Через час они уже обошли Медный Переулок вдоль и поперёк. Это оказалась маленькая, тихая улочка на задворках шикарных городских кварталов. Попасть на неё можно было, только свернув из другого, такого же узкого и короткого переулка, прячущегося за огромным торговым комплексом.
Сам Медный Переулок состоял всего из десятка невысоких — в два-три этажа — домов. Юта и не знала, что такие ещё остались. Они сиротливо жались друг к другу, ютясь в тени небоскрёбов и широких городских улиц, полных суеты, блеска и непостоянства.
Здесь же время будто застыло, словно не заметив, обошло это место стороной. На узкой улочке — только двум машинам разъехаться — Юта и Корт не встретили ни одного человека. Жизнь будто замерла здесь, попрятавшись за старыми обшарпанными фасадами неказистых домов.
Корт с Ютой обошли Медный Переулок, заканчивающийся тупиком, несколько раз, но так и не нашли ничего похожего на символы наури. Вообще ничего странного или подозрительного, кроме того факта, что такое место могло существовать в Лиатрасе.
Измученная бессонной ночью и дорогой, а также мыслями о нескончаемых секретах и о том, как она с ними связана, Юта присела на ступени одного из домов.
— Мы снова в тупике, — сказала она, положив голову на руки, рассматривая обшарпанную дверь дома напротив, со старым, позеленевшим от времени медным колокольчиком.
— Рано сдаваться.
Корт сел на ступеньку рядом. Он тоже выглядел измученным и вдобавок весь был как на иголках. Помимо того, о чём беспокоилась Юта, на плечи Корта давил и другой груз — начиная от заботы об их безопасности и заканчивая тем, о чём он не говорил, но что постоянно терзало его. Юта видела это в его глазах.
Это была смесь печальной ностальгии, какую испытывала и она, с тяжёлыми воспоминаниями об изгнании. Корта мучила внезапно открывшаяся, как старая рана, вина за гибель друга, ненависть к тем, кто сделал это с ним и с самим Кортом, и даже страх, который он скрывал от Юты наиболее тщательно. Но девушка всё равно не могла не замечать его, вдруг мелькавший в синих глазах при взгляде на лица прохожих или улицы, мимо которых они проезжали.
— Может, мы ищем не в том направлении, — продолжал говорить Корт. — Может, здесь скрыта ещё какая-то игра слов. Мы нашли улицу, теперь, очевидно, надо найти дом и квартиру.
Корт смотрел на мирно простиравшуюся перед ним улочку, так непохожую на полные суеты и шума проспекты Лиатраса. Но в его глазах не было умиротворения, какое появляется у человека при взгляде на безмятежный пейзаж. Наоборот, казалось, он ненавидел эти дома в их тихом мирном существовании. Раньше Юта не замечала за Кортом ничего подобного, и это неожиданно напугало её.
Юта достала из кармана купленный на днях телефон и забила название улицы. Она не знала, что ищет, но делать что-то было лучше, чем думать обо всех этих тягостных вещах. Именно так она смогла пережить гибель родителей — погрузившись в тогда ещё детские расследования, которые, однако, вскоре привели её в совсем недетский мир.
Просматривая подряд всю информацию, связанную с Медным Переулком, она наткнулась на реестр жильцов, когда-либо проживавших здесь. Юта автоматически читала имена и фамилии. Напротив каждого стояли годы проживания на улице. Взгляд Юты зацепился за год смерти матери. Она посмотрела на имя — Налада Кирам. Снова на год, и снова на имя.
— Как звучит фраза? — с сильно бьющимся сердцем спросила Юта.
Корт вновь прочитал её.
— «Нарагар нал Дакурум Навир», — повторяла Юта. — «Нал Дакурум», «НалДа курум». Налада Кирам. — Она повернулась к Корту. — Я знаю, кого мы ищем.
Корт нажал на кнопку звонка рядом с обветшалой дверью первого этажа. На двери болтался старый, позеленевший от времени колокольчик с вырванным язычком.
За дверью долго не происходило никакого движения, но как только Корт нажал на звонок второй раз, с той стороны раздались шаркающие шаги.
— Кто там? — донёсся дребезжащий старушечий голос.
Корт переглянулся с Ютой, уступая ей право говорить.
— Мм, госпожа Налада Кирам? Мы пришли, чтобы, — Юта помялась, решая, как представиться. — Мы… Прощайте, сёстры. Мы встретимся вновь на берегу Дикой Реки, под тенью Белой Кости, — выпалила она и замолчала.
Минуту за дверью было совершенно тихо. Юта уже решила, что они пришли не по адресу или же своим приветствием отпугнули единственного человека, который мог знать ответы на их вопросы. Но дверь неожиданно заскрипела и открылась.
