Князь с некоторой опаской попробовал кусочек розового мяса, предложенный ему Берёзой. Пожевал. Понял что мясо сырое, но что удивительно — вкусное. Князь хотел спросить Берёзу ещё о чём то, но тут к мирно беседующим Феофану с Клином подошёл мужчина в странной одежде, с косматой бородой и длинными чёрными волосами. Он без предисловий принялся говорить, обращаясь к Домидову:
— И что же, граф, — он вложил в последнее слово столько желчи, что это показалось Павлу оскорбительным. Обратись так кто к нему, он вызвал бы обидчика на поединок. Не потому что он такой блюститель чести, просто выхода другого не было бы. Спусти такое, и никто при дворе руки больше не подаст, а о девицах можно вообще забыть — только носики брезгливо морщить будут, как тебя увидят.
Старик держал театральную паузу, вперив взгляд в Домидова и явно ожидая реакции. Феофан лишь улыбнулся и отхлебнул вина из бокала. Павел был потрясён — Домидов пользовался заслуженной репутацией бесстрашного, отчаянного рубаки. Он даже на войне часто дрался саблей, пренебрегая магией. Не дождавшись ответа, бородатый продолжил свои нападки:
— Вы собрали нас здесь чтобы предложить пойти по вашему пути? Предать память предков, пойти в услужение к этим, — он неопределённо помахал рукой в воздухе.
— Вовсе нет, Младуб. Напротив, я хочу привлечь природное боярство к участию в принятии решений. Вернуть ему власть в стране. Хотя бы часть власти.
Младуб вскинул подбородок, криво улыбнулся:
— Променял ты первородство на золото, Домид. Твои предки приняли от пришельцев титул. Твоей вины в том нет, не спорю, но ведь ты не отказался от него. Собрал здесь нас зачем-то. Хочешь на бунт поднять, или просто напиться да о старых временах посудачить?
Домидов прищурился, поставил бокал на стол:
— А ты, Младуб, часом, не берёшь ли золотом плату от тайной службы? Не вытягиваешь ли ты из меня сейчас признание?
Бородатый ощерился, словно дворовый пёс, ткнул пальцем в сторону Павла и прошипел:
— Да ты сам сюда тайную службу привёл! Вот он, наследничек Летогородского мучителя! Его к столбу привязать надо, да кровь пустить во славу старой веры, а не за столом привечать!!!
Павел понял, что это случилось. Хочешь не хочешь, а придётся драться. Он тактично тронул Берёзу за локоть, давая понять что ему надо уступить дрогу, встал перед Младубом и произнёс формальный вызов, твёрдо чеканя слова:
— Я, князь Павел Петрович Плечеев, вызываю вас на поединок. Вы оскорбили меня и примирению не бывать.
Младуб расхохотался безумным смехом:
— Отлично, с самого равноденствия никого не убивал! Разойдитесь по сторонам, други и недруги, освободите место для честного боя!
Все подались назад. Князь остался стоять там где стоял, а Младуб отошёл на десяток шагов.
Традиции магического поединка уходили во тьму веков настолько глубоко, что были одинаковы во всех уголках мира. Когда-то, на заре человечества, когда первый из тех, кого через тысячи лет будут называть благородными, встретил подобного себе — тогда и произошёл первый поединок. В древности каждый владеющий магией контролировал ровно столько земли, сколько мог отстоять в борьбе. Рано или позно неизменно появлялся тот, кто бросал ему вызов. Это мог быть его собственный подросший сын, дочь или пришедший неведомо откуда путник — неважно кто. Всё всегда происходило одинаково: в окрестностях селения людей, достаточно далеко для того что бы не повредить их дома и посевы — ибо кому нужна земля без живущих не ней людей — двое вставали напротив друг друга и колдовали до тех пор, пока не оставался в живых кто-то один.
