Под вечер с очередного, на сей раз китайского парохода, удалось получить подтверждения сведениям француза — война действительно началась. Известие убедило сомневающихся, теперь все офицеры рвались в бой, трусов среди них не наблюдалось.
Едва стемнело, «Наследник» развел пары и отправился к Чемульпо. Слабо бронированному и медленному «Корейцу» Храбров приказал оставаться на месте и ожидать их возвращения. Если через сутки они не придут, канонерки предписывалось идти в Порт-Артур самостоятельно. Два мощных 203-мм орудия «Корейца» могли бы пригодиться, экипаж хотел помочь, а капитан Беляев обиделся за то, что его не взяли на серьезное дело. Вот только польза от канонерки выглядела реальной лишь на бумаге. В настоящем бою толку от лодки было мало, наоборот, она могла доставить ненужные проблемы.
Беляеву требовалось проявить осторожность и не попасться в руки адмирала Того. Ход в жалких тринадцать узлов не позволял «Корейцу» избежать большей части опасностей, но все же шансы благополучно добраться до Артура и выжить у него имелись.
Начало предрассветных сумерек «Наследник» встретил с потушенными огнями в семи милях от Индольми. На правом траверзе темнели и другие острова, но их во внимание можно было не принимать.
Едва восток просветлел, сыграли сигнал боевой тревоги, сразу же подняли флаг. Топот сотни ног, спешащих по своим местам, прозвучал ликующей музыкой. Ждать больше было нельзя, Храбров скомандовал полный вперед. Пользуясь последней свободной минутой, он успел заглянуть в башни главного калибра.
— Помните, ребята, цельтесь в самого адмирала Уриу, да что бы без промаха у меня! — напутствовал капитан. — В адмиральских адъютантов или вестовых не стреляйте, толку с этого мало, один перевод снарядов.
Матросы посмеивались, старательно скрывая мандраж, все же в настоящих боях участвовать им пока не доводилось. Хотя, а кто мог похвастаться подобным опытом? Сам капитан старательно показывал уверенность, тщательно скрывая под маской безмятежности обуревающие его чувства.
По заповедям Суворова простой русский солдат был непобедим, если относиться к нему не как к скотине, а как к человеку и всячески поддерживать. Именно на таком фундаменте он и строил свою службу и сейчас настал момент наконец-то проверить на практики все эти теории.
Между тем подготовка к бою завершилась — к орудиям подали боеприпасы, задраили водонепроницаемые перегородки, достали шланги для тушения пожаров. Офицеры ежесекундно поднимали бинокли и напряженно вглядывались вперед. На совещании, которое состоялась накануне вечером, они единогласно поддержали решение о навязывании японцам неожиданного боя.
— Заприте Рулета в каюте, — приказал Харитонов и младший судовой врач Зазнобин мигом исполнил приказ. В подготовке перед сражением капитан совершенно позабыл о собаке.
Крейсер казался живым, он рвался в бой, разрезая волну форштевнем и неуклонно набирая ход. Гул пламени в трубах напоминал дыхание свирепого зверя. Кочегары, судя по всему, шуровали у топок, как черти, о чем свидетельствовали вырывающиеся из труб и видные в утреннем сумраке огненные искры.
Храбров занял место в боевой рубке, надежно защищенной броней и оборудованной узкими амбразурами для визуального наблюдения. Он не особо верил в разную мистику, несмотря на свою вторую жизнь в этом времени, но в тот момент, приложив руку к надежной броне верного крейсера, ему показалось, что тот впервые ожил. Ожил перед своим первым настоящим боем, тем самым событием, ради которого и был рожден. Крейсер мелко дрожал, и дрожь эта передалась капитану, вселяя яростный азарт и желание поскорее показать самураям, что напрасно они развязали нынешнюю войну. Заодно пропал мандраж — все же он впервые участвовал в настоящем бою и вел за собой доверившихся ему тысячу живых душ. Ответственность и неуверенность давили последние двое суток, а сейчас неожиданно исчезли. Жребий брошен, Рубикон перейден, теперь нет места сомнениям!
