Амелия
Через десять минут после начала ужина головная боль обрушилась на череп Амелии, как топор, раскалывающий бревно. Боль пульсировала от основания шеи к вискам и отдавалась за глазами.
За капитанским столом непонятно почему отсутствовал капитан. Ее отец сидел в обнимку с одним из своих советников недалеко от главного входа в «Оазис», и вид у него был напряженный. Остальные гости разговаривали тихими, взволнованными голосами и то и дело проверяли свои отключенные смартфлексы. Среди оживленного шепота она не раз слышала упоминание слова «Гидра», что бы это ни значило.
Метрдотель объявил, что внешние палубы будут закрыты из-за непогоды, а затем неуклюже пошутил, что вынужденный перерыв в работе технологий — это возможность попробовать массаж горячими камнями. Единственным ответом на это стал нестройный смех.
Пассажиры волновались из-за того, что может произойти или не произойти дома, их раздражала отмененная береговая экскурсия в Белизе, потеря связи с сетью, а теперь еще и эта паршивая погода в придачу. Волны били не переставая, и некоторые люди выглядели зелеными, когда под ними качался пол.
— Может, тебе стоит поиграть, — пробормотала мама со своего места за столом. Амелия покачала головой. Меньше всего ей хотелось играть на скрипке перед обеспокоенной толпой. Да и сама она слишком расстроена и встревожена.
Она обвела взглядом роскошный обеденный зал и заметила Габриэля, стоявшего у дверного проема по правому борту. Он поднес пальцы к губам и изобразил курение.
Ее желудок дернулся. Она хотела встретиться с ним. И отца не было рядом, чтобы ее остановить.
— Я подышу воздухом. — Засунув клатч под мышку, она вышла из столовой.
Амелия глубоко вдохнула запахи рассола, дикого и соленого моря. Ветер хлестал ее волосы по лицу. Насыщенный озоном воздух вызвал мурашки на ее руках. На мгновение она закрыла глаза и просто слушала шум волн и рев ветра, желая успокоиться.
— Я пропустил сообщение о костюмированной вечеринке?
— Что?
Габриэль посмотрел на ее платье.
— Наряд греческой богини.
Она покраснела и разгладила платье. Три инкрустированные кристаллами бретели обхватывали ее плечо, а еще один сверкающий пояс располагался на линии груди. Мягкая ткань струилась вокруг нее, переливаясь между цветом слоновой кости и серебром. Если бы только она чувствовала себя так же, как выглядела.
— Мой отец его выбрал.
Габриэль удивленно поднял бровь.
— Он выбирает всю твою одежду?
— Конечно, нет. Это… сложно. — Волна ударила о корпус. Амелия ухватилась за перила, чтобы сохранить равновесие.
Габриэль заглянул в дверь «Оазиса» с озабоченным видом.
— Ты не видела моего брата? Я хочу убедиться, что с ним все в порядке.
— Твой брат?
— Да, Мика. Он официант. Я думаю, он твой официант, на самом деле.
— Тот застенчивый, симпатичный, в очках?
Габриэль фыркнул.
— Ага. Добавь к этой картинке книгу, и ты его точно определила.
Амелия прислонилась к перилам.
— Что-то не так?
— Нет, ничего такого. — Но лицо Габриэля оставалось напряженным, плечи ссутулились, как будто он от чего-то отгораживался. Или готовился. — Просто мы сейчас не особо общаемся.
Она подумала о Сайласе, о тех последних словах, которые он бросил ей во время их ссоры в Очо-Риос. Брат обвинил ее в том, что она такая же, как их мать. Слабая и покорная. Жалкая. Амелия вздрогнула.
— Мне это знакомо.
— Я хочу убедиться… о, неважно. — Габриэль вздохнул и перевел взгляд обратно на нее. — Ты в порядке? Ты выглядела расстроенной, когда мы разговаривали в последний раз.
— Все хорошо. Немного болит голова. — Еще одна ложь в придачу ко всем остальным. Она пристально посмотрела на него. — А ты как?
Он сжимал челюсть, мускул подрагивал на его щеке. Тень пересекла его лицо, и в глазах мелькнуло что-то, но Амелия не смогла прочитать.
Габриэль покачал головой.
— Небольшая морская болезнь. Не стоит беспокоиться обо мне.
— Кто сказал, что я беспокоюсь?
Он улыбнулся, но улыбка не достигла его глаз.
— Уж точно не я.
Вдали сверкали молнии, освещая грозные черные тучи.
— Может, нам обоим стоит беспокоиться об этой грозе.
— Она далеко отсюда.
— Похоже, мы направляемся прямо к ней.
— Видимость может быть обманчива.
Ее платье зацепилось за ноги. В воздухе вибрировали электроны нервозности.
— Тогда почему внешние палубы закрываются?
— Мера предосторожности. — Габриэль зажег сигарету, прикрыв пламя рукой, и протянул Амелии. — Не о чем беспокоиться.
— Настоящая?
— Ты же хотела быть бунтаркой?
— Я никогда этого не говорила.
— Конечно, хотела. Держи.
Она замешкалась на мгновение. Слова Сайласа звенели в ее ушах. «Ты такая же, как она». Казалось, мир все равно катится в ад. Или, по крайней мере, ее кусочек. Амелия взяла сигарету и затянулась. Резкий дым заполнил ее горло, и она задохнулась, сбившись на кашель.
— Расслабься. Вдыхай дым, а не всю сигарету.
Амелия подавила резкий ответ. Так или иначе, она сама виновата.
— Спасибо.
Она попыталась снова, на этот раз подготовившись. Габриэль оказался прав. Настоящая сигарета намного лучше.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты выглядишь расстроенной.
Амелия не отрывала взгляда от разбивающейся внизу воды. Не хотелось говорить о тревоге, бурлящей в животе, о ссорах с братом, о том, как презрение отца наполняло ее темным, корчащимся, как живое существо, стыдом.
— Со мной все будет хорошо. Мне просто нужна… нужна минутка.
— Давай я отведу тебя на офицерскую палубу. Она защищена от ветра. Там есть изысканный кофе-бар, шезлонги, джакузи.
Желудок Амелии затрепетал против ее воли. Габриэль стоял так близко, что она могла видеть щетину на его челюсти, длинные густые ресницы. Ее щеки запылали.
— Разве ты не должен работать?
— А разве ты не должна быть там? — Он махнул рукой в сторону «Оазиса». — Ну же. Неужели не чувствуешь это в воздухе? Что-то должно произойти.
Она скептически изогнула бровь.
— Что? Ты не веришь в судьбу? Не веришь, что некоторым вещам суждено случиться?
Головная боль притупилась, став похожей просто на удары молотка по затылку. Она вспомнила ужасное выражение презрения на лице брата. «Ты такая же ужасная, как и она». Этот шепот не замолкал, терзая Амелию. Неужели он прав?
Ей не нравилось, что отец заставлял ее чувствовать себя беспомощной и пристыженной. Ее мать никогда ничего не делала. Она позволяла этому происходить, снова и снова. Но и Амелия тоже. Сайлас прав. Она превращалась в более молодую и кроткую версию своей матери, обреченная провести остаток жизни, раздавленная железной волей отца.
Эта мысль выбила дыхание из ее легких.
«Нет». Шепот прозвучал так глубоко внутри, что Амелия едва услышала его за ревом ветра и волн. Если она ничего не предпримет, если не сделает для себя какой-то выбор, пусть даже самый незначительный, она предопределит свою судьбу. Она чувствовала, как ее будущее захлопывается над ее головой, словно стальной капкан.
Она сделала последнюю затяжку.
— Да.