Младуб имел преимущество, ведь он был тёмным, но тёмных множество разновидностей. Стихийные понятны, особенно когда знаешь точно, к какой из четырёх стихий принадлежит маг, а Младуб очевидно знал, что Павел водный маг. Каков же Младуб, юный князь понятия не имел, и спрашивать у Домидова было уже поздно. Что ж, придётся выяснять на практике. Тут главная хитрость заключается в том чтобы выдержать первый удар, но не заблокировать его полностью, а пропустить немного урона — только так можно понять, чем атакует противник. Плохо будет если он вроде Домидова и умеет морочить голову. Хотя, как с этим колдовством справляться Павел знает. Не зря с раннего детства водит знакомство с тёмным магом.
Князь создал вокруг тела тонкую, незаметную для человеческого глаза плёнку из воды. Она плотно прилегала к телу. Самое печальное, что слишком долго удерживать такую защиту нельзя — дышать-то под плёнкой нечем. Вода ведь воздух не пропускает, так что придётся задержать дыхание. Это, к счастью, любой водный умеет. Иначе никак, какой водный в жизни не тонул?
Младуб завертел руками перед собой, словно наматывая на ладони клубок тёмных нитей и декламируя зловещим шёпотом заклятие. Показушник, не может без внешних эффектов. Павел молча ждал удара. Тёмный наконец кончил выделываться и атаковал. У Павла сразу сдавило грудь, в голове зашумело, заколотилось сердце. Ураганное проклятие. Через несколько мгновений он будет валяться на полу, пускать сопли, кашлять и так далее. Показушник и есть показушник — мог бы попросту проклясть колени или сердце, но нет. Ему требовалось не просто повергнуть князя, но и опозорить его, заставить прилюдно истекать телесными жидкостями. Наслал банальную простуду и разогнал процесс до максимума. Теперь то, что болезнь делает с человеком за неделю, с Павлом произойдёт почти мгновенно. Он убрал защиту тела — в ней больше не было необходимости. Начал скручивать воду в жгут. Его противник демонстративно задержал дыхание и встал, сложив руки на груди. Почему-то он смотрел на Павла сверху вниз. До князя дошло, что он стоит на коленях, и вот-вот рухнет на пол. Жгут был не вполне готов. Князь выбросил его вперёд и противник, ожидавший этого, легко увернулся от удара. Князь завалился набок и закашлялся. Младуб торжествующе улыбался, уже считая себя победителем. Князь хрипло дышал. Все в зале, кроме Домидова сочувствующе смотрели на молодого мага, павшего жертвой искушенного в проклятиях тёмного. Князь со свистом втянул в себя воздух, поймал взгляд Младуба и через силу подмигнул ему. Тот нахмурился, внезапно в его глазах появился животный страх. Он судорожно сглотнул, бросил на князи испуганный взгляд и рухнул как подкошенный. Толпа темных неодобрительно загудела, в круг рывком выскочил молодой парень, оскалился и размахнулся рукой, словно собираясь швырнуть в Павла что — то невидимое. Князь, ещё не успевший подняться на ноги, приготовился было к защите, но откуда ни возьмись между ним и молодым колдуном появился медведь. Зверь встал на задние лапы и оглушительно заревел. Парень от неожиданности шлепнулся на задницу и пополз прочь от медведя. Тот упал на передние лапы, рыкнул ещё раз и растворился в воздухе, словно его и не было.
— Берёза, не поможешь победителю? Мне призыв всегда тяжело давался, — в воцарившейся тишине голос Домидова прозвучал особенно громко. Старуха сделала замысловатый жест рукой и князю тут же полегчало. Он поднялся на ноги, взял протянутый кем-то платок и принялся очищать запачканные штаны.
— Бракодел, — сказала Берёза, — проклял только сознание, телесного ущерба нет вовсе.
— Судя по ощущениям очень даже есть, — хрипло ответил Павел.
— Вот именно — по ощущениям. Тело полностью в порядке, иначе вы бы так быстро не пришли в себя, князь. Выпейте, это поможет успокоить нервы.
Павел принял протянутый ему Берёзой бокал, отхлебнул. В голове прояснилось, кровь быстрее побежала по жилам.
— Значит вы, уважаемая Берёза, специализируетесь на проклятиях? — спросил он, наблюдая, как бессознательного Младуба куда-то уносят слуги.
— Таков мой дар. Однако ж, меня интересует иное, чем вы достали несносного Младуба?