— Не посрамим же чести и славы русского оружия! — Храбров повысил голос, поднеся к губам мегафон. Рубка и матросы на ближайших постах откликнулись одобрительным гулом. Он специально говорил «высоким штилем», зная, что слова запомнят и будут впоследствии пересказывать. — Вперед, с нами Бог!
Налётову предложили пройти в более безопасное место, но тот отказался, добавив, что будет вместе со всеми и разделит общую судьбу. Смелое высказывание вызвало всеобщее одобрение, а капитан позволил инженеру остаться.
— На норд-осте чужие корабли, вашвысокородие, — в тот же момент бодро доложил сигнальщик. — Шесть или семь единиц и миноносцы.
— На дальномере! — резко выкрикнул старший артиллерийский офицер.
Храбров поднял бинокль. Скоро солнце должно было показаться на горизонте прямо по курсу, а неприятель сосредоточился позади небольшого островка Индольми. Похоже, японцы выставили свою эскадру на внешнем рейде, перекрыв все подходы в гавань. Силуэты кораблей сливались в одну общую массу, но он не мог похвастаться идеальным зрением, у сигнальщика же оно было лучшим на всем корабле.
— Сорок два кабельтовых!
— Уверенно различаю «Чиоду», «Наниву» и «Такачихо», — доложил Харитонов. — Последний — концевой в японском строю, ближе всего к нам.
— Пристрелочный! — приказал Храбров.
Ствол 76-мм орудия полыхнул пламенем, выбрасывая снаряд.
— Недолет! — отрапортовал сигнальщик, но Храбров и сам видел взметнувшийся неподалеку от неприятельского крейсера небольшой водяной столб. В голове помимо воли начали всплывать цифры, связанные с «Такачихо»: бронепалубный крейсер II класса спустили на воду в 1885 г., водоизмещение ближе к четырем тысяч тонн, из вооружения главную угрозу несут два 260-мм орудия и шесть 152-мм. Крейсер устаревший, малоподвижный и слабо бронированный, в бою один на один «Наследник» выглядел значительно предпочтительнее, но мощный главный калибр в любом случае внушал соответствующее отношение, да и не будет «Такачихо» драться один на один.
— Пристрелочный! — вновь потребовал капитан.
— Перелет!
— Дистанция тридцать восемь кабельтовых!
Третий выстрел ударил в трубу японского крейсера и по «Наследнику» прокатилась волна радости.
— Наводись на корму «Такачихо». Огонь из всех орудий! — последовал общий приказ. Только сейчас японцы поняли, что проспали всё на свете. Уверенные в собственной безопасности и неодолимой силе флота они банально не предприняли никаких защитных мер на случай неожиданного нападения. На кораблях с испугом продрали глаза, сыграли тревогу, принялись спешно расклепывать якоря, разводить пары и заряжать оружия, а на подобное требовалось время.
Левый борт русского крейсера окрасился огненными вспышками. Завывающие в воздухе снаряды полетели в сторону неприятеля. Две главные башни выстрелили с секундным запозданием, обе пушки промахнулись, но зато 152-мм и 76-мм орудия отстрелялись хорошо.
— Вижу попадания, — быстро докладывал Бахирев. Голос лейтенанта звенел от восторга. — Одно, два!
Несмотря на многочисленные водные всплески, начавший подниматься с кормы японского крейсера черный дым подтвердил слова старшего артиллериста. Храбров многое не успел сделать в новой жизни, но то, что в нынешней войне у русских снарядов стояли слишком тугие взрыватели конструкции Бринка, помнил прекрасно. У японцев они были иной модели и взрывались очень легко, чуть ли не при контакте об воду. Нашим же требовалась толстая и твердая преграда, чтобы сработать. Иной раз снаряд мог пробить трубу, фальшборт и взорваться уже после того, как прошил вражеское судно.
