Амелия
Габриэль снова поцеловал Амелию. У нее закружилась голова. Она раскраснелась и почувствовала легкость во всем теле. В животе трепетали тысячи бабочек. Это казалось страшно и прекрасно одновременно.
— Вау, — пролепетала она, когда наконец отстранилась, чтобы перевести дух.
— Я тоже так думаю. — Габриэль погладил ее щеку большим пальцем, отчего по всему ее телу пробежали искры. — А я боялся, ты меня возненавидишь.
Она засмеялась.
— Трудно объяснить. — И это правда. Амелия сомневалась, что найдутся слова, чтобы выразить, каково это, когда люди вокруг тебя меняются, ведут себя по-другому из-за того, как ты выглядишь или кто твой отец. Габриэль не считал ее какой-то особенной — по крайней мере, не из-за ее богатства, статуса или происхождения. И ей это нравилось.
Они снова поцеловались.
В небе громыхало. Ветер яростно хлестал воздух вокруг них. Начался дождь, жирные капли застучали по палубе. По ее коже побежали мурашки. Амелия задрожала.
Габриэль отстранился.
— Холодно. И ты замерзла. Позволь пригласить тебя в то место, о котором я тебе говорил. Туда, где не бывала даже дочь председателя Коалиции.
Амелия чувствовала себя свободно, спокойно, даже счастливо — счастливее, чем когда-либо за долгое время.
— Хорошо, крутой парень. Покажи мне это секретное место.
Он попятился и прицепил рацию к поясу. Она взяла свой клатч с двумя оставшимися автоинъекторами, и они вернулись внутрь. Габриэль заботливо положил руку на плечи Амелии.
Он провел ее обратно через узкие проходы, спустился по нескольким пролетам шаткой металлической лестницы и прошел мимо столовых и комнат отдыха экипажа и персонала. По пути они не встретили ни одного человека.
— Это служебный вход, так как основные двери сейчас заблокированы строительной техникой. Закрой глаза.
Ее желудок сжался, но Амелия закрыла глаза и позволила ему вести. Воздух изменился, стал холоднее. Она почувствовала пространство по обе стороны и над собой. Габриэль помог ей подняться по двум ступенькам.
— Оставайся здесь, но не смотри. Я скоро вернусь.
Любопытство одолевало Амелию, но она повиновалась, потирая браслет, пока ждала.
Через минуту раздались его шаги. Габриэль взял ее за руку. Между ними проскочили искры. Его пальцы были теплыми, сильными и мозолистыми. Амелия не привыкла прикасаться к такой грубой коже. И в этом не было ничего плохого, что бы ни говорил ее отец.
— Можно мне посмотреть?
— Открывай глаза.
Амелия вздохнула. Она стояла на небольшой платформе с ковровым покрытием перед несколькими массивными подводными смотровыми окнами, встроенными в корпус корабля. По ту сторону обзорных окон чернела бурлящая вода. Остальная часть помещения представляла собой театр, рассчитанный по меньшей мере на пятьсот человек.
— Посмотри вверх.
Куполообразный потолок мерцал мягким голубым светом. В воздухе над ними проплывали прекрасные реалистичные голографические существа — тысячи рыб всевозможных цветов и размеров, различные виды акул, китов и дельфинов. Казалось, будто находишься на дне океана и смотришь вверх, вверх, вверх через лиги воды, наполненные морской жизнью.
— Владелец «Гранд Вояджера», Кевин Мердок, планировал это долгие годы. Он сделал проект по образцу планетария, но назвал его Океанариумом. Открытие состоится через несколько месяцев. До возвращения художника, который закончит фрески, помещение пустует. Роботы не очень-то разбираются в произведениях искусства. Вот как-то так. — Он похлопал по лестнице позади себя: на нижней ступеньке стояла банка с разбрызганной краской. Позади зрительного зала стены окружали лестницы, брезентовые тенты, ящики и инструменты.
В нескольких футах перед ней проплыла морская черепаха, лениво хлопая ластами. Очертания ее тела светились слабым электрическим сиянием. Вид совершенно прекрасный.
— Это потрясающе, — вздохнула Амелия.
— Смотри сюда. — Он вытянул пальцы к группе рыб-ангелов. Голографические существа почувствовали его руку и устремились прочь во вспышке сверкающей чешуи.
Амелия последовала примеру Габриэля и помахала дельфину. Дельфин поприветствовал ее плавником. Она засмеялась.
— Ты их можешь даже почувствовать. Проекции используют плазму. Тактильные ощущения имитируют осязание.
Она наблюдала за двумя скатами манта, проплывающими по воздуху.
— Они реагируют на музыку?
Габриэль усмехнулся.
