После конца.
— Давно надо было тут убраться, — прокомментировала Ми-Эр и, поднапрягшись, сдвинула в сторону ящик с деталями, который мешал пройти в самую древнюю часть мастерской — хранилище.
Да уж, кажется, сюда не заходили как минимум полвека. Хотя, почему кажется? На деле действительно прошло много времени, просто потому, что не было нужды разгребать все эти древности.
Мастерская, принадлежавшая предкам Ми-Эр и унаследованная ею, одна из самых старых в городе, да и в масштабах страны тоже далека от новой. Она существовала ещё до пересмотра приоритетов, события, которое теперь обозначали как «П.П.» и от которого вели новый отсчёт времени, смогла пережить перестройку в робототехнике и даже сохранить в своих недрах некоторые старые технологии. Технологии, которые могли бы возмутить общество, прослыть запретными, вызвать порицания в сторону семьи. Могли бы, если бы обществу не было всё равно.
«Чувства излишни не только для роботов, но и для людей», — таков один из девизов нового времени. Человечество сделало большой прорыв в науке, человечество почти научило машины чувствовать, мечтать, испытывать потребность в общении, чего-то желать, иметь собственные вкусы… А потом пришло осознание. Зачем всё это? Роботу достаточно походить на человека внешне, ибо люди сами теряли способность чувствовать. Культ рациональности и объективности сделал своё дело. Началась новая эра: эра машин и разума. Произведения искусства были отправлены в хранилища и музеи, если могли послужить для изучения истории, а излишки уничтожались из-за невостребованности. Подобная участь постигла и роботов: по одной модели — «для истории» — отправили в Главный музей Робототехники, остальные разобрали либо на запчасти, либо на переработку.
Такое положение вещей заметно упростило задачу. Теперь создатели роботов должны заботиться о том, чтобы их творение максимально походило внешне на человека (кроме тех случаев, условий работы, которые требовали обратного), а также было как можно более функционально. Не надо заботиться о мимике, изменениях интонации, эмоциональной реакции на происходящее и всём подобном. Столько забот исчезло благодаря одному лишь решению о ненадобности чувств в новое время!
Конечно, пока ещё люди не достигли «идеала», человечество лишь на пути к тому, чтобы понять, кто перед тобой — робот или человек, было возможно лишь при вскрытии. И то не факт, ведь нельзя забывать про киборгов — машинно-человеческие гибриды.
Несомненно, в мире произошло куда больше изменений, основная часть которых связана с новыми приоритетами, но нет смысла сейчас рассказывать о них, гораздо лучше вернуться к Ми-Эр. Она в данный момент сортировала детали, для верности сверяясь с реестром, дабы понять, можно ли их использовать для новых роботов или стоит сразу отправить на переработку, перестав копить хлам.
Казалось бы, в чём смысл мастерских? Почему бы не запустить массовое производство роботов? В случае с андроидами, в этом не было необходимости, так как они создавались индивидуально, исходя из требований заказчика, особенностей эксплуатации и ещё множества нюансов, для которых порою проблемно использовать уже готовые схемы и технологии, а адаптировать производственную схему под каждый новый случай — неоправданно дорого. Робототехники в новом обществе ценились высоко, если, конечно, возможно теперь употребить подобное слово. Разве есть место самому понятию ценности в мире равнодушия?
Отправив к выходу очередной набор негодных ныне деталей, Ми-Эр, чихая от пыли, добралась до стоявшего возле стены в человеческий рост объекта, который зачем-то был прикрыт тканью. Непрактично и бессмысленно, но чего ещё ожидать от своих предков, которые являлись одними из лучших в области очеловечивания машин и которые были против П.П.? Зажав нос, Ми-Эр сдёрнула ткань, тем самым подняв целое облако пыли, которая теперь безмятежно кружила в тусклом свете полуживых ламп хранилища. Удивительно, что те вообще зажглись. Под тканью обнаружилась металлическая капсула, в таких раньше хранили роботов. В прошлое время капсулу мог открыть лишь тот, кто её закрыл, но теперь вскрытие проблемы не представляло, особенно для умелого мастера. Так что через несколько минут Ми-Эр могла спокойно рассмотреть содержимое капсулы, которое оказалось довольно любопытным.
