Следующие дни ничего особенного не происходило. По телеграфу сообщили, что «Боярин» благополучно дошел до Артура. Храбров несколько раз выводил «Наследника» и «Гиляка» в море, тренируя экипаж, знакомясь с течениями и мелями в бухте Чемульпо, а заодно прививая мысль иностранным наблюдателям, что русские ведут себя суетливо и бестолково. Один раз он даже покинул гавань ночью.
16 января Корея заявила о своем нейтралитете, хотя данное событие прошло практически незаметным. Мнение маленькой бедной страны вообще никого не интересовало. Ситуация продолжала накаляться, даже Павлов и Наместник Алексеев несколько поколебались в своей первоначальной уверенности насчет того, что японцы лишь блефуют и войны не будет. Но несмотря на это, конкретных указаний они так и не дали, продолжая лишь наблюдать за развивающимися событиями.
Все разговоры на судах и в порту касались только будущих перспектив Дальнего Востока и решительности самураев. Цены на многие товары поползли вверх. Курс рубля и йены понизился, а фунта, доллара и мексиканского песо несколько укрепился. Храбров сумел немного заработать на данных колебаниях, но все его внимание было направлено на более важные события. А между тем, что Россия, что Япония упорно делали вид, что ничего не происходит.
«Кореец» прибыл 18 января и заменил «Гиляка». Капитан Беляев доставил приказ Старка и дальше оставаться в корейском порту. События развивались точно так же, как Храбров их помнил по прошлой жизни. Такая стабильность внушала ему некоторый оптимизм. Он через день посещал иностранных капитанов и беседовал с ними, пытаясь лучше понять, что за люди противостоят России. Особенно это касалось англичанина Бейли, который не скупился на виски и джин при встречах.
— Не думаю, что японцы объявят войну России, сэр, — обычно говорил он, подливая алкоголь в рюмки. — Но позвольте вас спросить, если подобное все же случиться, что вы будете делать? Искать защиту у нас, представителей нейтральных держав?
— Пока на сей счет я четких указаний не получал, — изображая основательное опьянение отвечал Храбров. — Я готов сражаться хоть со всем флотом Японии во главе с самим адмиралом Того, но, скорее всего, меня просто отзовут обратно в Порт-Артур.
— А как же ваши соотечественники, казаки и русское консульство? — удивлялся Бейли.
— А что я могу поделать, сэр? — Храбров пожимал плечами. — Мне надо думать о том, как спасти новейший крейсер, вот моя главная задача. В случае войны я вижу свой долг в том, чтобы как можно быстрее воссоединиться с Тихоокеанской эскадрой. В одиночку я ничего сделать не сумею.
23 января он посетил Сеул и имел разговор с Павловым, которому вновь указал на близость войны. Тем более, в прессе данной теме уделяли первостепенное значение, склоняя общественное мнение к пониманию того, что конфликт неизбежен. Чрезвычайным полномочный министр России при дворе японского микадо барон Розен никаких комментариев не давал, чем еще больше запутывал ситуацию. Но он все же сообщил, что Япония закончила экстренные приготовления в армии и флоте, а Император издал указ об увеличении жалования офицерам и солдатам. Из Владивостока и Артура потянулись первые пароходы с уезжающими японцами.
Посланник Павлов наконец-то начал проникаться опасностью положения, обещал связаться с Петербургом для получения дополнительных инструкций, но наотрез отказался покидать Сеул. Значит, дипломат сам выбрал свою судьбу. Хотя, даже при самом неблагоприятном развитии событий, вряд ли его, сотрудников консульства и сотню забайкальских казаков ждало что-то страшнее временного плена.
Вечером двадцать четвертого января Храбров пригласил в свою каюту Харитонова и трех вахтенных начальников.
— Мы можем крепко сесть на мель, господа, если не проявим бдительность, — начал он, внимательно оглядывая подчиненных. — С этой минуты вы должны вести непрерывное наблюдение за крейсером «Чиода», озадачив вахтенных офицеров и выделив дополнительных матросов из числа самых глазастых. О любом, повторяю, любом, маневре японцев вы незамедлительно обязаны доложить мне, невзирая день сейчас или глубокая ночь. Вам все понятно?
