Таня замерла посреди ямы с грязью. Аплодисменты и радостные возгласы набатом раздавались в ушах. Ноги немели от холода, сердце — от обиды и отчаяния. Восторженно запищала Виталина. Кору сидел на берегу ямы, болтал грязными ногами и улыбался. Росси прижималась к Жослену, и Таня ясно представила, как на глазах у нее блестели слезы. Жослен же внимательно смотрел на Таню и больше не махал своим огромным шарфом. Мангон тоже смотрел на нее, молчаливый и неподвижный, и сейчас было отлично видно, что лицо его не выражало ничего. Сбоку к Тане подошел стражник, тот самый, с пистолетом, осторожно присел на краю ямы и протянул ей руку.
— Выбирайтесь, тэсса. Вы молодец, никто не ожидал, что вы дойдете так далеко.
Таня снова посмотрела на подмости, на друзей и Мангона. “Какой силы, если я проиграла? Если я до конца даже не дошла?”
— Я еще не закончила, — прорычала Таня, сжала зубы и двинулась вперед.
— Та-та-на! — восторженно закричал Жослен, вновь выбрасывая в воздух свой нелепый шарф. — Та-та-на!
— Перестаньте, тэсса, в этом нет необходимости. Вылезайте!
Но Таня сосредоточилась на поверхности грязи и даже не видела, как прижалась к поручням Виталина, подалась вперед, улыбаясь.
Холод добрался до костей, забрав весь жар, который согревал Таню в течение всего испытания. Она вдруг ощутила, какой холодный и ветренный выдался день. Рубашка касалась спины, ледяная и противная, словно рука покойника. “Пять, шесть, семь”, — считала Таня про себя. И на восьмом шаге она почувствовала, как что-то обвило ее колени, сильное и скользкое, словно щупальце. Таня успела вскинуть взгляд, полный панического страха, и в следующее мгновение что-то сильным рывком утащило ее под грязь.
Темнота, холод и вонючая жижа вокруг. Тело среагировало мгновенно: гортань судорожно сжалась, не позволяя грязи набиться в легкие. Грязи и кислороду. Таня повалилась на живот, руки и ноги еле шевелились, и она повисла посреди мокрого дурно пахнущего ничто, не в силах перевернуться на спину или встать на дно. Уши залепила грязь, в них волнами перекатывался шум. Легкие загорелись от недостатка воздуха, горло принялось часто сокращаться, пытаясь добыть хоть каплю кислорода, но все было тщетно. Паника залила сознание, жажда жизни вытеснила все прочие чувства, и лишь одна мысль пробилась сквозь красную пелену: “Это конец”. Перед закрытыми глазами поплыли круги, и сознание стало ускользать от Тани.
Но в следующее мгновение вернулось, ясное и яркое. По телу разлилось приятное тепло. Таня от удивления даже хотела открыть глаза, но тело не дало ей это сделать: вокруг по-прежнему была грязь. Давление скользкого щупальца пропало.
“ДЕРЖИСЬ, МЕНИВ-ТАН. ТЫ ДОЛЖНА ЖИТЬ.”
Голос вторгся в ее разум, горячий и живой, если голоса только могут быть горячими. Таня почувствовала, как отступает паника, а вместе с ней спазмы в теле, как расслабляется гортань, готовая пустить в легкие кислород. Главное, не забить их грязью, поэтому Таня забарахталась в холодной жиже, благо, члены ее теперь согревал невидимый огонь.
“СПОКОЙНО, МЕНИВ-ТАН. Я С ТОБОЙ”.
Таню окутало умиротворение. Она спокойно опустила одну ногу, потом вторую. Дно оказалось на месте, такое же неровное и скользкое, но вполне надежное. Таня выпрямила колени и поднялась из грязи. Стерла ее с лица обеими руками и разлепила глаза. Вокруг творился беспорядок. Почти все, кто наблюдал за соревнованием, спустились к яме, тянули вниз руки. Несколько стражников, в том числе и Кору, оказались в грязи на полпути к Тане. Ее уши все еще были залеплены, но кажется, она слышала, как кричали.
— Татана! — этот дружный вопль принадлежал ее друзьям, которые стояли на коленях на берегу ямы.
— Меня что-то схватило! — прохрипела Таня сорванным горлом. Ее слова предназначались Мангону, который все еще стоял на месте, вцепившись в ограждение. — Что-то внизу!
Стражники подхватили ее под руки, потащили к берегу, но она легко выскользнула из их хватки.
— Я не дошла!
— Хватит, тэсса, — нахмурился один из них. — Это все уже не смешно.
— Я не дошла, — упрямо повторила Таня. Она сплюнула в сторону грязь, которая набилась в рот, и продолжила идти вперед.
— Северянка, перестань! — кричал Жослен, показывая на нее рукой, мол, смотрите, люди, совсем с ума сошла упрямая девчонка. Стражники вздохнули и последовали за ней, разгребая холодную жижу, хотели помочь, но Таня не позволила. Она знала, что там, на помостях, стоит Мангон, смотрит своими безразличными желтыми глазами и ждет, пока она сдастся.
— Ну уж нет, — пробормотала Таня, делая последние шаги. Она с громким шлепком опустила руку на берег, показывая всем, что она добралась до конца, справилась. Стражники тут же помогли ей выбраться из проклятой ямы, и к ней бросились Росси и Жослен, обняли, перепачкав свои прекрасные светлые одежды.
— Северянка, ты меня так напугала! — говорила Росси, вытирая лицо подруги шарфом Сен-Жана, и ее глаза были красными от недавних слез.
— Я уж решил, что тебе настолько важна эта форма, что ты за нее утопишься, — мрачно пошутил Жослен.
— Обнимите меня, — попросила Таня, и друзья снова сжали ее в объятиях. — Я все равно проиграла. Интересно, Кору согласится на такую одежду обратно?
Кто-то откашлялся рядом. Таня обернулась: позади нее стоял капитан Габор, бледный и встревоженный. Он набросил Тане на плечи одеяло.
— Дэстор Мангон приказал передать, что оставляет вам одежду и свободу. Вы доказали выдающуюся стойкость и храбрость, — сказал Габор.
