Рожденный для скачек по пустыне конь мчался сквозь ночь бесшумной стремительной тенью, едва касаясь песка. Всадник поглядывал на звёзды и прикидывал расстояние до цели своего путешествия. Ему пришлось задержаться в случайно найденном оазисе и ему очень повезло, что не возникло необходимости утопить всё это разбойничье семейство в их заповедном озере, хотя намерение такое было. Во время путешествия от конечной станции железной дороги, ведущей в глубины пустыни из центра Империи, и до пограничья, не принадлежащего пока никому (ну не принимать же всерьёз претензии местных вождей на суверенитет), путешественнику не раз приходилось слышать рассказы о страшном семействе демонов-разбойников, обитающем в глубинах пустыни. Они были неуловимы и умели повелевать силами пустыни. Они насылали песчаные бури на караваны, и умели выколдовывать воду — что и позволяло им скрываться в глубинах пустыни, где не мог выжить ни зверь, ни человек. Сказки, как есть сказки. Он намеренно отклонился от намеченного маршрута — благо у него в запасе имелась неделька-другая, дабы отыскать вышеупомянутых демонов. Всё оказалось именно так, как он и предполагал. Ну, почти что так. Ни мать, ни отец не были наделены способностями, а вот их пасынок имел вполне выраженный дар Воды. Похоже, даже обучался когда-то, ну или был чрезвычайно одарен от природы. Он на лету ловил уроки, преподаваемые ему, скажем без ложной скромности, сильнейшим водным магом Империи. Сдавать мальца священникам нет нужды, ведь юрисдикция Вселенской Церкви пока не дотянулась до этих мест, что избавило от мук выбора его тщательно скрываемую от окружающих совесть. Родители одаренного парнишки оказались обычными людьми. Папаша разбойничал, пользуясь своим маленьким оазисом, скрытым от посторонних глаз нависшими с трёх сторон скалами, как базовым лагерем. Мамаша сбывала краденое — очевидно, по ту сторону границы. Семейный бизнес, так сказать. Неизвестно, были ли они такими всегда, или вынуждено пошли по скользкой дорожке из-за запретного дара парнишки. Теперь это и неважно, ведь они позади, а путешественник не привык забивать голову тем, что не могло повлиять на его судьбу. Сейчас перед ним стояла задача, и задачу надлежало решить.
Коллега из Иргенча наконец-то соизволил сделать свою работу и Луна скрылась на время за невесть откуда взявшейся на чистом небе тучей. Путник спешился, погладил коня по морде, угостил его куском сахара напоследок и шлепнул по крупу. Да, разбойник говорил что дарит ему коня, но он явно ожидал, что его кормилец вернётся. Конь, конечно, породистый и статный, но с собой забрать его не получится. Надо будет купить такого же по окончании задания, иначе в Александровской Слободе не поймут. Как можно вернуться в Империю из южных пустынь без породистого аргамака? Нет, решительно не поймут. Надо будет ещё загореть напоследок, знатные девицы это любят.
Путник пешком поднялся на небольшой холмик, взглянул ещё раз на звёзды, несколько мгновений постоял молча, а после со вздохом опустился на землю и пополз. Ужом проскользнув между камнями и пучками жёсткой травы он приблизился к своей цели, о чём свидетельствовал гомон множества голосов. Впереди большой лагерь повстанцев, туда ему и надо проникнуть. Местные дикари, хоть и не были способны к хоть какой-то дисциплине, но охранять свои поселения, даже временные, умели неплохо. Сказывалась непрекращающаяся многовековая война всех против всех. Ничего, скоро и здесь воцарится мир. Вопрос лишь с том, какая держава его установит.
