Профессор Шурыгин вышел из двери кабинета в одной из высоток Москва Сити и некоторое время стоял, держа портфель и пальто и не шевелясь. Жутко хотелось выпить. Вообще-то он не любил алкоголь. Ну так, с друзьями, на рыбалке или на семейном застолье, можно конечно рюмочку другую. Но в памяти его калёным железом отожглись студенческие попойки и то, чудовищное чувство похмелья наутро, когда кишки скручивает, будто бельё в центрифуге, голова кружится, руки трясутся, а слабость такая, что даже кружку с водой удержать трудно. С возрастом синдром похмелья всё ухудшался, поэтому пить Александр не любил. Но сейчас даже ужас перед похмельем отступил перед тем жестоким ударом, который ему нанесли в этом роскошном кабинете, в этом отвратительно дорогом здании. Профессор наконец-то смог отлепиться от места и пошел к лифту. В холле здания кажется была реклама какого-то бара на одном из этажей небоскреба. Вот туда то ему и надо.
В баре царил полумрак. Начинало вечереть. На улице была обычная, московская пасмурная хмарь, стекла окон в баре были тонированы, в общем внутри помещения сгустилась ночь.
Людей почти не было, практически все столики пустовали. Но Александру не нужно было за столик. Он подошёл к барной стойке. Она была небольшой, буквально на пять стульев. На одном из них уже сидел мужчина лет сорока, одетый во что-то неопределенное, но на вид недешёвое. Он держал в руках стакан с коричневатой жидкостью и льдом и, казалось был полностью поглощён созерцанием этой композиции. Что ж, это Александра устраивало, компания ему сейчас была ни к чему. Он повесил пальто на вешалку рядом с баром, а вот для портфеля места не нашёл и просто положил его на пол рядом со стулом, на который взгромоздился. На стойке лежало меню с винной картой. Александр взял его и начал изучать. Стоимость напитков была просто запредельная. Один шот самого дешёвого пойла здесь стоил, как бутылка того же самого в гипермаркете. Профессор и раньше не мог себе такого позволить, а теперь… Что же теперь делать? Проекту всё? Нет финансирования — нет проекта. Нет проекта — нет и вообще его НИИ. Кому они теперь нужны. "Ваша тема не имеет перспективы в разрезе практического применения". Ах он ублюдок! Значит целый год до этого, пока часть денег с гранта шла на закупки несуществующего оборудования у какого-то ИП, то ли племянника, то ли родственника этого чинуши — тема была "интересна". А теперь, когда с новым премьер министром пошли волны перетряхивания всего чиновничьего состава, а этот ИП попал под какое-то расследование и благополучно испарился — теперь, значит, "не интересна". Долбанные коррупционеры!
Александр вдруг понял что мужчина, сидевший за баром пристально на него смотрит с лёгким удивлением во взгляде.
"Я что это вслух сказал?" — испуганно подумал профессор.
— Вы наверное были на этаже с правительственными кабинетам, — как-то немного даже сочувственно сказал Александру мужчина.
— Я… Не… Извините, я задумался… Нет, нет, я совсем про другое, — заблеял Александр.
— Да не бойтесь. Я тоже их терпеть не могу. Мрази все поголовно. Меня зовут Денис, — он протянул Александру руку, и тот немного вяло её пожал.
— А… Александр, Шурыгин Александр…
Денис широко ухмыльнулся.
— Бонд, Джеймс Бонд? А пить будете водку с Мартини?
— Я не… Тут цены конечно…
— Да уж, тут я с вами соглашусь, цены совершенно безумные. Вы чем занимаетесь, Александр?
— Я профессор, руковожу НИИ… Руководил уже наверное…
— Ого, реально профессор? — судя по слегка развязному тону, Денис был уже немного пьян, — Слушайте, а давайте-ка я вас угощу, господин профессор. Я и не ожидал в таком неприятном месте встретить целого профессора! Это знак, а знаки нужно чтить. Что вы будете пить, профессор?