Ожидаемо, что она обнаружила человекоподобного робота, но, в отличие от современных андроидов, его не покрыли даже искусственной кожей — имелся только металлический корпус. Такими обычно делали роботов-рабочих, особенно если те имели дело с опасными средами. Вот только роботы такого типа бесполые, у этого же присутствовали явно мужские черты лица и телосложение.
Внимательнее осмотрев находку, Ми-Эр смогла найти номер модели. RH-M795. Незнакомая модель, а ведь она хорошо изучила историю робототехники, обращая внимание даже то, что делали до П.П., находя, что от некоторых технологий отказались неоправданно. Поиск тоже не принёс результатов — модель нигде не упоминалась и отсутствовала в музее, хотя там, кажется, собрано всё, что только удавалось создать человечеству. Оказалось, что нет.
Работы в хранилище скопилось явно не на один день, так что Ми-Эр решила сегодня больше внимания уделить обнаруженному роботу. Что же создали её предки и почему спрятали? Для этого стоило перебраться вместе с находкой в основную часть мастерской.
Поместив робота в аппарат для анализа, она запустила сканирование. Процесс шёл медленнее, чем обычно. Устроившись на стуле и подлетев поближе к экрану, Ми-Эр наблюдала за появлявшейся на нём информацией о технических характеристиках объекта. Как только сканирование закончилось, она запросила список неисправностей. Сначала всё было стандартно: отошедшие контакты, неполадки в приводах, требующие замены накопитель и генератор — старые образцы были гораздо менее надёжны. То, что шло ниже, оказалось куда интереснее. В лицевой части обнаружилось слишком большое количество подвижных деталей, упрощение которых, однако, могло привести к ошибкам, а потому не рекомендовалось. Также не удалось распознать некоторые элементы, но замене или удалению они, снова же, не подлежали.
Теперь дело за Ми-Эр. Переместив робота на рабочий стол, она взялась за инструменты — не стоило поручать технике работу с таким, можно сказать, уникальным образцом. К тому же не будет лишним самостоятельно осмотреть то, что не удалось опознать.
Первым делом она занялась устранением мелких неполадок, потом — заменой генератора и накопителя, так как на это требовалось больше времени и сосредоточения. Отложив генератор в сторону, Ми-Эр наткнулась на первый неопознанный элемент. По своей форме он напоминал сердце, которое таким хитрым образом соединялось с прочими деталями, что стала ясна причина невозможности замены, тем более что именно через него осуществлялась связь с накопителем.
— Зачем подобные сложности, а если что-то сломается? — пробубнила Ми-Эр, осторожно извлекая накопитель, ведь одно из правил заключалось в стремлении к упрощению во всём, в чём это возможно, дабы максимально облегчить ремонт, а также уменьшить затраты на материалы.
Пришлось не меньше часа потратить на то, чтобы найти подходящую по характеристикам замену извлечённым устройствам. Ещё столько же потребовалось на то, чтобы подогнать форму и правильно установить. Закончив с работой, Ми-Эр снова отправила робота на сканирование, которое в этот раз проходило значительно быстрее. Получив оповещение о том, что работоспособность объекта восстановлена, она подключила робота к питанию.
Непроизвольно взъерошив короткие непослушно торчащие волосы, Ми-Эр посмотрела на часы. Пришло время подниматься наверх, в квартиру, ужинать и отправляться спать. За ночь находка как раз должна зарядиться, а там уже можно будет решать, что делать с этим творением предков. Отдав системе указание отправить на переработку обнаруженные детали, она покинула мастерскую.
На столе уже ждал ужин, созданный как раз к приходу. Готовка? Это дело осталось в прошлом, хотя, конечно, на случай непредвиденных ситуаций данному навыку обучали. Еда, ванная, сон, — привычная схема, повторяемая изо дня в день. Спали люди теперь не в кроватях, а в капсулах, подобных тем, в которых заряжались андроиды. Они позволяли мгновенно уснуть и проснуться в строго назначенное время. Сны? О том, что это такое, можно узнать только в словаре историзмов.
