Лепрозорий строился на болотах и костях. Об этом я узнала, пока шли утомительно долгой дорогой от Джастифай-сити до кукурузного поля. Шутки у близнецов закончились, Присцилла не пускала яд, и мне было необходимо отвлечься, чтобы вязкая, прилипающая к телу тишина не сводила с ума, а мысли оставались светлыми. Стала упрашивать ученых, чтобы пересказали известные байки о 20-ом. Джонатан фыркнул и отмахнулся, пробубнив, что я неугомонная. Крис шикнул, велев быть потише, и тогда повисла на руке у Зои и самым ласковым голоском попросила страшных историй.
— Ну, ладно, — улыбнулась.
Рассказ начался с будоражащего описания тел заключенных, которых согнали на стройку лепрозория. Невольники умирали каждый день десятками, не выдерживая жестких условий, в которых заставляли работать. Но кому какое дело, сколько отбросов общества умрет? Зои говорила, что мертвых было так много, что трупы приходилось вывозить на грузовых фурах. Ноги загнивали от болотной воды, а руки и плечи усеивали гематомы, образовавшиеся от ношения тяжестей. Запах от грузовиков с мертвецами можно было учуять даже на расстоянии.
Сказки, конечно, но слушала внимательно. Зои плавно перенесла мысли внутрь лепрозория, который снаружи казался непримечательным трехэтажным зданием идеальной кольцевой формы, а под ним скрывались катакомбы, уходящие глубоко под землю и разветвляющиеся, словно корень дерева.
— Наверное, это слухи, — неуверенно начала женщина, — но мне рассказывал знакомый, что тех, кто хоть раз видел расположение подземных коридоров, расстреливали во внутреннем дворе. Может, поэтому к строительству привлекли невольников.
Возражать не стала, ведь спорить с каждым часом становилось сложнее, аргументы казались вялыми и не вескими, а влияние мертвого района усиливалось с приближением лепрозория.
Всегда считала себя эмоционально устойчивой и не склонной к душевным излияниям. Оберегаю границы и не впускаю в потаенные уголки сердца, не желая показаться слабой или сентиментальной. Когда близкие заводят разговор про личное, шарахаюсь, как от огня, чтобы не испытывать неловкость. Но теперь все чаще ловлю мысль, что ощутила больший спектр эмоций за несколько суток, чем за всю жизнь, и отчего-то хочется говорить про то, о чем молчала. Думала, что боец, но, может, ошибаюсь, и в критической ситуации бравада испаряется, как капля воды на раскаленной сковороде.
Опускаю глаза на ладони и кручу перед носом, будто впервые вижу. Пристально разглядываю узор линий, гадая, какая отмеряет время. Монотонные голоса на заднем плане жужжат, как рой пчел, и почти поддаюсь порыву закрыть уши, но все стихает. Оказывается, мы разделились на группы, чтобы внимательнее осмотреть этажи, а я даже не заметила. Приступ внезапной рефлексии слишком увлек, вырвав из реальности. Что это: агония или предчувствие? Складываю руки на груди.
— Ты как? — Кайс смотрит исподлобья. — Порядок?
— Угу, — буркаю. — А ты?
— Угу.
Вот и поговорили. Стоим в одинаковой позе со скрещенными руками, разглядывая лес за грязным окном — одном из немногих, что выходит наружу. Дождь продолжает лить, и молнии освещают холодными бликами деревья и полупрозрачную защитную стену, почти смыкающуюся в купол. В каждую вспышку высматриваю розовое тело перевертыша.
Джейс и Крис поднялись на третий этаж. Близнецы спустились на первый, прихватив Циллу. Я же вместе с Кайсом и Блю остаюсь на втором с Марго и Джо в придачу.
После того, как зажегся свет, внутри все заныло неприятной тупой болью, и никак не могу заглушить ее. Даже теплая большая рука Кайса, накрывающая ладонь, не дарит успокоения.
— Разделимся. Я с Рокси и Джо осмотрим левое крыло, а вы — правое, — предлагает Феникс, обращаясь скорее к Блю. — Встречаемся возле лестницы.
— Ну, разумеется, — Марго с презрением щурится. — Как прикажете!
— Нет! — выпаливаю и отрицательно мотаю головой. — Я пойду с Марго. Вдвоем.