— Что? — переспросила Таня. — Он же сказал тогда…
— Я не знаю ничего, тэсса. Просто передаю его слова.
— А Кору?
— С ним тоже все будет в порядке, — ответил Габор, а потом ворчливо добавил: — Чуть девчонку из-за порток не утопили, сумасшествие какое-то.
Когда Таня придет в себя, она поймет волей дракона замка тоже признана победившей. Кору заказали новую одежду и оставили за ним службу, Тане — ее свободу, пусть и довольно ограниченную стенами замка. Но в тот момент, стоя посреди тренировочной площадки уставшая, грязная, теряющая остатки сверхъестественного тепла, она могла только искать глазами Мангона. Но того уже нигде не было.
***
Владимир хотел ей лучшего. Он чуть не убил Жослена, который втащил в его лабораторию грязную обессиленную Таню. Влад слишком близко к сердцу принял ее одиночество и, пожалуй, брал на себя слишком много, изображая ее отца, но по-другому уже не мог. Он помог Тане привести себя в порядок, горничная выдала мерзкую ночную рубашку с длинными рукавами и рюшами вокруг горла, и Влад отправил ее в постель, напоив травами и пахучими лекарствами.
— Ну и куда ты опять полезла? — вздохнул он, поправляя одеяло на Тане. — Соревноваться с мальчишками?
— Почему бы и нет? Если они за языком не следят.
— А ты стащила у него форму, — Влад пытался строго хмуриться, но предательская улыбка то и дело появлялась в уголках его губ.
— Один — один, — ответила Таня. — Знаешь, а я неплохо сегодня справилась. И Мангон не сможет говорить, что я слабачка и врушка.
— Я и не сомневался в тебе, — Владимир погладил ее по голове. — Но все равно ужасно волновался, когда тебя притащили в таком виде.
— Ерунда, это просто с непривычки. Скоро буду на ногах.
— Нет-нет, отдыхай. Только заболеть тебе не хватало, — он замолчал, решая, стоит ли продолжать разговор или лучше оставить Таню в покое, но не удержался. — А у меня для тебя новости. Я нашел человека, который может открыть портал и отправить тебя домой. Его зовут Свирл. Ему написал мой ученик, и он согласился помочь.
— Это значит, что я скоро попаду домой? — уже засыпая, спросила Таня.
— Не волнуйся, Танюш, — Влад поцеловал ее в лоб. — Отдыхай, скоро все закончится.
Отоспавшись как следует, Таня прекрасно себя чувствовала, но Влад отказывался в это верить и гнал ее из лаборатории, заставляя вновь забраться в кровать. И как же она была рада, когда к ней в кабинет прокрались Росси и Жослен.
— Я думал, ты умираешь в постели, — вместо приветствия заявил Сен-Жан.
— Ты же меня знаешь, — улыбнулась Таня, принимая объятия. — Я не люблю долго лежать.
— Что ты делаешь? Занимаешься каллиграфией? — он подошел к столу и наклонился над исписанными листами. Непослушные золотые кудри упали на его лицо. — Ты молодец, у тебя хорошо получается.
— Получается же ужасно, Жослен, — она посмотрела на друга снизу вверх.
— Ужасно, — с улыбкой согласился тот. — Но ты все равно молодец.
Жослен ласково потрепал Таню по волосам. Она наслаждалась обществом друзей, в котором не нужно было из себя ничего изображать, можно было быть странной, нелепой, не знать чего-то, путать слова и говорить со страшным акцентом.
— Как ты себя чувствуешь сегодня? — участливо спросила Росси. Оправившись от саламандры, она все меньше времени проводила в своей комнате, подружившись с кем-то из служанок, помогая им в бесконечных делах или выполняя мелкие поручения Влада. И в компании Жослена, конечно. И Таня порой ловила себя на мысли, что непривычно чувствует себя, когда компаньонки нет рядом, а не бывало ее теперь подолгу. Но Росси всегда приходила вечером и приносила ужин, а с ним порцию свежих новостей.
— Хорошо. Но со мной случилось странное. Там, внизу грязи, я услышала голос. В голове, — Таня постучала себя по виску. — Он сказал, чтобы я держалась. А потом я почувствовала тепло. Я верю в… такие вещи не очень, и мне странно вспоминать это и говорить. Но я немного растеряна, поэтому нужны ваши мысли.
— Возможно, это просто видения от недостатка воздуха? — предположил Жослен. — Говорят, так бывает, когда теряешь сознание.
— А в Книге Огня говорится, что Великая Матерь может обращаться напрямую к человеку, потому что она любит людей особой любовью. Может, это была она? — полушепотом, понижая голос от суеверного страха, добавила Росси.
— А мы считаем, что гонцы Всемогущего могут передавать его волю человеку, — откликнулся Жослен. — Возможно, это был он, потому что он бесконечно милостив и добр.
— Но там не было никаких гонцов!
— Они же невидимы для обычных людей, глупенькая. А ты как думаешь, что это было?
— Мне понравилась твоя идея про видения без воздуха. Они вполне преследовательные. В моем мире врачи говорили бы так же.
— Последовательные, — поправил Жослен. — И логичные. Но чтобы тебя не мучили странные видения, мы пришли к тебе не одни, — и с этими словами он достал из корзины две бутылки вина. — Знакомься, тэссия Роми и тэссия Витто к твоим услугам. С какой начнем?
— Ого, — Таня взяла пузатую бутылку темного стекла, которую Сен-Жан представил как Роми. На этикетке была изображена веселая женщина с огромным бюстом, ясно угадывающимся под скромным платьем. — Зачем такой праздник?
— В честь того, что ты жива и что ты самый замечательный человек, — заявила Росси, хватая Таню за руки. — Когда я устраивалась к Амину на работу, думала ли я, что встречу тебя и что моя жизнь так изменится?
— Да уж, ты не искала такие приключения, — хмыкнула Таня.
— А я к Вашону пришел именно потому, что мечтал жить по-другому, не как моя семья, — сказал Жослен, освобождая стол от бумаги. — Такой человек, как маэстро, не мог не изменить мою жизнь. Всю заботу о родителях взяла на свои плечи сестра, чтобы я мог писать картины, и я даже не могу объяснить, как благодарен ей.