Подобное не касалось главного калибра «Наследника», снаряды для него были так же закуплены в Англии, но остальные пушки крейсера и всех прочих судов Тихоокеанской эскадры имели данный конструктивный недостаток. Капитан приложил немало сил, дабы поменять ситуацию. Для этого ему пришлось привлечь Макарова, Вирениуса, Григоровича, Эссена и еще ряд небезразличных капитанов и с невероятным трудом организовать общие испытания, на которых проблема все же стала ясной и для Адмиралтейства.
А еще в РИФе ранее не хватало фугасов, в отличие от флотов всех других стран мира. Непонятно, о чем вообще думали в Адмиралтействе, допуская подобный факт?
По итогам испытаний председатель Морского технического комитета вице-адмирал Дубасов разрешил переход на трубки Барановского вместо Бринка.
Замену взрывателей, хоть и не на всех снарядах, а также укомплектование кораблей дополнительными фугасами Храбров считал одним из бесспорных своих достижений. Подобное действительно было очень важно.
— Пли по готовности!
Орудия принялись работать с различной интенсивностью, меньший калибр обладал большей скорострельностью. Палубу окутало легким светло-зеленым облаком бездымного пороха. Запахло эфиром.
Японцы явно не ожидали атаки с моря и оказались к нему не готовы. Только сейчас они наконец-то открыли ответный огонь. Их начиненные шимозой снаряды по большей части вспарывали воду на приличном расстоянии, но два выстрела подняли внушительные столбы и окатили водой нижнюю палубу. Сейчас все их корабли пытались разойтись по сторонам и не перекрывать друг другу линию прицеливания, но без общего плана и при всеобщей растерянности получалось у них плохо. Миноносцы разбегались более живо, по ним уже начали работать 47-мм орудия.
Наконец-то диспозиция полностью прояснилась. Японцы располагали шестью крейсерами, включающими флагманскую «Наниву», наиболее мощную во всей эскадре «Асаму», середняка по всем показателем «Чиоду», устаревшую «Такачихо», не так давно спущенную со стапелей «Ниитаку» и самую слабую из всех «Акаси». Данный состав полностью укладывался в исторические события, но наличие еще одного вымпела, броненосца «Чин-Иен» несколько ухудшало ситуацию. Корабль был старый, тихоходный и неповоротливый. Ранее он принадлежал Китаю, но затем самураи его захватили и даже успели провести небольшую модернизацию. Этот «плавучий утюг» был страшен лишь своими четырьмя 305-мм пушками, расположенными в двух башнях. «Чин-Иен» отсутствовал, когда японцы уничтожили «Варяга» и «Корейца». Похоже, он стал подстраховкой адмирала Того в связи с тем, что «Наследник» являлся более грозной целью.
Кроме того, здесь же находились пять миноносцев, а транспорты и вспомогательные суда, по всей видимости, стояли на якоре непосредственно в бухте Чемульпо.
И все же история повторялась. Несмотря на то, что сейчас вместо «Варяга» находился «Наследник», японцы выдвинули на его уничтожение ту же эскадру Уриу, с тем же составом судов, добавив лишь «Чин-Иен» и два миноносца. Вероятно, Того считал, что с таким количеством вымпелов им по силам выполнить поставленную задачу. И если бы Храбров оставался в гавани, позволив себя запереть, то так бы, вероятно, и было. Броненосец просто встал бы на фарватере и попробуй пройди мимо него!
— Вашвысокородие, пожар на «Такачихо»! — радостно доложил сигнальщик.
«Наследник» сблизился с японцами до тридцати двух кабельтовых и получил первые попадания — два снаряда ударили в броневой пояс, толщина которого варьировалась от 51 до 152 миллиметров, и не причинили никакого ущерба. Третьим выстрелом на баке в клочья разнесло фишбалку[19] и смяло горловину для подачи патронов. Вдобавок начался пожар. Огонь сразу же кинулись заливать из шлангов. Тугие струи воды моментально сбили пламя и притушили угли.
