Мы снова дома, в Германии, завтра мы наконец встретимся с Симоном. Мы уже успели целый час проговорить по телефону. Я рассказала ему, что
страшно по нему скучала, но если честно, то это сильно преувеличено. Вначале я и правда думала, что буду по нему скучать, но на самом деле вспоминала о нем, крайне редко. И даже знаю почему. Потому что он понятия ни о чем не имеет! Да и откуда ему что знать, если я ему ничего не рассказываю! В этом и есть вся проблема: я не знаю, сколько рассказывает «нормальный человек»! Дома я научилась молчать, а в общежитии говорят буквально обо всем. Цитирую Карлотту (я начала икать): «София, тебе надо разобраться, почему ты вдруг начала икать! Что в тебе поднима- ется? Я быстренько схожу в туалет, а потом жду от «О « тебя объяснения!»
Ну как тут, скажите, пожалуйста, разобраться, о чем говорят «нормальные люди»!
Но с Симоном я явно сделала что-то не так! Мы говорим о наших отметках о моем нижнем белье, моих ногтях, волосах, о моей заднице, моих бровях, его машине, его компьютере, его сканнере, его лазерном принтере, его мобильнике, его друзьях и его планах! Но я не помню, чтобы мы хоть раз говорили о том, чего я хочу от секса или чего не хочу, почему я не хожу с ним есть, как я вообще попала в интернат. Он даже не знает, что я была в психушке! Да и почему я должна ему что-то рассказывать, если все остальное кажется ему более важным?! Ведь если речь заходит обо мне, он не
проявляет интереса ни к чему, кроме моего тела! Я уже пару раз подумала, не порвать ли с ним, но он тут как тут. Кто? Да страх, я боюсь остаться одна!
В Италии не было никаких весов. А здесь я сразу же побежала взвешиваться. До Италии я весила ровно 65 килограммов. А сегодня всего 583. То есть на 6,7 килограмма меньше. Ого, надо же, как быстро! Весы я спрятала под кроватью, потому что Карлотта запретила мне взвешиваться каждый день. Она сама все время меня взвешивала, чтобы контролировать, держится ли мой вес. Но wOO потом она это дело забросила, потому что заметила, что я не обманываю. А сегодня я впала в панику — вдруг она посчитает меня больной, так что пришлось до ее прихода выпить пару литров воды. Таким образом я могла бы накинуть один-два килограмма. Но мне повезло: она не стала меня взвешивать.
Я так и не поняла, почему нам пришлось делать уборку перед отъездом и сразу после возвращения. За это время в нашем доме и мышь не проскочила. Кто тут мог бы устроить кавардак? И все равно на сегодня Карлотта назначила генеральную уборку. А потом нам пришлось собрать рюкзаки в школу и продемонстрировать ей содержимое! Она сказала: «Это я делаю только потому, что не хочу, чтобы новый учебный год начался так же
гадко, как закончился предыдущий». Вивиан сложила всё безупречно. Но у Стеллы не оказалось ластика, у Ванессы — рабочей тетради, у Франки — ручки, треугольника и блокнота, Зина забыла циркуль, да и у меня его тоже не оказалось. Хотя я совершенно точно знаю, что на ближайших уроках математики никакой циркуль мне не понадобится. Но Карлотта взвилась мгновенно! И мне показалось, что меня отправляют в детский сад. Когда Карлотта послала нас со Стеллой наверх, чтобы взять то, что мы забыли, я была готова разрыдаться, так все это вывело меня из себя. Нас выставили ни на что не способными и несамостоятельными только потому, что у нас нет какого-то там барахла! А Вивиан, конечно же, снова на коне! Какая мать будет проверять портфель своей шестнадцати- или восемнадцатилетней дочери?! У кого в старших классах всегда все есть?! Кто не сумеет обойтись без циркуля?!