— Какова цель данного наблюдения? — за всех поинтересовался смелый и независимый лейтенант Горин, один из заводил кают-компании.
— По поведению «Чиоды» мы узнаем о начале войны и сумеем спасти наши корабли и наши жизни, — помедлив, ответил Храбров. Он мог бы просто сказать, что таков приказ, который не обсуждается, но все же решил немного прояснить ситуацию.
— При всем уважении, Евгений Петрович, вряд ли японцы решатся на войну без предварительно объявления. Так что время у нас будет, — нахмурился Дитц, происходящий из поволжских немцев. Было видно, что все они, за исключением одного лишь Харитонова, в душе посмеиваются над страхами своего командира.
— Я поставил приказ, ваша задача его выполнить, а обсуждать мои решения вы можете в кают-компании или по возвращении в Артур.
— Выполняйте, господа, — повысил голос старший офицер.
— Есть! Слушаюсь! Так точно! — один за другим отрапортовали вахтенные начальники, покидая каюту.
— Вот такие дела, Эраст, — резюмировал Храбров после того, как все вышли. Он взял карандаш и принялся задумчиво постукивать им по разложенной на столе карте Желтого моря.
— Ничего, когда твои опасения подтвердятся, они первыми прибегут каяться и просить прощение за свои насмешки. Офицеры у нас подобрались замечательные, им только нужно хотя бы раз увидеть тебя в настоящем деле, — поддержал друг.
Сутки прошли спокойно, японский крейсер оставался на якоре. Прекрасно владея английским и японскими языками, мичман Жилин сидел на радиостанции и прослушивал эфир, но порадовать пока ничем не мог. «Чиода» если и имела радиостанцию, сообщениями ни с кем не обменивалась, а английские и французские переговоры особого интереса не представляли, да и секретными данными они не делились. Тем более, радио только лишь начинало появляться на кораблях, им еще редко кто пользовался.
Храбров начал укладываться спать, когда в дверь резко постучали. Он открыл ее и увидел взволнованного вестового.
— Ваше высокоблагородие, лейтенант Дитц велел передать, что «Чиода» уходит, — почему-то шепотом отрапортовал Егорий. Матрос ничего не понимал, но сердцем чувствовал, что начинаются судьбоносные события.
— Продолжать вести наблюдение, я сейчас буду.
— Слушаюсь, — вестовой козырнул и убежал, гремя хромачами.
Храбров начал торопливо одеваться, успев посмотреть на часы. Стрелки показывали 23:52. Закончив туалет, он сразу же отправился в рубку, где находился пост вахтенного начальника.
Ночь была темной. Температура поднялась выше нуля. Тучи закрыли звезды, по броне стучали крупные холодные капли. Японцы выбрали идеальные условия для своего маневра.
— Едва не упустили япошат, господин капитан. «Чиода» ушла на самом малом ходу, без огней, считай на ощупь, вот же хитрецы! — радостно доложил лейтенант Дитц. — Вы были правы, Евгений Петрович, простите великодушно, что сомневался в ваших словах, — покаялся он.
— Пустяки, зла я не держу, — Храбров по привычке поднял бинокль, но в такую темень толку от него практически не было. — Поднимайте людей, Игорь Семенович, только тихо. И отправьте вельбот к «Корейцу», передайте Беляеву, что время настало, тот знает, что делать.
Со стороны «Наследник» и «Кореец» продолжали выглядеть, как и обычно, сонными и неподвижными, но в их трюмах, особенно в кочегарках, люди работали на совесть. Нерв двух военных кораблей натянулся, проснулись все без исключения, даже те, кого не будили. Напряжение разлилось по палубам, каютам и отсекам.
Через час, разведя пары, «Наследник» двинулся к выходу из бухты, в кильватере за ним держался «Кореец». Оба судна шли на самом тихом ходу, стараясь не выдать себя и не наскочить в темноте на мель. Оставив островок Идольми по левому борту корабли вышли в открытое море, прибавили ход и взяли курс строго на вест[18]. Плохо, что пришлось бросить «Сунгари», но тот не являлся военным судном, да и стоил недорого, так что цена за спасение военных кораблей выглядела вполне приемлемо. На войне, которая еще не началась, такую ситуацию описывали емко — «сопутствующие потери».
