Корт не стал ждать, пока Гвирн пришлёт за ним людей. Он отправился на Утегатол сам. Сопровождение выглядело бы унизительно, так, словно ведут преступника. Не говоря о том, какие мучительные воспоминания это воскрешало в памяти. Впрочем, избавиться от этих воспоминаний Корт всё равно не мог — сегодня они преследовали его повсюду.
Он никогда не сможет забыть тот яркий, солнечный день, когда его вели по улицам Лиатраса. Города, где он вырос, окончил школу, поступил в Институт, мечтая стать инженером. Где впервые влюбился в сокурсницу, где повстречал друзей. Города, который он искренне любил и мечтал сделать лучше.
Этот город его детства и его грёз хотел раздавить его, уничтожить, стереть с лица земли. Он шёл по нескончаемому людскому коридору. Солнца изливали на него потоки огненного жара, заставляя плечи сгибаться под их гнётом. Асфальт плавился при каждом шаге. Корт увязал в нём, с трудом заставляя ноги передвигаться. А вокруг были лица — взрослых, стариков и даже детей — искажённые ненавистью, выкрикивающие в его адрес проклятья.
Этот образ Корт не мог стереть из памяти многие годы. И сейчас воспоминание о том дне не изгладилось, не затёрлось и даже не поблёкло под слоем времени. Корт лишь научился загонять его в дальний угол своей памяти и хранить там под семью замками. Но в такие дни, как этот, он ничего не мог поделать — оно просто взламывало все преграды и вырывалось наружу. И тогда он вдруг обнаруживал себя идущим по нескончаемым коридорам из человеческих лиц, наполненных ненавистью и злобой.
Тот путь был длиною в жизнь. А всё, что было после — выживание, скитания по пескам, каждый день и каждый час пытающимся убить тебя, отчаяние и отсутствие надежды и смысла — было всего лишь жизнью после смерти. Зыбкой, окутанной жарким маревом и странными грёзами, где единственное, что заставляло его двигаться вперёд — была мысль о том, что он уже мёртв.
Но сегодня Корт не был один. Рядом с ним шла Леда. Плечом к плечу они двигались по Залу Кутх, сквозь торжественно молчаливую толпу. В своём воинском облачении — обтягивающих кожаных штанах и безрукавке, как будто чересчур обнажённая без какого-либо оружия, Леда была прекрасна. Её спина была идеально прямой, подбородок гордо вздёрнут, словно она была потомственной принцессой, рождённой править тысячами. Её золотые глаза были двумя карающими стрелами, готовыми поразить каждого, кто только косо посмотрит в сторону Корта.
На Утегатоле собрался почти весь город. Новости и так распространяются по Утегату со скоростью песчаной бури, а уж Гвирн позаботился о том, чтобы известие о суде над Кортом за день облетело всех.
В отсутствие правителя никто не смел подниматься на помост Кангов, поэтому Совет во главе с Гвирном расположился прямо под ним. Надпись над помостом, как и во время всех Утегатолов, горела огнём, освещённая через специальные окошки. «Утегат те атрасс». «Город — бессмертен».
Корт помнил эту строку на наури с того самого дня, как попал в Утегат. Он, как и каждый атлург в городе, знал её наизусть до последней чёрточки и завитка, но никогда толком не задумывался над её значением. Подземные города существовали на Нибелии тысячелетиями. Так давно, что народ потихоньку забыл о том, что когда-то они были построены. И начал верить, что стоявший здесь веками город будет существовать всегда.
Но сегодня Корту открылся и другой смысл этой фразы. Поколения атлургов будут приходить и уходить, а Утегат так и останется незыблем и неизменен. Город бессмертен. В отличие от человека.
Подойдя к помосту ближе, Корт увидел, что люди, собравшиеся под ним, разделены на две группы. Одна, во главе с Уги, стояла по правую сторону от помоста Кангов. Гвирн и его сподвижники сосредоточились слева. Корт отметил, что на стороне Гвирна оказалось намного больше людей — почти вдвое. Видимо, многие сочли исход Утегатола решённым.