— Да нет, что вы… Я не…
— Я настаиваю! — Денис повернулся в сторону бара, — бармен! А принеси-ка… А вот этого, что я пью, сразу бутылку. И ещё ведёрко со льдом, стакан профессору и… Ну, пока — орешки.
Бармен кивнул и, с какой то невероятной скоростью, на стойке материализовалась плоская бутылка с металлической плашкой, вместо этикетки, ведёрко со льдом, стакан и тарелочка с орешками.
Профессор боязливо смотрел на соседа.
— Простите, я не могу вот так… Вы… Вы случайно не гей?
Денис расхохотался так что потекли слезы.
— Господи, как же Нетфликс испортил людей то, а? Нет, Александр, я не гей, несмотря на то что сижу в этом пафосном баре в такое время. Правда я работаю сейчас политтехнологом, а это уже близко к п@#₽асам, но в постели бываю только с женщинами. Хотите покажу фото своей девушки? Правда возможно уже бывшей…
— Боже извините, я не хотел… Не имел ввиду… Просто вы так настойчивы и… Простите
— Да ничего, профессор, я понимаю. Времена такие. Смотришь на человека и не поймёшь угостить он тебя хочет или вы@#ать. Простите за мой китайский. Я просто сегодня немного… В общем плохой день. Я так-то очень не люблю пить в одиночестве, а тут настоящий профессор! Умоляю вас, Александр, сделайте одолжение, выпейте пару стаканчиков со мной?
— Да, день у меня тоже не задался, — мрачно сказал Александр, — пожалуй я приму ваше предложение…
— Я предлагаю тост — за науку, — провозгласил Денис, когда стакан профессору наполнился льдом и коричневой жидкостью, источавший сладковатый аромат, — за это невероятное явление, которое вытащило нас из пещер и подняло на 62 этаж!
Бокалы зазвенели и они выпили. Жидкость оказалась виски, но каким то очень мягким и сладковатым. Жидкое тепло разлилось по телу профессора, а Денис вновь подлил ему из бутылки.
— В какой сфере вы специализируетесь, Александр? Профессор чего вы?
— О. Я занимаюсь квантовой физикой. Математика квантовых взаимодействий.
— Ничего себе! Это типа теория струн? Колебания в девяти измерениях, свертки Калаби-Яу?
Теперь настала очередь профессора восклицать.
— Ничего себе! Вы знакомы с теорией струн?
— Ну, я читал "Элегантную вселенную". Собственно, всё что я знал — сказал в первой фразе, — засмеялся Денис, — и как вы? Нашли универсальную формулу всего?
— Лучше! — ответил Александр, — мы нашли ошибку создателя!
— Был такой рассказ у Джека Лондона, — заметил Денис, — вообще сильное заявление, я заинтригован. И где же ошибся господь?
— Мы обнаружили аномалию. Пока только математическую. Мы просчитывали поведение частиц, это просто гигантские математические модели, в одном моменте нашили определенную аномалию, понимаете, расчеты не сходились, — профессор говорил взахлёб, было видно, что он сел на любимого конька, — мы думали, что ошибка в нашей модели, строили их одну за другой, с разных сторон, но ошибка всё равно оставалась. Наши ребята, математики, обручились программированию, мы использовали нейросети, из тех что есть в свободном доступе, но их мощностей не хватало, и… Ох я не в ту сторону, извините… Так вот, мы построили несколько моделей разными способами, пока не поняли, что это не наша ошибка! Понимаете, это не ошибка в расчетах, это реально свойство пространства, аномалия! Она возникает при определенных условиях. Мы вплотную подошли к тому, чтобы проверить наши расчеты экспериментом, мы подготовили схему его проведения, но на это нужно дополнительное финансирование, нужно построить стенд, понимаете? Я пошел к нашему куратору, это чиновник из министерства, он подписал нас в своё время на грант, на исследования, взамен одной услуги, мы там делали вид что что-то закупаем… Ой… — Александр понял что начал говорить лишнее и резко осекся.