Сложность состояла в том, что они находились на маршруте вероятного движения японской эскадры к Порт-Артуру. Для того, чтобы не быть обнаруженным, требовалось отойти дальше к югу и найти относительно безлюдное место.
Такое место имелось, Храбров, Харитонов и Беляев заранее его определили и теперь им требовалось просто идти по проложенному курсу. Через пять часов русские суда достигли нужной точки и легли в дрейф.
Море колыхалось, как живое. Вокруг разливалась тишина, не наблюдалось ни одного дыма, хотя здесь рано или поздно должен обязательно кто-то пройти, пассажирский пароход или та же рыбацкая шхуна.
В сопровождении Харитонова капитан отправился в обход крейсера. Около носовой башни главного калибра он задержался и стал наблюдать, как старший комендор Филимонов неторопливо проверяет механизмы, тщательно выявляя любые люфты и неисправности. Особенно методично он и его подручные матросы осматривали оптические прицелы и 9-ти футовые дальномеры фирмы «Барр и Струд».
— Беспокоишься за оптику, Филимонов? — обратился к комендору командир. — Кажется, обращаться с ними вы уже научились, да и на последней стрельбе хорошо себя показали.
— Так точно, выше высокоблагородие, научились, — не торопясь, с достоинством ответил Филимонов. — Только боюсь я, что в бою сотрясений будет много и дальномеры наши могут сбиться.
— А ты следи, чтоб не сбивались, на то ты и комендор, а не береговой балласт! Я на вас, комендоров, особенно надеюсь. Смотрите, не подведите меня.
— Будьте спокойны, не подведем, ваше высокоблагородие, — с довольным видом заверил Филимонов.
Храбров обошел команду, с которой проходил почти десять месяцев и которую прекрасно знал. В свою очередь и матросы хорошо понимали «линию» своего командира, требовательного, но заботливого. Про него меж собой они говорили, что «Храбров наш храбр, за провинность душу вынет, но зато к нашему брату добер».
Сегодня капитан расспрашивал матросов о самочувствии, интересовался жалобами и просьбами, особенно тщательно выясняя, нет ли неполадок на вверенных им механизмах.
Час проходил за часом, корабли лениво покачивались на небольшой волне. Солнце поднялось, постояло в зените и начало закатываться. На горизонте несколько раз показывались дымы, но близко они не подходили, а значит, не могли и опознать. К сожалению, мичман Жилин не смог перехватить никаких важных радиосообщений. Русские находились в пустынном районе, да и радиостанция могла работать не далее, чем на тридцать миль.
Ночь прошла спокойно, а после полудня следующего дня «Кореец» развел пары и перехватил приблизившееся на пять миль судно. Вернувшийся через час Беляев сообщил, что им оказался французский пассажирский пароход «Бретань», совершающий коммерческий рейс из Сеула в Шанхай.
— Капитан Лассаль с «Бретани» сказал, что в Чемульпо пришла японская эскадра под командованием адмирала Уриу в составе шестерых крейсеров и нескольких транспортников, которые сразу же начали высадку десанта на побережье, — доложил Беляев. — Япония объявила нам войну!
— Война⁈ Вздор, глупость, этого не может быть! Какая высадка, Корея нейтральная страна? — послышались недоверчивые голоса нескольких офицеров.
— А что англичане, французы? — поинтересовался Храбров.
— Лассаль не допущен к военным и не знает, что те намерены делать, но передает, что вся Франция возмущена подобным нарушением дипломатических соглашений.
— Ага, вся Франция, верю… — задумчиво протянул Храбров и оглядел подчиненных. — Итак, господа, война началась! Завтра утром мы подойдем к Чемульпо и попробуем на прочность адмирала Урио.
— Но у нас нет официального подтверждения начала войны! — выражая общее мнение, заметил старший штурманский офицер лейтенант Януковский, большой педант и аккуратист.
— Да плевать нам на официальное подтверждение, — возразил Дитц, который после ночного ухода «Чиоды» всецело встал на сторону капитана.