Переговариваясь вполголоса, под помостом собрались члены Совета. Несколько из них — те, кто заходил к Корту домой — держались рядом с Гвирном. Остальные стояли обособленно, не выказывая приверженности какой-либо из сторон.
Среди них был и Ауслаг. Атлург чуть старше Корта, с волосами, заплетёнными в косу, и короткой жёсткой бородой. Ауслаг принадлежал к одному из самых сильных родовых кланов в Утегате, что, несмотря на молодость, позволило ему занять место в Совете. Он тоже метил на должность Канга, поддерживаемый многочисленными родственниками и древними родами.
Его короткие руки были скрещены на груди, а глаза хищно поблёскивали в предвкушении возможности убрать одного из сильнейших соперников. Корт не питал иллюзий насчёт Ауслага. Он понимал: исчезни он с горизонта, и Ауслаг не побрезгует договориться с Гвирном, поделив реальную и номинальную власть в городе. Возможно, это уже произошло. И стервятники только и ждут, когда Корт падёт, чтобы растащить его останки.
Сначала, как за обвиняющей стороной, слово было за Гвирном. Сегодня на нём красовались тёмно-бордовые штаны из дорогой и редкой материи, подпоясанные ремнём с символическим изображением Руга, и отбелённая рубашка, сверкавшая на фоне его бронзовой кожи, как белоснежный цветок. На плечи был накинут длинный, до пят, халат песчано-золотистого цвета, красиво оттенявший глаза Гвирна.
Дорогая и торжественная одежда редких цветов выгодно выделяла Гвирна из серо-бежевой массы атлургов. Он ещё не был Кангом, но уже был одет, как Канг. Послание было совершенно ясно. У Корта это вызывало только раздражение. Но на простой народ такой ход мог произвести впечатление.
— Атлурги! Мы собрались сегодня на освящённом богами Утегатоле для того, чтобы решить о вине или невиновности одного из наших братьев. Вам всем хорошо знаком этот человек: он пришёл в Утегат пятнадцать лет назад, и мы приняли его, как одного из нас. Он стал атлургом и заслужил доверие и уважение народа. Несмотря на то, что он не родился одним из нас, он научился жить по нашим правилам и почитать наших богов.
Сегодня мы пришли сюда для того, чтобы определить, совершил ли он то, в чём его обвиняют.
Корт, выйди вперёд.
Корт не торопясь сделал несколько шагов и повернулся лицом к толпе. Он не смотрел на лица. Не мог себя заставить. Происходящее нравилось ему всё меньше.
Руг бы побрал этого Гвирна. Казалось бы, он не сказал про Корта ни одного плохого слова. Но то, как он упирал на факт, что по рождению Корт не был атлургом, не было случайностью. Это был один из подлых приёмов в его духе. К тому же Гвирн перепутал цифры: Корт пришёл в Утегат не пятнадцать, а шестнадцать лет назад. Корт был уверен, что Гвирн до дня и часа помнит эту дату, и он совершил эту оплошность специально: чтобы унизить и вывести Корта из себя.
— Ночью прошлого дня, между Часом Змеи и Встречи Братьев, у себя в доме, во сне был подло убит один из жителей Утегата. Нерас был уважаемым членом нашей общины, моим сподвижником и добрым другом, практически правой рукой. А потому его семья доверила мне выступать сегодня перед вами с тем, чтобы честно и непредвзято разобраться в том, что случилось с Нерасом, чьё тело ещё не успело упокоиться в песках.
На следующий день после этого трагического события ко мне пришёл человек, который сообщил о том, что видел Корта в одной улице от дома Нераса как раз в то время, когда тот был убит. Нагир, прошу, выйди сюда.
Толпа атлургов расступилась, пропуская вперёд Нагира. Он выплыл вперёд мощный, как скала, почти на голову возвышаясь над остальными атлургами. Корт отметил, что с их прошлой встречи Нагир так и не переоделся. На нём были та же драная кофта и старые штаны с пятнами, по форме и цвету напоминавшими кровь. Нагир никогда не церемонился по поводу своего внешнего вида, так же как не отличался особым почитанием облечённых властью. Но сегодня его облик, особенно по сравнению с блистательным Гвирном, казался просто вопиющим.