Пробуждение, ванная, завтрак, — неизменный распорядок жизни, человек почти всегда знал, что именно и когда он будет делать в течение дня. Ничего не меняется, всё продумано; день расписывается исходя из пользы тех или иных действий, а не из желаний. У людей есть какие-либо стремления, цели, задачи, но желания… Вряд ли. Не в том смысле, в каком это рассматривалось в прошлом. С другими приоритетами.
Ми-Эр спустилась в мастерскую. Тут же появился экран, на котором высветился список заказов. Основная часть — ремонт или плановый осмотр, но первый клиент прибудет только через час, а это значит, что пока что можно уделить своё внимание вчерашней находке, которая была автоматически отключена системой от питания по достижении полного заряда.
Активировав робота, Ми-Эр сделала пару шагов назад и стала внимательно следить за его действиями. Отметила про себя, что надо будет сделать отладку включения — оно оказалось непривычно долгим. Уже через секунду должно было прозвучать приветствие, озвучивающее тип робота и модель, информация о которой отсылалась на персональное устройство включавшего, но ничего подобного не последовало.
Робот потянулся, медленно открыл глаза и осмотрелся. То, что он увидел, явно было родной мастерской, но она сильно отличалась от той, что он наблюдал до отключения. Новые незнакомые приборы со странными экранами, отсутствие нагромождений из всевозможных ящиков и никаких лишних вещей, которые находились в помещении просто для того, чтобы создавать уют. Робототехник тоже сменился, теперь это молодая женщина, пол которой удалось определить разве что по чертам лица, так как одежда скрывала фигуру, а блеклые светлые волосы пострижены почти по-мальчишески. Робот невольно повёл плечом — ему стало неуютно от такого холодного взгляда глаз, казалось бы, тёплого янтарного цвета.
— Здравствуйте… Хозяйка? — неуверенно произнёс он.
Похоже, технологии его времени были ещё недостаточно развиты, чтобы окончательно убрать из голоса механические нотки, но это совершенно не мешало различать интонации, с которыми произносились те или иные фразы.
— Здравствуй, — совершенно безэмоционально ответила Ми-Эр.
Для неё этот робот вёл себя странно, говорил, кстати, тоже. Речь робота должна быть чёткой, робот должен говорить по существу, у роботов не может быть подобных изменений в мимике, роботы не должны отводить взгляд. Кажется, этот образец неисправен. Иных объяснений не получалось найти, ведь в данный момент не существовало «чувствующих» машин, кроме тех, что располагались в музее, но их никогда не активировали.
— Вы — потомок моего создателя? Рейндиса Мицера?
Ми-Эр кивнула головой. Да, её сколько-то там раз прадеда звали именно так.
— Эм… — Робот замялся, почесав в затылке. Из-за того, что собеседница не проявляла никаких эмоций, ему было сложно понять, правильно ли он поступает. У него имелись знания, что делать в случае той или иной реакции, в то время как её отсутствие вызывало затруднения. — Позвольте узнать, как вас зовут?
Вместо ответа Ми-Эр провела коротким ногтем по шее, тем самым указывая на надпись. Mi-R F201. В новом времени имён не имелось даже у людей, они заменялись кодом, полная версия которого находилась в базе данных, а сокращённый вариант писался на шее. Первые буквы заменяли фамилию, через дефис указывалась случайно сгенерированная буква из тех, что не встречались у живых членов семьи, потом указывались пол и дата рождения, в данном случае — двадцатое января.
— То есть Ми-Эр, — пояснила на случай особой непонятливости робота.
Робот удивлённо посмотрел сначала на надпись, а потом на хозяйку. В прошлом даже ему дали имя, даже у тех роботов, которых только-только пытались наделить чувствами, или виртуальных помощников без намёка на тело, что уж говорить о людях.
— Ми-Эр, — тихо повторил он. — Могу ли я звать вас Мирандой? — осторожно уточнил, потому что слишком странным и непривычным для него было «имя» новой хозяйки, а это оказалось первым, которое пришло на ум из-за похожего звучания.