— Да не беспокойтесь профессор, я не из отдела по борьбе с коррупцией, мне пофиг на эти схему, лучше про открытие расскажите подробнее! — нетерпеливо ответил Денис, — что там в этой аномалии? Что это может быть?
— В том то и дело — мы не знаем! — развёл руками Александр, — расчеты этого не показывают. Это нужно изучать, поставить эксперимент, и посмотреть что именно происходит когда соблюдаются всё условия из расчётов.
— Но у вас же есть какие-то предположения? Теории? Что там может быть? — не отступал политтехнолог.
— Знаете, — профессор выпил одним глотком остаток виски в стакане и мечтательно посмотрел вверх, — я хочу верить, что это будет та самая "червоточина". Дыра в пространстве. Которая позволит нам преодолеть запрет Эйнштейна. Даст нам возможность путешествовать по всей галактике. Откроет нам вселенную.
Тут Александр заметил, Денис перестал его слушать и застыл, глядя остекленевшим взглядом куда-то наверх. Профессор проследил за направлением взора мужчины, назвавшимся политтехнологом и увидел там экран, висевший сбоку, над баром. Видимо заведение позиционировало себя как бар для деловых людей, потому что там был включен бизнес канал и, прямо в данный момент, показывали кадры какой-то улицы на которой лежало тело накрытое белой простынёй, с красными пятнами. Бегущая строка внизу сообщала, что сегодня из окна своей квартиры выпал чиновник, крупный государственный деятель. Смерть наступила мгновенно. Основная версия на данный момент — самоубийство.
— Как быстро, — очень тихо пробормотал Денис.
— Да, недолго пожил, — понял его бормотание по своему профессор.
— Извините… Я немного отвлекся, — Денис оторвался от телевизора и налил ещё виски в свой и Александра стаканы, — так вы считаете, что у вашего открытия может быть практическое применение? Имейте ввиду, я сейчас не просто так спрашиваю. У меня есть много связей в разных кругах, как в чиновничьих, так и в среде венчурных инвесторов. То, о чем вы говорите, если есть хоть однопроцентный шанс, что подобное можно будет реализовать — найдутся люди, которые захотят вложиться в такой стартап, в надежде в будущем сорвать куш.
— Ну понимаете, — замялся профессор, — мы всего лишь учёные. Я например понятия не имею как презентовать то, что мы делаем бизнесменам. Да и результат у нас довольно скудный. Ну кого заинтересуют математические выкладки длиной в 100 страниц мелким шрифтом? И потом, мы реально не имеем ни малейшего понятия что там, в аномалии. Может быть вообще ничего. Как нам тогда отдавать деньги или что вообще говорить инвесторам?
— Это представьте мне. У вас есть визитка или что-то в этом роде?
— Н… Нет, я же…
— Ладно, вот вам моя, наберите этот номер.
Александр, достал из портфеля телефон, нацепил очки, и охнул, увидев на телефоне несколько пропущенных вызовов от жены. Однако перезванивать сразу не стал, а сначала набрал номер с визитки. Телефон Дениса завибрировал, тот сбросил вызов и занёс его в свою телефонную книгу. Пока он это делал, профессор отбивался от супруги.
— Я… Нет… Дорогая, я в Москва Сити… Да… Нет… Не продлили… Эта скотина просто нас кинула… Я не знаю пока, но… Да подожди, не кричи… Я друга встретил, мы тут в баре… Да я не… Скоро… Ну перестань, я найду выход… Нет… Да перестань ты!…
— Вот блин, — Александр отнял телефон от уха и грустно посмотрел на экран, — знаете Денис, я не знал что уже так поздно… Мне кажется нужно идти…
Денис внимательно посмотрел на профессора.