— Да. Я приведу тебя сюда позже, и ты сможешь сыграть. Посмотрим, какая музыка им больше нравится — классическая или старый добрый рок-н-ролл.
Амелия не смогла сдержать довольной улыбки. Ей бы это очень понравилось.
А потом Габриэль снова оказался рядом, запустив руки в ее волосы. Он наклонил ее голову к себе и поцеловал. На одно прекрасное мгновение Амелия забыла, как должна себя вести, и просто отдалась поцелую. Она смогла почувствовать все — его пальцы, касавшиеся изгиба уха, возбуждение в животе, прилив сил, заполнивший все ее существо.
Когда Габриэль смотрел на нее, его глаза казались темными и бездонными. Как будто он действительно ее видит.
Над ними что-то громыхнуло.
— Что это? — спросила она, прижавшись к его губам.
— Просто гром. — Он поцеловал ее глубже, сильнее. Амелии казалось, что ее ноги могут оторваться от пола. Она могла бы парить, подобно светящимся морским существам, которые кружились вокруг них, голубые и искрящиеся.
Звук повторился. Бум, не похожий на гром. Амелия заставила себя прервать поцелуй.
— Это странно.
Раздался громовой раскат.
— Просто гроза. — Габриэль наклонился к ней, зарываясь руками в волосы.
Она отстранилась.
— Нет, это…
Низкий звук «рат-а-тат». Как петарды. Или что-то похуже. Амелия сглотнула.
— Может, нам стоит уйти.
— Ерунда. Все в порядке.
Но момент уже был прерван, тревога реального мира снова закралась в ее душу. Звук повторился где-то над ними, снаружи корабля. Амелия вытерла ладони о платье.
— Если все остальные будут на месте сбора, а меня там не окажется, моя мама сойдет с ума. В прямом смысле. Я должна ее найти и сказать что со мной все в порядке.
— Я правда думаю, тебе стоит остаться.
— Я вернусь, обещаю. — Она улыбнулась Габриэлю, шагнув к краю платформы. — Или сообщу тебе свой код от смартфлекса, и мы сможем встретиться здесь…
— Амелия.
То, как он произнес ее имя, заставило Амелию остановиться. Она обернулась.
Габриэль стоял лицом к ней, его фигура выделялась на фоне черной воды в обзорном окне. Челюсть была сжата, лицо жесткое, вся мягкость исчезла. Она опустила взгляд, медленно сосредоточившись на предмете в его руке.
Он держал импульсный пистолет. Пистолет нацеленный на нее.
Амелия моргнула, пытаясь стереть изображение перед собой. Но оно не исчезало. Сердце подступило к горлу.
— Что… что ты делаешь?
— Мне жаль, Амелия. Но я не могу позволить тебе уйти.
Она скользила взглядом по его лицу, не в силах остановиться. Но никак не могла прочитать выражение его лица. Габриэль казался незнакомцем, человеком, которого она никогда раньше не видела и не могла целовать. Ее замешательство уступило место низкому, пульсирующему ужасу.
— Почему нет?
— Происходит кое-что, что-то большее, чем мы оба. Ты должна довериться мне.
В ее груди нарастала паника. Она чувствовала бешеное биение своего сердца.
— Ты… ты похищаешь меня?
Габриэль рассмеялся, но звук прозвучал холодно и жестко, как имитация смеха. Пистолет не двигался, ствол по-прежнему направлен на нее.
— Скорее, держу тебя подальше от опасности. Но возможно, тебе придется сделать для нас несколько вещей.
Амелия подумала о своей матери, о брате.
— Какая опасность? Кто ты?
Он выпятил подбородок.
— Я — Новый Патриот.
— О чем ты говоришь?
— Мы забираем нашу страну у жадных и коррумпированных элит и возвращаем ее народу. Мы уничтожим прогнившую до основания Коалицию Единства, начиная с ее главы.
Понимание приходило медленно и уродливо. «Новые Патриоты». Амелия видела их в новостях. Те, что постоянно маршируют и разглагольствуют. В последние несколько лет эту организацию не раз подозревали во взрывах правительственных зданий и памятников.
— Ты… террорист?
— Нет! — почти прокричал он. — Я борец за свободу. Как Сыны Свободы, когда эта страна впервые боролась за свою независимость и победила. Мы сделаем это снова.
Амелия уставилась на Габриэля, едва понимая, что он говорит. В голове гудело, сильный свистящий звук заглушал все вокруг.
Он взмахнул пистолетом.
— Теперь садись.
Она села. Шок и ужас сковали ее конечности. Она не могла двигаться, не могла думать, едва могла дышать. Ею манипулировали и поймали в ловушку, так же легко, как поймать светлячка в банку.
Страх навалился на нее, захлопнув словно крышкой.
Ее использовали. Снова.