Слова вырываются неожиданно, но не жалею о сказанном. Смотрю прямо в яркие глаза девушки без тени сомнения, и она, переняв уверенность, недовольно кивает.
— Только, чтобы появился шанс придушить за углом, — шипит мне на ухо, проходя мимо.
Вздыхаю, принимая злость как данность, и направляюсь следом.
— Постой, — Кайс преграждает дорогу. — Я кое-что сделал для тебя.
С любопытством наблюдаю, как шарит по карманам куртки. Затем достает на свет деревянную палочку, гладкую, прямую и с незамысловатой резьбой на конце, что потолще.
— Заметил, что постоянно поправляешь волосы. — Феникс убирает мне прядку с лица. — Подумал, тебе будет удобно собрать.
— Нет слов, — верчу в пальцах подарок, подавляя восторженный визг. Нагнувшись, скручиваю влажные волосы в пучок и подкалываю, потом быстро чмокаю Кайса в щеку. — Большое спасибо!
— Будьте осторожны, хорошо?
Киваю и ухожу за Марго, она уже успела скрыться за поворотом. Догнав, равняюсь с девушкой и принимаю темп. Марго выше на голову, поэтому смотрит сверху-вниз, разумеется, не скрывая неприязни.
— Не думай, что пошла с тобой только потому, что этого захотела ты, — голос резкий и надменный. — Мне не доставляет удовольствия твоя компания.
— Тем не менее, ты здесь, — спокойно возражаю. — Значит, тебе тоже есть, что сказать.
Марго останавливается и поворачивается лицом.
— Это точно, — растягивая гласные, называет детским прозвищем. — Ро-о-ро.
— Давай без этого, — прошу. — Мы же способны вести адекватный диалог.
Марго закатывает глаза и двигается дальше, а я задумываюсь, как появилась шутливая кличка. Джейс в детстве любил мультик, в котором одну из забавных зверушек звали Зороро, и, по его словам, ребенком я напоминала ее. Мне же казалось, что меня окликали в честь судна для грузоперевозок, потому что была крупной сбитой малолеткой, и когда предъявляла Джейсу обиды, брат только смеялся и не стремился развеять подозрения.
Марго с психом пинает закрытую дверь, и ветхие петли, не выдержав напора, со скрипом поддаются. Хлипкое заграждение падает, поднимая облако пыли. Заглядываю внутрь и одновременно нащупываю выключатель. Свет не загорается, вероятно, лампочка уже непригодна или повреждена проводка, но с коридора освещения достаточно, чтобы рассмотреть просторную комнату. Марго проходит мимо, как бы случайно задевая меня плечом. Делаю медленный вдох и игнорирую провокацию.
Очередная палата на две койки с пожелтевшими простынями и изъеденными молью шерстяными покрывалами, пара тумб и штатив для капельницы. На стене телевизор с треснутым экраном и торчащими разноцветными проводами. Обвожу взглядом каждый метр, затаив дыхание, словно нахожусь в гробнице. Впрочем, от части так и есть.
— Ничего интересного. Идем дальше, — Марго выходит.
— Стой, — окликиваю. — Подожди.
Подхожу к ближней койке: пахнет сыростью и плесенью. Протягиваю руку к блестящему треугольнику, выглядывающему из-под подушки.
— Это фотография, — говорю, поворачиваясь на свет. — Тут девушка.
Разглядываю круглое молодое лицо с россыпью веснушек и глазами-изумрудами, обрамленное рыжими кудрями.
— Дай посмотреть. — Марго выхватывает рамку. — Симпатичная.
— Достань фотографию, вдруг на оборотной стороне что-то написано, — предлагаю.
Марго слушается и аккуратно вытаскивает снимок, переворачивая. Красивым острым почерком выведена дата двадцатитрехлетней давности и подпись: «Ангел моего сердца». Чернила почти выцвели.
— Так красиво, — улыбаюсь.
— Особенно, когда задумываешься, что стало с участниками этой истории, — сарказм Марго жалит, как оса.
Не замечала, сколько у них с Присциллой общего. Как ее выносит Блю? Но что поделать, объясниться нужно, и нахожу момент подходящим.
— Я люблю его, — говорю тихо и вкрадчиво. — Очень давно, Марго. Задолго до того, как ты появилась в наших жизнях и перевернула все с ног на голову.
