.
— Кстати, чуть не забыла. Сегодня заходила Юта, — кинула Леда через плечо.
Она чистила горшки, натирая песком. Воздух наполнял запах готовящегося жаркого из ящериц.
— Правда?
— Да. Ты удивлён? Она спрашивала про тебя, хотела извиниться. Сказала, ты разозлился на неё.
Корт ощутил внезапное раздражение. Он отвернулся к своему столу и с новой силой принялся водить лезвием одного ножа о другой.
— У меня были на то причины.
— Ты должен быть с ней помягче. Ты забываешь, что она совсем недавно в Утегате. Ей, как никому, нужна поддержка, особенно от тебя. Ведь ты единственный, кто может её понять.
Корт знал, что Леда права. Но именно поэтому он и должен был так поступить. Юта была упряма и независима. Он знал таких людей, как она. И знал, что если уж они вбили себе что-то в голову, то ни за что не отступятся.
Сперва он не понимал, что помогало ей держаться всё это время. Юта была спокойна и благоразумна. Не плакала и не впадала в апатию. Пройдя через то же, через что прошла она, Корт знал, что владеть собой так хорошо просто невозможно. Никто не может быть настолько безразличным, когда его жизнь только что рухнула. Что-то должно было выдать её истинное душевное состояние, но она продолжала оставаться невозмутимой и уравновешенной.
Корт догадывался, что у неё есть что-то, за что она держится. То, что помогает ей не рассыпаться на части. Но он и вообразить не мог, что она задумала вернуться в Лиатрас. За все годы, проведённые в Утегате, ему никогда не приходила в голову эта мысль. Ни разу. Конечно, он скучал и часто думал о доме, особенно поначалу. Но вернуться… это было просто немыслимо. Безумие в чистом виде. Ведь даже если преодолеть пустыню, в город всё равно не войти. Всё закончится тем, что ты умрёшь под его стенами.
Неужели эта безумная, опасная фантазия и была тем, что помогало Юте выстоять эти недели? Корт не хотел думать о том, что с ней будет, если отнять у неё эту надежду, её последнюю соломинку. Но ещё меньше он желал участвовать в её самоубийстве. Он должен раз и навсегда выбить эту дурную идею из её головы. Он просто не может допустить того, чтобы Юта погибла, пытаясь её воплотить.
— О чём задумался? — прервала его размышления Леда.
— Так, ни о чём. Тебе не о чем тревожиться. Просто Юта порой так напоминает мне самого себя, как будто я смотрюсь в зеркало и вижу в нём себя прошлого. А такие вещи не всегда бывает приятно вспоми…
Полог над входом отлетел в сторону, и в дом без стука вошёл человек.
— Что за… Гвирн? Какого Руга ты здесь делаешь?
— Спокойно, — быстро проговорил Гвирн, выставив перед собой руки. — Вот уж тёплый приём… Я зашёл к тебе, как гость. Как один житель Утегата к другому. Никакого скрытого умысла.
— Ну уж в это я вряд ли поверю. Но… что ж, раз пришёл, заходи.
Корт не стал вставать, только повернулся лицом к неожиданному гостю. Гвирн прошёл на середину кухни и с интересом осмотрелся так, как будто это могло дать ему представление о планах Корта.
— Леда, рад тебя видеть. Прекрасно выглядишь, — обратился он к девушке, замершей у кухонного стола.
— Гвирн, — сухо произнесла Леда вместо приветствия. — Чем обязаны?
— Как я уже сказал, это всего лишь дружеский визит. Я пришёл поговорить.
— В таком случае я лучше оставлю вас, — тут же отозвалась Леда. И, сверкнув глазами, скрылась в соседней комнате.
— Я не очень ей нравлюсь, да?
На лице Гвирна играла неприятная ухмылка. Даже если он и зашёл просто поговорить, то был не прочь попутно вывести Корта из себя.
— Брось, Гвирн. Зачем ты пришёл в мой дом? — спокойно ответил мужчина.
Гвирн подошёл к столу и без приглашения сел. Ухмылка слетела с его лица так же быстро, как появилась. Теперь он смотрел на Корта серьёзно.
— Думаю, нам стоит обсудить сложившуюся ситуацию.
— Под ситуацией ты подразумеваешь убийство Канга, совершённое по твоей указке?
Корт не собирался притворяться и играть в игры. К тому же, он тоже был не против вывести противника из себя. Но Гвирн никак не отреагировал на шпильку. Самообладания ему было не занимать.
— Если бы это не сделал кто-то из моих людей, сделал бы кто-то ещё. Тебе не хуже меня известно, что это было необходимо. Поэтому, может, перестанешь меня обвинять, и поговорим? Я пришёл не для того, чтобы ворошить прошлые обиды, а для того, чтобы вместе подумать о будущем.
Корту не хотелось этого признавать, но Гвирн умел вести переговоры. Возможно, тот факт, что многие из его предков были Кангами в Утегате, всё же сыграл свою роль. При определённых обстоятельствах из него действительно получился бы отличный Канг. Но на его беду, нынче обстоятельства сложились иначе.
— Согласен. О чём ты хочешь поговорить?
— Ты давно был в хранилище воды?
Без предисловий, Гвирн сразу перешёл к делу. И это Корту тоже понравилось.
— Я был там неделю назад.
— Тогда тебе известно, в каком положении находится Утегат. Если мы не решим эту проблему, то вскоре распри станут бессмысленны, поскольку мы все умрём от жажды.
— Ты говоришь «мы»?
— Именно. Я считаю, сейчас не время зацикливаться на борьбе за власть. Есть более важные дела. Я предлагаю объединиться для решения текущих проблем. А к вопросу, кто станет Кангом, можно вернуться позже, когда над Утегатом не будет висеть угроза вымирания. Что скажешь?