Но вместе с тем мы отвечаем здесь за всё. Я мою, чищу, варю, глажу, вытираю пыль, делаю покупки, обхожусь той ничтожной суммой денег, которую мне выдают, принимаю активное участие в жизни группы (что означает: живу вместе с пятью такими же лабильными, ненормальными, испорченными, отвязными, запущенными и психованными девицами, как и я сама) и параллельно еще и пытаюсь (если говорить высоким стилем)
внутренне освободиться от своей матери и дистанцировать себя и свои чувства от отца и послать подальше все свое прошлое. При этом у меня алиментарные нарушения, и я имею весьма поверхностные «сексуальные отношения» с парнем, который обо всем этом знать ничего не знает, и стараюсь оказываться в его распоряжении всегда, как только у него появится соответствующее желание. Точно так же я тут как тут, если у Стеллы начинается приступ депрессии или Вивиан начинает угрожать, что наглотается таблеток. И все это _ _ _ введено в четкие рамки; нам создали остов, что- U бы проконтролировать, можем ли мы жить самостоятельно.
А тут вдруг появляется Карлотта и начинает проверять, как я собрала портфель! Это же смешно!
У меня сегодня возникло желание, которое, к сожалению, можно выразить весьма кратко, всего несколькими словами: я хочу отсюда уйти! Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что у меня ничего не получится. Куда мне идти? К родителям? Они этого не хотят, я этого не хочу.. Если бы вдруг произошло чудо и я оказалась бы там, то жить мне осталось бы не больше полугода! Если бы я захотела отсюда уйти, мне бы пришлось звонить в Управление по делам молодежи, пережить тысячу разговоров с Рафаэлем, Карлоттой, роди-
телями и этим самым Управлением, чтобы в конце концов оказаться психически ненормальной и ни на что не способной. Рафаэль убеждал бы Управление до тех пор, пока они не пришли бы к однозначному выводу, что мне нигде не будет лучше, чем в этом общежитии. Поэтому я должна как можно скорее выкинуть из головы весь этот бред! Лучше я останусь здесь, позволю им вытирать мне носик до тех пор, пока не окажусь на воле. Даже если за это мне придется расплачиваться четырехдневными сеансами терапии, штрафными уборками, отсутствием свободного времени, постоянным контролем и проверкой школьного портфеля!
К тому же у меня было бы неспокойно на душе, ведь таким образом я как будто бы предала их всех. Ведь, в конце концов, они действительно хотят мне помочь! А Карлотта в каком-то смысле моя мама. Она полная противоположность моей настоящей матери. Заботится обо мне (о нас), интересуется моими (нашими) делами, разговаривает со мной (с нами), беспокоится обо мне (о нас), занимается со мной (с нами), и я думаю (конечно, я не уверена, но мне так кажется), что она меня (нас) любит, как настоящая мать. Вот почему меня мучает совесть, если я ее обманываю! Вот почему абсурдно хотеть отсюда уйти!
Пятница, 8 октября 1999
Наконец-то! Один выходной я могу отсутствовать аж до часу ночи! И карманных денег теперь на двенадцать марок больше.
В школе стресс потому что я в выпускном классе. Двадцатого сентября я рассталась с Симоном, потому что он меня дико разволновал. С тех пор мы разговариваем только о самом необходимом, а на последней контрольной по математике он специально очень долго что-то считал, потому что никак не мог понять, должен ли он теперь давать мне списывать или нет. Хорошо еще, что за десять минут до звонка до него дошло, что он ведет себя по-детски.
С тех пор как я снова одна, я все время думаю, почему же я так боюсь идти к гинекологу. Ведь меня бы должно страшно интересовать, останусь ли я бесплодной навсегда из-за своей анорексии или нет! Я решила, что надо еще раз поговорить с Карлоттой.
С тех пор как Карлотта снова принялась контролировать, как я ем, я здорово поправилась. 67 килограммов! Помогите! Мы с Карлоттой решили, что я не буду вызывать у себя рвоту и не стану меньше есть, лучше уж займусь спортом. Я бы очень хотела снова играть в баскетбол, но там тренировки по понедельникам, вечером. В этот день я не могу.