— Торпеда ушла!
Храбров отдал новый приказ и крейсер начал отходить вправо, удаляясь от неприятеля и заходя на боевой разворот. Офицеры прильнули к биноклям, напряженно наблюдая, как вспенивающая воду торпеда приближается к «Такачихо». Общий вздох разочарования разнесся по рубке, когда она исчерпала резерв хода и благополучно затонула, не дойдя до цели три или четыре кабельтова.
Получив легкое попадание в корму, «Наследник» развернулся. Впереди находились существенно ограничивающие маневр мели, но места все же хватило. Заложив внушительную дугу, крейсер пошел обратно, открыв беглый огонь правым бортом. Орудийные башни главного калибра вращались медленно, но вот и они встали на нужный вектор и угол возвышения.
— Тридцать четыре кабельтовых!
Носовая башня выстрелила первой. С оглушительным воем 170-ти килограммовый снаряд с начальной скоростью полета 800 метров в секунду вспорол воздух. Через семь или восемь секунд корма «Такачихо» буквально расцвела огненным всполохом, раскидывая во все стороны деревянные части, стальные куски и ошметки людских тел. Крейсер начал заваливаться на левый борт.
— Ура! Подбили Ткачиху! — прокатилось по палубе. Матросы всегда коверкали непонятные слова и перекладывали их на знакомый лад.
— Отставить! — закричал Храбров в мегафон. — Перенести огонь на «Наниву». На торпеде — товьсь, цель прежняя!
Японцы окончательно поняли, что ситуация складывается для них крайне отвратительная. «Такачихо» получил такие повреждения, что не мог продолжать бой и начал лихорадочные работы по собственному спасению. Один из миноносцев так же поймал снаряд и свалился в неуправляемую циркуляцию. Но японцы уже пришли в себя, перегруппировались и вперед начал вылезать их самый мощный крейсер «Асама», рядом с которым заняла место «Нанива», на которой держал флаг адмирал Уриу. Вражеская эскадра на какой-то момент расположилась по дуге, обращенной в сторону русских.
Японские миноносцы периодически выпускали торпеды, не представляющие особой опасности. Их орудия попадали с завидной частотой, но из-за небольшого калибра неприятностей они не доставляли. Главное, что броненосец, чей внушительный калибр мог нанести существенные повреждения, пока не успел пристреляться. Крейсера же добились больших успехов. В «Наследник» один за другим ударило несколько снарядов, выведя из строя сразу два 152-мм орудия по правому борту. Носовая башня успешно выдержала прямое попадание. Осколки с грохотом рассыпались по броне и сотрясли боевую рубку. На палубе слышались крики раненых, начали бегать носильщики. Взрыв у фок-мачты поразил горниста и оторвал голову барабанщику.
— Однако, — заметил побледневший Налётов. Для сухопутного инженера он держался совсем неплохо, правда, сейчас совершенно позабыл делать записи, сосредоточив все внимание на стремительно разворачивающихся событиях. А крейсер тем временем еще более сблизился с японцами.
— Торпеда пошла!
На сей раз наблюдать за ней времени не было. Храбров приказал прекратить огонь и выжидать благоприятной минуты, когда «Нанива», «Асама» и «Чиода» окажутся практически на одной линии, встав в позицию идеальной мишени. Теперь пролетающие над японским флагманом снаряды имели неплохой шанс поразить более дальние корабли.
Многострадальный «Такачихо» осел и начал разворачиваться бортом, в середину которого и пришелся удар торпеды, дошедшей на последних запасах хода. Столб воды взметнулся на сотню метров, на миг в нем засверкала радуга, а японский крейсер едва не переломился напополам и вздрогнул, как получившей смертельное ранение самурай.
— Продолжать вести огонь по «Наниве»!