— Знаете Александр. Я думаю что мы неспроста тут встретились. Я помогу вам. Для начала, мы сможем продлить государственный грант, а потом, если понадобится, подключим частный капитал. Я чувствую, что ваше открытие перевернёт мир. Не знаю как, но мне это кажется важным. Вы идите, я завтра позвоню вам.
— Спасибо вам, Денис, до свидания!
— До завтра, профессор.
Александр, пожал руку политтехнолога, забрал пальто и вышел из бара. Лифт спустил его так быстро, что он не успел даже собраться с мыслями, но промозглый и влажный вечерний воздух слегка прочистил мозги.
— Черт, — выругался профессор.
Ну куда это годится, думал он. Напился в баре с первым встречным, выложил ему всё, даже про схему разболтал, болван! Ещё это дурацкое "А вы не гей?". Болван, какой же болван!
А с другой стороны, а что ему терять? Без гранта институт один чёрт прикроют и даже статьи в "Физикал ревью" и "Научном вестнике" не помогут. Подумаешь достижение… Самое время хвататься за любые соломинки, пусть даже такие сомнительные, как собутыльник в баре.
Профессор вздохнул и пошёл в сторону ближайшего метро.
Когда на следующий день Денис позвонил, Шурыгин с трудом вспомнил кто это. Голова у профессора жутко болела, при резких движениях перед глазами всё плыло. Но голос в трубке был непреклонен.
Они встретились в кабинете профессора, хотя кабинетом это можно было назвать с натяжкой. Скорее так: в закутке профессора. Денис был на удивление свеж и бодр, и представлял из себя полную противоположность вялому и похмельному, пораженному апатией, профессору. Такое ощущение что он умел растягивать время. За совершенно короткий промежуток рабочего дня, Денис успел познакомиться со всей командой скромного отдела НИИ, изучить расходную часть, заставить профессора пересмотреть свой резаный-перерезанный бюджет и сделать его вариант, предусматривающий безлимитное финансирование. "Представьте что я джин. Пожелайте всё что вам нужно для доведения вашего открытия до ума и давайте посчитаем сколько это может быть в деньгах", — заявил он, чуть ли не с порога.
А после этого всего, ещё и заставил Александра составить список всех известных тому государственных программ, где есть ненулевой шанс получения дополнительных грантов на продолжение исследований, вместе с контактами ответственных лиц. Профессор был совершенно неприспособлен к такому темпу работы. Обед Денис заказал с доставкой, причем к радости математиков, привыкших питаться борщами из банок, захваченными из дома, взял еды на всех и такой, какой ребята давненько не видели.
В какой-то момент оторвавшись от экрана, профессор заметил, что за окном уже стемнело. Глянув на часы, он охнул.
— Пол-восьмого! Оля меня убьёт!
— Ничего, — спокойно ответил сидевший рядом Денис, — сейчас мы накидаем вам фронт работ на завтра и я отвезу вас домой. Я завтра начну отрабатывать ваш список по грантам, а ваша задача — уточнить смету по бюджету, нужны реальные цены. Потом анкеты на вакансии, на людей которые вам нужны, а потом ещё надо начать искать место для переезда. Вряд-ли вам удастся собрать стенд в этом клоповнике.
Профессор смотрел на Дениса круглыми то ли от ужаса, то ли от удаления, глазами.
С этого момента время потекло в совсем другом темпе. Судя по всему Денис обладал какими-то совершенно заоблачными связями. Он умудрился получить больше половины грантов из составленного в первый день списка. Этого хватило на весь "сказочный бюджет", но на этом он не остановился. Александру приходилось целыми днями писать различные прошения, служебные записки, обращения и ещё какие-то совершенно безумные бумаги. Понадобилось люди. Первые же попытки запуска стенда показали, что вычислительных мощностей не хватает, и дело даже не в самой технике — её на старте было достаточно, нужны были программисты. Эти ребята ценились на вес золота и никаких грантов на них не хватало. Усложняло всё то что нужны были именно специалисты по нейросетям и работать они должны были в тесной связке с математиками. Математиков они переманили из окрестных институтов, особенно Александру повезло с Вадимом Степановым — молодой, но очень энергичный парень оказался наделён задатками лидера и перехватил бразды управления научным отделом, упущенные профессором, в связи с нахлынувшей бумажной лавиной. Но нужны были программисты — а на них нужно было много денег.