— Отёк легких, помимо всего прочего.
— Чего именно прочего?
— Позвольте мне оставить некоторые секреты при себе.
— Не смею настаивать.
Берёза слегка поклонилась и оставила князя в покое. Домидов догнал слуг, уносивших Младуба, остановил их, принялся шарить по карманам бессознательного тёмного. Нашёл что-то и сунул находку в карман. Вернулся к столикам с едой, и обратился к князю:
— Правы целители, надо бы мне есть поменьше, а бегать побольше. Совсем запыхался.
Он довольно натурально задыхался, и если бы князь не знал, на что способен этот грузный человек, мог бы и поверить, что небольшая пробежка его утомила.
— Князь, вы не могли бы оказать мне услугу?
— Разумеется. Какую именно?
— Отнесите вот этот свиточек в библиотеку. Положите где — нибудь на видном месте, я завтра положу в правильное место.
— У вас, граф, слуги закончились?
— Ну что вы! Слуг у меня великое множество. Понадобятся ещё — выпишу с поместья. У меня там целая школа для подготовки слуг имеется. Могу с вами поделиться парочкой. А отчего вопрос?
— Для перемещения вещей между этажами существуют специальные люди. Может быть, воспользуетесь их услугами?
— Князь, этот свиток нельзя доверять слугам. К тому же, в библиотеку им заходить запрещено. У меня там очень хорошая магическая охрана устроена. Иностранные специалисты делали. Недешево обошлось, но оно того стоило, ведь там хранятся очень редкие манускрипты. Так что окажите любезность старому другу, отнесите свиточек. Третья дверь по правой стороне. Вот вам ключ. Не потеряйте — он существует в единственном экземпляре.
Домидов не мигая смотрел на Плечеева, потерявшего дар речи от такой наглости. Павел пожал плечами, взял свиток в одну руку, бокал — в другую и пошел вверх по лестнице. Найдя нужную дверь, он вставил ключ в скважину и повернул. Раздался щелчок, а сразу за ним — шипение, дверь приоткрылась сама собой. Павел вошёл, прикрыл за собой дверь и осмотрелся. Вдоль стен большой комнаты стояло множество шкафов. Полки были уставлены книгами, свитками, странно выглядящими безделушками. Взгляд князя упал на столик неподалёку. Он подошёл к нему, положил свиток. На столике обложкой вверх лежала открытая книга. На обложке было написано: «Наиредчайшие проклятия и достоверно известные средства противоборства им». Над названием, закрывая собой имя автора, красовалась алая печать императорского архива. Книги и прочие артефакты, имеющие такую печать, являются собственностью короны и доступ к нимчрезвычайно ограничен. Собственно, вынести такую книгу из архива возможно только с личного разрешения Императора. Павел не смог побороть любопытства и взял фолиант в руки. В книге было несколько закладок, он просмотрел. Ничего особо интересного. Как всегда и бывает, в древних писаниях не содержалось ничего особенного, ведь развитие магии не стояло на месте и древние заклятия в подавляющем большинстве случаев слабее тех, что были изобретены в настоящее время. К тому же древние маги придавали слишком уж большое значение ритуальной стороне магии, причём любили использовать экзотические ингредиенты вроде менструальной крови девственниц или волос с крыльев летучих мышей. Князь открыл оглавление, пробежал глазами и увидел, что одно из заклятий обведено красным карандашом. Рядом стоял восклицательный знак и небрежный рисунок человека со смутно знакомыми чертами лица. Князь всмотрелся. Точно, это шарж на отца! Он открыл нужную страницу, просмотрел написанное и понял, что здесь указано именно то проклятие, от которого мучился отец, те же симптому: сильнейшая головная боль, крутящие боли в коленях, проблемы со зрением. Что самое интересное и неожиданное — здесь же был указан способ, которым можно было снять проклятие. Князь прочитал написанное, после ещё раз, но шум в голове от выпитого не давал ему точно запомнить написанное. Он не раздумывая сунул книгу за пазуху и вышел в коридор. Запер дверь, спустился по лестнице, нашёл Домидова, сунул ему в руку ключ, пробормотал что — то, что должно было сойти за извинения и собрался было уйти, но Домидов мёртвой хваткой вцепился ему в локоть и с нажимом сказал:
— Не торопитесь, князь. Сейчас будет интересное представление.