За ней стояла маленькая сморщенная старушка, напомнившая Юте серую мышь. На её тощих плечах болталась видавшая виды, изъеденная молью серая шаль, скрывавшая большую часть её тщедушной, словно истлевшей от времени фигуры. Её тонкое, острое, с мелкими чертами лицо обрамляли на удивление густые седые волосы, повязанные в жёсткий пучок на затылке. Серые маленькие глазки смотрели остро и цепко. Старушка скользнула взглядом по Юте и Корту и, ничего не говоря, распахнула дверь во всю ширь.
Повернувшись к вошедшим спиной, Налада зашаркала по тёмному коридору. Её тонкий голосок продребезжал:
— Входите. Я поставлю чайник. Нам надо о многом поговорить.
Юта посмотрела на Корта и шагнула за порог.
Как только Корт закрыл дверь, квартира погрузилась в полумрак. Должно быть, живя здесь, можно было очень быстро забыть, что на свете вообще существует солнце. На ощупь Юта с Кортом выбрались на маленькую тесную кухоньку, где Налада уже разливала по древним фарфоровым чашкам бледно-жёлтый чай.
— Итак, вы были на моей могиле, — заговорила старушка, когда Юта втиснулась за стол.
Корту не хватило места, и он пристроился возле подоконника на хлюпкой табуретке.
— Да. Ну, то есть, мы не знали, что это ваша могила, — немного растерялась Юта. — Мы нашли вас по эпитафии на надгробии. Но как это может быть вашей могилой, если вы живы?
Юта сильно нервничала не только от ощущения близости к разгадке тайн, связанных с матерью, но и под строгим проницательным взглядом Налады.
— Мне пришлось подстроить свою смерть, чтобы они не нашли меня, — ответила старушка. — Они убивали всех жриц, одну за другой. У меня не было выбора. Я должна была сделать всё, чтобы выжить. Но я оставила подсказку, чтобы другие могли меня найти. Хотя я думала, других не осталось…
— Постойте, я ничего не понимаю. — Юта замотала головой. — Каких жриц?
— Как каких? Жриц Богини Тьмы, конечно. Твоя мать была одной из них, потому её и убили. Вот же у тебя её кулон. Как только увидела его, я сразу поняла, что передо мной дочь Риги.
Старуха протянула дрожащую костлявую руку и указала на кулон. Оказывается, Юта машинально достала его из-под футболки и теребила в пальцах.
— Я ничего не знаю об этом. Не понимаю, о чём вы говорите. Какие ещё жрицы? Откуда вы знаете об этом символе и Богине Тьмы? И как вообще моя мать могла быть какой-то жрицей? Она была совершенно обычной женщиной. Работала начальницей отдела закупок в мебельном гипермаркете. И её не убивали. Они с отцом погибли в автомобильной аварии!
Налада покачала седой головой. Она смотрела на Юту с жалостью. Этот взгляд очень не понравился девушке. Пальцы задрожали, и она с громким стуком поставила чашку на блюдце, чтобы не расплескать чай.
— Твоя мать не успела рассказать тебе, кем ты являешься, — тягучим смягчившимся голосом заговорила старуха, как будто сама только что поняла это. — Она должна была посвятить тебя в наши тайны по достижении шестнадцатилетия.
Налада смотрела на Юту, качая головой. Юта повернулась к Корту, ища поддержки, но его лицо застыло тёмной маской. Он держал маленькую фарфоровую чашечку, как будто собирался выпить из неё, но не донёс до рта. А теперь и вовсе забыл, что она была у него в руках. Юта почувствовала, что её замутило. В голове всё путалось.
— О чём вы говорите? Какие тайны? — потребовала она у Налады.
— Тайны Богини Тьмы, в которые посвящены её жрицы. И раз других не осталось, но нашлась дочь Риги, то ты — последняя из нас.
— Этого не может быть. Это какой-то бред!
Юта вскочила из-за стола, задев блюдце. Чашка перевернулась, и чай плеснул на скатерть, расплывшись грязно-бурым пятном. Она была готова убежать из этого дома, не дослушав до конца историю полоумной старухи. Да как она вообще может знать, кем была её мама!
Неожиданно Корт поднялся со своего места и подошёл к Юте, усаживая её обратно.
— Подожди, выслушай. Я не думаю, что эта женщина говорит бред.
— Как? Ты поверил в это?!
— Тише, успокойся. Просто выслушай меня.
Корт присел на корточки рядом с Ютой. Его ладонь сжимала её плечо. Юта почувствовала, что пожелай она освободиться, это оказалось бы не так просто. Корт держал её мягко, но крепко, и заглядывал в глаза.
И тут Юта поняла, что сорвалась в истерику. А Корт пытался её успокоить, пока она не начала бить посуду или не бросилась на старуху. Ей стало стыдно за свою реакцию. Она опустила глаза.
— Я слушаю.