— Так, это я виновата?
— Здесь нет правых и виноватых. Ровно как победителей и проигравших. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя паршиво, потому что любишь его так же, как я. И мне очень стыдно за то, что случилось внизу, — говорю искренне. — Я не хотела, чтобы вышло вот так.
— Я не люблю его, Рокси. — Выпрямляет спину и бросает быстрый взгляд. — Что ты знаешь об этих отношениях? Мне нравилось смотреть, как он хмурит брови, когда я в очередной раз рассказываю нелепую историю, чтобы увлечь. Или как обнимает, исключая возможность долгих поцелуев. Мне нравилось, что я чувствую рядом с ним, хоть это нездорово и…потенциально ненормально. Вот и все, — Марго ухмыляется, а в глазах стоят слезы. — Кому может понравиться чувство собственной ненужности?
— Марго…
— Не надо, — выставляет руку. — Это было эмоциональным насилием, в которое я сама себя загнала. Мне хотелось быть нужной, даже ценой унижения. Но, спасибо, глаза открылись.
Чувствую, как к горлу поднимается ком. Обхватываю себя руками и растираю плечи, разгоняя холод.
— Сначала я тебя не выносила за то, что постоянно маячишь перед глазами, — Марго болезненно улыбается. — Думала, что, если тебя не станет, Кайс обязательно полюбит меня, ведь я замечательная. Красивая, умная, мои родители входят в привилегированную верхушку, что еще нужно?
Переступаю с ноги на ногу, потупив взгляд, словно нашкодивший ребенок. Вряд ли имеет в виду буквальное исчезновение, все-таки не настолько любовь затмевает разум, чтобы желать смерти человеку, с которым росла бок о бок. Как ни крути, Марго относительно близка даже мне.
— Оказывается, нужно всего лишь быть Роксаной Лайонхарт, — фыркает Марго. — Бедной маленькой девочкой из неполной семьи с кучей комплексов и тараканами в голове. Что в тебе такого, Рокси, м-м? — она наклоняет голову, прицениваясь. — Что особенного, что являлось бы твоей собственной заслугой, а не старшего брата?
— Ну-у, — протягиваю, разводя руками. — У меня черный пояс по сарказму.
— Вот и все, — кивает. — За что тебя любить?
— Потому что я хороший человек, Марго. Как ты можешь так говорить? И семья у меня нормальная, может, получше, чем у других. И у меня тоже есть заслуги! В конце концов, я такой же полноценный член Гарпий, как и ты, и приложила к этому не мало усилий, а это чего-то, да стоит.
— Пф-ф, — шипит, как змея. — Знаешь, чем плохи закрытые общества, вроде нашего? Тем, что каждый знает о тебе больше, чем ты сам. Спроси у брата, чего ты стоишь, Рокси. — Марго строит гримасу и, проходя мимо, еще раз «случайно» задевает плечом.
— Что это значит?! — кричу вслед, но девушка не оборачивается.
Шаги удаляются прочь по коридору, постепенно затихая. Остаюсь в одиночестве и полной тишине.
Какого черта она говорит?
В расстроенных чувствах выбегаю из палаты и направляюсь к лестнице. Взлетаю на третий этаж и прочесываю каждую комнату в поисках братьев. Встречаемся в маленькой каморке, заставленной склянками с микропрепаратами.
— Рокси? — Крис удивленно поднимает бровь. — Что ты здесь делаешь одна?
Битое стекло хрустит под ногами, когда решительно подхожу к Джейсу и всем весом наваливаюсь, прижимая к стене.
— Ты что? — изумляется.
— Чего я стою, Джейс? — почти выкрикиваю в лицо. — Скажи правду!
— Не понимаю, чего хочешь. — Пытается убрать руки, но я с силой надавливаю, прекращая попытки сопротивления. — Успокойся, Рокс, мне больно.
— Скажи, чего стою! — не унимаюсь. — В закрытом обществе, как наше, другие знают про тебя больше, чем ты сам! — злобно цитирую Марго. — Что знают другие, чего не знаю я?
Джейс ошеломленно смотрит в глаза. Сзади подходит Крис и пытается вклиниться, но я шикаю на него.
— Хочу знать правду.
— Нет никакой правды, Роро. Отцепись.