Я бы с удовольствием, но в это время у нас общий ужин, присутствовать должны все. Карлотта предложила мне пойти в фитнес-студию, где нет четкого расписания. Раньше туда ходила Ванесса, но ей больше не хочется. Я вполне могу воспользоваться ее абонементом.
Мой семнадцатый день рождения был одним из самых замечательных в моей жизни! Мы все собрались в кафе в Мюнхене, и девчонки подарили мне серебряный браслет. Он такой красивый!
Пятница, 27 ноября 1999
Они все всегда правы! Рафаэль, Карлотта, Луис...
Первого ноября был такой серый день, начался дождь. Не знаю, какая муха меня укусила, — в любом случае, моя железа дала сбой! Рафаэль объяснил мне: где-то в затылке сидит железа, название которой я не запомнила. Эта железа вырабатывает гормоны счастья, особенно когда светит солнце. У меня с этой железой не всё в порядке. Она работает исключительно при солнечном свете. И поэтому мою дозу медикаментов пришлось увеличить так сильно, что у меня осталось всего одно чувство — чувство, что у меня больше нет ни одного чувства. Если бы мне повезло и я бы выиг-
рала в лотерею, мне пришлось бы просто заставлять свои губы растянуться в улыбке. А если бы Карлопу, или одну из девчонок, или кого-то еще, кто для меня очень важен, переехал грузовик, я бы не смогла выдавить из себя ни слезинки. У меня умерли чувства! Я ничего не ощущаю! Ничего! Все проходит мимо меня, как скучный фильм!
Сначала я отказывалась принимать таблетки, а потом Рафаэль сказал, что это временная мера, она должна помешать мне провалиться в бездонную пропасть. Я их все равно не принимала, и те-перь Ванесса должна каждый вечер следить, что- мУ ft бы я их обязательно глотала. Пару раз я смухлевала, но потом мне было очень плохо психически. Я плакала и смеялась одновременно и даже не знала почему. Карлотта очень беспокоилась, поэтому три раза мне пришлось ночевать в Кройтцвеге.
Меня шатает туда-сюда. Я уже испробовала все возможное, чтобы хоть что-нибудь почувствовать! Мы с Линусом на каком-то празднике приняли героин, хотя я уже клялась и божилась самой себе, что никогда больше этого не сделаю! Меня трясло несколько часов! И алкоголь на меня действует по-другому. Стоит мне немного выпить, и я уже самый веселый человек на земле, могу превзойти самое себя, ржать и развлекаться. Но стоит выпить хотя бы один лишний глоток, и я впадаю в депрес-
сию, оттого что сама себя подвергаю опасности. Рафаэль запретил мне пить. Но я все равно пью, потому что иначе меня уже ничего не радует.
Понятия не имею, сколько еще это продлится. Люди замечают, что я какая-то странная. Для школы Карлотте уже пришлось написать письмо, потому что из-за таблеток я по утрам чувствую страшную усталость. Флора вынуждена все время толкать меня, чтобы я не уснула. В классе меня считают полной дурой, потому что я проворонила все, что касается выпускных экзаменов. Даже мой тренер на фитнесе уже спрашивал, почему у меня такой усталый и изможденный вид.
Карлотта пытается вернуть меня к действительности с помощью положительного стресса. Навязала мне расписание, которое должно заставить меня думать.