— Помнишь, когда я только узнал твоё имя, то сказал, что оно весьма необычное?
— Помню, и что?
— А то, что оно не просто необычное. На древнем языке «юта» означает «судьба», а «Юталиэн» — «судьбоносная» или «несущая на себе знак судьбы».
Это древнее имя, сейчас оно не используется. Народ уже не помнит, что оно означает. Но я читал много текстов и встречал его. Так называли девочек, рождавшихся под знаком Богини. Считалось, что им уготована особая участь.
Юта опешила.
— Не понимаю. Ты хочешь сказать, что моё имя значит что-то на наури?
— Я хочу сказать, что твоё имя принадлежит нашему народу. — Корт посмотрел ей в глаза и закончил: — Возможно, как и ты, если твоя мать и правда была жрицей Амальрис.
Юта не знала, что ответить. Она растерянно переводила взгляд с Корта на старуху. Налада терпеливо ждала.
— Хорошо, я выслушаю вас, — наконец сказала Юта. — Кем же, по-вашему, была моя мама? Кто и зачем убил её и откуда у неё этот знак?
Убедившись, что Юта не собирается устраивать новых сцен, Корт выпустил её руку. Налада начала говорить. И чем дальше продвигался её рассказ, тем становился невероятнее.
История народа, рассказанная Наладой,
последней жрицей.
Я думаю, вам известна легенда атлургов, согласно которой они — потомки Первых Изгоев. Буквально тех, кто первыми когда-то был изгнан из Вечного Города. Они не погибли в песках, потому что боги пустыни сжалились над ними. Народ верит, что сам Бог Жизни, милосердный Куду, научил их добывать воду, а суровый Руг — охотиться и выживать в песках.
Боги указали народу место для постройки первого города — Города Богов, из которого атлурги распространились по пустыне. Со временем дорога к нему была утеряна и забыта. Нынешним поколениям Город Богов, — истинное, сакральное название которого было Канор — представляется легендарным местом, где жили полумифические Первые Изгои или Дети Канора.
На самом деле всё было совсем не так.
Первые Изгои не были изгнаны из Лиатраса, чтобы позже построить Город Богов. Они были изгнаны из Города Богов, чтобы построить Лиатрас. Наряду со всеми подземными городами атлургов.
Когда-то мы были единым народом. Наши предки вместе жили в Каноре, Первом Городе — а он действительно был самым первым и единственным. Но по причинам, не дошедшим до нас, среди них произошёл раскол, а миропорядок дал трещину. Междуусобная кровавая вражда не утихала несколько десятков лет.
Тогда старейшины приняли нелёгкое решение. За то, что народ осквернил Город Богов кровью своих братьев, он был изгнан. Люди разделились на два лагеря: одни ушли и построили Вечный Город, получивший название Лиатрас. Другие расселились по пустыне в подземных городах.
Кстати, именно тогда атлурги, проживавшие в «гатах» — пустынных городах — и начали называть себя «народом» — факт, о котором ныне никто не помнит. Это является сокращением от «истинного народа». Они называли себя так в противопоставление «ложному народу» с их ложными техногенными идолами.
Две части когда-то единого народа всё больше отдалялись друг от друга. Одна часть пошла по пути технического развития, другая — по пути духовного. Те, кто выбрал духовный путь, создали религию, чтобы сохранить знания предков.
Тут надо сказать о том, что предсказанное Великое Затмение, о котором говорится в апокалиптических свитках Амальрис, а также, косвенно, некоторых других богов, не является первым. Эти затмения цикличны. Они происходят на планете через определённые промежутки времени, когда блуждающая планета совершает очередной круг и подходит к Нибелии.
Детям Канора было об этом известно. Сейчас никто не скажет, сколько таких затмений они пережили, потому что никто не знает, когда и как они появились на планете. Но то, что они знали о затмениях и о том, как их пережить — чистая правда.
Именно в этом и заключается сакральное знание Амальрис, которое мы, жрицы, храним, передавая из поколения в поколение. Оно стало главной причиной того, что атлурги создали культ Амальрис. Именно он должен был через столетия спасти их потомков от следующего затмения. Это знание было тайным, потому что не должно было попасть в руки тех, кто пожелал бы использовать его в корыстных целях. Только истинный народ должен спастись.
Но столетия шли, и со временем народ забыл, почему поклонялся Богине Тьмы. Её культ отмер, а оставшихся жриц начали преследовать из-за знаний, которые они хранили. Наиболее ушлые из народа хотели получить к ним доступ. Они требовали от жриц открыть тайны их богини. Это было тёмное и кровавое время в истории атлургов. Выжившие жрицы приняли решение уйти в Вечный Город, чтобы спасти свои тайны.