Путник умел наколдовать воды, если поднапрягся, то и дождь смог бы вызвать, но вот отводить глаза не умел. Пришлось прибегнуть к врученному ему по папенькиной протекции ордену Алексея Тишайшего. Шестилучевая звезда, сделанная из тёмного металла слегка завибрировала, когда он сжал её в кулаке и тут же смолкла. Безлунная ночь непостижимым образом стала серой, и он смог разглядеть замершего у камня часового. Путник потихоньку пополз прямо на него — иного пути пробраться в лагерь не было, он знал это точно. Шпион, несколько лет назад внедрённый в ряды повстанцев тайной службой, и исправно исполняющий обязанности палача, сообщил в одном из своих донесений, что островитяне передали повстанцам некоторое количество световых ловушек. Пренеприятнейшая штука, они взрываются при приближении противника с внешней стороны охраняемого периметра. Да к тому же эти островные подлецы изыскали-таки способ как обучить свои мины отличать человека от всего остального, что населяет эту бренную землю — тушканчиков, например, или пустынных волков. Проход в заминированном периметре имелся только один, и именно его охранял часовой. Бородатый воин с намотанным вокруг головы платком сидел на песке, прислонившись спиной к камню и прикрыв глаза. Опытный охотник не пытается рассмотреть что-то в темноте, он слушает. Но это не беда, активированный орден Тишайшего скрадывает награжденного им не только от зрения наблюдателя, но и от слуха. Некоторые даже уверяют, что охраняемый орденом объект и запах перестаёт издавать.
Путник прополз мимо часового, едва не задел того локтём, но всё обошлось благополучно. Он преодолел ещё несколько десятков шагов, заполз в своеобразный переулок между несколькими палатками, встал на ноги и вышел на свет, поправляя штаны. Вроде как отлучался по естественной надобности.
В полевом лагере мятежников творилось форменное безобразие, даже по меркам пустынных дикарей. Ну что ж, папенькины агенты подготовили почву, осталось лишь запустить процесс, и эта честь предоставлена ему.
— Добрый человек, подскажи где водички взять можно? — ухватил он проходящего мимо воина за полу толстого стёганого халата. Тот окинул взглядом согнувшегося едва не до земли косматого дервиша и махнул рукой в сторону колодца, возле которого выстроилась очередь желающих утолить жажду.
— Спасибо тебе, добрый человек! — крикнул мнимый дервиш в спину уходящему воину.
Когда находишься в лагере врага под прикрытием, ни на мгновение нельзя прекращать играть роль. Даже когда остаёшься наедине с самим собой. Особенно когда остаёшься наедине с собой.
Путник подошёл к очереди и пристроился в конец. Очередь продвигалась медленно, возле колодца дежурил специальный служитель, внимательно следивший за тем, чтобы воду набирали не быстрее, чем подземный источник успевает пополнять запасы. По его сигналу к колодцу подходил очередной страждущий и наполнял кувшин или бурдюк. Дервиш подождал пока двое человек не наберут воды и прикрыл глаза. Он мысленно потянулся к протекающей на глубине медленной речушке. Ощутил её всю, нашёл исток, прочувствовал весь её путь, и после этого направил в сторону, обходя колодец. После этого он призвал всю воду, до какой мог дотянуться и забрал её, направив в небо. В шумном лагере на несколько мгновений стало немного тише. Это замолчали от удивления все, кто сейчас утолял жажду или совершал омовение. В этот самый момент мимо дервиша проходил с кувшином в руках человек, только что наполнивший его из колодца. Он замедлил шаг и с недоумением уставился на кувшин, из которого упругой струёй в небо ударила вода, после чего наклонил его, из носика не упало ни капли. Он заголосил, подняв кувшин над головой, ещё через мгновение к нему присоединился колодезный служитель, с факелом в руках наклонившийся над колодцем и пытающийся разобрать в темноте блеск воды. Над лагерем раздался крик множества возмущённых голосов. Дервиш выскочил на свет факелов, воздел руки к небу и завопил со всей возможной громкостью:
— Горе, горе нам! Небо забирало воду в наказание за грехи наши! Мы допустили неверных иноземцев на нашу священную землю!
После этого он побежал в глубину лагеря, продолжая выкрикивать что-то про грехи, богов, водяное проклятие и виноватых во всём этом проклятых чужестранцев. Побегав немного по лагерю и учинив неразбериху, он замолк, смешался с толпой и в конце концов затаился в тени большого шатра, принявшись наблюдать. В толпе замелькали клинки, кому-то показалось, что это всё хитрость торговцев, придумавших очередную уловку, дабы вздуть цены на воду и нажиться на честных воинах, взявших в последнем сражении богатую добычу. Толпа тут же принялась с упоением резать и грабить сопровождавших армию торговцев и блудниц, но этой добычи надолго не хватило. Тогда жадный взгляд одного из распалённых воинов упал на старого колдуна, пытавшегося вымолить у духов воду, стоя на коленях у колодца. Воин поднял над головой кривую саблю и завопил. Дервиш выскочил из тени, подскочил к колдуну, отвесил ему зубодробительного пинка и погнал бедного старика прочь из лагеря. Воин крикнул ему вслед что-то одобрительное и побежал обратно к палатке торговца.