— Что ты можешь нам рассказать о том дне и вашей встрече? — обратился Гвирн к Нагиру.
Тот стоял, крепко сцепив кулаки, и исподлобья смотрел куда-то выше голов атлургов, не глядя ни на Гвирна, ни на Корта.
— Той ночью я гулял по городу. Под утро я встретил в одном из коридоров Корта. Я тогда ещё удивился, что кто-то ещё, кроме меня, не спит в такой час. Но я не придал той встрече значения. Мы немного поговорили, и я отправился домой.
На следующий день я узнал, что ночью, как раз в то время, когда я встретил Корта, был убит Нерас. Я вспомнил, что место, где мы встретились, как раз недалеко от дома Нераса. С этим я сразу пришёл к Гвирну и рассказал ему всё.
«Наглая ложь», — думал Корт. Его кулаки непроизвольно сжимались и разжимались. «Он ведь знает, что лжёт перед всем городом и богами. Неужто он ненавидит меня настолько сильно, что не боится даже гнева Руга, когда попадёт к нему во владенья?».
— Расскажи, о чём вы говорили, — попросил Гвирн.
— Ни о чём особенном. Просто перекинулись парой слов и пожелали друг другу спокойной ночи, — уклончиво ответил Нагир.
Конечно же Нагир прекрасно помнил, о чём они говорили той ночью. Нагир практически прямо обвинил Корта в измене, а напоследок посоветовал больше думать о Леде и её чувствах. Корт был рад, что Нагир не передумал, — обвинить Корта в убийстве было всё же выгоднее, чем в измене.
— Ты случаем не спросил его, почему он бродит по городу в такой час?
— Да. Он сказал, что ему не спится после смерти Арагона. В тот день проводился ритуал милосердия, — неохотно ответил Нагир.
Немного правды для разнообразия порадовало Корта.
— Что скажешь в своё оправдание, Корт? То что говорит Нагир, правда?
— Да, это правда. Арагон был мне… другом. Больше того, мы вместе находились в Зале Свитков, когда рухнул свод, но ему повезло меньше, чем мне. Я плохо спал после того происшествия и той ночью тоже не мог уснуть. Я пошёл в горы, где провёл всю ночь, а вернулся только под утро. В одном из коридоров я встретил Нагира. Мы немного поговорили, и я отправился домой.
Что касается оправданий, — я не считаю нужным оправдываться, потому как не вижу оснований для обвинения. Да, я был недалеко от дома Нераса, так же как и Нагир, как и десятки других атлургов в своих домах. У меня не было с Нерасом вражды, и я никогда не желал ему зла. У меня не было причин убивать его, и я глубоко соболезную его семье в их утрате. Уверен, Руг справедливо рассудит его деяния, и он займёт достойное место в посмертных песках.
Произнося эту речь, Корт бросил быстрый взгляд на Леду. Она стояла рядом с Уги и держала атлурга под руку. Корт видел, как побелели её пальцы, сомкнувшиеся на рукаве его рубашки. Девушка быстро кивнула Корту, одарив бледной улыбкой. Корт отвёл взгляд.
Атлурги, стоящие в первом ряду, всего в нескольких шагах от Корта, заволновались. Корт не хотел этого делать, но всё же взглянул на них. В него упёрся злой, преисполненный ненависти взгляд высокого стройного атлурга. Корт узнал его — это был старший брат Нераса, также входивший в окружение Гвирна.
С одной стороны от разгневанного, жаждавшего правосудия атлурга, стояла пожилая женщина с жидкими волосами, выбившимися из короткой косы, и красными заплаканными глазами. По другую сторону из-за его плеча выглядывала молодая девушка с землистым цветом лица и выцветшими глазами. Жена? Невеста? Сестра? Корт сразу понял, что все они родственники, так же как и ещё несколько атлургов — мужчин и женщин — сгрудившихся вокруг брата Нераса.