— А мне кажется, Вашон сложный, — Таня значительно смягчила свое мнение об этом своеобразном человеке. — А ты как будто любишь его.
Жослен замер на мгновение, а потом наклонился к корзине чтобы достать фрукты.
— Что за бред! Я восхищаюсь им как мастером, только и всего. Его талант признают буквально все.
— Тогда ты повезло.
— Тебе повезло, Северянка, — мягко поправила Росси. — Мы говорим так.
***
Таня рано отправилась спать, а ее друзья все еще сидели в кабинете, тихо разговаривая о чем-то своем. Но после полуночи ушли и они, и комнаты погрузились в блаженную темноту. Таня спала тяжелым сном. От вина болела голова, поэтому сновидения были странными, тягучими, словно застывшими в желе. Таня металась по подушкам и хмурилась, но не просыпалась. Ей снился туман, и грязь, в которой утопали ноги, и далекий настойчивый стук. И только когда стук повторился снова и снова, теперь громче, сквозь забытье мелькнула мысль, что это может быть наяву, и Таня открыла глаза.
На комоде горел ночник. Часы показывали час ночи и семьдесят минут. Почти три часа по Земному времени. Состояние было на удивление бодрое, только в виске слабо пульсировала тупая боль. И тут стук повторился, а за ним последовал хриплый голос:
— Татана!
Тень.
Таня вскочила с кровати, замоталась в одеяло, чтобы спрятать ужасные рюши, посмотрела на балкон. Там никого не было. Тогда она подошла к входной двери и, прислонившись к косяку, спросила:
— Тень? Что ты здесь делаешь? Почему через дверь?
— Открой, это очень важно.
Таня не стала спорить. Она повернула защелку, и Тень сам распахнул дверь. Он по своему обыкновению низко надвинул капюшон на лицо, и невозможно было понять, встревожен он или расстроен, но Таня сразу заподозрила неладное.
— Татана, слушай. Нужно, чтобы ты все сделала быстро и правильно. Одевайся удобно и тепло, возьми только самое важное. Разбуди Росалинду, пусть тоже одевается и спускается вниз, ко входу в подземелье, где был Айронгу. Поняла?
— Да, но что…
— Вопросы потом! Росалинду отправь к подземелью, а сама иди в синюю гостиную, где вы ждали Мангона, пока он разбирался с Айронгу. Помнишь, где она? — Таня растерянно кивнула. — Там на каминной полке будет футляр, похожий на чемодан. Возьми его и иди к Росалинде. Встретимся там.
— Я не могу ничего делать, пока не знаю, зачем, — она упрямо нахмурилась.
Тень пару мгновений молчал.
— Мы уходим из замка, — наконец сказал он.
Сердце на мгновение замерло, чтобы застучать еще быстрее.
— Мне нужно еще забрать Раду, Владимира и художников. Поторопись ради Великой Матери!
— Постой! Мангон, — напомнила Таня. — Что Мангон?
— О нем не беспокойся, с ним проблем не будет.
— Черт, — выругалась она по-русски, а потом добавила на драконьем: — Ты его убил?
— Что? О Матерь, нет! — Тень взял ее руки в свои и прошептал: — Доверься мне. Сделай, как я прошу. Пожалуйста.
Таня кивнула, и Тень отступил назад, растворился в полутьме коридоров, закутавшись в свой неизменный плащ.
“Так, мы уходим, — Таня привычным движением запустила пальцы в волосы. — Все вместе? Ладно, пускай. Так будет даже проще добраться до того человека, о котором говорил Владимир. Нужно торопиться!”
Она быстро переоделась в брюки, рубашку и жилет, натянула теплые сапоги, прихватила платок и подбитую мехом куртку. На столике у окна лежала сумка-планшет, и когда Таня потянулась за ней, она увидела всполохи оранжевого и желтого. Тревожное зарево поднималось из-за стены, но отсюда, с высоты второго этажа, ничего, кроме тревожных отсветов видно не было. Она открыла балконную дверь, чтобы услышать далекие крики. Что-то происходило, и от дурного предчувствия заныло в желудке.
Таня быстрым движением перебросила сумку через плечо и побежала в соседнюю комнату.
— Росси! Росси, просыпайся!
— Что случилось? — спросила заспанная компаньонка.
— Собираешься. Одеваешься тепло. Мы уходим. Ну же, быстро! — воскликнула Таня, когда увидела, что Росси никуда не торопится, и стянула ее одеяло на пол.
— Но куда? Что случилось? — Росалинда послушно спустила ноги с кровати.
— Не знаю, но что-то случилось. Тень помогает нам бежать.
— Тень? Ах, этот тот таинственный мужчина в черном? — припомнила Росси.
— Да. Пожалуйста, быстрей, — Таня нервничала все больше: Тень был предельно серьезен, он торопился, и это заставляло волноваться даже больше желтых всполохов за стеной.
Росалинда, кажется, окончательно проснулась. Она быстро расчесала волосы — черные волны, блестевшие в ровном свете электрической лампы, — и заплела тугую косу, но на этом остановилась.
— Что еще? — закатила глаза Таня, которая пыталась выбрать среди немногочисленных платьев подруги что-нибудь удобное.
— Я не пойду. Послушай, Мангон обещал мне большие деньги, — поспешно начала оправдываться Росси, видя, как Таня набрала воздуха для возмущения. — Я бедна, а то, что он предложил мне — настоящий клад. Ты беги, спасайся сама, а я останусь и скажу, что ничего не знаю.
— Ты смеешься? — воскликнула Таня. — Останешься в руках Мангона? Может, ты забыла комнаты под замком? Хочешь в клетке оказаться?
Росси смотрела на нее, широко распахнув глаза.
— Мангон не даст денег, если я сбегу. Хорошо, что просто выбросит на улицу. А может попытаться узнать правду, — Таня твердо смотрела в глаза подруге. — Мне жаль, но мы вместе. Или бежим, или остаемся.
Росалинда всхлипнула, потерла нос, а потом вырвала из Таниных рук свое дорожное платье:
— Тебе нельзя здесь оставаться! Пусть Бурунд заберет эти деньги, я собираюсь.