Дениса это не остановило. Каким-то совершенно волшебным образом он добился разрешения на вывод их НИИ из состава корпорации РосТех, в которой они числились и создания дочернего предприятия с возможностью привлечения частных инвестиций. Александр вообще не предполагал, что подобное возможно и, уж точно, не в какие-то вменяемые сроки. Но Денис проходил сквозь чиновников, как раскалённый нож сквозь масло. Он увещевал, угрожал, называл какие-то имена, набирал номера и просил поговорить, в общем использовал все возможности "телефонного права". Он же стал первым частным инвестором новорожденного предприятия, внеся пятьдесят тысяч долларов, что позволило сходу нанять двух очень талантливых ребят — специалистов по машинному обучению, которые буквально за пару недель легко сдвинули проект с мертвой точки, на которой он застрял. После этого, Денис подключил к работе некую то ли адвокатскую, то ли консалтинговую контору, которая тут же начала подкидывать инвесторов одного за другим.
— Они инвестируют не в вашу идею, Саша, — сказал Денис как-то вечером, наблюдая за обрадованным очередным траншем Александром, — они сейчас инвестируют в моё хорошее к ним отношение. Нам нужен результат, Саша. Получите уже вашу чёртову аномалию и скажите что там.
Время от времени Денис исчезал. Не приезжал в институт, не брал трубку. Именно в такой момент это и произошло — им удалось стабилизировать аномалию на стенде.
Это случилось в четверг, команда засиделась до поздней ночи, а когда стало понятно что аномалия, с лёгкой руки Вадима, названная "прокол", стабильна — в помещении стенда радостные вопли и крики не умолкали минут двадцать и Шурыгину так и не удалось разогнать энтузиастов по домам. Они проводили исследование стабилизированной аномалии всю ночь и половину пятницы. Дозвонится до Дениса всё это время не удавалось. После обеда, когда основной поток новых данных об открытии из полноводной реки превратился в тоненький ручеек — вся команда, под предводительством Вадима, отправилась в соседний бар — праздновать. Там их и застал, наконец взявший трубку, Денис. Он приехал уже ближе к вечеру, когда кучка пьяных вдрызг математиков пыталась спеть "И снится нам не рокот космодрома". Серый кардинал проекта поздравил всех, выпил штрафную, и с большим трудом освободившись от захмелевших учёных, наконец нашёл Шурыгина. Профессор был мрачен. Он не участвовал в общем веселье, и пил в одиночку, за баром.
— Саша, ты чего? — Денис после штрафной, был уже немного навеселе, — чего за мировая грусть? Разве мы не победили, а профессор? Ну что там в ней, не томи, от этих пьянчуг мало толку.
— Плохо там всё, Денис, — мрачно пробормотал профессор, — хрень там собачья.
— Оппа… Ну давай-ка подробнее.
— Да что нечего там рассказывать подробнее. Никаких червоточин. Хрень, я ж говорю. Вадим назвал это дерьмо "прокол". Дырка из которой тянет ЭМ излучением.
— И сильно тянет? — поинтересовался Денис.
— Херня. Ну ноутбук запитать может хватит. Ни о чём. Пшик. Столько денег в никуда, — с каждым словом профессор всё больше мрачнел.
— Но откуда оно берётся? Возвращается то что мы вложили на стабилизацию? — не отставал Денис.
— Да х@# его знает, — интеллигентный профессор был необычно груб, — говорю же "прокол". Прокололи — вот и тянет откуда то. Сеть просчитала нам всё, как только стабилизировалось — мы смогли подогнать математику под эту модель. По ней выходит, что это вот такое явление. Ни расширить "прокол" ни протолкнуть туда что-то, ни получить оттуда больше энергии невозможно, просто по сути пространства. Так и будет оттуда дуть пока мы держим стабилизацию. Как отпустим — закроется.