Их объединяли едва уловимые черты, присущие роду — широкие скулы и переносица, оттенок кожи. Но больше всего — глаза. И дело было не в цвете или разрезе. Дело было во взгляде, исполненном горя от недавно пережитой потери и ненависти по отношению к тому, кто мог быть причастен к убийству их родича. Нет, не мог быть причастен, — точно причастен. Корт видел в их глазах уже вынесенный приговор. Скорбящая семья не будет разбираться в тонкостях. Они уже нашли виновного.
— Хорошие слова. Но не слова определяют человека, а его деяния. Той ночью у тебя были и мотив, и возможность убить Нераса. Он был моей правой рукой. Я советовался с ним во всех важных делах. Его смерть — сильный удар по мне, который может быть выгоден только моим соперникам. И если представить, что той ночью ты намеревался остаться незамеченным, а Нагира повстречал лишь по случайности, то всё сходится. Как по мне, так обвинение более чем достаточное!
— Это он! Он убил моего брата! — не выдержав, выкрикнул высокий атлург. — Признайте его вину, и я поквитаюсь с ним за смерть Нераса!
Ещё с десяток голосов начали вторить ему, обвиняя Корта и требуя правосудия для семьи убитого. Корт не смотрел на них. Он сосредоточенно рассматривал высокий проход в Зал Кутх. На миг он подумал, что не выдержит. Просто не сможет пройти через это ещё раз.
Ему захотелось убежать, как ребёнку. Просто спрятаться где-нибудь и забыть обо всём. Может, снова уйти скитаться по пустыне вместе с Утагиру. Возможно, его приняли бы в одном из подземных городов. Пусть не в самом ближайшем. Пусть находящемся на самом отшибе разветвлённого подземного мира атлургов. Там его никто бы не знал. Там он мог бы начать всё сначала.
Но Корт продолжал стоять на месте, крепко сжав руки в кулаки и снося словесные удары один за другим, ведь в нескольких шагах от него стояла Леда. И она смотрела на него.
— Скажи, Корт, есть ли ещё что-то или кто-то, что могло бы подтвердить твою невиновность? Может, твоя жена? — проговорил Гвирн, заметно повысив голос, чтобы перекрикнуть шум толпы.
Всё же он ещё не был Кангом и не произносил речь со священного помоста, а потому атлурги, не слишком церемонясь, перебивали его своими криками. Похоже, им уже надоело слушать рассуждения. Они жаждали крови.
— Моя жена спала. Никто не может подтвердить моих слов, — мрачно ответил Корт, заставляя свой голос прорываться сквозь нарастающий рёв атлургов.
— В таком случае Совет обсудит услышанное, после чего вынесет решение.
«Должно быть, это будет самый короткий совет в истории», — зло подумал Корт. «Ведь вы уже всё решили». Даже если несколько членов Совета и были на его стороне, этого недостаточно, чтобы перевесить голоса сторонников Гвирна и Ауслага, взятые вместе.
Гвирн отвернулся к членам Совета для обсуждения, когда Корт уловил странный диссонанс в шуме толпы. Он ещё не понял, что происходит, но его желудок болезненно сжался в ожидании очередной беды.
— Стойте, постойте! — наконец расслышал он негромкий голос, не способный пробиться через рёв беснующихся атлургов, требующих правосудия, а проще — смерти Корта.
С силой расталкивая высоких атлургов, не обращавших на неё никакого внимания, вперёд выбилась Юта. Она буквально вывалилась из-за плотно прижатых друг к другу тел. Её взгляд упёрся в Корта. Каштановые волосы были растрёпаны, а глаза — испуганы. Просторная кофта съехала на одно плечо. На щеках алел румянец, будто она с боем пробивала себе дорогу через весь Зал Кутх.
«Что… что происходит? Зачем она здесь?!»
Корт онемел, но, быстро придя в себя, замотал головой, давая Юте понять, чтобы уходила. Но девушка уже не смотрела на него. Она сделала шаг вперёд, протянув руку в сторону собравшихся мужчин.
— Постойте! Послушайте! — почти крикнула Юта чуть окрепшим голосом.
