Наконец-то табель у меня в кармане! В начале года все говорили, что из-за больницы и Австралии мне не удастся закончить этот год нормально. Вот я им и показала! Получила супертабель, даже пальцем не пошевелив.
После школы мы с Фионой, Амелией и Никки встретились на конюшне и весь вечер катались верхом.
Кстати, Амелии можно лететь в Штаты. Я даже не рассчитывала на это. Правда, ей придется заплатить половину денег из своего кармана, но поскольку у нее еще осталась кругленькая сумма от конфирмации, а в прошлом году она немного подработала (без оформления), то это не проблема.
Мы прямо завтра поедем в Д. и закажем билеты.
Суббота, 9 августа 1997
Мы летим двадцать седьмого, пробудем в гостях до одиннадцатого. Каникулы пока проходят спокойно. Я обратила внимание, что марихуану курю гораздо меньше, чем раньше. Не знаю почему. Наверное потому, что от нее никакого кайфа.
Между Юлиусом и Алисой все кончено. Bay! Я так счастлива!
В среду была у матери. Мне стало скучно, а ее я не видела уже несколько месяцев. Поэтому и пошла к ней, совершенно неожиданно для себя. Наверное, надеялась, что произошли какие- то изменения в лучшую сторону. Но у нее всё по- прежнему. Разве что выглядит она еще хуже, чем в последний раз. Все время пела мне всякие гадости про отца, пока мне не надоело до чертиков и я не ушла.
Я уже познакомилась с папиной девицей. Все время задаю себе вопрос, где он ее надыбал. Этакая активистка из «Гринписа» в деревянных башмаках и штанах с грудкой. Работает в соседнем городке, в магазине «Натурпродукт». Но что гораздо хуже: у нее уже трое детей, все младше меня. Самого маленького она все время таскает к нам. Этот ребенок (его зовут Константин) — настоящее чудовище. Нет, чудовище — это для него слишком слабо, это дракон, демон, ужас, летящий на крыльях ночи! Его все время надо развлекать, иначе он становится невыносимо диким. Если такое случается, то я предпочитаю как можно быстрее очутиться в безопасном месте, спрятав предварительно все имеющиеся в квартире бьющиеся предметы. Эта бестия заставляет проводить тре* нировки на выживание! Как наиболее эффективно защититься от нападающих засранцев? Чем он только уже не бросал в меня! Рулонами туалетной бумаги, вафельным рожком, из которого капало какао, сыром из нашего холодильника, вешалкой из шкафа и даже своим собственным ботинком. Но это еще не всё! Стоит ему войти в раж, и он хватается за посуду и столовые приборы, за магнитофон или мой фен. Он ломает все, что попадает ему в руки. Короче говоря, он просто действует мне на нервы.
Когда я как-то раз связала ему руки за спиной и залепила рот большим куском пластыря, он начал бегать за мной и лягал меня ногами. С тех пор я все время запираю его в шкафу. Потом, правда, он становится похож на ящик с забытыми вещами в нашей школе — в него все кидают потерянные вещи, — но зато вся остальная квартира в безопасности. Надеюсь, что папа скоро расстанется с этой Гизелой. Я больше видеть не могу этого Константина!
Четверг, 12 августа 1997
В выходные мы все спали у Рамина, и я немного пообжималась с Доми. Скандал! С тех пор они только и говорят.о том, как мы друг другу подходим. Я должна еще раз как следует всё обдумать.
За это время я успела сцепиться еще с одним ребенком Гизелы. С Барбарой. Ей пять лет, и она почти такая же дура, как маленький жирный Константин. В воскресенье Барбара сидела у нас в гостиной и разрисовывала наш диван светло- ^ зеленым фломастером. Я тут же выхватила этот фломастер у нее из рук и наорала на нее, потому что считаю, что это уж слишком. А Барбара, конечно же, начала реветь. И тогда меня обругала Гизела: что это мне пришло в голову орать на ее ребенка. И тут я высказала этой кошелке все, что думаю про ее проклятых деток. С тех пор Гизела терпеть меня не может.
Я так рада, что еду в Штаты и какое-то время не увижу этих героев фильма ужасов! Может быть, к тому времени, как я вернусь, все уже закончится. Как бы я этого хотела!
Суббота, 23 августа 1997
Сегодня мы с Рамином, Фионой, Никки, Даниэлем, Миркой и Доми устроили отвальную. Было очень весело, потребление наркотиков оставалось в пределах разумного. По крайней мере, что касается меня. Никки снова тошнило.
Теперь нам с Амелией осталось провести в Германии всего три дня, а потом мы наконец летим.
Гизела, Константин, Барбара и Гуннар, ее старший, раздражают меня все больше. Не проходит и дня, чтобы они меня не достали. Гизела постоянно является пирогом из натурпродуктов и тремя монстрами и просит политического убежища. Чаще всего это происходит в то время, когда отца нет дома, так что вести с ними борьбу приходится мне. Гуннар не такой мерзкий, как его братец и сестричка. Он никогда ничего не говорит. Я думаю, что он вообще не умеет разговаривать, хотя ему уже семь лет.
Хорошо, что я скоро уезжаю, а то эти недоумки доведут меня до ручки!
Среда, 27 августа 1997
Мы с Амелией в самолете. Какое великолепное ощущение — лететь где-то над Европой одним, без взрослых!
Вчера мы совершили нашу традиционную прощальную вылазку на лошадях. К сожалению, попали в сильную грозу, и пришлось галопом скакать обратно. Пикассо и Рина совсем вспотели, мы даже отвели йх в солярий. Надеюсь, Пикассо не простудился не то что я. У меня насморк, вот так- то! И это летом!