— Сказала Марго, что стою чего-то, потому что Гарпия. И знаешь, что она ответила, Джейс? Что я про себя чего-то не знаю, в отличии от тебя!
Брату надоедает натиск, и легко высвобождается из захвата. Отстранив на вытянутые руки, встряхивает за плечи, приводя в чувства.
— Больше слушай, что болтают другие! — закипает.
— Но… — открываю рот, чтобы возразить, однако Джейс опережает.
— Никаких «но»! Хватит нести чушь.
Беспомощно перевожу взгляд на Криса. Тот качает головой, предупреждая, чтобы не ввязывалась в спор.
— Как скажете, сэр, — демонстративно кланяюсь. — Ты же любишь, когда все ходят по струночке. Весь в отца! Даже Криса построил.
— Э! Минуточку, — взвивается Крис. — Меня никто не строил. Я просто не считаю нужным вмешиваться в то, в чем вы сами способны разобраться.
— Действительно, Рокс, прекращай. — Джейс шумно вздыхает и отпускает меня. — Я не хочу снова ругаться.
— Просто меня достало, что все, что делаю, чего достигаю — это несущественные пустяки. Люди видят лишь то, что я твоя сестра, и в их глазах это мой главный приз в жизни! Будто без тебя ничего не стою, ясно?
— Все сказала? — Джейс не выдает никаких эмоций.
— Все.
Пристально глядим друг на друга. Чувствую во рту привкус горечи от обиды, а в носу неприятно щиплет.
— Боюсь, что так оно и есть, — возникшую паузу нарушает Крис. — И тебе придется с этим смириться, сестренка.
Переводим взгляды на него.
— Что ты говоришь? — возражает Джейс с неожиданной горячностью.
— Правду, — живо отзывается. — Ты всегда будешь тенью на наших с Рокси достижениях, и это факт.
— Шутка такая?
— Да, Крис, это перебор, — встреваю. — Я не то хотела сказать.
— Ты сказала так, как оно есть, — упирается Крис. — Просто не вижу смысла отрицать очевидное. Я же не говорю это в упрек, наоборот, горжусь старшим братом. Это как иметь в родственниках знаменитость, одно и тоже ведь! Просто мои успехи всегда будут чуть менее заметны, вот и все, и я давно с этим смирился.
Джейс не знает, как реагировать на услышанное, поэтому продолжает молча изучать лицо Криса. Я же спешу разрядить обстановку.
— Значит, уже можно просить автограф? — наигранно смеюсь, хлопая Джейса по плечу.
— Может, кто-то хочет поменяться со мной местами? — Джейс не шутит. Обводит взглядом по очереди. — Вперед. Я с удовольствием побуду в тени за вашими спинами.
— Проехали, — Крис поднимает руки. — Я тоже не это хотел сказать.
— М-м, вот оно что, — Джейс сильно обиделся. — Хорошо рассуждать о чужих успехах, не догадываясь о цене. Наверное, я еще должен попросить прощения за то, что крепко спали по ночам?
Разворачивается, не дожидаясь ответов, и выходит из каморки. Переглядываемся с Крисом.
— Интересно, а мы уже успели побить рекорд по драмам за предыдущие годы или нет? — удрученно спрашиваю. — Потому что еще чуть-чуть, и я забью тревогу.
— Расслабься, — отмахивается. — Перебесится и все. Он тоже в последнее время слишком задирает нос, привыкнув, что на работе все выслуживаются. Мы его семья, а не подчиненные! Видимо, считает, что чуть ли не всем обязаны ему, и потому должны благодарить по пять раз на день.
— Отчасти так и есть, — поднимаю бровь. — В любом случае, мы должны извиниться. Правило помнишь? Двое против одного не играют.
— Брось, Рокси, нам уже не по восемь лет.
— Но это наше правило!
Мельком оглядываю полупустые полки с законсервированными препаратами и быстро перебираю папки с документами, никак не относящимися к заданию. Рыжая бумага рассыпается в прах от прикосновений, оставляя только оболочку из канцелярского пластика. Здесь, на поверхности, вряд ли можно найти что-то интересное, кроме следов вторженцев.
Выходим из каморки и направляемся за Джейсом, шагая в ногу.
— Я не считаю себя виноватым, — возмущается Крис.
Понимаю, что в нем тлеет обида за толчок.