Первым обернулся Гвирн. В его глазах застыло искреннее удивление. Он потерял интерес к совещанию. Теперь всё его внимание было сосредоточено на девушке.
— Юта? Что ты здесь делаешь? — его голос звучал мягче, чем раньше, но по-прежнему властно.
— Я… я хочу кое-что сказать. Я свидетель! — Её голос зазвучал громко и уверенно.
Корт видел в её взгляде и движениях ту самую решимость, из-за которой она потеряла всё, что имела, и оказалась в пустыне. И теперь эта решимость привела её сюда, в этот зал.
— Ты свидетель? Что ты имеешь в виду? Свидетель чего? — Гвирн казался растерянным.
Корт видел, как ему хотелось замять внезапное появление девушки, но теперь и другие члены Совета начали с любопытством оборачиваться.
Как ни странно, но пристальное внимание большого количества людей не испугало Юту. Наоборот, она будто стала выше ростом, а её голос обрёл силу и твёрдость. Корт невольно залюбовался этой маленькой девушкой, такой смелой и непоколебимой, никогда не отступавшей от своих принципов.
— Ты спрашивал, есть ли у Корта какой-нибудь свидетель, чтобы подтвердить его слова, — Юта обращалась только к Гвирну, игнорируя присутствие всех остальных. И Корту показалось, что между этими двоими происходил ещё какой-то, незримый, диалог. — Так вот, я такой свидетель. Вы выслушаете меня?
— Конечно. Если ты и правда свидетель, мы выслушаем тебя. Говори. Ты что-то видела той ночью?
Теперь уже все глаза и лица были устремлены на Юту. Толпа немного поутихла, предвкушая что-то новенькое. Лицо девушки пылало, как кузнечный горн, но она не дрогнула.
— Дело не в том, что я видела, а в том, чего я не видела. А не видела я, чтобы Корт кого-то убивал той ночью. Он не убивал Нераса. Я знаю это так же твёрдо, как и то, что вы — члены городского Совета — собрались по чьему-то навету опорочить невиновного человека.
— Громкие слова ты говоришь, изгой! — крикнули от группы брата Нераса. — Но откуда тебе знать? Ты всего лишь месяц провела в Утегате и ещё ничего не понимаешь!
У Корта перехватило дыхание. Он словно погружался в ледяную воду. Всё тело сковало холодом.
Юта не испугалась гневного окрика. Она пылала, как праведное возмездие. Как дух справедливости, защищающий всех невинно осуждённых. Её плечи были гордо расправлены, а глаза блестели как два осколка слюды. Она всем корпусом развернулась в ту сторону, откуда послышался выкрик, и чётко проговорила:
— Может, я и недавно в Утегате, но я знаю, о чём говорю. Потому что ту ночь я провела в горах с Кортом. Затем мы вместе вернулись в город, и это было уже после часа Встречи Братьев. Что касается промежутка времени от Часа Змеи до Встречи Братьев, то всё это время я была с ним. Мы как раз спускались с гор.
Совет онемел. Гвирн казался самым растерянным из всех. Он открыл рот с таким видом, как будто хотел переспросить, не ослышался ли, но в итоге не проронил ни звука. Атлурги молчали, затаив дыхание. Дело, которое готово было завершиться кровавой расправой, рассыпалось на глазах.
У Корта внезапно обнаружилось алиби. Теперь никто не мог обвинить его в убийстве. Разве что в неверности жене. Но это только придавало словам Юты правдоподобия. Ведь это объясняло и то, почему Корт никому не рассказал, что был той ночью не один.
Корт видел по лицам атлургов, что точно такие же мысли пронеслись в головах всех и каждого из них. Он посмотрел на Леду умоляющим взглядом, одновременно извиняющимся и просящим не верить в то, что могло показаться очевидным. Но её лицо превратилось в маску, по которой ничего нельзя было прочесть.
Совет всё ещё хранил молчание, пытаясь осознать неожиданный поворот событий. Корт заметил, что на красивом высоком лбу Гвирна отчего-то выступили капельки пота. Гвирн молчал, и за него заговорил Ауслаг.
