Горыня озадаченно хмыкнул, довод заставил его ненадолго задуматься. Потеребив бородку, он произнес:
— Может, и правда твоя. Ох, чую, поцапаемся мы со стариком, когда возвернется, но будь по-твоему. Вдруг и вправду подсобишь. Бранибор хоть и опытен, но стар уже, сноровка все равно не та, что прежде. Знаешь, где Воронья падь?
Добромир кивнул. Хоть лично он в Вороньей пади никогда не бывал, но слыхал, что есть такая местность на окраине Лесогорья с тремя большими деревнями, жители которых живут в основном пушным промыслом да добычей грибов и ягод.
— Недобрые дела там творятся, — продолжал Горыня. — Кто-то могилы на погостах окрест раскапывает, на тамошних жителей страх наводит. Толком никто ничего не знает, так что неведомо, что Бранибора ждет. Только смотри, парень, на рожон там не лезь, помни, что ты только пособник. Все понял?
— Понял! — сразу оживился Добромир. — Не подведу!
Он сорвался было с места, но Горыня тут же окликнул:
— Да стой ты, торопыга! На своих двоих бежать, что ли, собрался? Коня возьми. Побереги силы, еще понадобятся. Норов у старика крут, может, еще и от него удирать придется, покуда не остынет. И припасы в дорогу собери, путь неблизок.
Узнав, куда собрался Добромир, Громобой пренебрежительно ухмыльнулся, Кряж, как всегда, промолчал, а Травослав лениво спросил:
— Ну чего тебе на месте не сидится?
— Я в охранители пошел не того ради, чтобы пеньком сидеть, да жиром заплывать, а чтобы людей от бед оберегать, — гордо, даже с излишним пафосом, и от того больше комично ответил Добромир, приторачивая котомки с провиантом к седлу кобылы, выделенной ему Горыней из общинной конюшни.
Громобой насмешливо фыркнул:
— Много ты наоберегаешь, скелет ходячий. Да еще и руки голы.
Ни оружия, ни доспехов Добромир и впрямь не получил, ибо не полагалось, а вид паренек имел совсем не внушительный. Однако его переполняла гордость от осознания того, что допущен к выполнению важного и ответственного дела, о чем он и сказал товарищам по обучению и добавил:
— А вы тут оставайтесь, коли ни на что более не способны и своей воли не имеете. Делайте, как сказано, и ждите, пока чего другого вам укажут.
Добромир взял лошадь за узду и повел было за ворота, но неожиданно подал голос Кряж.
— Погодь, — остановил он Добромира.
Тот замер, не столько среагировав на оклик, сколько от удивления — до сего момента казалось, что Кряж и в самом деле нем. Кряж протянул Добромиру легкий плотницкий топор:
— На. Пригодится.
Добромир заткнул топор за пояс и вывел лошадь со двора.
Звук, послышавшийся издалека, насторожил. Добромир натянул поводья. Лязг и скрежет металла приближался, а вскоре из-за поворота на широкой лесной тропе показалось нечто. Это была странная штука на трех колесах, названия которой Добромир не знал. Если паренек был очень удивлен, то его лошадь увиденное повергло в панику. Кобыла взвилась на дыбы, Добромир вывалился из седла и шмякнулся спиной на землю, но повод все же сумел удержать.
Странные звуки стихли, лошадь немного успокоилась.
— Эй, ты чего тут разлегся?! — услышал Добромир звонкий сердитый голос. — Не видишь, тут люди ездят?!
Добромир открыл глаза и увидел над собой вверх ногами молоденького парнишку сверстника с копной огненно-рыжих волос. Парнишка склонил голову набок, вглядываясь в лицо Добромира, затем сместился чуть в сторону, принимая более приемлемое положение в визуально перевернутом мире распластавшегося на земле будущего охранителя.
— Так и будешь валяться или дашь проехать? — все так же сердито поинтересовался рыжий.
— Помог бы лучше, — проворчал Добромир, приподнимаясь.
— Вот еще! — фыркнул рыжий. — Сам падал, сам и поднимайся.
— Ты чего такой недобрый?
— Тоже мне неженка, — еще более насмешливо фыркнул рыжий.
Добромир поднялся на ноги, смерил незнакомца взглядом. Телосложением рыжий нисколько не отличался от Добромира, такой же худощавый, щуплый и угловатый, а ростом вообще был на полголовы ниже, но держался очень вызывающе.
— Дать бы тебе, — проворчал Добромир. — Чтоб научился людей уважать.
— Ну дай, попробуй! — все так же дерзко и задиристо отозвался рыжий.
Даже веснушки на его физиономии выглядели вызывающе.
— Некогда время на тебя тратить, — сказал Добромир, подтянув лошадь за повод поближе. — Дело у меня важное и спешное.
Рыжий снова фыркнул, на этот раз не столько насмешливо, сколько недоверчиво:
— Ага, я так и подумала.
Добромир присмотрелся внимательней.
— Да ты девчонка! — осенило его.
— Сам ты девчонка, — оскорбилась рыжая. — Я женщина.
— Да? — машинально и недоуменно переспросил Добромир, снова смерив ее взглядом.
Основания для недоумения у него имелись вполне весомые — не зря же он с первого взгляда принял рыжую за мальчишку. Понятно уже, что это не парень, но и женщиной ее назвать язык не поворачивался — и по возрасту явно моложе Добромира, и по виду… Да там даже грудь едва наметилась, можно сказать, что и нет ее еще вовсе. И одежда совсем не женская: шаровары, широкая рубаха, перехваченная пояском, да кожаные сапоги с металлическими наносниками. Волосы короткие, торчат в разные стороны. Нет, совсем не похожа на уже созревшую женщину. Тем не менее у рыжей на этот счет явно имелось свое особое и четкое мнение.
— Да, — отрезала она так, что кому угодно стало бы понятно — дальнейшие споры на эту тему лишены всякого смысла.
— А звать-то тебя как, женщина? — с плохо скрываемой иронией поинтересовался парнишка. — Меня Добромиром кличут.
— Алина, — нехотя представилась девчонка.
— Ты здешняя? — снова спросил Добромир.
— Я-то да, — кивнула Алина. — Из Железновичей. А вот ты откуда здесь взялся? Я тебя раньше не видела.
— Я из Листограда, — ответил Добромир и с важностью добавил: — Охранитель.
— Кто?! — Алина насмешливо фыркнула. — Бреши, да знай меру — чай, не дурочка перед тобой деревенская. Охранителя нашего все в Лесогорье знают.
Добромир смутился и поправился:
— Я будущий охранитель. Сейчас послушник.