— Ладно, хватит тебе. Мы тоже хороши, — возражаю. — Нервы и так ни к черту, а тут еще Марго. Ты бы слышал! Можно подумать, она одна проходила «Предел», а остальные на курорт летали.
— И почему ты всегда так легко ведешься на провокации?
— Неправда! — с деланным возмущением всплескиваю руками. — Просто я чувствительная натура и все принимаю близко к сердцу.
В этой части коридора свет не горит, и становится не по себе. С опаской проходим мимо панорамного окна, за которым скалится проржавевшими перилами балкон и виднеется кусок пожарной лестницы. Открывается вид на внутренний двор: тот самый, где, по слухам, расстреливали заключенных. Останавливаюсь и прислоняюсь к стеклу, складывая руки «домиком»: посреди небольшой круглой площадки растет плакучая ива, на которой сохранилась кое-где листва, а под деревом виднеются угрюмые каменные развалины, оставшиеся от некогда красивого фонтана со статуей девушки с кувшином, чьи руки и низ платья обвивает плющ. Замечаю окно напротив, горящее холодным светом, и прищуриваюсь.
— И как только успел добраться туда? — удивляюсь.
— Кто? — Крис не проявил такого же интереса к пейзажу, поэтому стоит спиной и разглядывает облезлые плакаты на стене.
— Джейс. Вижу его в окне на той стороне.
— Что сказала?
Поворачиваюсь и смотрю исподлобья, улыбаясь.
— Старость — не радость? Говорю, Джейс…
Окончание предложения звучит глухо и невнятно, потому что брат зажимает мне рот ладонью, да так внезапно, что по инерции продолжаю разговаривать.
— Ы фто теаешь? — мычу Крису в руку, одновременно пытаясь отделаться.
Молча поворачивает меня, чтобы улучшить обзор, и я с изумлением замечаю в десяти метрах дрожащую тень на полу. Черный силуэт протягивается из комнаты с дверью нараспашку, в которой тускло мигает и гудит от перепадов лампа. Слышу размеренные шаги, наворачивающие круги.
Хлопаю Криса по локтю, давая понять, что не собираюсь шуметь. Отпускает.
— Мы же были одни на третьем этаже? — шепотом спрашиваю, одновременно нащупывая рукоятку ножа. Пули нужно беречь.
Крис кивает. Бесшумно подкрадываемся и притаиваемся. Скрываясь за дверью, осторожно заглядываю в узкую щель. Эту спину узнаю из миллиона.
— Джейс! — зову, заставляя вздрогнуть от неожиданности.
Брат вылетает в коридор с какими-то файлами и в полном непонимании уставляется на нож в руке. Потом медленно переводит взгляд на пистолет Криса.
— Как понимать? — осторожно спрашивает.
Вопрос выбивает из колеи, потому тупо изучаю нахмуренное лицо, вникая в смысл. Когда доходит, охаю.
— С ума сошел? — прячу нож за спину и злюсь. Крис делает тоже самое с оружием. — Я видела кого-то в другом крыле и подумала, что это ты! Но ты здесь… Кто тогда там?
Джейс еще мгновение заглядывает в глаза, потом глухо выдыхает и фыркает. Вместе возвращаемся к балкону, где видела кого-то пару минут назад. Разумеется, теперь там пусто.
— Может, кто-то из наших поднялся? — Думает в том же направлении. Напоследок просматривает файлы, затем просто бросает на пол и качает головой. — Ничего полезного. Ладно, пошли проверим твое крыло.
Идем молча, каждый думая о своем, и только гул шагов эхом отражается от стен. Серьезно решил, что нападем и… Что? Убьем? Бред какой-то. Сморщиваюсь, прогоняя идиотскую мысль подальше.
Неожиданно Крис останавливается, преграждая дорогу.
— Слышите?
Шаркающие звуки: кто-то движется навстречу. Крепко стискиваю рукоять ножа и нащупываю вальтер, снимая с предохранителя.
Шорк-шорк.
Лампа над головой предательски мигает и гаснет.
Шорк-шорк-шорк.
Из-за угла ломанной походкой вываливается мужчина в чужой военной форме, перепачканной кровью и грязью. Глаза пустые и невидящие, выражение лица отсутствующее — точно такое же, как у зараженных в Джастифай-сити. На плече висит автомат, который придерживает рукой.