— Мы не можем напасть на японцев, полагаясь на слова какого-то французского капитана! — добавил ревизор Зубов.
— Можем, господа, можем, всю ответственность я беру на себя, — Храбров не стал распространяться, что подобная благородность на войне не всегда бывает полезной. — До вечера мы постараемся найти подтверждение словам капитана Лассаля, а ночью выдвинемся к Чемульпо. Вы намекнули этому Лассалю, что мы идем в Артур?
— Так точно, намекнул, — успокоил Беляев. Они не могли задерживать дружественного француза, а значит, по прибытию в Шанхай тот теоретически имел возможность телеграфировать в Сеул о местонахождении двух русских кораблей. Только зачем ему так делать? Да и японцы не успеют все так быстро узнать. — Тем более, «Бретань» до Шанхая доберется не скоро, она идет на двенадцати узлах.
Офицеры разошлись. Большая часть из них не скрывала радости от наступившей войны, но некоторые выглядели смущенными столь энергичными методами своего капитана.
Храбров внимания на них не обращал. Война началась! Он уже сделал большое дело, не дав повторить японцам триумфа в Чемульпо. Русские корабли ушли из-под удара, и теперь у них появились неплохие перспективы. Сейчас же оставалось лишь одно — ждать ночи.
Утро двадцать шестого января началось для коммодора крейсера «Тэлбот» с отвратительного сюрприза, а сюрпризов Левис Бейли не любил. Дежурный офицер сообщил ему, что за ночь из бухты Чемульпо незаметно ушли японский крейсер «Чиода» и два русских судна, «Наследник» и «Кореец».
— Гром и молнии! — ругался Бейли за завтраком. — Это черти что такое, проклятый русский спутал мне все карты!
Великобритания официально не поддерживала ни Японию, ни Россию, но все без исключения офицеры Королевского флота на Тихом океане получили секретные указания о предпочтительной линии поведения. В частности, им предписывалось общаться с русскими капитанами с целью выяснения их намерений, оказывать посильную помощь японцам, снабжать их полезными сведениями и постараться так повести дело, чтобы Россия понесла как можно больше материального и людского урона в первые, самые непредсказуемые, дни войны. Естественно, при этом они должны соблюдать нейтралитет и всячески порицать любые нарушения Морского права и дипломатических договоров.
Именно так себя Бейли и вел, вполне здраво считая, что простой и понятный капитан Храбров находится в его руках. Фамилия у него была смелая, запоминающаяся, но она ему не подходила, тот был трусом, впрочем, достаточно умело скрывающим данный факт. Англичанин ранее слышал о нем, Храбров вроде как считался перспективным офицером, спасшим от смерти самого Николая II и получившим августейшее покровительство. Русский неплохо повел себя в качестве наблюдателя на Англо-Бурской войне, да и по мелочам проявлял себя достойно. О нем говорили, как об энергичном бесстрашном офицере, живо интересующимся последними техническими новинками. Только все это оказалось бутафорией, смелостью в мирное время и удачным стечением обстоятельств. На пороге войны Храбров растерял весь свой апломб, на свет вышла истинная природа серой посредственности. Уход «Чиоды» не стал для Бейли неожиданностью, а маневр Храброва по здравому размышлению лишь подтвердил то мнение, что англичанин составил о капитане. Тот действовал решительно, но решительность эта была обусловлена страхом, и ничем более.
И как такому индюку доверили новейший крейсер? Все эти дни, наблюдая за прекрасным судном под Андреевским флагом, Бейли кипел от злости. Он не понимал, почему Адмиралтейство согласилось продать его русским. Скверное предчувствие, что подобный ход выйдет боком, не торопилось покидать капитана. В данной ситуации следовало постараться и сделать так, что «Наследник» потопят или он перейдет в руки японцев. И вот планы нарушены…
— Похоже, русский испугался и ушел в Порт-Артур, — похаживая по каюте и по привычке приложив указательный палец ко лбу, размышлял англичанин. — Верно, Храбров говорил мне, что опасается рисковать новейшим кораблем, особенно под огнем превосходящих сил. Он решил, что «Чиода» ушла на соединение с эскадрой и понял, что запахло жареным. Выходит, он не такой уж дурак, если сумел сложить два плюс два. Но страх заставил его бежать в Порт-Артур поджав хвост. Да, именно так он и поступил.