Но и тут они не были в безопасности. Очень скоро выяснилось, что потомки атлургов, построивших Вечный Город, были не так забывчивы, как их братья, жившие в подземных городах. У них не было религии, поддержки могущественных богов и тайных знаний. Зато у них были технологии, которые помогли им устроить свои жизни в достатке и комфорте. Они не погибали от жажды, жара солнц, болезней, голода и недугов. И смогли сохранить преемственность.
Именно эти люди находятся в верхушке организации, которая охотится на жриц Амальрис. Не знаю, как они о нас узнали, но в этом нет ничего удивительного. Они тысячелетиями управляют Вечным Городом. А все эти мэры, правительства, полиция — всего лишь марионетки в их руках.
Так что сбежав от одной беды, мы попали в новую западню. Жрицы прятались многие столетия. Всё это время их искали и нередко находили. Поколения жриц прерывались, и вот не осталось никого, кроме меня, древней старухи, не способной более нести тяжкое бремя тайного знания, и тебя, девочки, ничего не знающей о своём предназначении и о том, как его выполнить.
Налада замолчала, тяжело дыша. Она выглядела измождённой. Глаза были закрыты.
Юта потрясённо смотрела на старую жрицу. Та выглядела вполне адекватной и совершенно связанно изложила все невероятные события, разворачивавшиеся на планете с того момента, как на ней появились люди. И всё же Юта не могла уложить рассказ Налады в голове, как будто он был слишком большим и не помещался там. Она посмотрела на Корта.
Кажется, он тоже был поражён. Корт молча сидел на полу, прислонившись спиной к истёртым пожелтевшим обоям. Он смотрел в одну точку и напряжённо о чём-то думал. Должно быть, тоже пытался упорядочить новые факты, разместив их в соответствующие ячейки своей памяти рядом с тем, что уже было ему известно.
— Так вы хотите сказать, что моих маму и отца убили? — выдавила Юта.
Налада вздрогнула и подняла отяжелевшие веки, как будто задремала, а Юта её разбудила.
— Целью была твоя мать, Рига, а отец случайно попал под удар. Но эти люди — им всё равно, сколько невинных людей пострадает. Если кто-то становится у них на пути, они убирают препятствие. Тебя не убили только потому, что ты была слишком мала. И они вполне резонно решили, что ты ничего не знаешь. Но теперь мы все в опасности.
Седая голова Налады начала клониться на грудь. Старая жрица засопела ровнее.
Корт резко поднялся с пола. Между бровями пролегла глубокая морщина. Он взял старуху за руку и слегка встряхнул.
— Налада, вы должны ещё кое-что нам сказать. Что это за знание, которое хранят жрицы? Как людям спастись, когда придёт затмение?
— О, я не могу ответить на этот вопрос. Простите, мне хотелось бы вам помочь, но это не в моих силах. — Старуха смотрела на Корта немного удивлённо, как будто не понимала, как он оказался у неё дома. — Дело в том, что когда организации удалось найти жриц, и они начали погибать одна за другой, жрицы решили ради безопасности разделить знание между собой. У каждой было по свитку с частью пророчества. Мне тоже перешла от матери лишь одна часть. Подождите здесь.
Помешкав, Налада поднялась из-за стола и прошаркала из кухни. Юта и Корт напряжённо вслушивались в звуки, доносившиеся из комнаты, затем из коридора. Наконец старая жрица вернулась.
— Вот, — дрожащей рукой она протянула Корту свиток. — Это всё, что у меня есть. Всё, что я знаю.
Корт осторожно развернул бумагу и начал быстро пробегать по ней глазами.
— Но это то же самое пророчество, что мы читали в Утегате! «Настанет день, и небо будет ронять на землю огненные слёзы. Время повернёт вспять, отсчитывая дни до смерти всего живого. Придут неурожаи, звери и птицы перестанут плодиться, а народ поднимется враждой друг на друга, брат на брата и муж на жену. Могучий Руг восстанет с края песков и поглотит Небесных Братьев. Придёт Великая Буря, которая продлится сорок дней и сорок ночей, и не останется на земле ничего живого», — процитировал Корт на память.
— Дочитайте до конца, молодой человек, — устало проговорила Налада.
Похоже, затянувшийся визит её изрядно утомил. Корт раздражённо уткнулся в свиток. Его глаза бегали по строкам, и вдруг он застыл.
— Что? Что такое?! — воскликнула Юта, не выдержав.
— «Придёт Великая Буря, которая продлится сорок дней и сорок ночей, и не останется на земле ничего живого. Только истинный народ сможет спастись, когда…», — вместо ответа прочёл Корт. — Когда что? — крикнул он. — Где продолжение?
— У меня его нет, — ответила Налада. И посмотрела на Юту. — Оно было у твоей матери.
***
Несмотря на сюрреалистичность рассказа старухи, теперь всё вставало на свои места. Части головоломки стремительно складывались в единое целое. И хоть Юта по-прежнему не видела полной картины, это было уже «что-то, с чем можно работать», — как сказала бы Кирли.