— Вот же… — Крис открывает рот.
— Гадство… — заканчиваю, хотя подозреваю, что брат хотел выразиться жестче.
Мужчина замирает и принюхивается. Тоненькая струйка запекшейся крови тянется с губ, переходя в расплывающиеся пятна на воротнике. Реальность предстает хищным зверем, разинувшим зубастую пасть, и до меня наконец доходит, что все происходит взаправду.
Военный молниеносным движением перехватывает автомат и открывает огонь, без разбора стреляя перед собой и издавая дикие вопли. Бросаемся врассыпную и валимся на пол. Вскрикиваю от острой боли, пронзившей левое плечо, машинально дотрагиваюсь и чувствую теплую влагу на пальцах.
Вот черт.
Крис перекатывается по полу и метит зараженному в голову, но из-за хаотичного обстрела не может прицелиться. Джейс нападает с другой стороны, прикрываясь распахнутой дверью, а я укрываюсь за выступом в стене. Автоматная очередь прекращается, однако мужчина продолжает зажимать курок, размахивая оружием с присоединенным штык-ножом. Безумно вращает глазами и брызжет слюной, будто бешеный пес. Действия необдуманные, импульсивные и диктуются… рефлексами?
Резкий рывок, и зараженный с утробным рычанием бросается ко мне, стремительно сокращая расстояние и кровожадно вытягивая руки. Братья одновременно кидаются наперерез, но не успевают: военный оказывается проворней. Даже не успеваю испугаться. Подчиняясь собственным инстинктам, совершаю изящный кувырок и оказываюсь за спиной у нападающего. Тут же беру на мушку и произвожу решающий выстрел в голову. Стены разукрашиваются тошнотворным узором из мозгов и крови.
Сгибаюсь пополам, прислоняясь щекой к холодному полу. Дышать, нужно дышать, иначе стошнит от реальности. В висках стучит, и кажется, что голова сейчас лопнет. Почти уверена, что чувствую металлический запах.
— Рокс, — Крис приседает рядом. — Ты как?
— Плечо задето, — не отрываясь от пола, бормочу. — Ерунда.
Джейс все-таки берет меня под руки, не ведая, что нахожусь на грани выворота желудка, и бережно поднимает. Ойкаю и облокачиваюсь на стену здоровым плечом.
Слышу приближающийся топот. Первой появляется Блю и сразу же метается ко мне, завидев страдальческое выражение лица. Наблюдаю, как глаза постепенно округляются, а затем брезгливо сужаются, когда осматривает труп.
— Вы целы? — спрашивает, глядя на братьев. Те синхронно кивают.
Врываются, словно ураган, Кайс, Фобос и Деймос, за ними несутся Присцилла и Марго. Последним показывается Джонатан, опасливо озираясь по сторонам. Кайс и близнецы одновременно подбегают ко мне.
— Все в порядке, просто царапина, — отмахиваюсь от повышенного внимания.
— У меня были бинты, — Блю снимает рюкзак. — Цилла, посвети. Темновато.
Недолго капается в содержимом, затем выуживает, что нужно. Братья, Кайс и близнецы стоят над душой, будто никогда не видели перевязку. С помощью Феникса снимаю куртку, подставляя Блю ранение. Она бегло ощупывает пальцами кожу.
— У меня есть антисептик, — Джо протягивает флакончик с прозрачной жидкостью.
— Спасибо, — киваю.
— Вечно ты вляпываешься в неприятности, Лайонхарт, — ухмыляется Деймос, демонстрируя ровные зубы. — И как ты дожила до своих лет?
— Не скалься, Кроуфорд, — парирую. — Ты просто всегда оказываешься рядом, когда переживаю не самые удачные моменты жизни.
— Хм-м, — Фобос пожимает плечами. — Звучит, как претензия!
Блю колдует над раной. Практически не чувствую боли из-за адреналина.
— Как человек может превратиться в такое чудовище? — Марго с отвращением пихает труп мыском ботинка.
— Не трогай, — предостерегает Крис. Подходит к телу и обыскивает карманы. — Никаких документов. Полная анонимность.
— Умно! — фыркает Цилла. — А мы ведь с собой носим автобиографию.
— Угомонись, — шикает Фобос.
