— Наш самолёт готовится к посадке. Пристегните, пожалуйста ремни. Температура воздуха в месте назначения минус 56 градусов Цельсия. Одевайтесь потеплее и не забудьте надеть теплые подштанники. Спасибо что воспользовались услугами нашей авиакомпании.
Голос из динамиков, силящийся перекричать гул двигателей, пинком вышвырнул меня из какой-то то ли полудрёмы, то ли полусна.
Шутник, блин. Подштанники. Я с грустью глянул на пристегнутую к небольшому кейсу руку. Это был такой дипломатик, цвета алюминия, со скруглёнными углами. В голливудских фильмах в таких перевозили, обычно, пачки серо-зеленых купюр. Почувствуй себя суперагентом. Май нейм Бонд, Джеймс Бонд, ага.
В моём чемоданчике было побольше миллиона долларов, да что там, по нынешним временам, там было наверное под сотню миллионов, тем более с нынешним долларом…
Больше чем на сотню мегаватт "батареек" нового поколения, и чёртов хитрый наручник, снять который можно было не более чем на 3 минуты, после чего все "батарейки" превратятся просто в груду всяких металлов и редкоземельных элементов. Этот нюанс превращал переодевание, сон, душ и прочие радости жизни в неимоверное мучение. Уже почти сутки, с того момента, как чемоданчик отключили от "Виктории" и подцепили мне на руку, моя жизнь представляла собой некий фарс "Успей за 3 минуты".
Ещё этот грёбаный самолёт. Какое-то винтовое чудище, шум в салоне такой, что не слышно даже своих мыслей, всё дребезжит, трясёт, кресла — отдельные пыточные инструменты, в салоне вонь какими-то носками, бензином, угарным газом и прочими прелестями давно ушедшего 20го века. Ну да, я разбаловался, конечно. Почти год сплошных перелетов туда сюда на личном джете, представленном "ЭнергоТэк", с диванами, баром, душевой и двуспальной кроватью разбалуют кого угодно. А теперь вот такой контраст. Вообще, конечно, сам напросился, чего теперь жаловаться.
Я поднял глаза от чемодана и потянулся.
— Проснулся? — Аня, сидевшая напротив, оторвала взгляд от телефона.
— Я не спал. Как тут нафиг заснешь, в этом гуле
— Да уж, это не наш джет, с двуспальной кроватью и душем после секса, — она улыбалась и откровенно надо мной издевалась.
— Что ты там смотришь в телефоне, насохраняла видосов из тиктока? — мне тоже захотелось её поддеть.
— Вообще-то у нас тут спутниковый вайфай. Ты чем Антона слушал? Можно лазить в обычном интернете, нигде не авторизоваться, с безопасного телефона.
— Ну и что там в "обычном" интернете?
— Борьба бобра с ослом, как обычно
— Что про нас пишут?
— Ничего нового. Пожар на крейсере. Китайцы разогнали тему как следует, уже назначено сенатское расследование. Про капитана пишут что героически погиб. Интересно если китайцы его всё таки вытащат на свет божий, как они будут выкручиваться?
— Вряд-ли вытащат. Там щас будут по этому поводу непростые переговоры. Суть всего этого замута и была в том чтобы дать партии идиотов как следует обгадиться, чтобы нормальные люди смогли поговорить нормально.
— Я не понимаю, почему Президент не подключает тебя к переговорам? Ты же по этому делу спец?
— Думаю боится, — пожал я плечами, — Кроме того, время когда весы качались — позади. Сейчас переговоры только о том, на каких им условиях продаваться.
— Мне б твою самоуверенность. Рано ты хоронишь страну, военный потенциал которой способен спалить весь мир.
— Только вместе с самими собой, разве что. Там тоже не дураки и не самоубийцы. Дельцы всегда договариваются…
На этом моменте самолёт как следует тряхнуло, я повернул голову на секунду забыл как дышать. Мы летели над огромным, белым, до рези в глазах, бескрайним белым полем. Где-то в дали виднелись величественные горы. Мысли потекли в другом направлении.
— А что про нас то пишут?
— О! Это вопрос на 100 баллов! После официального заявления о нашей встрече с чиновниками из ЮАР — блогосферу просто прорвало. Кто-то что-то слил, так что там уже полно расследований. Особенно лютуют наши заклятые друзья.
— Американцы?
— Другие, поближе
— Этот полоумный блоггер что-ли?
— Именно. Полоумный не полоумный, а подписоты полмиллиона. Ну ещё куча народа на прикорме наших друзей заклятых, поддерживают тему.
— Чо пишут то?
— Ну всё как доктор прописал. Нападение на демократию. Секретное оружие. Испытание вундервафли. Америка под ударом и прочее.
— Это про кораблик этот?
— Ну да. Официально ничего не было, пожар, но этим ребятам кто-то подкинул инфы. Опять же морячки болтают направо и налево…
— Дисциплина в шестом флоте ни к черту, — усмехнулся я.
— Ну, мы им немного помогли, — скромно ответила Энни и легонько улыбнулась.
— Когда ты сказала про "кто-то что-то слил", я почему-то так и подумал, — ответил я, — Странно, что они задействовали тех, кто на русскоязычное направление работает. Им же своего избирателя греть надо. Ну и Европа туда же. — удивился я
— Думаю, там паника, давят на все рычаги, хотят разжечь.
Я пожал плечами.
— Президенту только это и надо. Переговоры уже в плане, вряд-ли эта истерика из сорвет. Точной инфы у них нет, а визги инфопроституток уважаемым недрузьям только вредят. Я думаю, что наши, конечно, ракетный крейсер не ожидали, предполагалось какое то рейдерское судёнышко со спецназом, но это скорее на руку, чем наоборот. Все воочию убедились, что нас сейчас голыми руками не взять. А ещё, хотя они этого и не знают, но даже если им сейчас подарить всю технологию на блюдечке, им понадобится несколько лет чтобы собрать инфраструктуру, обучить людей. У них нет Китая под боком, с индусами они тоже в ссоре. Вообще там всё так скучно, что даже говорить об этом неинтересно. А вот то, что сейчас происходит в Антарктиде — вот там решается судьба человечества. Поэтому мы летим туда, детка.
— Ооо, дееетка, как мило, — Энни расплылась в улыбке, — Ещё раз так меня назовешь — получишь по яйцам, козлик
— Мои яйца тебе нужнее чем мне самому, так что придумай другую угрозу
— И что ты думаешь такого происходит там, в Антарктиде? — Аню не так то легко сбить с мысли.
— Я пока и сам не знаю. Вроде как Вадик нащупал ещё одну ошибку создателя. Мы вогнали в этот проект столько ресурсов, что могли бы построить пару новых фабрик с батарейками. Никто не понимает что там, но я чувствую седалищем — там будет что-то грандиозное.
— Твоё седалище лучше любого компаса. Убедил. Там, походу, реально в под минус 50. Мы когда будем наряжаться, сейчас?
— И сидеть тут париться? Ты же помнишь, у нас шмот на батарейках. Не нужно всяких там подштанников и прочего. Натягиваем поверх и в бой. Так что после посадки. Смотри красота какая, — я кивнул на иллюминатор, в который смотрел не отрываясь последние минут 5, отчего в в глазах уже начали прыгать зайчики.