— Но можем ли мы верить её словам? — неожиданно обратился он к народу. — Она такой же изгой, как и Корт. Может, она просто хочет выгородить его!
Ауслаг выглядел раздражённым и злым, и Корт мог его понять. Ему чуть было не удалось избавиться от одного из сильнейших соперников. Но из-за какой-то девчонки, которая даже не являлась атлургом, всё готово было сорваться в последний момент.
— Я не лгу! — крикнула Юта, оскорблённая таким обращением. — У меня нет причин прикрывать его! Он мне не брат, не друг… не муж! С чего бы мне рисковать репутацией лгуньи ради чужого мне человека!
Щёки Юты пылали. Она старательно избегала взгляда Корта. Он ощутил внезапный неприятный укол от её слов. Так вот значит, что она думает: что он ей никто?! Зачем же тогда явилась сюда?
Конечно, она могла бы поступить иначе, понимай она все последствия своих заявлений. Глупая, она боится, что её сочтут лгуньей, если не поверят! Знала бы она, кем её сочтут, если решат, что она говорит правду!
Как ни крути — а из этой ситуации ей не выйти сухой. Лучше бы она вообще не приходила! Ну почему этой девчонке нужно всё запутать, смешать все карты, да ещё и устроить по этому поводу переполох на весь город?!
— Всем известно, что Корт спас тебя и притащил в Утегат! — не унимался Ауслаг. Ему никак не хотелось проигрывать, и вмешательство Юты его только злило. — А насчёт того, кто он тебе — это ещё предстоит выяснить! Так что если ты пытаешься прикрыть своего…
— То, что она говорит — правда, — высокий сильный голос Гвирна прорезал шум толпы, не дав Ауслагу закончить.
Тот с ненавистью уставился на Гвирна, но перебивать не стал. Корт заметил, что от растерянности Гвирна не осталось и следа — он снова стал лидером, сильным и умным предводителем атлургов. Вот только Корт никак не мог взять в толк, что он задумал.
— Тем вечером, после церемонии милосердия, я хотел найти Корта, чтобы поговорить, — продолжал Гвирн, и, словно убаюканная его глубоким вкрадчивым голосом, толпа атлургов притихла. — Утегат впервые за долгие годы остался без гурнаса, и я хотел обсудить эту ситуацию с Кортом. Но он отсутствовал на церемонии, и я не знал, где его искать. Тогда мне на помощь пришла Юталиэн.
Гвирн показал на неё атлургам, как будто пытаясь убедить в том, что она именно та девушка, о которой он говорит. Юта выглядела растерянной. Её кулаки были крепко сжаты. Она была готова к бою и так же, как и Корт, не могла поверить в то, что помощь пришла с такой неожиданной стороны. Похоже, она тоже не понимала, что происходит.
— Она сказала, что знает, где находится Корт. Более того, вызвалась привести его. Когда Юталиэн уходила, уже была ночь. Корт сказал нам, что был в горах. Должно быть, у девушки, не приспособленной к жизни в пустыне, ушло много времени, чтобы добраться туда. И ещё больше, чтобы уговорить Корта спуститься, — Гвирн улыбнулся, и по рядам атлургов прошёл приглушённый смешок, мигом разрядивший обстановку.
На секунду Корт позволил себе восхититься этим человеком. Он не знал, почему Гвирн делает это, спасая их с Ютой жизни и репутацию — но то, как он это делал, вызывало искренний восторг. Гвирн на каком-то подсознательном уровне всегда точно знал, что и когда надо сказать, чтобы расположить к себе людей. Без сомнения, он был прирождённым лидером, безупречно умевшим управляться с разъярёнными атлургами — талант, каким могли похвастаться единицы.
— Должно быть, все эти хождения заняли всю ночь. Вот почему они вернулись только утром. Таким образом, то, что говорит девушка — правда. Как и то, что рассказал Корт. Он не причастен к убийству Нераса, и я первый хочу принести ему свои извинения. — Гвирн обернулся к Корту, напряжённо застывшему в стороне. — Прости за этот навет и причинённые неудобства. Но мы должны были сделать всё, чтобы разобраться в том, кто убил Нераса. Я обещаю, что его убийство не останется безнаказанным. Я позабочусь об этом. Прошу Корта простить нас всех за излишнюю подозрительность. Ты действительно тот человек, которого мы все знаем — честный и благородный в своих помыслах и деяниях.