— Беги!
Дервиш сорвал с пояса и кинул старому колдуну бурдюк с водой. Старик схватил бурдюк, мелко закивал, тряся чахлой бородёнкой и побежал в пустыню. Зад у него поболит, конечно, но жив останется. Тоже маг, всё-таки. Дервиш вернулся в лагерь изалёг у палаток, укрываясь в тени.
К этому времени пущенный лже — дервишем слух о виновности иностранцев вызрел до нужной стадии. Толпа же успела нагулять аппетит в ходе разграбления торгашей и обратила голодный взор на стоящий особняком десяток палаток, окруженных тонкой цепью солдат в красных мундирах с пиками наизготовку. Дервиш хищно улыбнулся, наблюдая за происходящим из своего убежища. Вооруженные кривыми саблями воины медленно сжимали кольцо вокруг палаток иностранцев. У них нет ни единого шанса против магов из благородных семей, а как минимум двое таковых в лагере сейчас находятся — дервиш знал это точно. Однако, он не желал победы ни воинам пустыни, ни магам, ему требовалось лишь столкнуть их лбами друг с другом. Пройдёт совсем немного времени, у кого-то не выдержат нервы и тогда кривая сабля ударит, а солдат в красном мундире отобьёт выпад наконечником копья. Последует ещё несколько ударов, и рано или поздно один из них достигнет цели. Неважно, вспорет ли сабля красный мундир или бритвенно — острое жало копья пронзит кожаный доспех — результат будет один. Начнется свалка, и тогда откинется полог и из палатки выйдет безукоризненно одетый хладнокровный бледнокожий человек. Он неторопливо осмотрится и небрежно взмахнёт рукой, после чего всем планам островитян придёт конец. Им придётся убраться с южных рубежей Империи, хотя бы на некоторое время. Император выразит благодарность, его супруга протянет руку для поцелуя, и репутация молодого сына князя Плечеева укрепится.
Планам скрывающегося под маской дервиша шпиону не суждено было сбыться. На границе лагеря вспыхнули салюты, раздалось ржание множества коней и на площадь перед палатками иностранцев ворвалась конница эмира. Всадники врезались между толпой и красными мундирами, принялись оттеснять размахивающих оружием воинов от палаток островитян. Посыпались удары кнутов, раздались крики боли и проклятия, зарождавшийся бунт был подавлен в зародыше. Шпион понял, что задумываемая им диверсия не удалась и начал потихоньку отползать назад, в темноту. Он сунул руку за пазуху, собираясь использовать орден повторно, но не успел — на его плече железной хваткой сомкнулась рука. Его грубо потащили по песку в сторону площади. Там всадники согнали бунтовщиков в кучу и тычками тупых концов копий и ударами кнутов удерживали их от бегства. Шпиона втолкнули в круг, где он тут же получил по плечу плетью от охранявшего их всадника. Решив, что лучше держаться от всадников подальше, он предпринял было попытку пролезть в гущу толпы, но там его встретили недружелюбно, выпихнув наружу, попутно наградив парочкой синяков. Он смирился со своей участью, получил ещё несколько ударов от всадников, после чего проследовал вместе со всеми на окраину лагеря, где бунтовщиков разоружили и загнали в ямы, из которых без лестницы выбраться было невозможно. Глянув на звёзды шпион вспомнил один из уроков, который гласил: если не можешь повлиять на ситуацию, попробуй выспаться. Отвоевав себе немного места он свернулся клубком и заснул. Утром, когда их будут судить, ему придётся вести себя крайне осмотрительно. Если на суде будет присутствовать не только представитель эмира но и кто-нибудь из высокородных островитян, можно будет раскрыться и сдаться им в плен. По крайней мере, хоть сносные условия содержания они собрату по сословию обеспечат. С этой мыслью он и уснул.
