Они ни с кем не столкнулись по пути, нашли место, чтобы подключиться — пришлось дойти аж до местной комнаты отдыха — и успешно связались с базой. Дела шли слишком хорошо, но лёгкая дорога обычно кончается ловушкой. Неважно, как это назвать, главное — их засекли. Без отмашки Эндрю нельзя было отключаться от сети, оставалось только достать оружие и держать его наготове.
Римма раскусила капсулу и уже через пару секунд почувствовала, как возвращается привычное хладнокровие, вытесняя тревогу. Даже если они всё равно постараются обойтись без убийств, нужно думать быстро, ясно, быть готовой на крайние меры. Скорее всего их тоже попытаются захватить живыми, чтобы потом допросить, но при сильном сопротивлении не побрезгают устранить. А сдаваться без боя никто не собирался.
Идеальное попадание по времени: пятеро в дверном проёме, первый обмен выстрелами, отключение от сети. Шон схватил кофейный столик и кинул его в радикалов. Двое успели отбежать, троих сбило с ног. Римма подхватила упавшую на пол увесистую статуэтку. Воспользовавшись моментом, они выбежали из комнаты. Один устоявший получил статуэткой в голову, второго Шон познакомил со стеной.
Бежать к выходу, через который они вошли, не имело смысла. Нужно срочно сориентироваться, где ближайший. Римма на бегу сверялась с картой, Шон отбивался от появляющихся радикалов. Выстрелы, хруст костей и запах крови. Несколько разбитых лиц, поломанных рёбер, простреленных ног и рук. Когда терять нечего, ведь всё внимание уже привлечено, можно закинуть назад пару шумодымовых бомб. И разбить бутылку со смазкой.
Враги тоже не вчера родились. К человеческой крови примешалась машинная. Только благодаря лекарству Римма оставалась сосредоточенной на отслеживании пути, не тревожась о том, как сильно успели ранить Шона. Благодаря которому невредимой оставалась она.
— Через семь метров поворот, — предупредила Римма.
Шон кивнул. И оттолкнул её, поймав собой заряд. Боевой. Вильнув в сторону, Римма почти наугад пальнула в ответ. Надо ускориться, чтобы успеть вскрыть дверь. Не оглядываться, как бы этого ни хотелось, какими бы страшными ни были звуки позади. Чавкающие, хрустящие, трещащие. Даже если выходы попытаются заблокировать, Эндрю успел перед отключением ломануть защиту, чтобы сработал украденный ключ. Надежда только на это.
Лестница! Римма взбежала первая. Шон следовал с небольшим отставанием, стреляя по лампам. Как только она выскочила на улицу, он кинул вниз гранату со слезоточивым газом. Захлопнув внешнюю дверь, заварил замок, и они понеслись прочь, связываясь с Амадеусом.
— Нас преследуют. Запутай их, — хрипло рявкнул Шон и схватил Римму за руку. Теперь он задавал направление.
Пока остальная часть группы изучала город, Шон занимался окрестностями, ведь на законсервированной планете имелись не только города — в первую очередь она использовалась совсем не для жизни.
Управляя взломанными камерами и вбрасывая фальшивые обрывки разговоров, Амадеус пускал радикалов по ложному следу. Джинни и Лоранд дежурили на улице, готовые устроить отвлекающую суету. В это же время Римма и Шон двигались к окраинам в совершенно другой стороне. Через самые отвратительные и тёмные переулки, уже не думая о том, что кто-то может заметить. Возникшая на пути компашка просто получила с ноги в голову и рукоятью в затылок.
Петляющие ночные улицы слились в одно мрачное пятно, разрезаемое редкими пятнами света. Нарушаемая топотом тишина нарушалась обрывками музыки, доносившейся из квартир. Дальше. Поворот. Ещё. Перескочить через какое-то тело. Пересечь две улицы. Когда они перебегали дорогу, в опасной близости пронёсся ночной гонщик.
Шон вырвался вперёд — только он знал, где спрятан мотоцикл. Вскочил на него, посадил перед собой Римму.
— Куда мы? — спросила она сквозь свист ветра, когда смогла выровнять дыхание.
— Законсервированная. Исследовательская станция. — Шон говорил сбивчиво, с трудом выдавливая каждое слово.