Самолёт начало потряхивать, булькнул предупреждающий сигнал. Я никогда не любил посадки, именно спуск на землю в перелётах, пугает меня больше всего. Правда здесь всё было настолько белое и сверкающее, что где земля и в какой момент будет с ней соприкосновение — не разберёшь, так что удар шасси был неожиданным. Мы не суетились и спокойно дождались конца рулежки, уткнувшись в "безопасные" телефоны. "Безопасными" их делало полное отсутствие авторизации где бы то ни было. В них не было симок, они не были привязаны к каким-то аккаунтам, с них мы нигде не регистрировались, а только смотрели открытые сайты, видео, читали новости, ну и всё в таком духе.
— Hi people! How are you? — это наш пилот Джо, он уже успел натянуть на себя толстенную оранжевую куртку, шапку и какие то здоровенные дутые сапоги.
— Джо, за нами кто-нибудь приедет или нам идти на станцию пешком? — спросила Аня по-английски.
— Хэй, люди, не будьте такими ленивыми, я подрулил почти ко входу! Тут десять шагов пройти! Ребята подъедут на платформе, тут груза до черта, зачем вам ждать? Прогуляйтесь, подышите воздухом! Это же хренова Антарктида! Когда ещё доведётся здесь погулять?
— Ну, например, на всей следующей неделе, а то и месяце, — рассмеялась Аня, — ладно, сейчас накинем курточки, и идём.
— Окей, пипл! Я пошёл командовать разгрузкой и сразу назад. С вами уже не увижусь, только через неделю или дней десять, когда буду забирать вас отсюда, так что бай бай!
— Ты даже не зайдешь на станцию?
— А чего мне там ловить?
— Ну попил бы чаю или кофе или чего вы там пьёте.
— Нет, бейби, я человек занятый, нет у меня времени кофем заливаться, дела!
— Ладно, Джо, тогда до встречи!
— Бывай Джо, спасибо за мягкую посадку, — добавил я
— До встречи, Дэнни, бай бай Литтл Эни!
Джо пошел в хвост, а мы начали одеваться.
У нас были экспериментальные горные костюмы с подогревом. В куртке, в районе сердца был вшит модуль с маломощной "батарейкой". Модуль был всё время standby, как только куртку надевали, он ощущал сердцебиение и начинал мониторить. Если температура на бортом могла угрожать организму — включался обогрев или наоборот, вентиляция. К рукавами куртки были прикреплены варежки, на вид несъёмные, но если заморочиться, то их можно было отстегнуть. В них тоже были контуры подогрева, как и в штанах, и в ботинках, модули которых подключались к куртке сами, с помощью хитрых магнитных контактов. Как по мне — эти контакты, это было слабое звено всей этой схемы, но инженеры не дураки, и на всякий случай были предусмотрены и дополнительные защёлки-разъемы, которые можно было подключить руками. Они уже были более надёжным соединением.
У Ани была такая же куртка. Конечно такое использование "батареек" было транжирством, с учётом их чудовищной текущей стоимости, но члену совета директоров ЭнергоТэк можно многое. Технология, естественно, была взята у военных, на том, чтобы снабдить нас таким шмотом — настоял Антон. Он вообще был сильно против этой поездки и, как и Аня, не понимал какого лешего я прусь к черту на рога, когда тут такие важные переговоры. Но, если честно, меня всё это очень сильно достало. Мои способности жрут мои силы, и это факт. Я потратил несколько лет своей жизни за тот год, когда мы пропихивали Генерала в Президенты, после этого — ещё кучу сил на ЭнергоТэк. Теперь я очень хотел бы завязать и наслаждаться жизнью миллиардера. Свой остров, пальмы, коктейль в кокосе… Мечта…
Когда Антон заставил нас взять этот навороченный эквипмент, я ещё попросил добавить к нему плеер из бракованной батарейки. Тут мне придётся немного прояснить. Хотя я не очень научно подкован, но за то время пока проект "ЭнергоТэк" продвигался, мне пришлось изучить чёртову прорву всякой технической информации, и теперь, могу попробовать объяснить то, о чём идёт речь.
Итак. В каждой "батарейке" находится миниатюрная нейросеть. Это типа такой мини искусственный интеллект, который может обучаться и развиваться. Когда мы только начинали сеть контроля "прокола" была самой объемной частью. Блоки памяти для неё занимали чуть ли не целую комнату, ведь чтобы держать "прокол" открытым на полную, нужно постоянно проводить кучу сложных квантовых расчетов и постоянно подстраиваться под меняющиеся условия. Но что такое обучение? Это получение опыта, а опыт это память. Машинная память сейчас конечно продвинулась далеко, однако базовый принцип — один и тот же. Информация кодируется нулями и единицами и записывается в ячейки. Ячейки имеют адреса, и по этим адресам можно опрашивать их и выяснять что в там — нолик или единичка. Такое строение памяти приводит к тому что наращивание объема возможно только увеличением количества ячеек, а также можно уменьшить их размер. Но нам это не подходило. Нам нужно было очень много памяти для нашей нейросети, и впихнуть её нужно было в очень маленький объем. На решение этой задачи ушла прорва денег и нервов наших учёных, но им удалось. Они прошли сразу с разных направлений. С одной стороны, подключив биологов, химиков и ещё кучу народа (деньги на них пришлось искать мне, поэтому я точно знаю сколько нынче стоит магия науки), они создали некое вещество, какую-то псевдоорганическую субстанцию, которую окрестили "гелем". Потом я узнал, что эти умники спёрли название у Питера Уоттса, из серии романов про рифтеров, там тоже были какие-то "умные гели". Так вот эта субстанция состояла из углеродных соединений, поэтому "органическая", но к живой жизни не имела никакого отношения, поэтому псевдо. Я мало что понял из их объяснений, судя по всему, субстанция могла каким то образом под воздействием электромагнитных полей и ещё чего-то, каких-то молекулярных воздействий — создавать устойчивые структуры. И эти структуры потом могли считываться. Информация получается записывалась не ноликами и единичками а сразу сложными молекулярными формами, что глобально увеличивало плотность хранения информации на единицу физического объема носителя. Кроме того, структуры этого "геля" были сильно устойчивее всех известных ячеек носителей информации. Короче им удалось создать супер-память. Одно это стоило мирового господства на рынке ИТ, но мы эту технологию никуда не выпустили. Больше того, ребята пошли ещё дальше. Они вписали в код нейросети мотивацию к обучению для увеличения собственной памяти. Тут уже я совсем понял о чём речь. На чем она обучалась? Как? Мне рассказали примерно так. В сеть был встроен код, который все время перебирал разные способы увеличения собственной памяти. Он пробовал всё подряд, неудачное откидывал, удачное развивал. И через некоторое время, сеть сама смогла увеличить объем своей же памяти в несколько раз! Ребята поздравили друг дружку и начали разбираться как она это сделала, чтобы повторить этот способ на других копиях. Процесс выяснения как сеть это сделала занял на порядок больше времени, чем собственно сам процесс разработки способа сетью, но учёным удалось понять алгоритм записи и так появилось второе поколение батареек. Потом было третье и четвертое, последнее при котором удалось выяснить какие именно изменения сеть внесла в процессы приема-передачи данных с "гелем". Следующие эволюции до сих пор неразгаданны. При этом с сетью взаимодействовали, она сама формировала рекомендации по внесению физических изменений в аппаратную часть своего места обитания, но зачем были внесены эти изменения, как и на что они повлияли, что именно семь поменяла в способах записи и считывания информации на "гель" — никто так до сих пор и не разобрался. С этого момента мы потеряли возможность самостоятельно создавать копии сети. Теперь это начали делать материнские Мастер-сети. К ним подключали готовую батарейку и они формировали на ней копию, но каким образом это делается, и как это повторить — никто уже не знал. Мы так и не поняли каким образом сеть повышала свою эффективность, как уменьшала энергозатраты. Как она вообще функционирует — мы перестали понимать после 8го поколения сетей, когда резко упала температура работы центрального процессора. Учёные констатировали факт, что сеть стала производить расчеты неизвестным им способом. Процессор, который использовался для функционирования сети раньше стал ей неудобен, ведь он работал с нулями и единицами, а сеть давно перешла на работу со сложными, судя по всему, аналоговыми способами хранения. Таким образом, после восьмого поколения, судя по всему, искусственный интеллект нашел другой способ обработки информации, прямо в своей псевдоорганической памяти, став тем самым "умным гелем", который напророчил Уоттс. Процессор стал использоваться сетью только для работы с физическими внешними устройствами, что позволило нам использовать более простые и надёжные процессоры, удешевить и повысить гарантийный срок работы батареек до 80 лет.
