Габриэль
Двадцатиоднолетний Габриэль Рамос Ривера шел за тележкой на воздушной подушке с последними чемоданами. Внешне он выглядел идеально — высокий и красивый пуэрториканец с очаровательной улыбкой. Белая форма охранника подчеркивала его широкие, мускулистые плечи. Публика видела то, что хотела видеть: харизматичного корабельного служащего, всегда готового прийти на помощь.
Они не знали, что скрывалось в глубине его сердца: едва сдерживаемый гнев, взрывная ненависть, которая только и ждала, чтобы вырваться наружу. Габриэль стиснул челюсти. Скоро. Скоро правда станет известна всему миру. Скоро это стеклянное чудовище рухнет, этот декадентский символ жадности и коррупции будет поставлен на колени.
Он отвез тележку из прачечной под палубой в океанариум, строительство которого все еще продолжалось; повсюду валялись лестницы, банки с краской и брезент. Художник, нанятый для написания фрески с подводным морским пейзажем, заболел, поэтому в помещении океанариума было тихо, темно и пусто. Идеальное место.
Габриэль направил тележку на воздушной подушке в средний ряд сидений зрительного зала, где стояли недавно установленные плюшевые кресла, все еще покрытые полиэтиленом. Он сгрузил содержимое чемоданов в картонные коробки без этикеток и придвинул их к стене под лестницей. Никто и не подумает смотреть что там.
Габриэль захлопнул крышку над рядами сверкающих штурмовых винтовок и импульсных пистолетов. После нескольких месяцев подготовки и планирования все практически готово.
По узким коридорам и металлическим лестницам Габриэль пробирался к выходу. Вдоль потолков тянулись толстые жилы оголенных кабелей, освещение резко мерцало. Переход из нижней палубы в основные пассажирские помещения подобен выходу из подземелья в рай. Если бы только этот рай был настоящим, а не сверкающим фасадом, скрывающим под собой гниль.
Его наставник, Симеон Пагнини, ждал Габриэля на восьмой палубе у входа в «Коралловый сад», который располагался между галереей плазменного искусства и дизайнерскими бутиками с фотолюминесцентной и умной одеждой. На высоте четырех этажей над ними сквозь прозрачную крышу струились лучи солнечного света.
— Готово? — В свои сорок с лишним лет Симеон производил впечатление любимого дядюшки с его пухлыми щеками, слегка покатым подбородком и приветливым выражением лица. Редко кто обращал внимание на темный блеск в его глазах, жесткую, тонкогубую улыбку.
— Припасы надежно спрятаны.
— Отлично. А номера комнат, которые я просил?
Габриэль достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул его Симеону. Бумага никогда не оставляла цифровых следов.
— Что еще от меня требуется?
— Пойдем со мной, — велел Симеон, жестом указывая в сторону сада. Слегка затененные декоративные кусты имели форму различных кораллов — от пурпурных вееров до элкхорна и губок. Между высокими растениями пролегала дорожка, инкрустированная переливающейся мозаичной плиткой.
Они прогуливались мимо мужчин, одетых в дорогие рубашки и чиносы, и гламурных женщин, чьи мерцающие платья облегали их стройные загорелые ноги.
— Хорошо одетые личинки, не находишь? — мрачно усмехнулся Симеон.
Внутри Габриэля что-то дернулось, дрожь ненависти билась в такт его пульсу.
— Шикарные одежды их не спасут. Что я еще могу сделать?
— Я рад, что ты так горишь желанием.
— Конечно. Я сделаю все. Ты знаешь это. — Габриэль знал Симеона уже много лет. Старый друг отца, Симеон принял на себя заботу о нем, когда отец Габриэля умер шесть лет назад. Он проявил к нему интерес, убедившись, что холодная, равнодушная тетя Габриэля действительно заботится о нем и его младшем брате Мике. Именно Симеон оплатил годы специализированного обучения и тренировок, научил его взламывать правительственные серверы, стрелять и драться.
— Глава службы безопасности, Джерико, может стать проблемой, — отметил Симеон. — Проследи за нашей целью, выясни его расписание, узнай, когда телохранитель занят чем-то другим. Ты можешь понадобиться нам для решения отдельных задач по слежке за охраной, на случай, если у нас возникнут проблемы.
— Считай, что все сделано. — Они вышли из «Кораллового сада» и прошли мимо итальянского бистро. Робот возился у недавно освободившегося столика, складывая тарелки, почти наполовину заполненные настоящим лингвини карбонара и карамелизированной перепелкой.
Желудок Габриэля скрутило от отвращения. Так много выброшенной еды, каждая тарелка стоила триста долларов или больше. Эти богатые ублюдки просто выбрасывали все, что им не нравилось. Или же обжоры заказывали по два-три блюда за раз, съедая лишь часть. Одной только едой на этом столе можно прокормить семью целую неделю. Он сжал руки в кулаки.