Выстроенная логическая цепочка выглядела убедительно. У Бейли даже поднялось настроение — интеллект вновь помог ему разобраться в сложной ситуации. Он сразу же отправил телеграмму в Адмиралтейство и стал ждать, как будут развиваться события.
Японская эскадра во главе с Уриу Сотокити, держащим флаг на «Наниве», подошла к Чемульпо вечером того же дня, а следующим утром началась высадка десанта. Перед этим Урио направил офицеров на все военные иностранные суда. На «Тэлбот» прибыл капитан Тераучи.
— Адмирал Уриу хотел бы прояснить вопрос, почему в гавани не оказалось русских кораблей, сэр, — начал он, когда они очутились в каюте Бейли. Англичанину не понравился недовольный тон гостя, как будто офицер Королевского флота в чем-то перед ним провинился и теперь должен оправдываться.
— Я не в ответе за действия русских моряков, — холодно ответил англичанин. — Полагаю, данный вопрос лучше переадресовать вашей разведке.
— Адмирал сообщил мне, что вы должны были помочь нам захватить или хотя бы нейтрализовать новейший русский крейсер, — сбавив тон, осторожно заметил японец.
— Я приложил к этому все силы, но капитан Храбров оказался настоящим трусом. На все мои намеки, что офицеры флота должны сражаться и с честью принимать ранения или даже смерть, он лишь вздыхал и говорил, что обязан сохранить свой корабль.
— И где теперь «Наследник» и «Кореец»?
— Ответ на данный вопрос стоит не менее тысячи фунтов стерлингов, капитан Тераучи, — внушительно заметил англичанин.
— Подобные сведения оцениваются куда меньше, — возразил японец. Начался торг, в результате которого Бейли получил чек на триста фунтов и сообщил, что русские корабли на всех парах отправились в Артур и наверняка уже достигли порта. Естественно, англичанин рисковал, давая столь опрометчивые заверения, но куда еще могли уйти русские суда? Чтобы спастись, им требуется соединиться с основными силами эскадры. Это ясно, как день.
— Но если русские ушли в Артур, то они должны уже быть там. А наши наблюдатели молчат, — все же выразил сомнения японец. — Так, где они?
— Опасаясь встречи с адмиралом Того, Храбров мог удлинить маршрут и идти дальним путем. Кроме того, ваши разведчики могут задерживать свои сообщения, у них могут возникнуть проблемы и сложности. Вы же не хотите сказать, что уже через несколько часов знаете все то, что происходит в русских портах?
— Нет, к сожалению, такой оперативностью мы пока не обладаем, — японец сокрушенно поджал губы, но затем лицо его разгладилось, он позволил себя убедить. — Вы настоящий друг Страны Восходящего Солнца! Если бы мы захватили «Наследника», то ваше вознаграждение было бы куда больше, — напоследок заметил Тераучи.
— Думаете, я сам этого не хотел? — хохотнул англичанин. — Упущенная выгода не принесла мне радости, как и то, что моя любимая Англия продала этим русским наш новейший крейсер.
Еще раз получив заверения Бейли, что враги ушли именно в Порт-Артур, японец покинул судно и отправился к своему адмиралу для доклада. Несмотря на то, что Тераучи тщательно скрывал чувства, было видно, что тот в целом доволен. В Чемульпо японцы сопротивления не встретили, быстро захватив «Сунгари», порт, вокзал и выдвинувшись на Сеул. Все прошло гладко, а в Артуре они смогут, или уже нанесли урон сразу всей русской эскадре, включая и трусливого «Наследника».
Бейли так же остался доволен. Правда, он рассчитывал на большую сумму, но и триста фунтов его вполне устроили. Открыв дверцу несгораемого шкафа, он присоединил новый чек к тем, что получил ранее.
Совесть англичанина была чиста. Свою любимую Англию он не предавал, более того, изящно выполнял секретный приказ Адмиралтейства по оказанию помощи Японии. Ну, а то, что умный и предприимчивый человек может еще и заработать в таком положении, являлось лишь приятным бонусом.
Вест — запад.