Каждый раз когда я думаю об этих эволюциях, я немного нервничаю. Чем то, что происходит внутри батареек отличается от магии? Мы, каким-то сложным ритуалом, открываем врата в другой мир, из которого пышет поток халявный энергии, напрочь нарушающий закон божий и, что ещё страшнее, закон сохранения энергии, а привратником ставим демона Максвелла, принцип работы которого нам неизвестен, который делает неизвестно что, неизвестным нам образом.
Неизвестно что — это потому что десятое поколение батареек стало давать мощность на 30 % выше базовой, а базовая, чтоб вы понимали — это максимум определенный теорией, теми самыми математическими выкладками, на основании которых был вообще открыт "прокол". Это значило, что сети начали разбираться в математике и физике квантовых процессов лучше нас. И самое обидное, что мы понятия не имеем, какие именно поправки они внесли в базовую теорию. Некоторые предположения откровенно страшные — ребята выдавали теорию, что сеть научилась использовать для своего функционирования сам "прокол". Мы же не знаем что там за ним? А может там какая-то материя, какая-то жизнь, которую можно использовать?
В общем, я стараюсь думать об этих штуках как можно реже. Но думать таки приходится, поэтому у меня в куртке и появился плеер.
Дело было так. При нашем массовом производстве батареек процент брака невелик. Но брак бывает. Помимо классического "в утиль", есть виды брака, которой вроде работает, но не выдаёт требуемые показатели. Ну вот как эта моя батарейка. "Прокол" запустили, но из-за брака в физических контроллерах кристалла "прокола", сеть не смогла выдать мощность. Выдала мелкий поток энергии, которого едва хватило на её собственное функционирование. К сожалению такой вид брака — один из самых частых. Выкидывать жалко — сетка то работает, изменить ничего нельзя, кристалл не поменяешь, там всё завязано, а использовать никак нельзя. Однажды я предложил — а давайте мол добавим кой каких простеньких алгоритмов и попросим сеть поработать хранителем информации. Именно "попросим"! Как она функционирует мы не знаем, но можем вносить определенные грубые импульсы, через мастер-сеть, направляя эволюцию каждого рабочего экземпляра сети. У нас получилось. Мы стали передавать через процессор информацию в обычных дискретных форматах, а сеть её складировала у себя в "геле" и выдавала по запросу. Всё было оформлено как обычный "проводник", интерфейсом мог быть любой телефон. Единственный нюанс — мы не знали ёмкость "геля", поэтому решили проверить опытным путем. Теперь это тоже вызывает определенные жутковатые мысли, поскольку ни в одной батарейке нам ещё не удалось добиться переполнения памяти. Я уже давно не слежу за экспериментом, но по последним воспоминаниями ребята загрузили в "батарейку" объем информации который измерялся уже в зеттабайтах! Они до сих пор её грузят, насколько мне известно..
В моей, конечно, информации поменьше. Просто вся музыка мира и всё. Я скромный. Но гордый, и этим открытием особо горжусь и даже затребовал авторские отчисления от использования бракованных батареек, как дата центров.
— Ты долго тупить будешь? — оказывается пока я был погружен в мрачные мысли о магии, Аня уже оделась и начала нервничать. — снимай свой чумодан и бегом натягивай штанишки, у тебя три минуты.
Да, уж, 3 минуты, потом чемоданчик придется пристегнуть заново, а то содержимое превратится в тыкву…
Выйдя из самолёта, мы полностью оценили прелесть наших костюмчиков. Холод был просто зверский, после теплых океанов — это была просто адская пытка. Мы оба, не сговариваясь натянули на носы шарфы до самых глаз, а глаза, эти самые начало резать так что потекли слезы. Обогрев не подкачал — те части тела которые были покрыты чудом инженерной мысли МО РФ, чувствовали себя вполне приемлемо, носу же досталось очень жёстко.
Под самолётом стоял какой то кургузый вездеход-платформа, на который, под руководством нашего пилота загружали какие то ящики.
— Привет мужики! Где тут вход на базу? — мой голос разнёсся неожиданно громко в морозном воздухе, крикнув я хватил ледяного воздуха и закашлялся.
— Вон та лестница, оранжевая дверь, не ошибётесь. — Бородач в шапке с помпоном и переливающихся очках показал варежкой в сторону жилых комплексов, — Вадим ждёт вас.
За дверью оказалась маленькая комнатушка с решетками на полах для того чтобы снег, стряхнутый с обуви веником не превращался в слякоть.
Внутренняя дверь "шлюзовой" комнатки приоткрылась, и в щель высунулась голова Степанова.
— Наконец-то! Мы уже заждались вас! — математик был непривычно заросший, видимо борода на антарктической станции — признак хорошего тона.
— Ох не нас ты ждал, Вадик, ох не нас, — насмешливо сказал ему я, пытаясь левой рукой как то отряхнуть ботинки от снега веником. — Ждёшь ты вожделенные мегаватты 12го поколения.
— Не без того, — не стал возражать Вадим, — но тебя, Дэн, я всегда рад видеть и без чемоданчика. Проходите. Ваш багаж привезли, чуть позже разгрузят, я попросил ребят отнести его прямо к вам в каюту.
— Каюту? — не понял я.
— Ну, у нас как то так прижилось. Не комнаты, а каюты. Мы тут как на корабле, или даже подводной лодке. Выходим не часто и к каждому выходу надо готовиться, собираться, наряжаться. Поэтому такая вот терминология. Вы наверное устали, я покажу вам ваши каюты, сможете переодеться, отдохнуть.
— Нет, сначала чемоданчик. Я не могу снять его больше чем на три минуты, нужно раскодировать и передать вам батарейки, а потом уже отдохнем и всё прочее.
— Тогда идём в энергоблок к Андрею. Это наш главный инженер. Снимем твою тяжкую ношу.
Станция напоминала какой-то футуристический фильм про космические перелеты. Белые стены, белые двери, лестницы, всё было модерновое, хай тек, от всего веяло немалым баблом, вложенным в строительство. Это вам не то что мрачные коридоры из фильма "Нечто", скорее корабль из "Чужого". Казалось что сейчас из за угла выскочит ксеноморф и плюнет кислотой.