Долго проспать не получилось. Шпион сквозь сон понял, что за ним наблюдают. Кожей почувствовал, безо всякой магии, инстинктивно. Он не пошевелился и не изменил ритм дыхания, наблюдатель не должен понять, что он проснулся. Чуть шевельнул веками, осмотрелся сквозь тонкую щель между ними. Луна вышла из-за тучи, стало светлее. Пленники в яме в большинстве своём не спали: кто-то постанывал и шипел от боли в разорванном ударом плети боку, некоторые переговаривались, прикидывая, какое наказание им назначит эмир. Все сходились в том что на кол не посадят, ведь идёт война и бойцы нужны как эмиру, так и его иностранным друзьям. При слове «друзья» кто-то отпустил двусмысленную шутку. На него тут же зашикали, заставили замолчать. Один воин высказал мысль, что скорее всего их всех отправят штурмовать ущелье Габет, где засели шайки разбойников. Все приуныли. Ущелье слыло гиблым местом.
Один из сидящих в яме заметно отличался от остальных — он сидел молча и вокруг него было с пол-шага свободного пространства, несмотря на скученность. Шпион прислушался внимательнее. Из разговоров он понял, что этот узник — единственный, кто сидел в яме ещё до начала бунта. Это разбойник, причём довольно известный, на него смотрели со смесью страха и уважения. Он, в свою очередь, ни на кого не смотрел.
— Попить бы — просипел кто-то, и ему вторили несколько голосов.
— Эй, стража, вода вернулась?
— Да, чужестранцы вернули, — ответили сверху.
— Так дайте попить, вы ж такие же как мы! — взмолились узники.
— Обойдётесь, — отрезал стражник. Он стоял у самого края ямы. Один из узников резко подпрыгнул и ухватил стражника за лодыжку, остальные одобрительно заревели. Стражник ткнул копьём по руке узника. Тот зарычал от боли, отпустил ногу обидчика и свалился назад. На шум прибежали ещё несколько стражников, для острастки несколько раз ткнули копьями в яму, и узники успокоились. Стражники приволокли клетку из брусьев, с кряхтеньем подняли и накрыли ей яму, после чего удалились, рассудив, что бежать пленникам всё равно некуда, пустыня кругом.
Шпион немного напрягся и материализовал у себя во рту немного воды. Глотнул. Ещё раз и ещё. Надо пить потихоньку, чтобы никто не заметил, но и восстановить силы необходимо. Завтра придётся что-то придумывать, ещё одну ночь в яме он проводить не собирается. Вернувшуюся было мысль о сдаче в плен он отбросил. Это лёгкий выход, но такой поступок поставит крест на карьере, а жить беззаботной жизнью, подобно большинству выходцев из благородных семей всё равно не получится. Отец рано или поздно покинет этот мир, к этому времени надо быть готовым к самостоятельной жизни.
Его взгляд вновь упал на разбойника. Тот едва заметно облизнул потрескавшиеся губы. Тоже страдает от жажды. С этих варваров станется не дать пленнику воды. Они вперёд своих коней напоят, потом напьются сами, наполнят бурдюки, а с остальными как получится. Шпион создал каплю воды на языке разбойника. Тот поперхнулся от неожиданности, закашлялся, завертел головой. Шпион открыл глаза и поймал блуждающий взгляд разбойника, подмигнул ему и отправил ещё немного воды. Разбойник проглотил, благодарно кивнул. Пожевал губами, встал, подошел и сел рядом.
— Усыпить всех можешь, колдун? — тихо спросил он у шпиона.
Тот помотал головой.
— Тогда задержи дыхание, — с этими словами он сунул руку в штаны. Сморщился, вытащил ладонь — на ней лежала горстка серебристо поблескивающего в лунном свете мелкого порошка. Он дунул на ладонь и облачко пыли накрыло узников. Те, кто не спал, тут же заклевали носами, улеглись поудобнее и провалились в сон. Разбойник вернулся на своё место. Несколькими быстрыми движениями он выкопал ямку в песке, достал оттуда верёвку с закрепленным на конце камнем, раскрутил её и запустил промеж брусьев решётки, накрывающей яму. Подтянулся, ухватился за брусья, они скрипнули, но выдержали. Он ужом проскользнул между брусьями, пролез к краю ямы, свесил оттуда голову и вопросительно посмотрел на шпиона. Тот повторил за разбойником его манипуляции и вскоре они вдвоём оказались на окраине лагеря.
— Так ты умеешь воду колдовать? — спросил разбойник у шпиона.
— Сам всё видел, — коротко ответил тот.
— Значит, пустыню пересечь сможем минуя колодцы и оазисы. Это хорошо. Моё имя Дилмурод.
— Павел, — представился шпион и пополз к выходу из лагеря следом за своим новым другом.