Они сидели так близко, что окутавший запах крови почти душил. Спиной Римма чувствовала, как тяжело вздымалась его грудь, пропитавшую ткань влагу. Что-то дребезжало внутри, работало слишком шумно и — не надо быть робототехником, чтобы это понять — неисправно. Если бы не продолжало действовать лекарство, Римма уже начала бы паниковать. Но сейчас она ещё могла держаться за здравомыслие. Думать над дальнейшим планом.
Попасть на законсервированную станцию лучше, чем на базу из прошлого. Во-первых, её определённо покинули не так давно, во-вторых, сделав это, оставили в том состоянии, из которого легко вернуть к рабочему — на случай, если место снова пригодится. В-третьих, современные детища столь однотипны, что разобравшись с одним, быстро начинаешь ориентироваться в другом. Там легко вернуть электричество, можно найти непортящуюся еду и, что сейчас особенно важно, инструменты.
Уметь бы ещё ими пользоваться. Римма информатор, а не техник, никогда не ремонтировала сама ни роботов, ни киборгов, только ассистировала при особой надобности. Но сейчас рядом нет никого опытного. И не окажется. Амадеус занят в городе, он в любом случае не сможет быстро добраться до станции. А сколько есть времени на ожидание? Ещё не имея возможности оценить состояние Шона, Римма уже чувствовала — дела обстоят отвратительно. Он начал заходиться в кашле, хватка на руле стала не такой крепкой, а руки тряслись.
Впереди показалась станция. Как только они слезли, Римма подставила плечо Шону, который уже с трудом держался на ногах. Зайдя внутрь, Римма метнулась к панели управления. Руки машинально пробежались по всем нужным кнопкам и рычагам, возвращая станции жизнь. Шон стоял чуть в стороне, держась за стену, на которой остался смазанный кровавый след. Он опять закашлялся, сплюнул в платок отвратительно горькую машинную кровь.
— Продержись ещё немного, — пробормотала Римма, снова подставляясь. — Нам нужно дойти до мастерской.
Шон попытался ответить, но из горла вырвался только хрип. Пришлось обойтись слабым кивком. Он и так как мог сохранял сознание, однако ничего не сможет поделать, если система решит отключиться. Грёбанные предохранители, сами решающие, как повысить шанс выжить.
По светлому полу светлого и стерильного, как весь этот новый мир, коридора за ними тянулся слишком бросающийся в глаза красно-коричневый след: смесь уличной грязи и крови. Дефект в идеальной картине. Одна из тех трещин, которые призваны разрушить ложную утопию.
Когда у них получится достичь цели, задумаются ли будущие поколения о том, каких трудов стоило вернуть человеческий мир? Сколько кровавых жертв принести? Пока мир населён машинами, он слеп к происходящему, не знает о том, что скрывается за натёртой до блеска обёрткой. Шестерни механизма не зная жалости давили песчинки, пытавшиеся ему сопротивляться, да и сами сопротивляющиеся не облегчали задачу друг другу, отчего-то оказавшись по разные стороны моральных баррикад. Но всё же с чего началось движение оппозиции? Что смогло сплотить людей, появлявшихся единицами в случайных местах галактики. Или кто?
Шон тяжело упал на стол и почти сразу потерял сознание. Римма расстегнула его куртку и кое-как стянула ту, а следом и остальную одежду. Пришлось закусить палец, чтобы сдержать крик. Когда он успел получить столько ран? Органические, механические. С первыми она ещё могла справиться, но вторые… Знала только, как изолировать. Только этого недостаточно. Самым страшным было то, что Шону пробили оба лёгких. Лишь вопрос времени, когда они окончательно выйдут из строя.
Ком застрял в горле — так не вовремя начали возвращаться эмоции. Надо держаться. Действовать, а не думать о худшем, которого ещё можно избежать. Сначала найти аптечку и обработать раны — органика всё ещё остаётся более уязвимой. Потом заняться механикой.
Римма отошла к заранее включённому компьютеру — если подключить к нему передатчик и глушитель, можно попытаться выйти на связь с базой, ведь станция должна находиться в одной сети с городами — основы инфраструктуры здесь разрушать не стали.
— Приём! Меня слышно? — выпалила и облегчённо выдохнула, когда ей ответил Тенеан.