— Дай мне еще задание. Я справлюсь.
— Давай используем твое красивое лицо с пользой, — решил Симеон. — Возможно, ты сможешь выудить из его дочери ценную информацию.
Габриэль помрачнел.
— Ты же не всерьез.
— Это может быть полезно.
Гэбриэль привык унижаться перед кривляющейся элитой, потворствовать их любым прихотям и желаниям, на его лице всегда сияла притворная улыбка. В этом состояла его работа в качестве сотрудника службы безопасности корабля. Но дочь Деклана Блэка? Блэк был сенатором от Нью-Йорка, владельцем компании «БиоГен Индастриз» и председателем коррумпированной и могущественной Коалиции Единства. Он олицетворял собой алчную корпоративную жадность и правительственные злоупотребления. Именно его Габриэль должен уничтожить. Внутри него зажглась горячая искра ярости.
— Зачем? Для какой цели это может быть нужно?
— Мы не всегда видим доску целиком, перед тем как начать играть. Чем больше у нас фигур, тем сильнее позиция. Когда придут наши друзья, мы постараемся быть во всеоружии.
Габриэль скрипнул зубами.
— Мне необязательно нянчиться с какой-то богатой сучкой. Я здесь для миссии. Чтобы на самом деле что-то сделать.
— Я прошу тебя довериться мне еще раз. — Голос Симеона звучал твердо и властно. Он ожидал повиновения. — Ты доверяешь мне?
Симеон никогда не подводил Габриэля, никогда не лгал ему и не разочаровывал. Симеон дал ему цель, привел в дело. Габриэль доверял Симеону свою жизнь.
— Конечно.
Симеон выдержал паузу, повернувшись лицом к Габриэлю. Положив руку на плечо Габриэля, он произнес:
— Помни, почему ты здесь. Помни свою причину.
Габриэль никогда не забывал, ни на минуту, ни на один день. Его ненависть всегда оставалась с ним, его гнев напоминал живой провод, искрящийся и опасный.
— Не позволяй себе заблуждаться, — предупредил Симеон. — Красивый фасад — это их оружие, их маскировка. Помни, кто эти люди. Помни, что они сделали.
Габриэль помнил.
Скоро они все заплатят.
***
Там, снаружи, на прогулочной дорожке пятой палубы, небо было ясным, море — синим и колышущимся как шелк.
На такой высоте, на таком корабле, в такой яркий, чистый день, как сегодня, Габриэль мог почти поверить, что мир прекрасен и совершенен. Он почти поверил, что уродство его дома всего лишь дурной сон, кошмар, от которого можно проснуться.
Почти.
Мимо Габриэля пронесся робот.
— Извините, — произнес он, выруливая на прогулочную дорожку. Сервисный бот выглядел до жути реалистично: кожа без пор, сделанная из силикона, синтетические волосы и металлические феррожидкости обеспечивали плавные, человекоподобные движения. Очень скоро эти металлические головы займут все должности на корабле. Они уже украли половину рабочих мест в штатах.
Габриэль стиснул зубы и вытеснил мрачные мысли из головы. Ему оставалось лишь немного потерпеть. Скоро.
Он помахал своему младшему брату, который, прислонившись к стеклянным перилам, его ждал. Они ходили на дорожку по крайней мере два раза в неделю. Большинство людей бегали на виртуальных дорожках на седьмой палубе, но им обоим больше нравилась реальность, чем технологии. И это было их время, чтобы встретиться и наверстать упущенное. Чаще всего они виделись в комнате отдыха экипажа, но это совсем не то же самое.
— Я писал тебе, — проворчал Мика, поправляя очки.
— Извини. Слишком задержался с Терезой Веласкес в океанариуме. — Девушка всегда служила легким оправданием, и Мика верил в него без колебаний.
— Может там есть какой-то волшебный афродизиак, о котором я не знаю?
Габриэль усмехнулся.
— Это коммерческая тайна.
Мика закатил глаза. У них с Габриэлем были одинаковые темные вьющиеся волосы, полные губы и бронзовая кожа, но если Габриэль отличался резкостью и энергичностью, то Мика был мягким и чувствительным.
Габриэль указал подбородком на потрепанную мягкую обложку в руках Мики. Брат оставался единственным человеком, из всех знакомых Габриэля, кто все еще читал книги, которые можно держать в руках.
— Что читаешь на этот раз?
— «Сердце тьмы» Джозефа Конрада.
— Ты вообще берешь что-нибудь веселое и легкомысленное?
Мика пожал плечами.