«Да! Корт невиновен! Это сразу было ясно!», — раздались выкрики, правда, довольно жидкие, с противоположной от семьи Нераса стороны.
— На сегодня Утегатол закончен. Есть ещё многое, в чём нам предстоит разобраться, а потому Совету и мне надо удалиться для работы. Прошу всех расходиться.
К тому времени, как Гвирн договорил, большинство атлургов уже потеряло интерес к происходящему. Ещё не выйдя из зала, они уже начали забывать, по какому поводу собирались. Таким уж был народ — вспыльчивым и скорым на расправу, но также быстро забывающим обо всём. Слишком сложная и опасная была у атлургов жизнь, чтобы обращать излишнее внимание на чужие жизни и судьбы.
По мере того, как толпа редела, возле помоста осталось всего несколько человек. Корт искал взглядом Юту, но она будто растворилась. Гвирн коротко переговорил с членами Совета. Бросая на Корта недружелюбные взгляды, они также покинули зал. Корт улучил момент, чтобы вырваться из крепких объятий соратников и подойти к Гвирну.
— Не знаю, что за игру ты ведёшь на этот раз, но я благодарен тебе за помощь, — сказал Корт, подойдя к мужчине.
Взгляд Гвирна оставался цепким и холодным.
— Не благодари, — спокойно ответил тот. — Я помогал вовсе не тебе, а Юте. Но, так или иначе, на то была воля богов, чтобы всё разрешилось именно так. А раз всё вернулось на круги своя, то я хочу уточнить, что с моей стороны ничего не изменилось. У нас всё ещё перемирие?
Корт подавил внезапное сильное желание закончить эти игры и открыто объявить Гвирну войну. Но это было бы не лучшим решением для Утегата и его жителей, так что он просто кивнул.
Корт и Гвирн разошлись каждый в свою сторону. Уже направляясь на выход, Корт обернулся и увидел Юту. Она стояла рядом с Гвирном. Оба улыбались и выглядели так, словно были довольно близки. С непонятным раздражением Корт наблюдал, как они поговорили. После чего, чуть приобняв за плечи, Гвирн вывел Юту из зала.
***
Корт долго не мог сперва успокоить, а затем выпроводить разгневанных атлургов из своего дома. Они заполонили небольшую кухоньку, как муравьи, сбежавшиеся на кусок сахара. Корт с трудом мог протиснуться в собственную спальню.
Голос Уги разносился по всему коридору. Он негодовал по поводу ложного обвинения, поднимая соратников на то, чтобы в ответ обвинить Гвирна и Нагира в навете, который чуть не стоил Корту жизни.
Воинственные атлурги уже бряцали оружием, собираясь чуть ли не идти к дому Гвирна с тем, чтобы призвать его к ответу. Корту понадобилось изрядное время, чтобы всех успокоить и убедить в том, что не стоит этого делать. Им ещё представится возможность поквитаться с Гвирном, но не сегодня. В конце концов, всё разрешилось хорошо, и им всем лучше просто забыть об этом досадном недоразумении.
Наконец все разошлись по домам, и Корт без сил опустился на табурет. Он не чувствовал никакого удовлетворения от того, что всё закончилось. Наоборот, ощущение нависшей катастрофы не покидало. Как будто он сидел под высоким скальным навесом, находившимся на одном месте веками. Не было никаких причин бояться того, что он вдруг обрушится. Но Корт не мог не думать об этом, буквально кожей ощущая угрозу.
Корт не сразу заметил Леду, застывшую в дверном проёме между кухней и спальней. Она выглядела уставшей и вымотанной, как будто целый день блуждала по пустыне. Её спина и плечи были напряжены. Глаза смотрели в пол.
— Почему ты сразу не сказал? — тихо спросила девушка.