«Наследник» дернулся всем своим стальным телом, а по японскому крейсеру прошелся раскаленный шквал, сметая надстройки, шлюпки, вентиляторы, орудия и десятками выкашивая людей. Сразу же взметнулись языки пламени, к небесам пополз черный жирный дым. Даже на таком расстоянии до русских донесся всеобщий вопль ужаса и отчаяния. Часть перелетевших снарядов обрушились на «Асаму», причинив легкий, можно сказать, сопутствующий ущерб, который в любом случае не добавил неприятелю радости.
И все же японцы не остались в долгу. Один из их снарядов попал в верхний мостик, разнес в щепки штурманскую рубку и перебил всех дальномерщиков на фок-марсе[20]. Находившегося снизу вахтенного начальника лейтенанта Ларионова разорвало на части.
От грохота и разрывов закладывало уши. Пахло кровью, горелым деревом, обожжённым металлом и шимозой. Ветер усилился и погнал дым из труб на своих же моряков, ухудшая видимость. Каждое попадание русский крейсер встречал невольной дрожью, ему было больно, словно живому, но он держался. Вспенивая волны и яростно отстреливаясь, «Наследник» постепенно удалялся от японцев. Вода вокруг него с завидной частотой взрывалась фонтаном от очередного промаха. Орудийные стволы медленно вращались, продолжая держать неприятеля на прицеле.
— Евгений Петрович, прикажите развернуться на еще один заход! Да мы японцев с морем сравняем, перетопим как котят! — в голосе Бахирева звучал такой восторг, что Храбров едва не дал слабину и не согласился.
— Нет, господа, мы уходим. Не стоит превращать великолепную викторию в нелепое поражение! — кто бы знал, как ему самому хотелось развернуть крейсер и вновь пройтись огненным шквалом по японским кораблям! Кто же мог предположить, что бой повернется столь удачно? «Такачихо» тонул, «Нанива» весело полыхала, а один из миноносцев благополучно отправился на корм крабам. Казалось, еще немного, самую малость, и они смогут в одиночку перетопить всю эскадру сонного и самоуверенного адмирала Уриу. Вот только Храбров если что и запомнил по прошлой жизни, то тот факт, что главное вовремя остановиться. Нельзя бесконечно надеяться на удачу, она может подвести в самый последний момент, в миг наивысшего триумфа. Он был готов поспорить, что японцы жаждут отмстить за свой позор и буквально рвутся в бой. Мощный «Асама», четыре оставшихся крейсера и старый броненосец практически не пострадали. Теперь они готовы обрушить на них всю свою мощь. Два-три удачных выстрела кардинально изменят ход боя. «Наследник» мог потерять ход, мог загореться, мог получить крен… Этих «мог» насчитывалось великое множество, каждое из них вело к катастрофе.
Разгоряченный боем экипаж подчинился с неохотой, но приказ капитана выполнил безупречно. Отстреливаясь, «Наследник» стал отходить все дальше и дальше. Японцы продолжали вести массированный огонь. В щепки разнесло шестивесельный вельбот на юте, а один из последних снарядов изувечил трубу. Тяга сразу же упала, ход крейсера уменьшился на узел. Храбров сам себя похвалил за осмотрительность и то, что так вовремя отдал приказ к отходу.
Последнее, что капитан видел в бинокль, это как «Такачихо» окончательно скрылся под водой, а огненные языки на «Наниве» стали спадать, экипаж наконец-то справился с огнем. Сложно было сказать, кто погиб, а кто сумел выжить в том горящем аду, что развернулся на корабле.
— Японцы сообщают, что адмирал Уриу погиб, — доложил вбежавший в рубку мичман Жилин. На сей раз радиослужба доказала свою полезность, выяснив, что адмирал отправился на встречу со своими Богами. — Командование принял младший флагман Рокуро с «Асамы».