Неожиданная, трагическая гибель родителей. Кулон, подаренный матерью незадолго до смерти, словно она ощущала её тлетворное дыхание у себя за спиной. Свитки Амальрис, пропавшие в Утегате бог знает сколько веков назад, выкраденные из подземного города бежавшими от своих же собратьев жрицами. Пустая шкатулка с надписью на наури и даже убийство Бабли, случайно узнавшего то, что никто знать не должен.
Всё это были части единого целого, одной истории. И хоть эта история казалась плодом чьего-то разыгравшегося воображения, но зато у автора определённо присутствовал стиль. Юта чувствовала этот небрежный росчерк, наискось пересекавший её жизнь, во внезапной и нелепой гибели родителей, мамином кулоне, который спасал её жизнь с такой же частотой, с какой подвергал опасности. В смерти друга, одновременно и связанной, и не связанной с ней, и даже в знакомстве с Кортом, только благодаря которому Юта смогла узнать всё, что знала сейчас.
И самым главным была — тайна жизни и смерти её матери, которая была жрицей Богини Тьмы. Которая была атлургом.
— Простите старуху, разговоры утомили меня, — подала голос Налада, про которую Юта, погружённая в тяжкие мысли, почти забыла. — Я уже не та, что была раньше — смелая и решительная, как твоя мать. Она была хорошей подругой, настоящей избранницей богини. Наверное, именно такие, как она, были среди тех, кому Старейшины Канора доверили сакральные знания. Нынче от меня никакого проку. Молодой человек, вы не проводите меня до моей комнаты? Мне надо прилечь.
Корт молча помог жрице подняться. Она опёрлась на его руку, практически повиснув на ней серой бесформенной тряпкой. Переступая по скрипучему полу мелкими шажками, под стать старушке, Корт увел её в комнату, расположенную с другой стороны дальше по коридору. Дверь за ними закрылась. В квартире стало совсем тихо — только, разрезая глухую тишину, тикали старые настенные часы со сломанной кукушкой.
Ватное молчание будто уснувшего дома взорвалось страшным грохотом, пронёсшимся эхом по длинному коридору от входной двери. Юта вскочила со стула с гулко бьющимся сердцем. Страх и ощущение нагрянувшей беды были такими сильными, что буквально приковали её к месту.
Тяжёлый топот нескольких пар ног, отозвавшийся по всей квартире дребезжанием стёкол в дряхлых сервантах, резко оборвался, не достигнув кухни. Новый удар, похожий на небольшой взрыв, сотряс квартирку от пола до потолка. Тут же прозвучало несколько выстрелов. За ними последовал чей-то истошный крик, а затем высокое дребезжание разбившегося стекла. Юте потребовалось мгновенье, чтобы сообразить: звуки раздаются из комнаты, где были Корт и Налада.
Не думая об опасности, она рванула в коридор. Он больше не представлял собой тёмный тоннель: варварски вскрытый с двух сторон — входной двери и спальни — его заливал свет с улицы. Во внезапно ворвавшемся дневном свете кружилась потревоженная пыль. Нелепыми, дряхлыми, уснувшими существами представали ветхие тряпки, висевшие на крючках вдоль стен и стопки слежавшихся книг.
Держась за стену, Юта двинулась к зиявшему пустотой проёму спальни. Оттуда доносились незнакомые голоса. Ни Корта, ни жрицы слышно не было. Когда Юте оставалось не больше двух шагов до комнаты, в раскуроченном проёме входной двери появилась высокая фигура. Юта не могла рассмотреть человека из-за света, лившегося с улицы. На мгновенье он замер, а затем бросился к ней:
— А ну стой!
Юта промешкалась всего секунду. А затем, вместо того, чтобы убегать, прыгнула ему навстречу.
— Это она! — взревел мужчина. — Держите девчонку!
Двое мужчин, находившихся в маленькой спальне, разом повернули головы на крик. Тот, что стоял ближе к двери, кинулся Юте наперерез. Он навалился на неё, сгребая в охапку, и поволок по коридору прочь от спальни. Но до того, как её схватили, Юта всё же сумела заглянуть в комнату.
Всего на один миг, но ей было этого достаточно. Старая журналистская привычка сослужила хорошую службу: при одном единственном взгляде картина запечатлелась у Юты в голове с пугающей чёткостью, во всех мельчайших деталях.
Налада была мертва. Её маленькое, костлявое, словно иссохшее ещё при жизни тело скрючилось на постели. Видимо, Корт успел уложить жрицу в кровать, где её и настигла смерть. Красное пятно расползалось из-под неподвижного тела. Край серой шали свисал с кровати, напитавшись кровью.