— Да. Что у вас?
— Я на станции с Шоном. Ему пробили лёгкие. Мы в мастерской. Но я не…
— Понял, — перебил её Тенеан. — Мира, у нас проблемы.
«Миранда тоже там? Не знаю, что её привело, но для нас это везение».
— Римма, слышишь меня? — раздался в наушнике голос Миранды. — Можешь включить визор и подключить передачу видео? Я пока пришлю нужные схемы, покажи мне мастерскую и Шона. — При виде ран она зашипела, но пессимистичных комментариев вставлять не стала. — Так, ситуацию примерно поняла. Открой полученные файлы и следуй моим указаниям. Если не медлить — жить будет.
Римма послушно выполняла всё, что говорила Миранда. На её счастье в современной мастерской многую работу можно отдать технике. Если знать, как той пользоваться, а у неподготовленного человека глаза начинали разбегаться от количества кнопок, панелей и настроек, особенно дополнительных. Плюс для корректного выполнения поставленных задач необходимо загрузить данные о конфигурации ремонтируемого объекта. Или субъекта, если на то пошло.
— Римма, сама дышать не забывай, — между делом отметила Миранда. — Ты хорошо справляешься. Осталось разобраться со вторым.
Чтобы не пришлось отключать лёгкие полностью, ведь кислорода на станции могло и не найтись, их пришлось разбить на сектора и заниматься каждым по отдельности, что заметно затянуло ремонт. Но разобравшись с одним лёгким, со вторым можно действовать немного смелее.
Стоило хорошо понимать — такой ремонт — способ точно дожить до более квалифицированной помощи, он никак не её замена. Если в текущем состоянии ввязаться ещё в одну такую же серьёзную драку, результат почти со стопроцентной вероятностью окажется фатальным.
Когда всё закончилось, Римма села прямо на пол возле стола и вытерла пот со лба. Кризис миновал. Можно выдохнуть. И дождаться пробуждения Шона.
— Против скольких же вы там были? — поинтересовалась Мира, тоже звуча более расслабленно.
— Не знаю. Не было возможности сосчитать, — слабо усмехнулась Римма. — В общем-то мы были одни против базы. Той её части, которую подняли на нашу поимку.
— И Шон ото всех отбился? Невероятно, — в её голосе звучало искреннее восхищение. Довольно редкая эмоция по отношению к Шону.
— В достаточной степени, чтобы нас не поймали. Хотя больше он заботился о том, чтобы не задели меня. Я понимаю, почему он так хорош в бою. — Римма запрокинула голову, чтобы посмотреть в его сторону. — Шон себя не бережёт. На самом деле его навыки защиты отвратительны для бойца такого уровня. Он развивает их только для того, чтобы дольше держаться и не полечь от пары слишком удачных зарядов. Но если решит, что эффективнее не уворачиваться, без колебаний подставится.
— Так вот почему при таком гоноре он постоянно такой травмированный после миссий.
— Ага. Знаешь, раньше существовали камикадзе — лётчики-смертники. Вот он вполне мог бы стать одним из них.
— Наши ряды и без смертников не слишком густы, — мрачно заметила Миранда. — Ладно, ты уж проследи там, чтобы этот всё же выжил, а мне пора заниматься другим поломышем.
— Другим? У вас что-то случилось?
— Да так… Эндрю сломался. Так что, если что, вместо него теперь на связи будет Тенеан. Он мне тут говорит, что нужно будет попробовать зайти в киберпространство через станцию, так как Эндрю успел оставить подсказки.
— Хорошо. Тогда ещё услышимся.
Римма опустила руку и вздохнула. Сейчас им остаётся только прятаться на станции, надеясь, что радикалам не придёт в голову сюда заявиться, иначе это точно конец. А ещё ждать вестей от остальной группы. Получится войти в киберпространство и достать оставшуюся информацию, считай, миссия выполнена, можно думать о возвращении.
Тишина. Только двое на станции. Молчание базы было совсем другим — в нём ощущалась жизнь, ощущалось присутствие людей. Но здесь никого. Пустынно. Часть мира, окончательно очищенная от ненужного — людей. Не осталось даже оболочек, имитирующих созданий из прошлого. Обхватив колени руками, Римма уткнулась в них лбом и вскоре задремала. Стоило спасть напряжению, как навалилась усталость.