— Что, "Нечто" вспомнил? — Вадик не оборачивался, но по голосу было слышно что он улыбается.
— По любому "Нечто". Полярная станция у черта на куличках, исследования каких то опасных вещей, способных уничтожить человечество. Триллер, с научно-фантастической начинкой.
— Андрей тебя поддержит. Он тоже очень не любит нашу учёную братию. Думает мы тут разрабатываем новый вид бомбы, чтобы уничтожить наконец зарвавшееся человечество.
— Правильно думает. Вам учёным нельзя доверять. Дай вам волю — разворотите всю планету до ядра, просто чтоб позырить. — поддержал его игру я.
Вадим зашёл в дверь с надписью "энергоблок", мы вошли следом.
— Андрей, приветствую. Они прилетели.
Андрей, сухощавый мужчина примерно моего роста, с обширными залысинами и примерно недельной небритостью, одетый в свитер и джинсы встал из-за длинного стола с четырьмя мониторами, на которых были какие-то схемы и протянул мне руку.
— Андрей, главный инженер станции, представился он.
— Денис, привёз вам кучу батареек, чтоб не мёрзли, — представился я. Не люблю этот официоз, тем более на такой маленькой станции.
— Аня. — Аня представилась максимально лаконично и подала так же протянутую Андреем руку.
— Вам не жарко в куртках? — поинтересовался главный инженер.
— Поэтому и пришли к вам первыми. Давайте снимем уже этот чертов чемодан, он меня уже немного достал.
— Понял, минуточку. — Андрей засуетился, доставая какие-то провода и подключая их к своим компьютерам. Я огляделся. Энергоблок был небольшой комнатой. Одну стену целиком занимали стойки со всяким оборудованием, там мигали какие-то огоньки, кучи проводов уходили в потолок. Кроме этого в комнате был стол с экранами и двумя офисными креслами, немалых размеров диван с подушками и пледами — на нем явно зачастую ночевали и была ещё одна дверь ведущая куда-то в глубь. Окон в помещении не было и это придавало ему некоторую мрачность. Вадим без церемоний прошел по комнате и уселся на диван.
— Денис, идите сюда, — позвал Андрей меня.
Я подошёл. Он, уверенными движениями, нашел на чемодане прикрытый заглушкой разъём и подключился. Какое то время на экране его компьютера что-то происходило, он вводил пароли, потом позвал Вадима, и тот тоже ввёл, какой-то уже свой, пароль. Выскочило зелёное окошко.
— Всё, можете отстёгиваться.
Я прижал указательный и большой пальцы левой руки к двум черным сенсорам на браслете, внутри зажужжало и наручник расстегнулся.
— Ффух, наконец-то, — я начал растирать запястье, а Андрей открыл чемодан, осторожно достал одну из батареек и с интересом начала разглядывать маркировку.
— Ого. Да тут хватит на небольшой город! Двенадцатое поколение! — присвистнул инженер.
Я в это время с интересом смотрел на Вадима. Его реакция показалась мне необычной. Он не смотрел на батарейки, а смотрел на главного энергетика, и как-то неприятно смотрел. Было в его лице что-то такое презрительное и не очень доброе.
— Когда вы подключите их в сеть? — спросил Степанов.
— В энергосеть — в течение часа, наконец-то запущу на полную мощность оранжереи и…
— Вы знаете о чем я спрашиваю, — перебил инженера Вадим, как-то очень грубо.
Андрей оторвался от разглядывания батарейки и поднял глаза на Вадима. В его взгляде плескалась злость.
— Я уже говорил вам. Я категорически против этого. Это риск! Я отвечаю за безопасность станции и я требую…
— Да мне плевать что вы там требуете, эти батарейки мы заказали для себя, а не для ваших оранжерей, и вы подключите их к сети немедленно!
Ну вот. Из-за этого я сюда и прилетел. С корабля на бал, блин.
— Что. Тут. Происходит. — я говорил громко и отчётливо.
Оба резко замолчали, при этом Вадим отвёл глаза в стенку, а Андрей наоборот вперил в меня недоуменный взгляд.
— О. Андрей, я поясню для вас свой статус. Меня зовут Денис Крылов, я член совета директоров ЭнергоТэк. Я продавил в совете исследования и строительство этой станции, и я же являюсь главным куратором этого проекта. Можете позвонить куда хотите и уточнить мои полномочия. Я приехал чтобы лично разобраться в том что здесь происходит и как нам развивать этот проект дальше. А теперь будьте добры, поясните мне свои слова об угрозе безопасности станции.
К моему удивлению, эта тирада произвела на инженера весьма благотворное воздействие. Как мне показалось он просто выдохнул с облегчением, мол, вот наконец-то прибыл спаситель. Он сразу расслабился и затараторил.
— Вы понимаете, Денис, они… Они подключили всё станционные батарейки к своей мастер-нейросети, напрямую, в сервисные разъемы! Я понятия не имею к чему это может привести, а самое страшное, они сами этого не знают! У них там центнер умного геля, всё человечество скопом хрен разберёт что оно думает, как работает и чего хочет. А если оно захочет погасить батарейки? Они не оставили никаких резервов, да, у нас есть дизель генератор и цистерна дизеля, но это всё очень мало! А если шторм? Тут шторма месяцами могут длиться, вот один на подходе, не сегодня — завтра накроет, а они опять хотят все батарейки в сеть…
— СТОП! — не выдержал я, — Андрей, соберитесь! Кто "они"? Что значит "всё батарейки станции подключены в сервисные разъемы"?
— Они — это учёные. Группа ваша. Они создали Мастер-сеть и присоединили к ней все сети наших батареек…
— Вадик!?!?
Степанов сжал губы в полоску.
— Денис, я могу всё объяснить. Это необходимо. В конце концов, как по вашему мы получили такие результаты? Естественно мы используем все ресурсы по максимуму. Нам нужно пройти в лабораторию, там я всё тебе покажу, очень и, я уверен, ты со всем согласишься. Это очень неудачное время и место, я поспешил…
— Что значит "центнер умного геля"? — умница Аня, уловила суть. Про гель то я знал, но центнер?
Вадим зло посмотрел на главного энергетика.
— Мы создали самую большую нейросеть. Это была одна из основных целей эксперимента. После того как нам удалось найти ещё одну "ошибку господа бога", мы пытались открыть новый вид прокола. Но наши сети не тянули и мы с Денисом… — тут он спохватился и вопросительно посмотрел на меня.
— У Анны Борисовны есть нужный допуск, если ты об этом, Вадик. Она зам директора по связям с общественностью. А вот насчёт Андрея я не уверен. — я посмотрел на главного инженера.
— Я главный инженер станции, я проектировал всё их железо, думаете я не знаю их как облупленных?
— Тогда, Вадик, продолжи пожалуйста.
— Нечего продолжать. Мы повышали мощность сети, наращивали её, обучали. Она даёт рекомендации по железу, запросила поддержку сетей, связанных с "проколами". Мы подключили — и дело пошло. Вы сами знаете. Два новых поколения батареек — это всё наша сеть. Я поэтому и запросил новые батарейки, они нужны нам не для энергетики. Нам нужны именно их сети.
Я не стал долго раздумывать.