«Чин-Иен» безнадежно отстал и помочь своим уже не мог, но три миноносца, достаточно скоростные «Асама» и «Чиода», а также легкий крейсер «Ниитака» и «Акаси» продолжали преследование более двадцати минут, несмотря на внушительный огонь кормовой башни «Наследника». «Асама» оказался самым быстрым, он вырвался вперед и постепенно сокращал дистанцию, а его носовые 203-мм орудия могли доставить нешуточные проблемы. Десяток выстрелов «Наследника» ушли в никуда, но после того, как очередной снаряд едва не изуродовал нос «Асамы» японцы смирились с тем, что враг благополучно уходит и прекратили преследование.
— В Стране Восходящего Солнца лучше всего понимают силу и хитрость. Именно это мы им и продемонстрировали, — удовлетворенно констатировал Храбров, окидывая взглядом собравшихся в боевой рубке офицеров. Он несколько раз глубоко вздохнул и вцепился в поручни, скрывая дрожь в руках. Адреналин просто зашкаливал!
— Здорово показали! Малость остудили их пыл, — откликнулись возбужденные офицеры.
— Но теперь они избавились от излишней самоуверенности, а это плохо. Верно я говорю, господа? — можно было долго рассуждать о снобизме, что являлся неотъемлемой чертой многих моряков, но последние события давали надежду, что данный недуг удастся преодолеть. Подчиненных следовало побыстрее избавить от пренебрежительного отношения к японцам, их военным силам и экономическом потенциале. Несмотря на поражения, противник сражался бодро, зло, а такого не стоило недооценивать.
— Верно, Евгений Петрович, — за всех ответил старший минный офицер Долгобородов. Радость, даже если бы он и захотел, скрыть было невозможно. Теперь офицеры принадлежали своему капитану целиком, что называется, с потрохами.
Казалось, бой продолжался несколько часов, с такой интенсивностью действовали люди и работало человеческое восприятие. Взглянув на часы, капитан невольно удивился — не считая маневрирования, огневой контакт продолжался всего двадцать девять минут. В подобные цифры мозг отказывался верить, но все было именно так. В голове продолжали крутиться картины минувшего сражения, слышались залпы орудий, крики раненых и стоны умирающих. Помотав головой, он постарался отвлечься и прийти в себя.
Храбров начал обход судна. Повреждения «Наследник» получил не такие уж и слабые, главные из них затрагивали штурманскую рубку и казематы двух 152-мм орудий, которые нуждались в полноценном ремонте и частичной замене механизмов. Куда хуже было то, что и обслуга во главе с комендором Кутейко пала почти в полном составе. Заглянув к старшему корабельному врачу Житомирову, он узнал, что во время боя погибло четырнадцать человек, включая лейтенанта Ларионова, а тридцать шесть получили ранения различной степени тяжести. Девятеро из них больше не годились для дальнейшей службы. Капитану было больно смотреть на убитых и покалеченных, но все они рисковали не зря и знали, на что шли. Такова обратная сторона службы во флоте. О том, сколько матросов и офицеров расстались с жизнью у японцев никто пока не знал, но счет там точно приближался к пяти сотням, а может и больше.
Через час, окончательно затерявшись в Желтом море, Храбров объявил общее построение. Он шел вдоль строя старательно сдерживающих улыбки матросов, закопченных, обожжённых, окровавленных, в порванных бушлатах и обгорелых бескозырках и чувствовал сердцем исходящую от них волну восторга. Люди вкусили запах крови, им понравилось побеждать. Сейчас они были готовы идти за своим капитаном хоть на край света.
— Так что, ребята, можем же мы бить японца? — во всю силу легких спросил Храбров.
— Так точно! Можем! — раздался дружный рев.
— Благодарю за службу, молодцы!
— Рады стараться ваше высокоблагородие! — загремело над морем, а затем эхо долго еще разносило общее незатихающее «ура».
— Обещаю всех достойных представить к награде, — объявил напоследок Храбров. — А сейчас мы идем на рандеву с «Корейцем», а затем домой, в Порт-Артур.
Фишбалка — деревянная или металлическая балка, служащая для приведения веретена якоря при его уборке в горизонтальное положение.
Фок-марс — марс (площадка) на фок-мачте.