Таня благодарно потрепала подругу по плечу и с облегчением побежала собирать свое немногочисленное имущество. В сумку отправился дневник, некоторые записи Жослена о драконьем языке, книжонка со сказками, сложенный жирафик. В шкафу на глаза попалась коробка с шелковым платьем, и на мгновение воспоминания о нем обожгли внутренности. Таня поспешила закрыть дверцу.
— Я готова!
На Росси было дорожное платье, сапожки и теплое пальто, на голове пристроилась шляпа, абсолютно бесполезная, по мнению Тани: уши-то все снаружи. Но она ничего не прокомментировала, только попросила:
— Иди вниз, где дверь в подземье. Тихо-тихо, нет опасности. Пока. Там будет Жослен и Раду. Я приду потом. У меня еще одно дело есть.
— Ты точно придешь?
— Точно.
Ей нужно просто забрать чемодан. Что может пойти не так в таком простом деле?
Как было бы все просто, если бы Танины планы не шли постоянно вразрез с чужими планами. К сожалению, жизнь так устроена, что счастье одного всенепременно причинит несчастье парочке других людей. Например, удачный побег чужеземки никак не вписывался в расчет Виталины. Хотя замок полнился далекими криками, стуком и треском, Таня благополучно пробралась в синюю гостиную и быстро нашла футляр, о котором говорил Тень. Она аккуратно открыла футляр, увидела два пистолета и вздохнула от восхищения и благоговения перед красивым оружием, когда сзади раздался голос:
— Ты уже уходишь?
Виталина. Черное платье, смуглая кожа — она словно сошла со страниц страшного романа. Красные губы растянуты в неприятной улыбке, глаза сощурены в презрительные щелки. Весь ее вид не предвещал ничего хорошего.
Таня защелкнула футляр.
— Да. И ты уходи. За стенами что-то происходит.
Но Виталина будто не торопилась. Она прошла в гостиную, демонстративно поглаживая спинку дивана.
— Какой красивый замок. С красивой мебелью, артефактами старого мира. Множеством секретов и тайн, спрятанных среди книг и комнат. Как жаль, что все это превратится в прах.
— Ты знаешь, я плохо говорю на драконьем и не понимаю твоих высоких слов, — раздраженно отмахнулась Таня.
— Знаешь, что там, за стенами замка? — в голосе Виталины послышалась удивительная пылкость. — Там бунт. Против драконов и их узурпаторской власти. А здесь, внутри, предатели, которые откроют ворота.
— Я не понимаю…
— Они пришли, чтобы убить дракона, глупая девка! — повысила тон Амин, и глаза ее сверкнули страшным удовольствием. — И я не дам тебе уйти. Ты останешься здесь и разделишь его участь.
Таня скорее почувствовала, что происходит, нежели поняла пафосные речи Виталины. Беда пришла снаружи. Словно река в половодье, разлилась вокруг замка, угрожая в любой момент затопить его. И Тень спасал ее не от Мангона, а от тех, кто пришел убить дракона и всех, кто с ними связан.
— Мне все равно, — жестко ответила Таня, поудобнее перехватывая футляр. — Я ухожу.
Но она недооценила Виталину и ее страсть к драме. Амин не собиралась отпускать Таню, о нет, только не в такую кровавую ночь. Едва та отвернулась, она бросилась ей на спину, смыкая руки замком вокруг шеи. От неожиданности Таня выронила тяжелый футляр прямо на ногу и грязно выругалась.
— Ты психованная! Пусти, — и снова, уже на драконьем: — Пусти! Будет больно!
— Это тебе будет больно, — зашептала ей в ухо Виталина и вдруг чувствительно укусила за него.
Таня зарычала. У нее катастрофически не было времени на обжимания с сумасшедшими дамочками, поэтому она расставила поудобнее ноги, схватилась за руки Виталины и легко перебросила ее через себя, едва не запутавшись в юбках, что взметнулись черной тучей над головой. Виталина спиной рухнула на пол и закряхтела. Таня подняла футляр и продолжила было путь, но ее соперница не сдавалась: она извернулась и вцепилась в Танины лодыжки. Та чудом не упала, пнула ухоженные пальчики, заставляя их разжать.
— Отстань от меня!
Снаружи послышались крики. Таня обернулась, но за окнами ничего не было видно, кроме все разрастающегося зарева. Она поспешила убраться из гостиной и почти дошла до дверей, когда холодный голос Виталины ее остановил:
— Стой! Я выстрелю.
— Ну что еще? — устало спросила Таня и обернулась. Виталина, лохматая, помятая, стояла посреди гостиной и держала на вытянутой руке пистолет. Красивый, черненый, с золотыми узорами, блестящими в свете ламп, он был слишком тяжелым для нее, и пришлось перехватить рукоятку второй рукой.
— Ты умеешь с ним обращаться? Ты же будешь стрелять в себя, — снисходительно проговорила Таня, хотя внутри все сжалось от страха. Глаза Виталины горели отчаянием, на губе выступили капли крови: кажется, она прокусила тонкую кожу от волнения. Такая может и правда нажать спусковой крючок. — Это опасно, Виталина. Положи, — продолжала увещевать ее Таня, маленькими шажками подходя все ближе.
— Иди сюда! И вставай на колени! Ты никуда не выйдешь отсюда, пока не придут мои друзья, — закричала Виталина. Ее идеальные кудри распались, и волосы торчали в разные стороны.
— Хорошо, только не стрелять, — Таня отбросила футляр на диван и подняла руки. Еще пара шажков. В голове она прокручивала старые уроки самообороны, пытаясь подобрать наилучшую тактику. Все это не походило на тренировку: порох в увитом золотом стволе таил в себе слишком реальную опасность. Таня остановилась, когда пистолет практически упирался ей в грудь, и демонстративно подняла руки, показывая, что безоружна.
— Хватит, Виталина, тебе это не нужно, — она попробовала еще раз, видя, что девушку трясет от нервного возбуждения. Это могло закончиться плохо.
— На колени! — крикнула Виталина еще раз.
Проклятье! Не видя иного выхода, Таня шагнула вперед, схватила руки Виталины и направила пистолет вниз и влево. Грохнул выстрел, девушек отбросило в сторону. Таня резким ударом ребра ладони выбила оружие, прокрутила запястье Виталины против часовой стрелки и заломила руку ей за спину. Девушка тонко взвизгнула от боли и рухнула на пол. Все заняло несколько секунд.