— Ну, могло быть и хуже. У меня ещё есть «Моби Дик».
Габриэль засмеялся.
— Ладно, ты выиграл. Как работа?
— Все так же. Хорошо. — Мика не любил жаловаться. Он был добродушным и уравновешенным, из тех, кто приветствует хорошее и старается не думать о плохом.
Когда они шли, навстречу им, грациозная, как лебедь, выплыла девушка в цветастом саронге, в правой руке у нее болтался маленький футляр со скрипкой. Девушка была красива, с тонкими чертами лица, молочно-белой кожей и длинными белокурыми волосами, колыхавшимися до пояса.
Габриэль ее узнал. Амелия Блэк. Дочь председателя Коалиции.
— Надеюсь, у вас будет замечательный день, — обратился к ней Габриэль, отбросив неприязнь и сверкнув своей фирменной улыбкой с ямочкой на левой щеке, которую, казалось, обожали все девушки. У него никогда не возникало трудностей с противоположным полом. Но ему было на это плевать. Он не мог себе позволить никаких увлечений.
Она на секунду растерялась, под синими солнцезащитными очками застыло холодно-сдержанное выражение.
— Да, спасибо.
Прежде чем он успел пошутить или сделать комплимент, она элегантно прошла мимо него и ускользнула.
Габриэль провел рукой по бородке на лице, наблюдая, как Амелия скрылась в одной из боковых дверей. Он боролся с нахлынувшей на него обидой. Она его задание. Если Симеон хотел от него именно этого, он приложит все усилия, независимо от того, видит конечную цель или нет. Он должен найти способ втереться в доверие, и поскорее.
— Будь осторожен с красивыми людьми, брат. Они не то, чем кажутся.
— Поэтому они бессильны сопротивляться тебе?
Губы Габриэля искривились в полуулыбке.
— Не все, к сожалению.
Мика рассмеялся без намека на обиду или ревность. Он был предан брату до глубины души. Мимо прогуливалась индийская пара, их шумные девочки-близнецы бежали чуть впереди. Габриэль кивнул им и помахал рукой.
— Габриэль, — нерешительно проговорил Мика, его голос стал серьезным. — Сегодня днем мне показалось, что я видел — Симеона Пагнини в качестве пассажира?
Плечи Габриэля напряглись. Он ускорил шаг.
— Я говорил тебе, что у него есть связи в высших кругах.
Мика поспешил за ним.
— Я знаю, но он никогда не казался человеком, которому нравится что-то подобное, с такими людьми…
— Ты ничего о нем не знаешь.
Его брат никогда не любил Симеона. Обычно покладистый, Мика пришел в ярость, когда два года назад Симеон пригласил только Габриэля в свою эксклюзивную ассоциацию «Новые Патриоты». Это единственное, из-за чего они с братом поссорились.
Лучше бы Мика вообще не видел Симеона. Девять месяцев назад, когда Симеон помог протащить заявление Мики, Габриэль не знал о планах Симеона. Он никогда бы не пустил брата на корабль.
Но теперь уже слишком поздно. Их планы начали осуществляться, до окончательной реализации оставались считанные дни. Всего несколько дней, чтобы все изменить.
— Но…
Габриэль резко повернулся к брату.
— Здесь не о чем говорить. Он на корабле. И что?
Мика уставился на него, в его глазах отразились обида и растерянность. Они молча ждали, пока мимо пробежала пара средних лет в одинаковой черно-лимонной спортивной одежде.
Габриэль потеребил свою бородку и вздохнул. Мика не понимал, что требуется от Габриэля. Брат всегда старался быть хорошим, а не делать то, что необходимо, чтобы исправить ошибки мира. Лучше пока держать его в неведении. Долг Габриэля — обеспечивать безопасность младшего брата. Он делал это с тех пор, как они были детьми. Он отогнал раздражение. Его брат был для него всем.
— Прости меня. Просто я сейчас на взводе.
— Нет проблем, — заверил Мика. Габриэль знал, что так оно и есть. Мика простил бы ему все.
Он постарался, придать своему голосу легкость и беспечность.
— Ты всегда слишком много беспокоишься.
— Ага. Ладно. — Брови Мики все еще оставались слегка нахмуренными. Но он скоро успокоится.
— Только мы? — «Только мы. Ты и я». Эту фразу они использовали с детства, когда по очереди дежурили у больничной койки мамы, проверяя, по-прежнему ли она дышит. И еще позже, когда их убитый горем, наркозависимый отец больше не мог подняться с дивана, чтобы побросать мяч на заднем дворе или приготовить завтрак перед школой. И еще позже, когда в буквальном смысле остались только они.
Они присматривали друг за другом.
Мика улыбнулся.
— Всегда.