Проснулась она уже на диване, прикрытая какой-то сероватой тканью. Рядом сидел Шон, скрестив руки на груди и закрыв глаза. Впрочем, она точно знала, что он не спит. И это подтвердилось, стоило только сесть.
— Ты могла поспать ещё, — проворчал Шон.
— А ты мог не переносить меня. Не стоит напрягаться сразу после того, как тебя подлатали.
— Было бы от чего. Ты ж лёгкая.
Римма поморщилась, вздохнула, убрала в сторону ткань и осмотрела Шона. Выглядел достаточно бодро, дышал ровно, глаз не светился, раны не открылись.
— Ладно, спасибо. Диван правда удобнее пола. Но раз уж я уже проснулась, то пока дальше спать не хочу. Нам ещё рано расслабляться, нужно провести ещё одно подключение к сети.
Римма передала сообщение Миранде, а Шон пришёл к выводу, что нет причин откладывать столь простое задание. От него ведь ничего напрягающего не требовалось, особенно если проворачивать всё на станции, где время не ограничено.
Они связались с Тенеаном. Шон просто смирно сидел с торчащим из руки кабелем, пока Римма ушла искать что-нибудь съестное. Надо убедиться, как обстоят дела с запасами, иначе придётся связываться по этому поводу с остальной частью группы. С ними в любом случае придётся — чтобы обсудить дальнейшие действия, но на самом деле для этого лучше дождаться входящего сигнала.
По окончании дел в киберпространстве Шон вернулся на диван. Вскоре рядом опустилась и Римма, только выглядела она немного встревоженной. Не так, словно что-то успело произойти, а как человек, которому не хватало решительности начать волнующий любопытство разговор.
— И всё-таки… — Осмелившись заговорить, она тяжело сглотнула, нервно сцепила пальцы. — Почему ты тогда отключился?
Шон молчал. Римма съёжилась, увидев знакомую пустоту во взгляде. Но ведь этого не может быть!
— Е-если тебе тяжело, н-не надо, не рассказывай! — поспешила добавить, но Шон мотнул головой.
— Ларие, — прошептал он надломлено. — Тогда я увидел в толпе Ларие.
— Но она же…
— Я знаю, — перебил раздражёно. — Лучше других знаю. Сам видел. Может, и не она была, а кто-то очень похожий — какая теперь разница? Сама мысль о том, что она может быть жива, но среди них… И память о том дне. Как умерла она. Как я сам почти увидел смерть. И о том, что где-то здесь рядом может ходить её убийца… Похоже, всё это оказалось для моей системы перебором.
Римма опустила взгляд и сжала кулаки. Всё-таки Ларие. Даже спустя восемь лет после смерти она оставалась так важна Шону, что один лишь её образ мог довести его до аварийного отключения! Отвратительный клубок чувств тяжестью навалился на грудь.
Отчасти Римма понимала — первый чувствующий всегда особенный, а сцена смерти кого-то столь близкого навсегда останется болезненным шрамом на памяти. Да. Конечно. Никто не виноват, что так происходит. Потеряй она Шона, скорее всего чувствовала бы то же самое. Тут впору понять, принять и посочувствовать. Но вместе с этим Римма ощущала и то, что не должна. Тем более не в таких обстоятельствах.
Зависть. Ревность. Как можно испытывать подобное из-за того, что другая, даже будучи мёртвой, остаётся для Шона на первом месте? Как можно желать сместить её, заглушить воспоминания и эту особенную связь? Как можно чувствовать раздражение при упоминании той, что не виновата? Глупо. Мерзко.
«Недопустимо так думать! Ларие была хорошем человеком. Она заслуживает продолжать жить хотя бы в воспоминаниях! Мы же были подругами. Настоящими. Я не должна даже на мгновение допускать такой гадости в мыслях! Не должна…»
Шон протянул руку и неловко погладил Римму по голове, окончательно сбив парик. Сложно быть ласковым, когда в руках твоих слишком много силы. Рыжие волосы в безжалостно ярком свете ламп словно горели.
— Огонёк, что с тобой?