— Встать! — срывающимся голосом приказала Таня. Ее голос дрожал, тело трясло от пережитого волнения, и желудок ходил ходуном. Виталина подчинилась. Она тихо подвывала, пока Таня лихорадочно осматривала комнату, решая, что дальше делать. Она увидела стул с красной бархатной обивкой и приказала:
— Вперед!
Усадила Виталину, дотянулась до торшера и выдернула из него провод, которым скрутила ей руки за спинкой.
— Будь ты проклята, — шипела Виталина. — Это не конец, я найду тебя и выдавлю тебе глаза, ты, драконья подстилка.
Таня хотела извиниться за вынужденные меры, но Виталина смотрела на нее совершенно диким взглядом и безумно скалилась. Поддавшись порыву, Таня ударила Амин наотмашь по лицу, и ее голова сильно качнулась в сторону.
— Отдохни, — тяжело дыша, посоветовала она. — Твои друзья найдут тебя.
Запустила пальцы в волосы, огляделась. Взгляд упал на футляр с пистолетами. Слишком мало времени! Схватив его, Таня выбежала из гостиной под проклятия Виталины. Когда она добежала до входа в подвалы, у двери собрались почти все. Росси обхватила плечи руками и шагала от стены до стены. Влад с огромной сумкой через плечо тут же бросился к Тане, проверяя, все ли с ней в порядке. Бледный Вашон опирался на Жослена, который выглядел таким же встревоженным, как и все остальные. Впервые на памяти Тани он забрал кудряшки в тугой хвост, открыв тонкое, будто высеченное из мрамора, лицо. Была здесь и Раду, державшаяся, пожалуй, лучше всех. Тень появился почти одновременно с Таней.
— Что случилось? — тут же спросил он. — Я слышал выстрел.
— Виталина. У нее был пистолет.
— Ты ранена? Она причинила тебе вред? — Тень провел руками по ее плечам, желая убедиться, что она цела.
— Нет. Я ее завязала стулом. Тень, люди хотят убивать дракона, ты знаешь?
— Знаю. Поэтому мы здесь. Спасибо за помощь, — он взял футляр из влажных Таниных рук. — На тебя можно положиться, — достал пистолеты и отшвырнул ставшую ненужной коробку. — Влад, умеешь пользоваться?
Владимир коротко кивнул, беря оружие и пристраивая его за поясом. Тень еще раз оглядел своих разношерстных спутников и скомандовал:
— Уходим!
— Я никуда не пойду! — все повернулись к Раду, которая сложила руки на груди и стояла с самым упрямым видом. Она была одета в строгое шерстяное платье и высоко забрала седеющие волосы, прикрыв их старомодной шляпкой. В полумраке комнаты казалось, что она постарела лет на пять. — С места не сдвинусь без Мангона!
— Раду, он дракон, он справится, — начал было Влад, но та резко мотнула головой.
— Вы не знаете, в каком он состоянии. Ничего о нем не знаете! Спасите Мангона, или я останусь здесь вместе с ним.
Снаружи что-то грохнуло. Росси тихонько вскрикнула.
— Раду, нет времени, — взволнованно прохрипел Тень. — С Мангоном все хорошо, поверь. Надо идти.
— А тебя я вообще не знаю! Может, ты на стороне бунтовщиков. Повторяю: я никуда не пойду без Мангона.
Все обеспокоенно переглянулись. Таня подумала, что Мангон должен быть счастлив иметь такого верного человека рядом. И еще, что можно оглушить ее и утащить силой. Но решение было за Тенью, которого негласно признали лидером, поэтому все ждали, что он сделает.
— Раду… — начал он.
— Нет!
— Бурундово проклятье, Раду! Все в опасности из-за тебя, — прорычал Тень в полный голос, и Таня подняла на него удивленный взгляд: он почти всегда хрипел и шептал, и она была уверена, что у него повреждены связки или что-то вроде того.
— Идите, никого не буду задерживать, — Раду принялась развязывать шляпку. — Я много лет служу дэстору, и умру вместе с ним.
Тень выпрямился во весь рост, он больше не горбился и не припадал на одну ногу. Немного помедлив, будто надеясь, что Раду образумится, чего, конечно, не произошло, он сдернул капюшон и опустил с лица маску.
— Это я, Раду! Я здесь. Теперь мы можем идти?
Перед ними, одетый в простой черный костюм, неизменную одежду Тени, стоял Мангон собственной персоной. Его обычно тщательно уложенные волосы были взлохмачены, взмокшие пряди падали волнами на лицо, которое казалось посеревшим и непривычно взволнованным. Раду радостно вскрикнула, а Таня резко выдохнула, будто ее ударили в живот. Она схватилась за горло, пытаясь сдержать подступившую тошноту.
— Ох, дэстор Мангон, — растерянно, но вместе с тем счастливо пролепетала Раду. — Конечно, я пойду за вами. Что ж вы сразу не сказали, что это вы?
Шумело в ушах. Таня смотрела на Мангона в костюме Тени, и в ее груди разгоралась ярость. Она не могла поверить в то, что видит, отказывалась верить.
— Что ты сделал с ним? — зарычала Таня, бросаясь на Мангона, как разъяренная кошка, впиваясь ногтями в его предплечья. — Где он?
— Татана, что ты себе позволяешь? — возмутилась Раду и попыталась оторвать Танины руки от своего господина, но та была слишком сильной по сравнению с дородной экономкой и легко оттолкнула ее.
Адриан посмотрел на Таню, и во взгляде его отразилось непривычное чувство. Что это? Боль? Раскаяние? Она никогда не видела его таким… уязвимым. А еще эти желтые глаза, которые в полутьме казались янтарными. Глаза Тени и дракона одновременно.
— Это я, — повторил Мангон, а потом добавил по-русски, как она учила его: — Меня зовут Тень.