Он со значением посмотрел ему прямо в глаза. Павел кивнул и приготовился наблюдать обещанное зрелище.
В центре зала собралось несколько мужчин и женщин, чьи одеяния не оставляли сомнений в том, что это настоящие тёмные, вроде Младуба, Клина и его супруги Берёзы. Они встали в круг, их звероподобные слуги в своих меховых нарядах принесли большую железную чащу на трёх ногах и установили в центре круга. Туда набросали хвороста, один из слуг высек искру, дрова немного подымили и с треском занялись. К пылающему пламени подошёл тот самый молодой парень, который вмешался в поединок Павла с Младубом и которого позже прогнал Домидов при помощи призванного медведя. Он достал нож, полоснул себя по запястью и вытянул руку над пламенем. Капли крови падали на пылающие дрова и шипели, касаясь пламени. Один из стоящих вокруг костра тёмных затянул речитативом песню на непонятном, хотя и смутно знакомом Павлу языке. Остальные поочерёдно подхватывали песню, подвывая и пришепётывая. Мелодия усложнялась. Она словно трогала Павла за мозг липкими лапами. Над пламенем заклубился тяжёлый багровый дым, он плясал, преображался. В дымке начали вырисовываться то ли лица, то ли звериные морды. Парень уже шатался от потери крови, но продолжал удерживать кровоточащие руки над пламенем. Морды в клубах дыма становились всё отчётливее и одна из них сверкнула глазами. Павел почувствовал как у него вдоль позвоночника поползла капелька холодного пота.
— ХВАТИТ!!!
Центр зала накрыло сильнейшим порывом ветра. Парня сбило с ног и отнесло на несколько метров, что его и спасло, ведь железная чаша с пламенем перевернулась. Угли разметало по зале, люди, стоявшие на пути порывов ветра, с криками разбежались. Один из тёмных, сбитый с ног, поднял голову и начал говорить заклятие, от звуков этого языка Павла замутило.
Домидов на этот раз не стал призывать медведя, а попросту запустил яблоком в голову колдуна, сбив заклятие. Ненадолго воцарился хаос. Маги перебегали с места на место, и очень скоро разделились на две части. Некоторые, подобно Павлу, Домидову, Берёзе и еще нескольким, остались стоять где стояли.
— Успокойтесь, господа! — голос Домидова был столь звучен, что все замолчали.
— Наши гости с востока немного перестарались с демонстрацией своих ээээ…культурных особенностей. Ну а князь Пожаровский недооценил свою силу. Он не хотел никому навредить, не так ли, князь?
Высокий князь Пожарский задрал голову, и процедил сквозь зубы:
— Прошу простить.
— Вот и славненько. Вы же, друзья, впредь предупреждайте, когда собираетесь такое делать.
Тёмные угрюмо молчали.
— Расслабьтесь, мы все здесь друзья, — улыбнулся Домидов. В его словах звучала неприкрытая угроза, — оркестр, музыку!
С балкона грянула музыка. В зале появились слуги, они споро принялись убирать последствия инцидента и разносить подносы с напитками.
— Вот всегда с ними так, — тихо сказал граф, склонившись к уху Павла, — знают ведь, что враг у нас общий, и порознь не справимся. Но каждый раз как вместе соберёмся, такая вот катавасия получается.
Павел откашлялся и аккуратно сказал:
— Граф, я не вполне понимаю кто ваш враг, но могу с полной уверенностью сказать, что не все ваши соратники мне по нраву.
Домидов долго смотрел на князя прежде чем сказать:
— Следует вам научиться отличать соратников от инструментов. Идите домой, князь. Почитайте перед сном и обдумайте всё что здесь видели. Про Воронову не спрашивайте — она сама найдёт вас. У ортодоксальных темных женщины, как вы вероятно знаете, самостоятельно решают, с кем им быть.
Павел не покраснел от прозрачного намёка — сказывалось воспитание. Он просто кивнул графу, развернулся на каблуках и направился к выходу.