Она подняла голову и при виде ласковой улыбки, как и тринадцать лет назад в космопорте, не смогла сдержать слёз. Вцепилась в Шона и долго-долго всхлипывала. У людей тоже случаются перегрузки, но на некоторые из них запрятанный в психике предохранитель отвечает эмоциональными всплесками. Чтобы ничего внутри не перегорело, ведь починить человека гораздо сложнее.
Шону пришлось принести Римме воды и ещё долгое время продолжать гладить по спине, ведь это всё, что он знал об обращении с плачущими людьми.
— П-прости за такую сцену, — неловко пробормотала Римма, отодвигаясь.
— Бывает. Но ведь у такой реакции были причины?
— Д-да… — Она снова опустила взгляд, прикусила губу. — Как я могу сказать о таком? — пробормотала дрожащим голосом и нервно рассмеялась. — Тем более тебе. Т-ты… Я боюсь. Того, как ты можешь отреагировать, узнав. Ни этих чувств, ни мыслей не должно существовать.
— Огонёк, — Шон приобнял её за плечи, — знаешь ведь, уж тебе-то моей реакции опасаться нет смысла. Я не наврежу тебе.
— Ты можешь во мне разочароваться.
— А могу и нет. И, скорее всего, так и будет. А вот знание, что ты чем-то так сильно тяготишься, очень печалит.
Римма смотрела на сцепленные пальцы. Куда в такие моменты пропадает вся решимость? Сама ведь придерживалась позиции, что если сомневаешься — лучше попробовать. Так хотя бы появляется шанс на успех. Но в ответственный момент она снова начала колебаться. Идиотка.
— Я… З-знаешь, на самом деле ведь ты для меня первый. И я… Я всегда думала, что мне будет просто достаточно твоего счастья. Того, что у тебя снова появится причина дорожить собственной жизнью. Знаю я, знаю, что не стану особенной! Это место уже занято! И никто в этом не виноват. Так жизнь сложилась. Вот и всё!
Она тряхнула головой, наконец-то подняла взгляд, осмелилась посмотреть на Шона. Тот продолжал молча и спокойно слушать.
— Мне казалось, я смирилась с этим. Нет же, была в этом уверена. Дрянное дело — зацикливаться на том, что не исправить. Закопаться в гадких мыслях, позабыв о целях. Но нет! Нет! Просто услышать, что показавшаяся Ларие оказала на тебя такое влияние, хватило, чтобы они вернулись. Почему?! Мы столько времени пытались растормошить тебя после её смерти. Считали прогрессом даже возвращение откровенно фальшивых эмоций. Но было достаточно только её призрака, чтобы к тебе вернулись все чувства разом! Мне даже близко никогда не сравниться с ней. Знаю я, что это и ненужно! Бессмысленно! Но как смириться? Как вырвать из себя неуместные чувства? Я сама в себе разочарована. И ничего не могу с этим поделать.
Шон крепче обнял её и снова погладил по волосам. Какие же тёмные угли самоедских мыслей иногда скрываются за огоньком. Но как, да и зачем за них осуждать? Для чего разочаровываться в естественной реакции?
— Конечно, я всё ещё не могу спокойно о ней вспоминать, но сейчас важнее всех для меня — ты и Илен. Если не будет вас, то… У меня точно не останется смысла жить. Чтобы снова не потерять тех, кто мне дорог, чтобы защитить вас, я не пожалею собственной жизни. Да, ты и Ларие занимаете разные места — вы же не один человек. Но разница не в том, насколько я вами дорожу, а как отношусь. Ларие была для меня первой, и это главная причина, почему я к ней привязался. Встреться мы просто так, она бы осталась одной из многих. Ты права — так жизнь сложилась. Поэтому Ларие стала для меня очень близкой подругой.
— А кто тогда я? — спросила робко.
Шон слегка отодвинулся, мягко улыбнулся, наклонился и поцеловал Римму в висок, а потом прошептал на ухо:
— А ты для меня первая в другом.
— В другом?
— Да. Ты мне точно больше, чем друг. И это не случайная, так сложившаяся связь, а осознанный выбор. А ещё… — Он снова прижал Римму к груди. — Я благодарен за то, что вы не опускали руки, что помогли мне пережить тот период. Можно сказать, благодаря вам я пробудился во второй раз. Поэтому… Наша связь равноценнее, чем тебе могло казаться.