— Нет! — Таня отшатнулась. — Нет, нет, нет…
Сколько раз они с Тенью повторяли эту фразу, как она потешалась над его интонациями, как они вместе весело смеялись! И вот, одетый в костюм ее друга, словно в клоунский наряд, с ней разговаривал Мангон, самое страшное в ее жизни существо. Стало тяжело дышать, словно грудь придавило плитой. Ощущение, что случилось непоправимое, как бывает, когда умирает кто-то по-настоящему близкий. Таня закрыла глаза, заставила себя медленно вдохнуть, затолкать боль и злость в подпол души. Посмотрела на дракона.
— У нас нет времени, — ледяным тоном выдохнула она, и Мангон на мгновение поджал губы, но тут же снова стал спокоен и строг.
— Уходим, — сказал он, набрасывая капюшон на голову. Один за другим, они принялись спускаться по лестнице, а хозяин замка, бросив прощальный взгляд в обшитые дорогими тканями коридоры, запер за собой большую металлическую дверь. Если она сдержала драконий огонь, то и преследователей остановит, если вдруг они будут.
Таня спускалась по слабо освещенной лестнице. Пальцы скользили по холодным камням, раскрошившимся от ударов хвоста и покрытым сажей, взгляд цеплялся за следы минувшей битвы. Она сходила во тьму, и темнота заполняла ее сердце. Мысль о том, что Тенью все это время был Мангон, казалось, не помещалась в голове. Она вспомнила, как увидела его в первый раз, он сидел на балконе в этом своем плаще, словно старый ворон. А вот Тень явился за ними с Росси в обитель оборотней. Теперь понятно, почему он был таким спокойным и уверенным в себе. Посланник Мангона, как же! Таня горько усмехнулась. Сверху раздался громкий шум, словно прогремело несколько взрывов подряд. Но они мало взволновали ее: воспоминания занимали все ее внимание. Вот Тень принес ей пирожные. “Раду всегда их покупает Мангону, но он не ест”. А вот они танцуют, и его рука на ее талии, он так близко, и от него пахнет кардамоном и шафраном. Тень ведь был готов снять маску, что, если бы она тогда узнала, что под плотной тканью прячется Мангон? Таня потерла тыльную сторону ладони: память услужливо подкинула воспоминание о прикосновении к его губам. Вокруг становилось все темнее, на душе у Тани — все горше. Проклятье!
Мангон быстро спустился по лестнице за своими спутниками.
— Татана, — сказал он и положил руку ей на плечо, показывая, что просит подвинуться, но та отшатнулась к стене, будто прикосновение обожгло ее. Мангон пошел первым. Что-то с грохотом упало на пол, и в следующую секунду загорелся факел. Самый обычный, обмотанный ветошью и пропитанный маслом. Дрожащий свет окрасил лицо Мангона в тревожные тона, выхватил из темноты распахнутые двери камер и каменное крошево под ногами.
— Я сейчас открою потайной ход, который выведет нас из замка. Мы пойдем в Илибург, где вы отправитесь по домам, а я смогу обратиться за поддержкой других драконов.
— В Илибург? — переспросил Вашон. — Там наверняка эпицентр волнений! Представляю, что там сейчас творится.
— Без меня вы в безопасности, вас не станут искать. Главное сейчас — выбраться отсюда.
Мангон подошел к стене и принялся обшаривать кирпичи. В это время к Тане подошел Жослен и, наклонившись к самому уху, спросил:
— Что у вас случилось с Мангоном?
Боль и обида с новой силой сжали сердце Тани, и она помотала головой.
— Потом. Сейчас не могу.
— Хорошо. Если что, говори, и я надеру его драконий зад.
Таня нервно хохотнула, представив, как утонченный Жослен полезет с кулаками на огромного черного дракона. А Сен-Жан просто сжал ее плечо, давая понять, что он рядом.
Скрытая дверь отъехала в сторону с лязгом и скрипом. Посыпалась пыль: этим проходом явно не пользовались очень давно. Вашон было сунулся в темный коридор — он хотел побыстрее убраться из замка, — но Мангон остановил его.
— Я его не открывал лет двадцать. Возможно, воздух ядовит.
Вашон сделался несчастным и поспешил отойти от прохода. Чем он дорожил по-настоящему, так это своей жизнью и своими пальцами, а больше, пожалуй, ничем, и Жослену в этом еще предстояло убедиться.
— А как же другие слуги? — спросила Раду тихонько. — Лиза, старый Бромер, малышка Криси? И другие?
— Некоторые оказались предателями, их подкупили, — Мангон говорил будничным голосом, будто предательство его людей — вполне закономерное явление. — Тех, кто остался на моей стороне, стражники выведут через другой выход. С ними все будет в порядке.
— Храни их Великая Матерь, — пробормотала Раду, очерчивая круг на груди. Таня в первый раз увидела, чтобы кто-то из местных осенял себя знаком веры.
Мангон же, высоко подняв факел и зажав рот рукой, шагнул в тайный проход. Он вытянул огонь вперед, наблюдая за его поведением. Погаснет, значит, кислорода нет, поняла Таня. Но факел горел бодро и ровно, иногда танцуя под невидимыми струйками воздуха. Мангон убрал руку, осторожно втянул воздух в легкие.
— Можно идти, — сказал он. — Отец устроил тут неплохую вентиляцию. Одно из немногих дел, за которые его можно вспомнить добрым словом.
В держателе нашелся еще один факел. Его хотел взять Влад, но Таня показала на пистолет, зажатый в его руке.
— Лучше прикрывай нас, а я подержу факел, — по-русски предложила она и не заметила, как на секунду замедлился Мангон, прислушиваясь.
