_ _ _ Поэтому у всех плохое настроение.
Среда, 30 декабря 1998
Как спокойно, когда каникулы! Никто не пристает ни с какой терапией! И в воскресный вечер и утром в понедельник нет этого стрессового состояния: что же я скажу, что же я скажу, что же я скажу... И каждый вечер понедельника и каждый вторник: надеюсь, сегодня не я окажусь «задницей», — я же уверена, что когда-нибудь это коснется и меня. Все равно каждый раз кто-то должен в этой роли выступить.
Большинство уже успели вернуться из дома, стало чуть оживленнее. Вивиан с самого Рождества постоянно мается дурью. Так утверждают вое- питатели, и если учесть, как она вела себя вчера, то они, видимо, правы. Вчера мы снова поспорили из-за какой-то мелочи. Мы с Аделой сидёли в гостиной и болтали, когда Вивиан вышла из ванной со стеклянными глазами и бутылкой воды и прошла мимо меня явно провоцируя. Мне хотелось ее ударить, так противно она себя вела. Адела ей так прямо и сказала, но почему-то это не произвело на Вивиан никакого впечатления. Воспитатели были на моей стороне, и это был мой маленький триумф, но она могла торжествовать еще больше: ее вытошнило, а меня нет! Этой ночью я спала в пустой кровати Кати, потому что больше не выношу соседства Вивиан. Даже от одного ее дыхания уже веет агрессией. Сегодня утром Янос разговаривал с нами целый час, и мы всё выяснили. Теперь я буду делить-ванную с Валерией. С Вивиан ничего не получается.
Воскресенье, 3 января 1999
И снова новый год. Надеюсь, этот будет лучше, чем предыдущие. Сочельник я провела здесь, вместе с несколькими общежитскими, с Я носом и Аделой. Не такой шикарный праздник, как в прошлые годы, только пара ракет и трещотки у соседей. Первого мы с Иартииом и Давидом играли во дворе в футбол. Нечаянно я забросила мяч в сад соседа. Сосед нас ненавидит. Забрал наш мяч и исчез с ним в дбме. Да еще и пригрозил, что вызовет по- лицию, мы, мол, нарушили его покой. Не знаю, в чем дела но, где бы я ни жила, соседи всегда меня ненавидят. Когда я вырасту, я ни за что стану профессиональной «соседкой». Не хочу. Мне в напряг постоянно следить за тем, что в данный момент делают люди в доме напротив.
Четверг, 7 января 1999
До сих пор не могу поверить: сегодня мне позвонил отец! Какая честь! Последний раз он дал о себе знать на Рождество, чтобы сообщить, что такого замечательного праздника у него не было уже много лет. Короче говоря, праздник без меня!
Сегодня он позвонил, чтобы сказать, что моя мама легла в клинику на лечение. У меня в голове не укладывается. Это просто невероятно! В моих самых смелых мечтах я не могла предположить, что мама когда-нибудь согласится пойти к врачам. Я решила, что не буду питать слишком уж большие надежды. Но не получается. Мне так хочется, чтобы у меня наконец была нормальная мать! Настоящая мать, с которой-можно поговорить и обсудить проблемы, мать, которая всегда поддержит,
с которой можно сходить в магазин, никого и ничего не стесняясь; настоящая классная мать! Но я знаю, что это только иллюзии. И все-таки я немножко верю, что однажды она станет для меня просто родным человеком, который ничего не разрушает, не ломает собственную дочь, не обманывает ее, не презирает и не обращается как с последним дерьмом. Если бы у моей мамы это получилось, я была бы самым счастливым человеком на свете.
Суббота, 9 января 1999
Сегодня мы все вместе поехали кататься на лыжах. На нашем автобусе «Пассат» и на машинах Яноса, Карлотты и Норберта. Хорошо, что я люблю бординг, иначе меня бы заставили, как Вивиан и Франку. Они не умеют кататься ни на лыжах, ни на сноуборде, и все равно им пришлось ехать. Им даже на целый час наняли тренера. Издали я видела, как они скользят вниз по склону горы. Как мне было их жалко! Не понимаю, зачем заставлять силком! Эрвин тоже не смог объяснить, сказал только, что мы должны быть благодарны за эту возможность покататься на лыжах. Я и на самом деле благодарна, потому что безумно люблю бординг. Но за что должны быть благодарны Вивиан и Франка, если они не хотят учиться и никогда не научатся?!
Здесь мы получаем всё, что хотим, и даже больше, чем хотим. Но в этом есть и свои недостатки. Мы должны всё принимать с благодарностью, а стоит только поспорить с кем-то из воспитателей, как тут же слышишь: «Вы такие неблагодарные, посмотрите — чего у вас только'нет, никого не балуют так, как вас!»