Понедельник: школа, обед, терапия с 15.00 до 16.00, уроки до 18.00, совместный ужин и составление плана на неделю. Вторник: школа как по понедельникам, уроки с 15.00 до 18.00, а вечером я езжу к двум графикам в Мюнхен, которые помогают мне готовиться в Школу искусств. Среда: школа, еда, беседы, вечером фитнес-студия. Если я туда иду, я никогда не могу собрать себя в кучу и постоянно стараюсь думать как можно более четко. Потому что там я совсем одна, никто не дает мне указаний, никто со мной не разгова-
ривает, и я могу побыть сама собой. Четверг: до вечера всё как всегда, потом групповые мероприятия: кегельбан, кино или еще что-нибудь в этом роде. К счастью, по пятницам ни Карлотта, ни Луис не появляются, и как только приближаются выходные, я сразу же иду к Пие и Тимо или занимаюсь чем-нибудь с Линусом и Зиной, потому что в противном случае в воскресенье вечером я начну думать, что я что-то упустила и не получаю от жизни того, что хочу. В субботу я дома только сплю, а как только просыпаюсь, сразу же бегу на _ _ _ лыжню, чтобы только не торчать там, где всё под мс7О контролем. Воскресенье: если часов в двенадцать явится Карлотта, то приходится делать генеральную уборку и ставить на стол шикарный завтрак. После обеда уроки.
Понедельник, 29 ноября 1999
Теперь я наконец знаю, кто я! Робот!
Сегодня на сеансе терапии я заявила Рафаэлю, что не смогу ничего сказать о своих чувствах до тех пор, пока буду принимать эти таблетки. Я не могу отказаться от них полностью, зато могу уменьшить дозу. От этого будет только лучше.
Франка недавно спросила Карлотту, может ли она купить себе мобильник. Нельзя — почему, я
так и не поняла, потому что должна была слушать Луиса, готовившего ужин. Он проверял у меня уроки по экономике предприятия, и я выдала ему весь текст насчет слияния предприятий. Я выучила его наизусть, правда с большим трудом. Но при этом абсолютно ничего не поняла! Луис это, конечно же, сразу заметил, поэтому и читал теперь мне лекцию насчет того, почему не нужно учить непонятный материал наизусть.
Четверг, 24 февраля 2000
Произошло невероятно много чего. Один сплошной стресс, я даже забыла, что у меня есть дневник.
Рождество прошло прямо обалдеть — всё вверх тормашками! На Новый год, когда начиналось новое тысячелетие, мы с Пией и Тимо были у каких-то парней в какой-то квартире где-то в Мюнхене. Конечно же, все получилось совсем не так клево, как я представляла себе начало нового тысячелетия. Первого января в три часа ночи Тимо начал мыть кухню и ванну в этой абсолютно чужой ему квартире. Один из парней все время рассказывал мне про свою резиновую куклу Дженни, а другой все время бубнил, как это классно — нажраться магических грибов. Я старалась
держаться от него подальше, грибов мне и правда не хотелось. Пия спала, а я все время ела лаваш, пока не набила себе желудок до такой степени, что меня вырвало.
· Второго января мелкий из Кройтцвега выпустил ракету прямо в гостиной. Жаль, что меня при этом не было. Теперь на красивом белом ковре в гостиной черное пятно.
С тех пор как я занимаюсь фитнесом, я действительно похудела. К сожалению, не знаю, фитнес ли помог, потому что меня после еды все равно часто тошнит. Но Карлотта мне не совсем верит, она думает, вдруг я туда не хожу. Поэтому пришлось попросить тренера, чтобы он каждый раз выдавал мне записку с датой, печатью и подписью. Я сама себе казалась такой дурой! Этот тренер абсолютно нормальный мужик — неужели он в состоянии понять подобную чушь?!
У нас опять был марафон. Как я их ненавижу! После четырехдневного мучения мы, как обычно, ходили на марафонский обед. В таких случаях бывают самые деликатесные деликатесы — трюфели и все такое. За обедом воспитатели рассказывают, насколько удачным оказался нынешний марафон и что он самый хороший за все последние годы. Хвалили нас, потому что каждый принимал самое активное участие. После обеда Стелла, Зина, Франка, Виви, Линус, Мартин, Давид и я тайно
встретились в метро и поехали в Мюнхен. Ванессе мы специально ничего не сказали (выбрались из дома незаметно), потому что она обязательно разболтает. Прямо как раньше Биби! Мы действительно получали колоссальное удовольствие, до тех лор пока не переборщили. Марихуаны оказалось слишком много. Зину вырвало прямо на эскалаторе. Утром мы поехали домой на первой же электричке.