Но это было не единственное тело в комнате. В проходе между кроватью и древним трельяжем распласталось тело мужчины в серой униформе. Рядом с его рукой валялся выпавший из пальцев пистолет. Из груди торчала рукоять ножа. Одного из тех, что были предназначены для метания.
Окно в дальней стене было разбито, зияя острым провалом стёкол, как разинутая в оскале пасть. Старый истёртый ковер под окном искрился от осколков, бросавших на стены радужные блики. Одна штора была сдернута и бесформенной кучей валялась на полу вперемежку со стеклом. Корта в комнате не было.
Вся эта сцена отпечаталась у Юты перед глазами, словно моментальная фотография, сделанная на «Полароид». Чьи-то грубые руки тащили её по коридору, но она всё ещё видела перед собой набухающее от крови серое одеяло и странно умиротворённое лицо Налады, незряче уставившееся в потолок.
— Где свиток? — кричал кто-то Юте в ухо, больно вцепившись в руку и тряся её, как стебелёк. — Говори, где свиток с полным текстом пророчества?
Одно Юта знала совершенно точно. Одна мысль, за которую она хваталась, как за последнюю соломинку, давала ей надежду: Корта не было в комнате. Может быть, его выбросили из окна, но тогда на осколках была бы кровь. Так что, скорее всего, он выпрыгнул сам. А это значило, что он ещё жив.
— Отвечай, где свитки! — мужчина орал ей прямо в лицо, брызжа слюной и обдавая несвежим дыханием.
Юта молчала.
— Заканчиваем здесь. Проверь кухню. Ты, бери девчонку и уходим, — скомандовал другой голос. — Отвезём в Центр, пусть сами с ней разбираются.
Когда Юту выволокли из дома, под руки таща к длинному чёрному автомобилю с тонированными стеклами, она вспомнила про свиток, оставшийся на столе. Свиток, который Налада так тщательно хранила всю жизнь. И за который всё же погибла.
У Юты не было ни единого шанса вырваться, добежать до кухни и уничтожить его. Скорее всего, его уже прибрали к рукам те, от кого жрицы Амальрис скрывали его веками. Люди, которые убили её мать.
Юта лишь успела бросить быстрый взгляд на квартиру Налады с пустой глазницей разбитого окна и болтающейся на одной петле дверью, прежде чем её грубо затолкали в машину. С двух сторон её стиснули массивными телами два бугая. Один всё ещё больно впивался в руку железными крючьями пальцев. Второй выглядывал в окно, держа наготове пистолет.
— Поехали, — скомандовал он.
Машина рванула с места, взвизгнув покрышками. Юта попыталась пошевелиться, хоты бы стряхнуть руку, сжавшую плечо. Всё было тщетно — её жалкие попытки освободиться были не продуктивнее трепыханий рыбы, пойманной на крючок и уже вытащенной на берег. Но человек надеется, пока жив. И жив, лишь пока надеется.
Юта извернулась, как ящерица, и укусила ненавистную руку. Наверное, это было не так больно, как неожиданно. Мужчина вскрикнул и выпустил её плечо. Но лишь затем, чтобы тут же схватить за волосы, рывком запрокидывая голову назад.
— Маленькая стерва, — прорычал он ей в ухо. — Будешь дёргаться, — придушу.
Вдруг, ещё не успев набрать скорость, машина резко затормозила. Пытаясь избежать столкновения с чем-то на дороге, водитель машинально крутанул руль, и автомобиль несколько метров пронесло юзом. Пассажиров резко тряхнуло, бросив на спинки передних сидений. Рука выпустила волосы Юты. Вывалившись в проём между передними сиденьями, она увидела, из-за чего водителю пришлось жать по тормозам.
Из-за капота выпрыгнул Корт. Он был похож на стремительную тень, тут же метнувшуюся к ближайшему зданию.
Матерясь на чём свет стоит, мужчина с пистолетом, сидевший слева от Юты, заорал:
— Дави его, идиот! Не дай уйти!
Он опустил стекло со своей стороны и наполовину высунулся из салона. Несколько выстрелов прогрохотало прямо у Юты над головой. Она перестала что-либо слышать левым ухом, кроме высокого звона, мучительно рвавшего барабанную перепонку.
Водитель наконец среагировал, вдавив педаль газа так сильно, что троих пассажиров отбросило назад и вжало в сиденье. Воцарился хаос. Слева раздавались выстрелы, которые полуоглохшая Юта слышала, как сквозь толстую стену. Верзила справа пытался выдрать из-за пояса пистолет и одновременно открыть окно со своей стороны. Машина виляла из стороны в сторону, очевидно, преследуя Корта, которого Юта не видела.
В суматохе погони про Юту забыли, и это дало ей шанс совершить отчаянный рывок. Она прыгнула вперёд между передними сиденьями и вцепилась в руль. Прежде чем её рвануло назад с такой силой, что она на миг потеряла ориентацию в пространстве, Юте всё же удалось резко крутануть руль вправо.