— Я не хотел ранить твои чувства, — так же тихо ответил Корт и вдруг понял, что это и было правдой.
В этом крылась истинная причина того, почему он так долго не говорил Леде об их с Ютой встречах и не рассказал о том, где провёл ту ночь.
— Так ты защищал меня? Или всё-таки её? — спросила Леда грустно, но вместе с печалью в её голос закралась нотка вызова. Это больно кольнуло Корта, хоть он и знал, что она имеет право злиться.
— Что ты хочешь от меня услышать? — проговорил Корт устало. — Конечно, я защищал и её тоже. Она ещё не знает наших порядков, не понимает, чем ей могут грозить последствия.
— Ты имеешь в виду последствия того, что женатый мужчина ночью проводит время с незнакомой молодой девушкой вместо того, чтобы быть в постели со своей женой?
Корт посмотрел на Леду. Она не шевелилась, будто приросла к дверному косяку. Леда смотрела на него, обхватив себя руками. Это был защитный жест, и она защищалась от него — своего мужа. Корт ощутил сильное желание подойти к ней и обнять. Прижать к себе и сказать, что он её любит, и у них всё будет хорошо. Но он не двинулся с места.
— Да, именно об этих последствиях я и говорю, — ответил Корт тяжёлым голосом, глядя ей в глаза. — Хочешь знать, было ли между нами что-то? На самом деле, а не для протокола?
Леда не отвечала, продолжая смотреть на него взглядом, от которого сердце рассыпалось на осколки. Корт молчал, пытаясь понять, что творится в её голове. О чём она думает, глядя на него, как на чужого человека? Неужели она и в самом деле могла вообразить, что он ей изменил?
— Ответ: нет. Между нами ничего не было и никогда не будет. А знаешь почему? Потому что я с тобой. И я люблю тебя.
Он произнёс эти слова сухо и твёрдо, почти жёстко, сверля её взглядом. Он хотел быть мягче, но не мог себя заставить. Какой-то голос в его голове нашёптывал о том, что всё это неправильно. И в этой искажённой, словно комната кривых зеркал, сцене не только его вина.
С минуту Леда продолжала стоять, глядя на него, а потом подошла и опустилась на колени.
— Я знаю. Прости, что даже допустила мысль о том, что это могло быть не так. Я люблю тебя больше всего в этом мире. И я поверила бы тебе, даже если бы сам Руг явился мне и убеждал в обратном.
Леда заглядывала Корту в глаза и заламывала руки. Её взгляд перестал быть чужим и незнакомым, раскрывшись ему навстречу как лепестки цветка. Она искренне извинялась перед Кортом за то, что только допустила мысль о его неверности. От этого сердце Корта болезненно сжалось, будто загнанное в тиски.
Мягко придерживая за подбородок, он поднял её с пола и нежно поцеловал. Леда отозвалась на поцелуй всем телом, как тончайшая струна, к которой прикасаются пальцы аккуратного и умелого музыканта. Её моментальный и такой искренний ответ заставил сердце Корта биться чаще, а тело — гореть, словно охваченное огнём.
Он подхватил её на руки и отнёс в спальню, нежно уложив на постель. Леда обвила его шею руками и притянула к себе. Она была такой родной и близкой, такой любимой. Корт всем сердцем желал, чтобы она почувствовала эту любовь. Хотел развеять все её страхи и сомнения.
Сперва он целовал её мягко и осторожно, как нежный цветок. Но Леда не была цветком, она была ураганом. Она притягивала Корта к себе с такой силой, будто хотела слиться с ним в единое целое. Её руки блуждали по его спине под одеждой, заставляя его тело содрогаться от неистового желания.
Корта больше не заботила осторожность. Его руки мяли её тело, а губы ласкали каждую ложбинку на её гладкой, дурманяще ароматной коже. И каждое прикосновение, каждый новый поцелуй вырывали из её полураскрытых губ полувздох-полустон.
— Не отпускай меня, — прошептала Леда, задыхаясь.
— Никогда, — ответил Корт.
И он был намерен сдержать обещание.