— А как же закон сохранения энергии? — немного ошалело спросил Денис.
— А никак. Это же ошибка господа бога. Не знаем. Но математика четкая — оттуда идёт излучение. Возможно с каждым "проколом" где-то во вселенной открывается антипрокол и оно туда уходит. Я не знаю. Но знаю то, что это всё хрень.
— Саша, но это же круто! Вы открыли вечный двигатель! Закон сохранения…
— Да дерьмо это Денис! — рявкнул профессор внезапно, — херня на постном масле! Сеть которая считает стабилизацию жрет раз в десять больше чем из этой дырки несёт! Это должна была быть червоточина! Всё на это указывало! — в глазах Шурыгина стояли слёзы, он схватил Дениса за рукав и тряс его, — всё, понимаешь?! А это хрень какая-то! Мы проверили расчеты, там всё железно, привязано к постоянной Планка, элегантно, понимаешь? Как в этой твоей книге, про вселенную. Все формулы сходятся — это просто дырка из которой несёт. Локальное нарушение и всё. Не это мы искали!
— Успокойся Саша. Ты устал, ты пьян, ты сейчас не в силах делать выводы. Ваше открытие перевернёт мир! Это нарушение главного закона вселенной, ты что не понимаешь? Оно не может не перевернуть этот долбаный мир!
— Да пошёл ты в жопу Денис! Иди и переворачивай этот гавёный мир этой сраной дыркой. Я безумно устал от этого дерьма. Я ждал этот день всю жизнь, всю жизнь к нему готовился, а оказалось это какой-то пшик. Уйди, Денис, уйди, пожалуйста…
Профессор отвернулся и начал наливать в стакан бурбон из бутылки, которую предусмотрительно заказал ещё днём. Судя по её состоянию выпил он не так уж и много, но для него это была доза, близкая к коматозу.
Денис какое-то время стоял и смотрел на него, потом повернулся и пошел к кучке шумящих учёных.
С этого дня Шурыгин отошёл от дел, став "свадебным генералом". Он приходил на работу когда вздумается, запил, и полностью вывалился из проекта. Подписывал все бумажки, которые ему подсовывали и больше ничего не делал. Денис это игнорировал и на возникающие время от времени вопросы "а собственно на кой нас такой директор института?" отвечал как Будда на вопросы о создателе — молчанием. "Политтехнолог" (никто так и не понял зачем и почему он так представлялся) собрал некий совет из начальников подразделений, вместе они выбрали реальных руководителей для дальнейшей работы. Свою кандидатуру Денис сразу отклонил сославшись на нестабильность своей занятости. Они выбрали из своих рядов научного руководителя им стал руководитель группы учёных, отвечавших за создание стенда Андрей Волков, а финансового директора проекта им предоставил один из инвесторов — талантливого менеджера Рустама Михайлова. Денис же, описав своё видение развития проекта от дел практически отошёл, наведываясь в институт раз в две три недели. Видение было простое: прокол должен стать источником энергии. Вечной и бесплатной. Для этого нужно было оптимизировать потребление нейросети, поддерживающей стабилизацию до такого уровня, чтобы ей не просто хватало "дующего" из прокола потока энергии, а ещё и оставалось на полезную нагрузку. Несмотря на то что решение этой задачи потребовало ещё немалых вложений и создание ещё одной рабочей группы — химиков-биологов, покупки им лабораторий и невероятно дорогого оборудованная, которое пришлось завозить контрабандно через Китай, оно заняло рекордно короткий срок. Уже через семь месяцев на столе конференц-зала института, уже ставшего к тому времени ЗАО ЭнергоТэк, перед Денисом лежал прибор размером чуть меньше кирпича — первая портативная "батарейка".