— Андрей. Отберите из чемодана батареек на такую суммарную мощность, чтобы хватило поддерживать жизнедеятельность станции с двукратным запасом. Остальное — подключите к сети Вадима, через сервис разъемы. Изолированные батарейки должны создать независимую сеть питания станции, отдельный контур, всю жизнедеятельность кроме лаборатории запитайте на него. Лаборатория и все научные объекты питаются от своего контура, от подключенных в большую нейросеть батареек. Сколько нужно времени?
— Я вызову ребят, мы сделаем физически независимые контуры. Мне нужна пара дней.
— Но мне нужны все батарейки! — закричал Вадим, — этого мало! Мы ещё год потеряем!
— Вадик, успокойся. Двенадцатое поколение даёт чуть ли не в два раза большую мощность. Каждая сеть обслуживает 32 прокола. Нам хватит на всё. Мне нужны не только результаты, ещё бы неплохо и живых людей и работающую станцию сохранить.
— Ты не понимаешь…
— А ты мне всё объяснишь. Всё расскажешь и покажешь. И мы, с тобой, Андреем и всем советом вместе решим, как нам сделать чтобы и волки сыты и овцы целы. Но Вадик, дай мне переодеться, принять душ и поесть нормально, я тебя умоляю. Пойдем, покажешь апартаменты. Андрей, сделайте всё в лучшем виде, как с вами связаться?
— Внутренний Интерком номер 201, звоните в любое время.
— Я свяжусь с вами позже, хотелось бы детально разобраться как устроено энергообеспечения станции.
— Конечно.
— Пойдем уже, — это Аня, нетерпеливо, стоя уже в открытой двери.
Ух как я устал, а ведь мы только начали…
Всю дорогу до кают Вадик молчал. Он был зол на меня, это понятно. В своё время я полностью принял его сторону, фактически в одно лицо заставил совет директоров выделить деньги и ресурсы на его исследования. Тяжелее всего было с людьми, не все были готовы на работу в Антарктиде, а это было главное условие. То что мы решили вынести лабораторию в такую жопу мира тоже было компромиссным решением. Если первый вид прокола был явлением микромира, базировавшийся на низкой энергетике, то тут требовались мегаватты, какие-то чуть ли не звёздные температуры. Короче все очень испугались. Пришлось перевозить исследовательский центр к черту на кулички. Зато безопасность обеспечить проще, да и утечек меньше. Людей Вадиму нашли, денег у ЭнергоТэк теперь было достаточно для чего угодно, да и энтузиастов желающих поучаствовать в новой НТР появилось немало. Но ресурсы, которые он просил — были не самые простые в добыче. 100 кг умного геля если что — это в пересчёте на батарейки, даже старого, 8го или 9го поколения — гигаватты энергии. Но ведь и результаты они выдавали. Последние два поколения батареек, были разработаны именно здесь. И слава богу, а то совет директоров уже начинал меня потихоньку пожирать, так как ресурсы я вытащил огромные. Поэтому несколько месяцев назад, после долгих разговоров, Вадик перенастроил свою сеть с разработки нового прокола на улучшение работы батареек и получил результаты, которыми я и заткнул рот всем сомневающимся. Но ситуация всё ещё была напряжённая, поэтому я и решил слетать сюда сам. Хотя путешествие по результату вышло, конечно, гораздо более затяжным и опасным, нежели планировалось сначала.
Мы вошли в просторную комнату с окном во всю стену, в котором яростно сверкал снег.
— Ого! Вадик, да тут просто президентский люкс! Нифига себе, хорошо живёте!
— Раз уж мы работаем в жопе мира, то нужно чтоб было комфортно, — впервые за день я увидел у математика улыбку, — завтрак с восьми до десяти, обед с двенадцати до двух, ужин с шести до восьми. Сегодня у нас последний день халявы, весь обслуживающий персонал улетает с вашим самолётом на зиму. Впереди примерно месяц самообслуживания, потом прилетит смена.
— А неплохо у вас тут, — Аня уже скинула куртку и ботинки, села на кровать и попрыгала на ней.
— У нас есть бассейн, рекреационная зона со всякими игровыми приставками и всеми фильмами и музыкой мира — спасибо тебе Дэн и твоим бракованным батарейкам, фитнес центр, короче, офис Гугла отдыхает.
— Вот это я понимаю рабочее место, классное вложение денег! А как насчёт покататься на лыжах или сноуборде?
— Из твоего окна не видно, с другой стороны станции в паре километров шикарный склон. У нас есть вездеход с дистанционным управлением, его использовали его как ратрак и как подъемник. Заезжаешь наверх, катаешь, а он спускается за тобой сам. Ну я не любитель, но ребята развлекались.
— А.Фи. Геть. Я пожалуй тут у вас останусь. Нахрен эту прогнившую цивилизацию.
— Когда запустим оранжерею и приедут биологи, мы ещё и на самообеспечение хотим выйти. Когда тут пойдет свежая клубника и помидоры круглый год, я думаю желающих посещать станет больше чем тех кто хочет уже свалить.
— А, ну да, колония на Марсе, точно. Так этот проект уже запускается?
— Только твоих батареек не хватало. Если честно, я и правда перебрал с количеством энергии на лабораторию. Мы бы могли запустить оранжерею ещё полгода назад.
— Вадик, ты же понимаешь, что я твой союзник? Но тебя заносит, сам знаешь. Люди которые здесь собрались это главная ценность, ценнее чем гель и нейросеть. Батареек мы наделаем ещё, а вот людей надо беречь, холить и лелеять.
— Дэн, ты не знаешь всего. Давай ты отдохни, прими душ, поешь. Потом свяжись со мной, по внутреннему терминалу, я покажу тебе всё и расскажу. И пожалуйста, не принимай больше решений так импульсно. Я хотел бы чтобы ты выслушал всё стороны.
— Окей, Вадик. Да будет так. Добро, как говорят у нас на юге.
— Господи, ещё тебе барсетку и туфли с квадратными носами. Добро, бл… Ваши терминалы на столе. Они как телефоны, разберётесь. Активируются отпечатком пальца, все настройки и всё пользовательское в станционном облаке. Это значит что вы можете взять любой терминал, активировать его отпечатком — и он тут же станет вашим личным. Поэтому не бойтесь где-нибудь забыть его или оставить. Как будете готовы — звоните мне, или пишите, звонилка и мессенджер там простые, разберётесь. Ну я пошел.
— Давай, Вадик, до связи.
Когда дверь хлопнула, Аня уже была в душе, а я покатил в комнату чемоданы.
Подошёл к окну. Вид конечно был космический. Нетронутое поле белого снега, на горизонте виделись какие-то горы, всё искрило и резало глаз.
— Хребты безумия. — послышался голос Ани сзади
— Твоё поколение разве умеет читать? — поддел её я.
— Видела комиксы Лавкрафта у тебя на полке, — не повелась она.
Я обернулся. На ней был шелковый белый халатик. Не запахнутый, шелковый белый халатик. Следующие полчаса я пожалуй пропущу, по естественным причинам.
Часы уже показывали 8 вечера, но солнце по прежнему светило довольно ярко, хотя судя по завихрениям снега за окном, поднимался ветер и на небе, до этого девственно голубом набежала лёгкие облачка.
— Надо бы пройти поужинать, — заметил я.
— Я жду только тебя, — отозвалась от зеркала за директора по связям с общественностью.