Тяжело, ох как тяжело с ними, с этими психологами!
Во всем остальном день удался. Погода стояла классная, лыжня великолепная. Я столкнулась всего с одним лыжником и поцапалась только с каким-то австрийским ребенком, который вообразил, что у подъемника ему обязательно надо постоять на моем сноуборде.
Понедельник, 11 января 1999
Снова начались уроки. Просто отвратно! Жирные бабищи из моего класса не похудели и не изменили своего отношения к людям с нормальным весом.
С тех пор как я живу в этой общаге, я стала настоящей домоседкой. У меня долго не было здесь никаких друзей, не говоря уж о парне. Но теперь
все изменилось. Сегодня мы с Симоном поняли друг друга настолько хорошо, что у нас наверняка все получится. Он такой приятный! Всего на пару сантиметров выше меня, но у него волосы цвета соломы, голубые глаза и смех, от которого по спине бегут мурашки. Я сижу за ним, и даже его затылок кажется мне сексуальным. Не стоит забывать и про его широкую спину — мышцы видны даже сквозь толстенный свитер! Флора и Анди, лучший друг Симона, сблизились еще до каникул. Когда они испаряются, я сижу с Симоном, потому что остальной класс с головой явно ___ не дружит. Все обязательно должно получиться!
Снова начались сеансы терапии, и я, счастливое дитя, должна была прямо сегодня в три часа тащиться в кабинет к Рафаэлю и что-нибудь ему рассказывать. Когда я сказала, что ничего не знаю, он велел мне говорить и не задаваться. Поэтому я легла, уставилась на сине-желтую змею и задумалась. А потом у меня появилась спасительная идея: я сказала, что боюсь ударить . в грязь лицом в школе, на что он возразил, что нужно хорошо учиться, тогда и проблем не будет. Больше у меня ничего не придумывалось. В мучительной тишине прошло пять минут, а потом Рафаэль сказал: «Дорогая София, на твоем месте я бы постепенно начал разбираться, откуда у тебя такое чувство вины и почему ты не хочешь стать
лучше, чем твои родители. Кроме того, ты должна освободиться от своей матери. Предлагаю устроить разговор о родителях на примере твоих проблем с матерью. Как ты считаешь?» Когда я ответила, что никак не считаю, он сказал: «Видишь, ты стараешься избегать темы конфликта с матерью, вместо того чтобы тщательно во всем разобраться. Если бы конфликт с матерью разрешился, мы могли бы гораздо лучше сконцентрироваться на том, как укрепить твое чувство собственного достоинства и проложить тебе путь к нормальной жизни. Но пока ты постоянно занята мыслями о матери, у тебя всегда будут'проблемы с едой. Я тебе кое-что скажу, а ты подумай над этим до следующего понедельника: я хочу, чтобы ты мне рассказала, почему ты не можешь быть нормальной, как все, почему ты всегда хочешь быть особенной и стараешься придать себе значимости через вызывающее отношение к еде и упрямство на терапевтических занятиях. Итак, мы встретим- . ся завтра вечером!»
Я вышла, кипя от негодования. Как будто я пытаюсь придать себе весу! Как будто я упрямлюсь на занятиях! Но во время самоподготовки я все- таки размышляла и пришла к выводу, что Рафаэль прав. Теперь я точно знаю, что расскажу ему в следующий понедельник. Надеюсь, что за это время ничего не забуду.
Суббота, 16 января 1999
Йо-хо-хо! Мы с Симоном вместе.
Вчера вечером я впервые за долгое время вышла из дому. Мы с Флорой, Анди и Симоном были в Мюнхене, в кафе. Специально договорились там встретиться, и Симон подарил мне красную розу. Я, естественно, покраснела как помидор, и Симон тоже. Потом Анди утверждал: «Сначала помидоры должны быть зелеными». Его шутки никто не понял, но все смеялись, и я провела один из самых замечательных вечеров в моей жизни. Я очень счастлива и очень влюблена. До сих пор я общалась только с «Юлиусом, задницей», который, хотя и умел быть милым (если ему этого хотелось), но в конечном результате использовал меня как резиновую куклу. А Симон совсем другой. Надеюсь, что так будет всегда!
Я немножко боюсь телок из моего класса. Симон ни какой-то там парень, это парень, которого считает клевым любая девчонка. И я уверена, что все они лопнуг от злости.
Четверг, 21 января 1999
Постепенно начинаю задавать себе вопрос, куда я попала. Передо мной все чаще мелькают люди, при виде которых мне хочется схватиться за голову.