Еда в этом самолете такая же, как и тогда, когда мы летели в Австралию. Она воняет, очень горячая и, видимо, в вытошненном виде имеет тот же самый вкус, что и изначально. Рядом со мной сидит американец лет двадцати. Он из Вашингтона, очень симпатичный и сейчас опять мне улыбается. Может, еще раз с ним поговорить? С Амелией не очень поговоришь, она спит.
Положение на данный момент: скорость 433 км/час, высота 8000 м, температура минус 40 (за бортом, конечно).
Суббота, 30 августа 1997
Мы действительно целыми и невредимыми добрались до Штатов. Наша максимальная скорость между Копенгагеном и Нью-Йорком составляла 914 км/час, максимальная высота 8100 м, а холоднее всего было где-то над Атлантикой: минус 56 градусов Цельсия!
В аэропорту нас с Амелией встретила Линда. По дороге к Линдиному дому мы смогли увидеть Статую Свободы и решили, что позже обязательно нанесем ей визит.
Какое здесь классное место! Спешные шикарные виллы. Вокруг каждой виллы гигантский участок земли, все газоны вылизаны и причесаны, а вокруг каждого участка несколько огромных старых деревьев. Вилла Линды и Эрла расположена между большими лугами, на которых пасутся лошади благородных кровей.
У Линды есть собака, она похожа на черно- белую щетку для унитаза. Когда Линда открыла дверь своего огромного дома, Вантуз (так зовут собаку) раз двадцать пролетел через гостиную. Эта гостиная метров восемьдесят, больше, чем наша с отцом квартира. Вантуз летал от стены к стене, пока Линда не начала беспокоиться — ведь он уже буквально задыхался.
Потом она показала нам нашу комнату, на втором этаже. Красивая и светлая! Мы с Амелией разложили вещи и обменялись первыми впечатлениями. На улице был небольшой ветер, ничего страшного. Может быть, перед грозой. Мы вышли из комнаты к ужину. Кода мы внизу ужинали вместе с Эрлом и Линдой, наверху кое-что произошло... И никто из нас ничего не заметил.
Мы с Амелией устали, попрощались с хозяевами и отправились наверх. Я съела много маленьких кусочков дыни, но все равно чувствовала себя хорошо. У меня не было ощущения, что я переела. Классно! Как давно я не ела без угрызений совести!
Ничего не подозревая, Амелия открыла дверь нашей комнаты и вдруг завопила. Тут и я все увидела. Пол был усыпан осколками и листьями. Окно разлетелось вдребезги и в нем торчал сук кедра. Я тут же помчалась вниз, чтобы рассказать все Линде и Эрлу.
Уже пятнадцать лет здесь не было ни одного торнадо. А стоило приехать мне, как сразу же произошла катастрофа! Мы с Амелией перебрались во вторую комнату для гостей, слабо надеясь, что торнадо больше не вернется.
Суббота, б сентября 1997
Во вторник Эрл с Линдой пригласили нас в театр. Ни в какой-нибудь, а на Бродвее. Сначала мы не очень обрадовались, что Эрл предложил посмотреть мюзикл «Кошки», но даже виду не показали. Дареному коню в зубы не смотрят! Зато когда мы опустились в удобные кресла в ложе, а над нами эти грандиозные люстры, то нам очень понрави-
лось. По сцене метались женщины в костюмах кошек. Какие у них фигуры! Тренированные, стройные...
В среду мы с Амелией на собственный страх и риск отправились на метро в город. В Гарлеме в вагон сел парень с плеером — казалось бы, ничего удивительного. Но вот только у самого парня были не все дома. Он танцевал и пел под свое техно, как на карнавале. В общем, отрывался по полной программе.
Обычно в Германии, прежде чем вагон отцепляют, поезд останавливается, чтобы выпустить 180 пассажиров. В Штатах всё по-другому. Совершенно съехавший с катушек машинист прогнал нас по всему вагону, распахнул дверь, и нам пришлось на ходу перелезать в другой вагон через металлическую рампу. Заколка Амелии улетела, а мне ветром чуть уши не оторвало. Странные они, эти американцы.
В городе мы пробежали по тысяче огромных обувных магазинов. На Земле проживает около семи или восьми миллиардов человек, примерно половина из них ходит босиком. Кто же, черт побери, должен носить эти сотни биллионов пар туфель? В каком-то огромном супермаркете мы заблудились в отделе чулок. Где-то в районе чулок в сеточку и подвязок без резинок Амелия вдруг ударилась в панику. Лицо у нее покраснело, глаза стали стеклянными. Я разнервничалась, и мы все
время катили друг на друга бочку. Я не очень верила, что нам придется провести остаток жизни между шелковыми носками цвета шампанского и мужскими носками в крупную клетку, но в желудке появилось такое противное ощущение, что я очень обрадовалась, когда оно пропало.
Когда мы наконец выбрались из этого отдела, то поспешили к выходу, подальше от кондиционеров и отвратительной музыки.
Поездка обратно оказалась такой же странной, как и сюда. В туннеле поезд внезапно остановил-" ся и вернулся назад, туда, откуда мы приехали, на добрых пять километров. А потом возобновилось 181 движение в сторону «дома». Я все время думала, откуда эти капризные закидоны. Может быть, водитель где-то забыл ключи от машины, очки или что-нибудь еще и теперь просто по делу вернулся на старое место?
Мы уже успели подружиться с Вантузом, хотя я все еще пребываю в уверенности, что зверек просто ненормальный.