— Я разбирался в терминале. Надо же понять, где тут кормят.
В терминале была схема всех помещений станции. Мы находились в основном модуле, по краям него — сделаны квартиры, видимо чтобы они были с окнами, в центре служебные помещения, фитнес зал, бассейн, столовая, кладовые помещения, на минус первом этаже холодильники, всякие очистные сооружения. Есть переход в отдельный модуль лаборатории, чуть поменьше, но тоже здоровый. Там есть и жилые квартиры, но в основном всякие необозначенные технические помещения. Есть технологический модуль — там видимо должны быть всякие гаражи, производства и прочее. И оранжерея. Она стоит холодная и неподключенная, видимо её как раз планируют запитать от наших батареек. Она имеет другую форму, не такую как жилой модуль, но там тоже много жилых апартаментов, видимо биологов планируется селить прям там. Там реально крутая тема. Судя по планировке, предусмотрены не просто плантации по выращиванию растений на гидропонике, но и птице- и свинофермы, коровники, короче станция по плану должна стать полностью автономной. Это сайд проект, в нем негласно участвует та самая известная американская частная космическая компания. Практически весь проект — их детище, но с учётом того, в каких мы отношениях с Америкой, пришлось создавать очень запутанную схему дочерних и совместных компаний, чтобы политики оттуда не пронюхали о сотрудничестве. Политика "отмены" компаний из стран "изгоев", там всё ещё на коне, так что наше сотрудничество с ними зашифровано.
Оранжерея полностью готова, но её не запускали из-за нехватки энергии. Лаборатория начала потреблять гораздо больше энергии чем планировалось, просто в разы из-за чего пришлось переносить сроки и собственно отправлять меня с грузом батареек.
Мы нашли столовую довольно быстро, но она оказалась почти пустой.
За столиком возле барной стойки сидели два парня разной степени небритости, в свитерах, как и полагается полярникам.
Я направился прямо к ним.
— Привет, я Денис, это Аня. Ребят не подскажите как тут разжиться едой?
— Вы тот самый Денис Биг Босс? — спросил меня полярник в синем свитере, и, не дожидаясь ответа продолжил, — я Олег, а это Леша, по еде — сейчас пересменка, готовим сами и убираем сами за собой, кто что умеет и кто на что горазд. Вон там за стойкой холодильники — там что то текущее, ну то что начали и недоели и всё такое. Если там не найдёте ничего интересного — рядом дверь ведёт на кухню там есть склады простые и холодные, из них можно принести всякого и приготовить. Я рекомендую взять в морозилке каких-нибудь полуфабрикатов и разогреть — там всё вполне себе съедобное.
Я немного ошарашенный мощной тирадой начал медленно открывать рот, но Аня была проворнее:
— А вы бы что порекомендовали? Может приветственный суп или что-нибудь такое? Не покажете где лежит?
Ну как ты ей откажешь? Джентльмен Олег отправился сопровождать её за стойку, а я остался наводить мосты с Лёшей. Наш старый, отработанный приём — оставить меня наедине с объектом.
— Привет! Извиняюсь за навязчивость, мы недавно прибыли, ходим вот знакомимся. Я из головного офиса компании, привез батарейки
— Я слышал, — лицо хмурого Лёши даже тронула некая тень улыбки, — я зам Андрея. Ну и спец по всему электрическому. Олег — типа механик, командует железяками. Вы надолго?
— Думаю, до следующей пересменки. Как то у вас тут странно с учёными, как мне показалось. Как-то не ладят с ними, нет?
— Как-то да. Фиг его знает. Они нормальные были, а сейчас все какие-то притрушенные. Из блока своего не вылазят. Общаться со всеми перестали. Даже если что электрическое ломается мне приносят — к себе не пускают. Оранжерею не дают запустить уже три месяца — за это их тут вообще вся смена проклинала. Американцы показывали кино как они там всё планируют сделать, тут все слюнями истекали. А эти профессоры все киловатты на своего монстра переключили и высиживают его…
— Монстра?
— Ну этот их суперкомпьютер. Выводят там ответ на главный вопрос вселенной, блин.
— 42
— Вот вот, — тут уж Леша не сдержал слабую улыбку. — Именно так. Я бы вот лучше бы апельсинов с дерева и клубники свежей навернул, чем эти ответы.
— Ну клубники, как я помню, в этом грузе было чутка. Так учёные не выходят из своего модуля? А как же бассейн, сауны эти все, джакузи? Для кого роскошь? У нас в Москве такого нет как мне тут рассказали.
— Сначала ходили, а потом как то перестали. Вообще странно с ними. Как будто они там не квантовой физикой а наркотой какой-то занимаются. Все какие-то исхудавшие, глаза впалые…, - тут Леша, видимо, понял, что болтает лишнего и умолк.
В этот же момент к столу вернулась Аня с Олегом
— Дэн, пойдем, поможешь мне донести, мы там пир на весь мир наготовили!
— Ну вы питайтесь, а мы пойдем, — сказал Олег, — у нас теперь аврал, будем наконец-то подключать оранжерею!
Мы пошли за стойку, а полярникам начали собирать свою носящую посуду.
Обед действительно получился неплохой: томям, видимо из каких-то полуфабрикатов, или замороженных брикетов, куриные котлеты и мороженое на десерт.
Мы остались одни в огромной пустой столовой, но тем не менее, Аня говорила очень тихо, почти шепотом:
— Ну что? Запрограммировал?
— Неа. Просто поболтал.
— Дэн, чот тебя расслабило совсем, дружок. Нет, я понимаю яхта, вокруг море, безлюдье, можно расслабиться, но тут?
— Ну то же самое. Ну ладно ладно, ты права, надо было. Я расплылся. Стал слякотью. Так утомительно всего бояться и постоянно оглядываться. Окружать себя марионетками. Дай я ещё немного поплаваю в томяме и пойду болванить всю эту станцию.
— Антон проверял всех. Утверждает, что тут все надёжные. С пересменкой улетело куча почти случайных людей, а те которые остались — вроде как проверены.
— Сама знаешь, что это такое — "проверены". Пока сам не проверю — никому доверять нельзя. Но мне лееень… Устал я. Отдыхаю.
— На глубине 2 метра наверное тоже хорошо отдыхается.
— Ну прекрати, что ты такая мрачная! Красота же, снежок, мороз, никого вокруг, кладовки набиты, бухло рекой…
— Бухла нет, кстати. Говорят на станции не поставляют, табу.
— Это Олег тебе сказал? Щас, не поставляют. Я всю документацию видел, тут бар такой, дубайские рестораны позавидуют, ага.
— Ну вот Олежка, не в курсе. Очень с грустным лицом рассказывал, что всё хорошо, да есть одна грусть-печаль.
— Это надо у Вадика узнать. Видать под замком держат. Кстати о Вадике. Надо бы визит то нанести им. И вообще какой-то план не помешает, что и как мы тут будем разнюхивать.
— Я предлагаю начать с фитнес зал и бассейна.
— Ты чёртов гений, читающий мысли. Но мы только плотно поели же? — засомневался я.
— Да, надо часик другой попереваривать. Пойдем в нашу каюту, как раз и поперевариваем. — мечтательно ответила Энни.
— Ох, я чувствую у тебя на уме совсем другое…, - Я улыбнулся, зная, к чему она клонит.
— Верно чувствуешь.