Машина снова вильнула. Пассажиры полетели влево. Водитель попытался выровнять автомобиль, но не успел. Машина врезалась в кирпичную стену дома. Удар прошёл по касательной, но, тем не менее, из-за высокой скорости, вышел сокрушительным.
Водитель влетел в руль грудью и головой, тут же потеряв сознание. Наполовину высунувшегося из окна верзилу выбросило наружу. Юта только увидела его странно изломанное тело, катящееся по асфальту как сдутый мячик. Её саму ударом бросило вперёд через сиденья. На долгое мгновенье она словно зависла в полёте, в полной невесомости, а потом влетела головой в приборную доску.
Перед глазами плыло. В мозгу словно разорвалась граната. Юта была дезориентирована, но ещё могла шевелиться. Она попыталась принять вертикальное положение, насколько была способна различить верх и низ.
В ногу вцепились железные клещи — так ей показалось. Они с неистовой силой ярости и злобы рванули её обратно. Юта с отчаянием вцепилась в переднее сиденье, но её перехватили за талию, сжимая с такой силой, что воздух разом вышел из легких. Она машинально разжала пальцы, и её втащили назад.
Сквозь мутную пелену перед глазами она увидела красное, искажённое ненавистью лицо верзилы, который держал её всю дорогу. Юта попыталась оттолкнуть его ногой, отползая в противоположную сторону заднего сиденья, но он поймал её за ногу и потянул на себя. Юта закричала, не слыша собственного голоса, и начала молотить руками по тёплому и потному, метя мужчине в лицо. Он зарычал, подтащив её к себе, словно хищник — добычу. Его горячие руки сомкнулись на её горле. Он сжимал до тех пор, пока Юта уже не могла вздохнуть.
Силы быстро покидали её. Юта била руками всё слабее. Перед глазами поплыли тёмные круги, лёгкие горели. Уже теряя сознание, она увидела, как дверь за спиной её мучителя распахнулась с такой силой, словно по ней ударили тараном. Протянувшиеся снаружи руки схватили мужчину за горло и выволокли из машины.
Он выпустил Юту, но не смог ничего противопоставить силе, выдравшей его из автомобиля, как ураган вырывает из земли тощее деревце. Схватка быстро закончилась. Всё ещё хватавшая ртом воздух Юта увидела в дверном проёме тёмное лицо Корта с красной полосой царапины, протянувшейся со лба на щеку.
Она не помнила, как он вытащил её из машины. Всё заволакивал красно-бурый туман, такой густой, что время от времени Юта переставала что-либо видеть.
Корт подхватил её на руки и понёс мимо раскуроченной морды автомобиля. В нескольких метрах на асфальте шевелился человек. Он слабо постанывал, пытаясь ползти. Корт не обратил на него внимания. Он нёс в руках самое драгоценное, что было в этом мире. Сокровище, которое ему удалось спасти, а больше его ничто не волновало.
«Рут те аттал юта», — услышала девушка слова, которые шептал Корт.
Хотя, возможно, ей просто померещилось.
***
«Рут те аттал юта». Горячее дыхание обжигало ухо, аккурантые пальцы гладили по растрёпанным волосам. Говорил ли Корт эти слова на самом деле, или ей это только приснилось, понять Юта не могла.
Она очнулась в квартире, которую в качестве убежища нашла для них Кирли, но совершенно не помнила, как сюда попала. Она лежала на кровати в темноте. Шторы просторной спальни были наглухо задёрнуты. В квартире было тихо.
— Корт! — позвала Юта, приподнимаясь на локтях.
Резкое движение вызвало немедленный взрыв боли в голове. Юту замутило так сильно, что она думала — вырвет. Девушка закрыла глаза и осторожно, стараясь не шевелить головой, опустилась обратно на подушку. Сквозь закрытые веки она увидела расплывчатое пятно света и услышала шорох шагов.
— Юта, я здесь, — окликнул голос Корта совсем близко, и Юта медленно открыла глаза.
— Корт… — прошептала она и улыбнулась.
— Ты помнишь, что произошло?
Мужчина сидел на кровати рядом с ней и смотрел на неё со странным выражением в тёмно-синих глазах. Это была смесь печали, и вины, и скорби, и ещё, совершенно неожиданно, сострадания.
И тут Юта вспомнила. Всё, до последней мелочи: до цвета серого покрывала на кровати Налады, до радужных отсветов от разбитого стекла на стенах, до потных рук, сомкнувшихся на горле.
Юта коснулась головы — она была перемотана бинтами. Она поднесла руку к глазам и увидела красное. Корт наклонился ближе, рассматривая повязку.
— Опять кровь пошла. Надо перебинтовать. — Он начал подниматься.