Корт всматривался в тонкое, аристократичное лицо Гвирна, но если подвох и был, Корт не мог понять, в чём он. Когда хотел, Гвирн умел быть убедительным. К тому же с этими его по-девичьи большими чистыми глазами, выглядел твоим лучшим другом. Да, политические игры и общение с людьми давались ему куда лучше, чем Корту. «А ведь он младше меня на добрый десяток лет», — подумал мужчина.
Гвирн ждал ответа, и Корт произнёс:
— Скажу, что это разумно.
— Отлично. — Гвирн хлопнул ладонью по столу. Он выглядел по-настоящему довольным. — Тогда оставим на время наши разногласия и подумаем о судьбе Утегата. Я понимаю, что тебе надо всё обсудить со своими людьми. Буду ждать от тебя новостей в ближайшие дни.
С тем он поднялся и, коротко распрощавшись, покинул дом Корта, оставив мужчину в задумчивости.
Не прошло и минуты, как из соседней комнаты появилась Леда.
— Ты всё слышала? — спросил Корт.
— Всё до последнего слова, — кивнула девушка. — Ты же понимаешь, что он ударит в спину при первой же возможности.
— Понимаю, — протянул Корт. — И не собираюсь сидеть и ждать этого.
Гвирн — бесспорно опасный противник. Самый опасный из всех в Утегате, кто рвётся к власти. Он принадлежит к древнему роду, из которого вышло много Кангов. Он умный и волевой руководитель, поэтому за ним идёт много народа. Возможно, Корт и сам мог бы последовать за ним. В конце концов, он никогда не желал власти. Никогда не стремился идти впереди, вести людей. Они сами за ним шли. Почему-то многие доверяли ему. Наверное, причина была в том, что он — ругат. Народ верит в то, что ругаты обладают особой силой, связью с богами. Они являются избранниками Руга, а воле Руга никто не станет перечить.
Корт никогда не выдвигал свою кандидатуру на место Канга. Люди сами пришли к нему и попросили об этом. Поначалу это был лишь небольшой круг приближённых во главе с Уги — близкие друзья, которые всегда были ему верны и готовы следовать за ним, куда бы он ни шёл. Но постепенно их стало больше. Уги занялся пропагандой, а убеждать он умел. Так что вскоре Корт обнаружил, что за ним стоит значительная часть Утегата — сила, с которой придётся считаться его врагам, и за которую придётся нести ответственность ему самому.
Хотел ли он того или нет, его не спрашивали. Атлурги выбрали его, а, в конце концов, именно так и становятся Кангами. Говорят, что Канг не правит народом, а ведёт его. Что означает: он лишь идёт впереди, а люди сами следуют за ним, по собственной воле.
Но Гвирн был не таким, как Корт. Глядя на него, Корт видел не благородное происхождение и твёрдую волю, а бесконечную жажду власти. Конечно, Гвирн отлично умел это скрывать. Он мог легко очаровать и заманить собеседника сладкими речами. Он умел красиво и складно говорить, а ещё повернуть любую ситуацию к своей выгоде. Недаром так много народа было зачаровано им.
Но Корт никогда не поддавался на эту удочку. Он словно бы мог видеть сквозь все эти чары. И то, что он видел, совсем ему не нравилось. Гвирн был тщеславен и высокомерен. Хоть, возможно, он и сам верил в то, что старается на благо Утегата. Но всё, что волновало его на самом деле — это собственное возвышение. Он так сильно жаждал вернуть своей семье былое имя и величие, что ради этого готов был пойти на всё. Качество, которое, по мнению Корта, легко могло погубить не только его самого, но и весь Утегат.
Отчасти в этом была причина того, что Корт всё же нехотя согласился принять участие в борьбе за власть. Он не считал, что станет хорошим правителем. Но, как хороший атлург, он должен был попытаться оградить город от ещё большей беды.
— Нам ничего не остаётся, кроме как сыграть в эту игру. Если мы пойдём против Гвирна сейчас, когда он предложил перемирие, это будет выглядеть, как удар в спину. Репутация сейчас имеет решающее значение. Даже малейшее пятнышко может разрушить всё, что мы построили.
— Я знаю, что ты прав, — Леда выглядела раздражённой, а это означало, что как бы ей это не нравилось, она соглашалась с Кортом, — но просто не могу думать о том, что этот человек замыслил что-то против тебя. Он втягивает тебя во что-то, чего мы толком не понимаем.
— Это так. Убив Канга, он сделал первый ход, а теперь делает второй. Так что мы снова позади. Он продолжает вести эту партию, но это ещё не значит, что вся игра проиграна. Посмотри на это с такой точки зрения: сейчас мы не можем предпринять ничего против Гвирна, но и он тоже не может ничего мне сделать. А это значит: мы получили небольшую передышку, чтобы собраться с силами и решить, как действовать дальше.
— Может, и так. Но мне это всё равно ужасно не нравится.
Леда была такой соблазнительной, когда волновалась за него. Корт поймал её за руку и притянул к себе.
— Перестань беспокоиться обо мне.
— А кто сказал, что я беспокоюсь о тебе? — вскинула Леда бровь, обвив шею Корта руками.
— Я же тебя знаю. Я ведь твой муж. А сейчас я попрошу тебя найти Уги и рассказать о том, что у нас есть новости. Мы соберёмся сегодня вечером. Пусть он оповестит всех, кого сможет за это время. Мы решим, что делать дальше, все вместе.
Леда нежно провела рукой по щеке Корта.
— Ты, как всегда, мудр и благороден.
— Нет, просто рядом с тобой я всегда пытаюсь выглядеть лучше, чем я есть.