Мы отнесли грязную посуду за стойку, сполоснули её и запихали в здоровенную, профессиональную посудомойку. Там было уже немало грязной посуды, поэтому, немного поколдовав над терминалом, мы её запустили и направились к себе.
Через пару часов, когда я уже немного задремал, после интенсивной постельной разминки, Аня меня растолкала.
— Давай поднимайся, ленивая жопа. Ты итак уже разжирел до невозможности, — замотивировала меня она.
— Ладно тебе, я подтянутый, — запротестовал я.
— Ага, бока так и висят, пошли бегать и плавать!
— Слушай, а тут ночь вообще бывает? Ты не смотрела в интернете?
— Через пару дней наступит полярная. Видишь как низко солнце. Сейчас полумрак, а будет вообще тьма. Но на станции живут по московскому. Сейчас семь вечера, так что самое время для вечерней тренировки, идём.
Бассейн был по центру модуля, под прозрачным куполом. Мне настолько понравилось его расположение, что я решил всю тренировку проплавать. Аня не поддержала такой подход и пошла в фитнес зал, оставив меня одного в огромном бассейне.
Свет не горел, мы не стали его включать, был подсвечен сам бассейн, и сквозь стеклянный потолок просачивались антарктические сумерки.
Я в очередной раз проплыл бассейн туда и обратно, уцепился за борт, и, подняв голову, вдруг, узрел чьи-то ноги. Даже ножки.
— Добрый вечер, — произнесла их обладательница, — полагаю вы из того самого Московского начальства?
Со мной говорила невысокая женщина лет 30, со светлыми волосами и немного измождённым лицом. Она была замотана в большое банное полотенце.
— Правильно полагаете, — ответил я, проведя рукой по лицу, чтобы стряхнуть воду, — меня зовут Денис. А вы…?
— Лариса. Я главврач станции.
— О, это очень полезное знакомство.
— Вы чем-то больны?
— Чур меня чур! Нет, здоров как бык. Ну не то что бы бык, но как бычок наверное. Я просто думаю что, главврач точно знает абсолютно всё о населении станции и это сильно облегчит мою задачу.
— А какая у вас задача?
— Передать совету директоров всё что происходит на станции и помочь применять решение о дальнейших в неё инвестициях.
На слове "инвестиции" лицо у Ларисы поскучнело.
— Кому что, а бизнесменам инвестиции.
— Ну что делать. Кто-то должен заниматься грязной работой. Не могут же все быть врачами и учителями.
— Вы считаете что работа врачей — чистая?
— Чистая и благородная. Врачи это эссенция доброты и света. А вот бизнесмены — сосредоточение мрака и сатанизма.
— Ваш сарказм уже переливается за край бассейна, Денис.
— У меня был его излишек, вот пришлось сбросить. Может начнем сначала? Итак — я Денис, приехал познакомиться со станцией и её обитателями, выяснить их нужды и чаяния, чтобы всеми силами содействовать улучшению их жизни. Вы поможете мне, доктор Лариса?
— Я подумаю над этим предложением.
— Конечно подумайте! А пока думаете может поплаваем и поболтаем о том о сем?
— Так уж и быть. Хотя я привыкла делать это в одиночестве.
— Поэтому вы ходите в бассейн вечером?
— Обычно даже ночью. Терпеть не могу толпы, шум, визг и прочее.
Лариса сняла полотенце, и, оставшись в очень целомудренном темно синем спортивном купальнике, повесила его на шезлонг. После чего как-то неожиданно и резко нырнула, умудрившись почти не вызвать брызг и всплеска. Пока она плыла под водой, я подтянулся на руках и сел на борт бассейна, свесив ноги в воду. Когда она вынырнула я захлопал в ладоши и крикнул:
— Все судьи 10 баллов! Прыжок однозначно на медаль. Вы определенно хорошо в этом спорте, доктор.
— Грубая лесть не поможет вам снискать моей дружбы.
— Ого, тянет на роман 19го века. Я говорю правду — красиво вошли в воду, никакой лести. За что вы так не любите бизнесменов, Лариса?
— Почему же не люблю? Люблю. Что вы хотели бы узнать от меня, господин член совета директоров.
— Фу, как официально. Просто хотел бы знать что вы думаете о людях которые здесь живут. Не беспокоит ли вас что-то? Может есть какие-то вещи, которые можно исправить? Ну там аппарат МРТ в медблок поставить?
— У нас есть аппарат МРТ, — сказала Лариса уже от другого борта бассейна, и поэтому довольно громко, — медблок вообще оборудован так, что ему позавидовали бы все медучреждения, в которых мне доводилось работать. На многое оборудование я до сих пор читаю руководства. Наверное поэтому я и недолюбливаю вашу братию. Засунуть столько дорогущего оборудования к черту в задницу, чтобы оно тут пылилось, когда по всей России стоят очереди по полгода, чтобы обследоваться на этих аппаратах.
— Ох уж мне эти этические задачки. Зачем вы тратите деньги на десяток учёных, когда на них вы смогли бы прокормить миллион жителей Африки… Лариса, скажите, если бы вам позволили решить на что потратить сумму, эквивалентную стоимости этой станции, вы бы выбрали закупить на 10 лет продуктов питания для миллиона жителей Конго?
— Не надо считать меня либеральной идиоткой, Денис. Я прекрасно знаю что если дать миллиону жителей Конго халявной еды на 10 лет вперёд, то её заберёт себе тысяча человек конголезский элиты, продаст куда-нибудь и построит себе особняки и купит лексусы. А оставшиеся девятьсот девяносто девять тысяч будут благополучно голодать дальше. И даже если этого избежать, то через десять лет, когда еда закончится — нужно будет кормить уже пять миллионов никчемных, привыкших к халяве дармоедов. Я врач, я прекрасно осведомлена о человеческой природе. Однако это не мешает мне недолюбливать подобных вам баловней судьбы, летающих на личных джетах и собственных яхтах в 200 метров длиной.
— Ого какая осведомленность!
— Здесь есть интернет. А про ваше путешествие пишут на сайте ЭнергоТэк в разделе "новости", вообще-то.
— Мне очень жаль, Лариса, что я вызвал у вас негативные чувства, но ничего не могу поделать. Мир вообще не сильно справедлив. Я всё же верю, что то что делает ЭнергоТэк важнее для будущего человечества, чем немедленное накормление всех голодных в Африке. Как вы думаете, зачем мы вообще построили здесь станцию?
— Чтобы вашу ваши безумные учёные не спалили весь мир к чертям, это же очевидно, — Лариса уже подплыла к моему борту и, увидев выражение на моём лице, добавила, — сарказм конечно же, не стройте такие рожи. Я не знаю зачем. Я врач. Ну да, я, конечно задавала себе этот вопрос. Даже Вадиму задавала. Он отшучивается в этом стиле. Мол делаем супербатарейку, чтоб растопить весь лёд Антарктиды. Или: нашли вмерзшую в лёд летающую тарелку и изучаем, в таком духе. Ну а действительно, зачем?
— А зачем нам батарейки? В России в 22 м году запустили ядерный реактор полного цикла. По этой технологии человечество уже получило практически неисчерпаемый источник энергии. Ничего не мешало построить тут станцию с таким реактором например. Но батарейки лучше в плане мобильности. Человечество становится мобильным. Не нужно тащить с собой тонны сложного оборудования, энергетика целого жилого комплекса на 100 человек помещается в маленьком чемоданчике. Это позволит нам наконец-то начать задуматься о решении главной нашей проблемы.