Сначала дело с Франкой и Еленой. Это было в понедельник вечером. Мимо нашей двери вдруг, громко завывая, пролетела пожарная машина. Кто-то позвонил и сказал, что у нас пожар. Звонок зафиксировали и идентифицировали голос. Это была Франка. Девчонке уже почти шестнадцать лет, почему она так себя ведет? Может быть, я совсем дура, но я не понимаю, какая в этом радость. Все-таки я начинаю сомневаться в нормальности этих девиц. Ведь обычно человек старше двенадцати лет такими вещами не занимается, правда? Это мне непонятно. Не удивлюсь, если Франка с Еленой и сами не знают, почему делают такие глупости.
А теперь что касается толстух. С понедельника, с того самого дня, когда я узнала, что мы с Симоном вместе, они еще больше, чем раньше, ненавидят нас с Флорой. Стоит нам войти в класс, как они тут же начинают хрюкать и злословить. А во вторник они насыпали Флоре в минералку слабительное. Они точно знают, что мы с Флорой пьем из одной бутылки, но им все равно, кто пьет, что одна, что другая. Во вторник и среду мне было ужасно плохо, а я понятия не имела почему. Но сегодня один парень из моего класса, один из тех, кто на маленькой перемене все время строит из стуль-
ев пирамиды, разваливающиеся с ужасным грохотом, мальчик, который на факультативах все время накручивает скотч на бумажные платки и стреляет ими в своих приятелей, так вот этот тип узнал, что толстухи подсыпали нам слабительное. Я была вне себя, и все остальные в классе тоже. Впервые мы объединились против толстух. Давно пора. Все одноклассники высказали им свое мнение. Эти девицы явно зашли слишком далеко. Но все равно должна признаться, что мне доставило колоссальное удовольствие вывести из себя одну особенно толстую деваху. Я ей сказала,.что она не имеет права вымещать на других свое плохое настроение, связанное с безобразной фигурой и отвратительной мордой. И что ей не повредит, если она и сама тоже воспользуется слабительным. Она рассмеялась, а я заявила, что если бы у меня была такая внешность, как у нее, то я бы ни за что не стала смеяться, потому что при смехе двойной подбородок становится заметным еще больше. К тому же она не чистит зубы.
Тут она окончательно заткнулась, но я уверена, что она вынашивает планы мести. Не исключено, что в следующий раз она подсыплет нам в воду крысиный яд.
Хорошо, что сегодня я осталась дома. Рассказала обо всем Аделе, которая тотчас же решила заявить в полицию, ведь их действия нанесли
вред моему здоровью. Только этого мне еще не хватало! Мне стоило немало слез, времени, отведенного на самоподготовку (хотя еще неизвестно, отрицательное это для меня обстоятельство или положительное, я склоняюсь ко второму), сотен нервных клеток и терпения, прежде чем я смогла убедить Аделу никуда не заявлять. Ведь нам еще полтора года учиться с этими бабами в одном классе и совсем не хочется, чтобы в один прекрасный день они закололи бы меня ножом или задушили. Мне все-таки удалось убедить Аделу,
_ . и она меня поняла.
Суббота, 30 января 1999
Вивиан переехала на Зениингерштрасе, к живущим отдельно девушкам. Все эти девушки мне чрезвычайно несимпатичны. Каждое воскресенье вечером, после групповой беседы с парнями с Лу- иэенхайналлее в К., они приходят к нам и съедают буквально всё. В общем-то мне это не мешает, ио я считаю неприличным вот так врываться и сметать всё подряд Там живут три девушки. А теперь, с Вивиан, их четыре. Виви, Бибиана, Ванесса и Стелла. Зина, которая раньше тоже там жила, теперь переезжает к нам, потому что начала принимать наркотики. С ней у меня прекрасные отношения — не из-за наркотиков, конечно, а просто так. У нас есть еще одна новенькая, Крис. Выглядит просто ужасно. Лиловые волосы, пирсинг в брови, в носу и языке, размалевана сверх всякой меры, можно подумать, что она упала в ящик с акварельными красками. Она совсем того, горстями жрала ЛСД, а мать у нее алкоголичка. Надо же...
На Зеннингерштрасе два места свободны. Я следующая, кто может переехать! И я этого хочу! Хочу к Виви, я по ней очень скучаю, хочу найти общий язык с зеннингершами (так называют девушек, которые живут на Зеннингерштрасе), даже если они мне и не нравятся, я хочу больше свободы (мне не надо, чтобы меня охраняли по ночам), хочу сама решать, что съесть, хочу иметь возможность выходить по вечерам, хочу, хочу, хочу..
Чего я не хочу, так это каждый день видеть Карлотту и Луиса. Но с этим испытанием мне придется смириться, если я буду переезжать, потому что у зеннингерш работают только Карлотта и Луис. Ясное дело, с Луисом я как-нибудь справлюсь, но вот с Карлоттой?.. Почему-то мне кажется, что это будет совсем непросто.
Пятница, 5 февраля 1999