— Всё равно. Как называть тебя? — Ми-Эр ещё раз осмотрела робота и отошла к компьютеру, чтобы заказать одежду. Параметры робота остались в памяти сканера, так что о размере можно не волноваться.
— Создатель назвал меня Тенеаном, но можете обращаться так, как сами того пожелаете, — ответил он, начав ходить по мастерской, чтобы рассмотреть всё поближе. Дотрагиваться опасался, потому что понятия не имел, как пользоваться теми или иными приборами, пускай что-то и выглядело интуитивно понятным.
Несмотря на то, что новые технологии вызывали интерес, такая мастерская Тенеану не нравилась. Раньше в углу стоял старомодный деревянный стол, а на нём обязательно оказывалась забыта полупустая чашка с кофе, пятна от которого часто встречались на чертежах — создатель предпочитал хранить запасные копии или вносить правки при полёте фантазии на бумаге. На стене над столом висела рамка, показывавшая различные семейные фотографии. Где-то что-то валялось, в другой угол забрасывалось всё, что считалось ненужным или «потом, может, и пригодится». Во всём этом чувствовалась жизнь, чувствовался характер создателя. Но, быть может, просто новая хозяйка такая? Излишне аккуратная, серьёзная, спокойная.
Когда доставили вещи, Ми-Эр приказала Тенеану одеться и отправила в хранилище, дабы он закончил сортировку. Робот замялся. Он понятия не имел, как определить, какие детали и механизмы в настоящее время окончательно устарели, а какие можно оставить. Это не стало бы проблемой, ведь всегда можно загрузить необходимую информацию, однако возникло одно удивительное «но». Тенеан был из тех роботов, что обучались подобно людям, а значит «насильной» загрузки информации не поддерживал. В его время к этому и стремились, теперь же данный тип роботов считался бессмысленным. Роботы, конечно, могли обучаться, но возможность загрузки информации всё равно сохранялась.
В конце концов Ми-Эр пришлось вспомнить, где было оставлено запасное персональное устройство и объяснить, как им пользоваться. Как и полагалось роботу, запомнил и освоил Тенеан это довольно быстро, так что на склад ушёл как раз минут за десять до того, как прибыл первый клиент. Возможно, если освоиться в новом времени, оно окажется даже лучше прошлого?
С сортировкой Тенеан закончил быстрее, чем если бы ею занималась Ми-Эр, потому что он лучше знал содержимое хранилища и довольно скоро понял, как самостоятельно определить пригодность деталей и всего прочего. Присев по окончании на ящик, который ещё вчера загораживал вход в хранилище, Тенеан предался воспоминаниям о последнем дне перед отключением.
В мире что-то пошло не так. Создатель в тот день был очень чем-то обеспокоен, объяснял сбивчиво, несвязно. Говорил что-то про то, что это вынужденное, что он не хочет отключать, но нет другого способа сохранить лучшее его творение. Рейндис много извинялся и выглядел настолько несчастным, отчаявшимся, что Тенеан послушался без вопросов. Понял, что дело очень и очень серьёзное. Засыпать в капсуле оказалось сложно, немного страшно из-за тёмного и уж очень замкнутого пространства, а ощущения от критически низкого запаса энергии оказались неприятными. Увы, но Тенеан не мог отключаться как все прочие роботы.
Когда Ми-Эр освободилась, Тенеан попросил показать ему город. Причин отказывать не нашлось, ведь свободное время она проводила либо в мастерской, либо в городе, дабы своими глазами наблюдать, что происходит вокруг. На осторожный вопрос о том, не будут ли на неё коситься из-за пребывания в компании устаревшего робота, Ми-Эр ответила просто: «Всем всё равно».
Чистые светлые улицы, множество деревьев и полное отсутствие цветов. Дома встречались высокие, встречались низкие. Рекламных щитов не было, присутствовали только щиты со временем, температурой и прочей информацией. По своим делам шли куда-то люди и андроиды, странно похожие между собой. Никто ни на кого не обращал внимания, никто не смотрел по сторонам, ничем не любовался, наверх тоже никто не смотрел.