Джо присоединяется к изучению трупа, заглядывая Крису через плечо. Брат аккуратно закатывает рукава куртки военного.
— Вот они, — Джо наклоняется, указывая на что-то. — Узоры в виде папоротника.
— До сих пор не понимаю, как это возможно. — Кайс хмурится. — Это противоестественно.
— Могу попытаться объяснить, опираясь на рассказ Картера, — Джо чешет лоб. — Но я не до конца уверен в заключениях.
— Валяй, — Цилла поджимает губы.
Джо смеряет рыжую язву выразительным взглядом, затем принимается монотонно рассуждать.
— Попадая в организм, вирус преодолевает с током крови гематоэнцефалический барьер и проникает в мозг, где «выключает» тирозинкиназные рецепторы, отвечающие за мирный нрав…
— Попроще, здесь не все ученые! — взвивается Цилла.
— Да успокойся ты уже, — шипит Крис.
— Вот тебе попроще, — кривляется Джонатан. — Ослабляется связь между участками мозга, отвечающими за сочувствие и тревожность. Лобная и височная доли отключаются, в результате чего получаем агрессивную и абсолютно бесстрашную машину для убийств, так нужную армии. Вирус повышает регенерацию тканей и притупляет чувствительность болевых рецепторов, что делает инфицированного устойчивым к повреждениям, но есть и минусы управления совершенным биооружием, — Джо иронично улыбается. — Зараженный утрачивает социальные навыки, и организм превращается в автономную систему, в которой вирус поддерживает основной инстинкт — голод. Сердце бьется, как у хладнокровных в анабиозе, и человек может совершать какие-то действия из прошлой жизни, подсказанные мышечной памятью, но это уже неполноценная личность. Думаю, поэтому эксперимент вышел из-под контроля, и все исследования поспешно прекратили.
— И наш покупатель хочет их возобновить, откопав наработки. — Блю разрывает бинт и завязывает тугой узел. Морщусь. — Понятно, почему Капитолий засуетился.
— Какого было лететь сюда с такими-то познаниями? — в голосе Кайса неприкрытый сарказм. — Совсем нестрашно?
— Я умею засунуть ненужные эмоции куда подальше, если того требует долг, — огрызается Джо.
— Ага, — цыкает Деймос. — Все вы благородные, пока к стенке не поставишь.
— Меня больше волнует, как он оказался здесь, — Марго оценивающе разглядывает кровавое месиво на полу. — И давно ли таким бродит по лепрозорию?
— Повтори, — перевожу на девушку взгляд.
Такое ощущение, что ударило током.
— Глухая что ли?
Подскакиваю от переизбытка чувств, заставляя Блю вздрогнуть и выронить антисептик.
— Я поняла! Вот, что это за чувство! — захлебываюсь собственными мыслями. — Оно преследует меня с самого города!
— Ты о чем? — Джейс поднимает бровь.
— Не знаю, как объяснить, — заламываю руки. — Мы шли с Зои, я уболтала рассказать байки о лепрозории. Там было много всего! И про болото, и про кости, но главное, они не выносят дневной свет!
— Роксана, — Крис кладет руку мне на плечо. — Пока все, что говоришь, напоминает делирий при горячке.
— Да послушайте же! — эмоции бьют через край. — Они не выносят свет и днем прячутся в канализации, так сказала Зои. Джейс, помнишь? Фоб, ты же передал нам в квартире! И я подумала…
— Что? — настороженно уточняет Блю.
— Что, если лепрозорий и Джастифай-сити…
— Сообщены между собой канализационными ходами! — Джо заканчивает мысль. — Ну, конечно!
— Фобос, ты видел военных в Джастифай-сити, — вспоминаю. — Что, если это один из них?
— А как у этих тварей с обонянием, Джо? — спрашивает Кайс.
— Я похож на эксперта в области полуживых инфицированных?! — Мужчина теряет терпение. — Я знаю немногим больше вас!
— Может, твой обожаемый Картер удосужился упомянуть такую мелочь? — встревает Цилла, приторно улыбаясь. — Догадываюсь, к чему клонит Феникс. Подумай, Джо, могли ли твари преследовать нас по канализации от Джастифай-сити?
— Если и могли, то это должен быть привлекательный запах.
— И какой же?
— Это легко, — шепотом говорю, встречаясь глазами с ученым. — Их манит запах крови.