— И какая же проблема у человечества главная?
— Уязвимость. Вы никогда не интересовались палеонтологией? Удивительная наука. За миллиарды лет на земле появилось и исчезло бессчётное количество видов живых существ. От микобактерий до гигантских гор мяса. Все они появлялись и исчезали, оставляя лишь только слои отложений в почве. Некоторые существовали сотни миллионов лет! Человечеству в таком как сейчас виде нет и сотни тысяч лет, если мы исчезнем, даже толком пласта в отложениях не оставим. А исчезнуть мы можем очень легко. Астероиды, супервулканы, изменения в магнитном поле, защищающим нас от космических излучений, изменения климата, изменения состава атмосферы, хрен знает что ещё. Люди крайне хрупкие создания, для жизни нам нужно обеспечивать совершенно безумное количество условий, температура, состав воздуха, вода, пища, всё очень сложных консистенций, шаг влево шаг вправо — массовые болезни, голод, эпидемии, смерть. Мы должны научиться обеспечивать выживание и нормальное функционирование людей в разных средах. Нам нужны колонии на Марсе и Венере, мы должны диверсифицировать риски выживания человечества. Какой смысл кормить африканских детей, если через пять лет над Африкой исчезнет озоновый слой и их сожжет ультрафиолетом? Или строить больницы в Сибири, если через десять лет из-за изменения климата средняя температура в регионе упадёт на десять градусов и всё население вымерзнет?
— Боже, вы серьезно? Это реальные угрозы?
— А почему нет? В истории планеты случалось и не такое. Я вижу цель в том чтобы научиться выживать и делать это с комфортом, в таких местах как это. Антарктида. Океанское дно. Марс. Луна. Где угодно. Это станция тест. Первая. Мы будем строить ещё и ещё. Мы будем учиться. Полетим в космос и будем строить их там. Чем вам не цель?
Наступила тишина, в которой слишком было только плеск воды и слабое, на грани восприятия, гудение насосов воздуха и воды.
— Вы немного меня потрясли. Я… Я не ожидала такого. Это конечно… Ладно. Что вы хотели узнать?
— Да всё что угодно. Что вам не нравится? Что изменить? Как ведут себя люди? Нет ли чего-то странного, необычного?
— Тут всё странное и необычное. Но учёные, конечно, держат планку первенства. Их группа — восемь человек и Вадим. Трое девушек, пять мужчин. Когда они только приехали сюда — это были веселые и жизнерадостные люди. Тут было очень весело, мы отмечали каждый праздник, Вадим откуда-то доставал алкоголь, но проблем никаких никогда не было. Потом они начали меняться. У нас тут пересменки раз в два месяца, поэтому те, кто приходили перемен не замечали. Но я то тут уже почти восемь месяцев. Я вижу как ребята из весной молодежи превращаются в замкнутых, нелюдимых затворником. Они постепенно стали всё меньше общаться с окружающими. После первых четырех месяцев начали отказываться от отпусков. Говорили что они на пороге открытия, что вот вот, некогда отдыхать. Перестали посещать фитнес зал, зону рекреации. Сменили свои жизненные ритмы, чтобы меньше пересекаться с остальным персоналом. Потом вообще перестали выходить в основной модуль. Из научного модуля есть доступ к складам продовольствия, они готовят сами. Потом вообще перестали пускать в свои помещения персонал. Я подозревала наркотики, депрессию, авитаминоз, недостаток солнечного света, но это всё не то. Они стали одержимые, это какая-то групповая одержимость. Я знаю что они проходят психологическое тестирование, но это же гении! Ай Кью каждого из них больше чем наш с вами вместе взятый. Они легко обманут эти дурацкие тесты. Чем они там занимаются, Денис? Я слышала, они создают какой-то искусственный супер интеллект?
— Вообще-то нет. Но мне прям интересно откуда прошел такой слух. Тема вообще-то секретная, а вы уже третья кто говорит мне об этом.
— Ну люди болтают…,- смутилась Лариса, — кто-то что-то где-то…
— Вы проводили обследование организмов учёных? Болезни, токсины, патологии, аномальные образования?
— В том то и дело. Они абсолютно здоровы. То есть прямо подозрительно здоровы. Никаких инфекций, всё анализы абсолютно в норме, за всё это время никто из них вообще ничем не болел! Ни разу! Я поводу полное обследование раз в месяц согласно инструкции. Гоняю из каждый раз и ничего. Они просто пышут здоровьем. А на вид и по общению — как будто плотно сидят на героине. Вы здесь из-за моих подозрений? Я вроде не упоминала ничего в официальных отчётах.
— Нет, мы тут совершенно по другому поводу. Но про странное поведение учёных вы говорите нам не первая. Теперь мне прям интересно стало. Придётся разбираться. Я могу зайти в вам на рабочее место? Мне интересны ваши наблюдения с какими-то документальными фактами.
— Да у меня собственно ничего такого нет… Ну хотя… Приходите завтра в медблок, часам к двум, я соберусь с мыслями и информацией.
Говоря это, доктор уже оборачивалась полотенцем.
— Спокойной ночи, Денис, до завтра.
— до завтра, Лариса.
Она вышла из помещения бассейна и дверь за ней захлопнулась.
Из задумчивости меня вывели хлопки в ладоши.
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
— Невероятно! Потрясающе! Скажи Дэн, ты на неё запал что-ли? Вроде же не в твоём вкусе? Или чисто спортивный интерес?
— Энни, Энни… Ты же очень умная девочка. Но как только у тебя включается ревность — всё, мозг в отключке. Ну вот что с тобой делать?
— Почему ты её не пе…
— ТИХО!
Я рявкнул так что сам немного испугался. Глаза Энни прищурились, а лицо побелело от злости в полумраке бассейна. Анюта ненавидела когда на неё повышали голос, а когда это делал я — просто бесилась. Но она знала, что к таким вещам я прибегать только в крайних случаях, поэтому замолчала и стала ждать, что я скажу.
— Ты знаешь как оборудована эта комната? Камеры? Микрофоны? Всё проверила? Прежде чем говорить всё что думаешь? Да что с тобой Энни! Да я расслабился, но ты то чего? Или ты всерьёз думаешь что эта барышня так вскружила мне голову? А ещё какую глупость за тебя планирует ляпнуть твоё чувство собственности?
Лицо Энни на всем протяжении тирады смягчалось, а к концу уже стало близко к состоянию "вот вот заплачет". Но плачущей заместителя директора по связям с общественностью я не видел уже несколько лет.
Она подошла ко мне и я обнял её, несмотря на то что был весь мокрый.
— Прости меня, Дэн. Я… Мне просто не по себе тут. Ты знаешь, я ничего не боялась, даже когда мы ночевали в этих долбанных правительственных кабинетах, на столах, и каждая машина на камере могла быть группой задержания, мне не было страшно тогда. Там были люди, они были понятные, злые и понятные. А тут что-то мрачное. Какой-то фильм ужасов, с нами в непонятно каких ролях. Тут всё какое-то неправильное, блин, не такое… Люди эти, всё здесь.
— Милая Энни, ты устала. Пойдем домой, поспим.
— Только поспим?
— Ну и поспим тоже…