Среди этих прохожих Тенеан выглядел странным, чужим. Не потому, что его человекоподобность несовершенна, а потому, что он смотрел на всё с интересом. Рассматривал дома, вывески, которые не были красочными, как в его время, улыбался, видя зелень, радовался ясной погоде и причудливой форме некоторых облаков и одновременно с этим пугался тому, каким стал мир.
— Твоё поведение бессмысленно странное, — заметила Ми-Эр, когда Тенеан предложил присесть на скамейку.
— В моё время, — печально откликнулся он, — многие роботы уже не вели себя так, как ведут себя нынешние люди, но в их действиях было больше смысла, чем в действиях ныне живущих.
— Всё, что сейчас делается, имеет смысл. Имеет пользу.
Тенеан прикрыл глаза и покачал головой.
— Вы узнаёте что-то, создаёте, исследуете космическое пространство. А что дальше? Зачем всё это?
— Эти знания достанутся потомкам. Используя их, они смогут совершенствоваться и развиваться дальше, исследовать больше территорий, расширять понимание мира. Прогресс никогда не остановится, — говоря это, Ми-Эр смотрела куда-то перед собой ничего не выражающим взглядом. Эти фразы не вызывали у неё сомнений, ведь сказанное ею разумно, логично. Ведь в чём ещё может быть смысл их действий?
— А ваши потомки будут делать также. И их потомки. И так до бесконечности. Вы просто существуете, взаимодействуя с миром. В то время, когда люди жили, они радовались, если что-то получалось, расстраивались, если сталкивались с неудачами, испытывали удовлетворение, когда достигали своей цели. Было время, когда радость и волнения вызывала всего лишь найденная при помощи телескопа новая планета, новая звезда. Было время, когда к открытиям приводили необдуманные, глупые или вовсе безумные поступки…
— Мир изменился. Или привыкай, или становись частью истории, — довольно резко ответила Ми-Эр, вставая. Пора возвращаться.
— Отключения я боюсь куда меньше, чем этого нового мира… — пробормотал Тенеан, поднимаясь следом. Если создатель должен был отключить его из-за подобных изменений в мире, его можно понять.
Когда они вернулись, Ми-Эр согласилась показать Тенеану свою квартиру. И тут многое его удивило. Даже в его время техника помогала с готовкой, но создатель всегда говорил, что куда больше он предпочитает еду, лично приготовленную его женой. Отсутствие кровати заставило застыть в изумлении. Конечно, робот не был способен оценить всей прелести этого объекта, однако всё тот же создатель, допивая очередную чашку остывшего кофе, заверял, что готов отдать половину своих технологий за хорошую удобную кровать, а вторую половину потратить на то, чтобы семья его была счастлива.
Тенеан надеялся, что хотя бы квартира окажется уютной. Ладно, мастерская, рабочее место, ещё можно понять. Но квартира… Она не похожа на жилое помещение, казалась полупустой. Будто в неё заехали сразу после отделки, обставив лишь тем, что необходимо для жизни и работы. Появилось ощущение, что, посетив эту квартиру, он посетил все квартиры города. Что, посетив этот город, он посетил все города мира.
Спускаясь в мастерскую, он чувствовал себя странно. Он был ошарашен. То, что Тенеан увидел, больше походило на кадры из какого-то фильма, в котором человечество вымерло, а остались только машины. Мир стал не таким. О другом мечтали в его время, совсем о другом. Считали, что будущее будет светлым, что будущее будет счастливым. Что люди будут жить в гармонии с собой, в гармонии с природой. Исчезнет равнодушие, очеловечатся машины.
А что в итоге? Неужели, уже тогда это были мечты лишь немногих людей, похожих на его мастера? Возможно. Ведь теперь всем всё равно. Люди променяли жизнь на существование. Люди променяли полёт мысли на программу, которая диктовала им как действовать, что говорить. И что самое страшное — люди пришли к этому добровольно. Над ними не висели камеры, их не прослушивали, за ними не наблюдало вездесущее правительство, готовое упрятать в исправительном учреждении за неверный шаг. Со стороны — настоящая утопия. Вот только кому она теперь нужна? Кто сможет её оценить? И можно ли называть утопией мир, где за ненадобностью упразднена сама концепция счастья?