Они растянулись цепочкой. В начале шел, освещая путь, Адриан, за ним Раду, Вашон, Жослен и Росси. За ней Таня с высоко поднятым факелом, замыкал цепочку Владимир, который периодически оглядывался и прислушивался, нет ли за ними погони. Коридор сначала был широким, с высоким потолком и выложенными камнями стенами. Иногда он ветвился, но Мангон каждый раз уверенно выбирал направление. Постепенно проход становился все уже и ниже, каменные стены сменились земляными, от обрушения их удерживала мощная обрешетка. Несмотря на толщину, в некоторых местах брус прогнил, и земля высыпалась на пол. Пахло сыростью, затхлостью и плесенью, и если бы не хитрая система вентиляция, навряд ли в этих проходах получилось пробыть долго. Свет факела разгонял подземную живность, и многоножки, жуки, медведки и прочие твари бросалась в разные стороны, а Росси неизменно вскрикивала, стараясь не касаться стен. Здесь время застыло, и никто, кроме Мангона, не мог сказать, сколько они плелись вот так, гуськом. Никто не решался говорить, разве что Вашон иногда изрекал что-то капризное или Росси пугалась теней и подземных тварей, поэтому у Тани было вдоволь времени и тишины, чтобы обдумать все мысли по кругу несколько раз. Зачем Тень приходил к ней, почему помогал, подсказывал? Он издевался над ней, вызнавая слабости и потаенные мысли? Планировал приручить, а потом раздавить правдой? Что было в его голове, когда днем он вел себя, как самодур, а вечерами таскал ей сладости и читал книги? Может быть, Мангон — псих или шизофреник, и находиться сколь-либо близко к нему опасно? Закончилось тем, что она бесконечно устала, больше, чем от ходьбы по тайным проходам, но решить что-то для себя так и не смогла. Она была уверена в одном: Мангон — старый дракон, бесчувственный и безжалостный, а Тень — странный, но саркастичный и добрый, и от мысли, что с ним придется распрощаться навсегда, хотелось кричать.
— Стойте, — голос Мангона показался оглушительным после стольких минут тишины, которую нарушали лишь хлюпанье ног по размокшей земле да редкие вздохи. — Сен-Жан, подержите факел. Мы пришли, я поднимусь и проверю, все ли в порядке.
Придвинувшись ближе, Таня увидела ржавую металлическую лестницу, уходившую к потолку, в который был врезан деревянный люк, обитый железом. Стены здесь, на выходе, были выложены камнем, но не так толково, как в замке, а наспех, просто чтобы укрепить их. Мангон поднялся, открыл люк и высунулся почти наполовину. Вниз устремился холодный ночной воздух, и вдохнув его, Таня зажмурилась от удовольствия. Она и забыла, насколько в проходе он был застоявшийся, привыкнув к затхлому запаху. Мангон быстро вернулся.
— Все в порядке. Можем выходить.
Таня вылезала предпоследней, вместе с Владом они вглядывались в темноту, оставшуюся позади. Было бы обидно, если бы погоня догнала их так близко к цели. Но все обошлось, и передав факел Владимиру, Таня поднялась по ржавым ступеням наверх.
В паре миль от замка на поверхность выходила сланцевая порода, нависая над землей, словно лихо задранный козырек кепки. Громоздкие валуны, привезенные сюда Матерь знает, сколько лет назад, уже вросли в почву, спрятали бока в пожухлой траве, но вместе с кустарником все еще неплохо скрывали того, кто решил сбежать из замка. Недалеко виднелась полоса леса, до нее нужно было пробежать не более двухсот метров по открытому полю, и обнаружить беглеца уже будет сложно.
Холод перед рассветом бывает самым лютым. Несмотря на то, что осень еще не собиралась уступать своих прав, ночами температура опускалась почти до нуля, и трава покрывалась льдом, словно пеплом. Холод проникал под пальто, вызывая дрожь, по телу побежали мурашки. Позади них, за парком, полыхало зарево, окрашивая небо в оранжевый и коричневый цвета. Ощутимо пахло дымом, было слышно, как ревет пламя. На севере, у самого горизонта, виднелся слабый купол света, — это Илибург, он еще спал, окутанный ровным желтым сиянием твераневых фонарей. Но над головами беглецов раскинулось темное небо, усыпанное незнакомыми Тане звездами. Она подняла голову, вглядываясь в холодный блеск чужих созвездий. Несколько звезд были особо крупными, пульсирующими, переливающимися белым и фиолетовым светом, и ей казалось, что они смеются над ней, зло и презрительно.
— До города около пятнадцати миль, — сказал Вашон, кутаясь в модную, бесполезную в такую погоду мантию. Его усы от дыхания покрылись тонкой полосой инея. — Неужели мы пойдем пешком?
— Не волнуйтесь, я позаботился об этом, — сказал Мангон, вглядываясь в горизонт. Кажется, он чего-то ждал. Появления экипажа? Может быть, машины?
— И как же вы позаботились? — из-за валуна вышел Кору в сопровождении четырех стражников. На них все еще была синяя мангоновская форма, но поверх они накинули меховые пальто, а на головы натянули теплые шапки. Было очевидно, что в встречать хозяина замка их отправили, хорошо снарядив.
— Вы же проверяли, что все в порядке, — простонал Вашон, увидев в руках бывших стражников ружья.
— Какой бурундовой волей вас сюда занесло? — спросил Мангон недовольным тоном.
— Я занял правильную сторону, — голос Кору дрожал то ли от волнения, то ли от холода: неизвестно, сколько им пришлось ждать беглецов, прижимаясь к холодным камням.
— Я бы с этим поспорил, мальчик.
— Я не мальчик! — повысил голос Кору, вскидывая голову, будто тем самым мог показать свое превосходство.
— Хватит, — проговорил другой стражник, растягивая слова. Голос его был хриплым и подходил больше грабителю, нежели хранителю покоя. — Девчонку берем, остальные не нужны.
— Убьем их? — спросил Кору. Вашон возмущенно вскрикнул.
— Да ну, зачем? Ты посмотри на них, что они могут? Свяжем, пока ждем Мангона, он тоже скоро должен появиться.
Беглецы переглянулись. Мангон скрывался под капюшоном и маской, и сейчас он занял привычную позу, ссутулившись и припадая на одну ногу. Так он казался не таким уж высоким покалеченным человеком. Вашон, белый, как иней в его бороде, опирался с одной стороны на руку Жослена, с другой к нему жалась Росси. Раду пряталась за господином. Влад пытался оттянуть Таню за свою спину, но та твердо стояла почти вровень с Мангоном.
— Они хотят меня забрать что ли? — хмуро уточнила она.
— Да. Ну не глупцы? — усмехнулся Мангон, совсем как Тень, и Таня не удержалась, чтобы не бросить на него взгляд.
Вдалеке что-то взорвалось, столб дыма поднялся над горизонтом.
— О, складу тверани конец, — развеселился Кору. — Если Мангон застрял где-то там, ему не выбраться.
— Он дракон, тупица. Они в огне не горят, — хмуро оборвал его другой стражник.