— Постой. — Юта поймала Корта за руку. — Когда я была без сознания, ты говорил что-то. Я слышала, как ты произносил моё имя. Что ты говорил?
Корт странно посмотрел на неё, поколебался, но всё же ответил:
— Я сказал, что ты должна держаться. Что всё будет хорошо.
Юта на мгновенье прикрыла глаза, а когда снова открыла, в них стояли слёзы.
Она ненавидела плакать при посторонних. Она должна всегда оставаться сильной или хотя бы казаться такой. Но сейчас ей почему-то было всё равно. Что-то, больно царапавшее острыми краями, рвалось у неё из груди. Она хотела выпустить это что-то — эту боль — чтобы избавиться от неё.
— Корт, мне страшно, — зашептала Юта, хватаясь за его руку. — Я столько уже потеряла, но мне никогда не было так страшно, как сегодня, когда я думала, что меня увезут от тебя, и я больше никогда тебя не увижу.
Мужчина застыл, не двигаясь, будто даже не дыша. Она видела его застывшее каменной маской лицо. Оно расплывалось из-за слёз, которые текли у неё по щекам.
— Не плачь, — тихо произнёс Корт.
Но она не могла остановиться. Крупные горячие капли катились по щекам помимо её воли. Рука Корта дёрнулась. Бесконечно медленно, будто преодолевая невидимую силу сопротивления, он поднёс руку к её лицу. Он гладил Юту по щекам, стирая жгучие слёзы, но они лишь сильнее катились у неё из глаз.
Юта прижала руку Корта к своей щеке. Его ладонь была горячей. Её прикосновение почти обжигало кожу, как будто она подставила щёку под прямые лучи Тауриса. Юта подумала, что, возможно, в пустыне с ним и правда что-то произошло. Что-то кардинально отличавшееся от того, что все думали. Что-то загадочное и невообразимое, как будто он впитал в себя жар пустыни.
— Не плачь. Я не дам тебя в обиду, — повторил Корт, словно не знал, что ещё сказать.
Очевидно, он был не мастак утешать плачущих девушек. Наверное, он решил, что она плачет от страха. Но это было не так.
— Корт, — Юта потянула его к себе, — обними меня.
Корт молча наклонился к ней. Его глаза стали двумя тёмными водоворотами, которые затягивали Юту, и она тонула, задыхаясь, не способная сопротивляться. Она почувствовала, как его волосы упали ей на лицо, когда он прижался щекой к её щеке.
Жёсткая двухдневная щетина колола и щекотала лицо. Юта повернулась к нему, улыбаясь. Она хотела что-то сказать, но в этот момент Корт тоже повернулся к ней. Неожиданно их губы встретились. Юта не знала, как это случилось, но это казалось таким же естественным, как дышать, как смотреть на него, как быть рядом с ним.
Поцелуй обжёг её, словно раскалённое дыхание пустыни. Юта поняла, что у неё нет сил оторваться от Корта. Его губы были горячими и растрескавшимися, а поцелуй — жарким и настойчивым. Юта не думала, что он может быть таким. Кокон спокойствия, всегда окружавший его, лопнул, обнажив другого Корта — неистового и отчаянно безрассудного, страстного и беззащитно-ранимого, стремительно теряющего контроль.
Горячая тёмная волна накрыла их с головой. Корт целовал её с силой, почти причиняя боль, так, как будто это был последний миг их жизней. Он поймал её судорожный вздох, раздвигая её губы своими, не давая вздохнуть.
Юта цеплялась за рубашку Корта, не понимая, где она и что происходит. Но её это больше не волновало. Всё, чего она хотела — это чувствовать эти губы, горячие и немного жёсткие, покрывающие её влажными поцелуями. Она тянулась к Корту всем своим существом, всем телом и всем сердцем.
Поцелуй разгорался, как лесной пожар, становясь отчаянным, почти болезненным. А потом Корт со стоном резко оторвался от неё. Словно какая-то сила рывком отбросила его в другой конец постели.
Он не смотрел на Юту. Волосы чёрной завесой скрывали лицо. Мышцы были напряжены, перевиваясь под рубашкой тугими жгутами. Его грудь быстро поднималась и опадала, как после быстрого надсадного бега.
— Я, — начал говорить Корт, но его голос сорвался. Он прочистил горло. — Я принесу воды. Тебе надо отдыхать.
Корт как-то неуверенно поднялся с кровати, как будто у него кружилась голова. Он по-прежнему не смотрел на Юту. На секунду Корт остановился в дверях, словно хотел обернуться и что-то сказать. Но затем передумал и, рывком оторвавшись от дверного косяка, вышел из комнаты.
Юта откинулась на подушки, закрыв глаза. Мыслей не было, но в груди постепенно начинала разливаться холодная пустота.