Таня смотрела на все разрастающееся зарево, и в памяти всплывало страшное воспоминание.
— Кору! Все вышли из замка? — почти закричала она.
— Замолчи! Сейчас мы задаем вопросы.
— Кору! — с нажимом повторила Таня. — В замке кто-то есть?
— А я откуда знаю? — нехотя ответил Кору, удобнее перехватывая ружье. — Никто не проверял. Если там кто и остался, так это мангоновы прихвостни.
— Кору, ты видел Виталину? — стоило только представить судьбу этой своенравной девицы, как начинала кружиться голова.
— Нет, она наверняка уехала еще вечером, как Ястин, — пожал плечами Кору.
— Она никуда не уехала! — неожиданно для себя самой закричала Таня, чувствуя, как отчаяние подкатывает к горлу. — Она в синей комнате. Она плетеная на стуле! Бурундово проклятье, я иду назад!
— Никуда ты не пойдешь! Мы забираем тебя с собой, — стражник схватил Таню за руку, но та, резко развернувшись, вырвалась. Его подельники одновременно подняли ружья.
— Мангон, самое время превратиться в дракона! — закричал Вашон: его нервы сдавали.
Стражники переглянулись:
— Это чучело в тряпках — Мангон?
— Ну спасибо, художник, — прохрипел Адриан, прекращая ломать комедию и неудобно кривиться. — Насколько было бы проще одному.
— Эдак нам повезло, — улыбнулся стражник с голосом преступника. — Сразу двоих возьмем.
Мангон чуть покосился назад, на Влада, и кивнул. Затем он молниеносно выхватил пистолет, и Владимир отстал от него буквально на секунду. Один за другим раздались выстрелы, а за ними бахнуло ружье: завалившись с пробитой грудью, один из стражников нажал на спусковой крючок и пальнул в небо. Кору, которому пули не досталось, отбросил ружье сам под прицелом двух пистолетов.
— Дэстор! Дэстор, прошу, не надо, — его голос вдруг стал тонким и сиплым.
— Ну что, правильную ли ты сторону выбрал, мальчишка? — спросил Мангон, поднимая пистолет. Он собирался убить предателя, и это было самым логичным решением, но Таня все равно напряглась, решая, стоит ли ему помешать. В ней боролись злость и принципы, и первая пока побеждала. Лицо Кору скривилось, потому что в лице дракона он не видел ничего, кроме своей смерти, и по новеньким синим штанам, которые он выиграл в соревновании с чужеземкой несколько дней назад, расползлось мокрое пятно. Но умереть в тот день ему было не суждено. Рука Мангона дрогнула, когда Влад совсем рядом закричал:
— Таня, ты куда?
Оставив за спиной Жослена, Вашона и Росси, которые присели, боясь попасть под пули, Таня уверенно топала в сторону замка.
— Проклятая девчонка! Раду, — Мангон сунул верной служанке в руку пистолет, и та направила его на Кору, который в этот момент благодарил всех известных богов за спасение. — Пристрели его, если дернется.
— Как скажете, господин, — отозвалась Раду и твердой рукой направила пистолет на бывшего стражника. — А я еще тебя с кухни подкармливала. Тьфу!
Мангон бросился за Таней. Она ушла не далеко, хоть и старалась идти как можно быстрее. Мангон настиг ее секунд за десять и схватил за руку.
— Хочешь, чтобы я тебя ударила? — зло бросила Таня, развернувшись к нему.
— А ты попробуй, — Мангон сдернул маску, чтобы она лучше видела его лицо и поняла, что капризы сейчас неуместны. Только это был не каприз.
— Там Виталина. Она умирает, потому что я… Я… — рывком высвободив руку, Таня повернулась и снова зашагала к замку, не в силах по-другому справиться с ужасом, который расползался в груди. Она должна что-то сделать, обязана. Он не может просто принять вид, что все в порядке. Мангон что-то крикнул, снова попытался ее удержать, но она увернулась. Тогда он сгреб ее за талию и прижал к себе, оторвав от земли. В этот момент снова что-то взорвалось в замке, не так громко и не столь эффектно, и над его стенами с новой силой взвилось пламя. Это стало последней каплей. Таня забилась в руках Мангона, колотила руками и ногами и орала во всю глотку от отчаяния и ненависти к себе.
— Я убила! Убила! Убила! — кричала она, и с каждым словом сил становилось все меньше. Усталость и переживания бесконечно ночи дали о себе знать. Наконец она обмякла, откинула голову, прислонилась затылком к груди Адриана, а он продолжал прижимать ее к себе, сильно, но бережно, словно любовницу. Всполохи от пожара бросали желтые блики на ее лицо, под глазами залегли тени. Таня тяжело дышала и слабо цеплялась за мужские запястья, хотя не надеялась уже высвободиться.
— Я убила ее, — она показала на умирающий замок и уронила руку.
В этот момент сам Мангон по-другому посмотрел на Серый Кардинал и испытал свой личный ужас. Над горизонтом возвышались только башни, выше всех — Южная, с которой он всегда улетал и куда возвращался. Огонь вырвался из окна Уточьей башни, на вершине которой находилась любимая комната его матери. Внизу остались ее портреты, бесценная библиотека, сотни манускриптов, секретных документов, чужих тайн, артефакты и деньги. Все полыхало и гибло на глазах у великого и хладнокровного Адриана Мангона.
— А они убили меня, — проговорил он, доверяя Тане свою боль и свой ужас, единственной во всем этом мире под чужими для нее созвездиями. И она спиной почувствовала, как он пытается дышать, как резко вдыхает и выдыхает морозный воздух, как дрожит грудь.
— Тень…
— Татана.
Их боль стала одной и поделилась пополам. Они смотрели, как горит прекрасный замок, а вместе с ним сгорает что-то важное, для каждого свое, но невосполнимое, и держались друг за друга, позволив себе на мгновение забыть о том, какая пропасть разверзлась между ними.
Возвращались они медленно, иногда спотыкаясь. Мангон вспомнил, что оставил на земле врага, и ничто не помешало бы тому подняться и перебить всех его людей, но рядом с камнями появились другие действующие лица. Точнее, морды. И это в корне меняло ситуацию.