Крылатые существа лежали на ветвях над глубоким лесным озером и грелись на солнце, когда к краю обрыва подошла молодая женщина в белоснежных одеждах и с цветами в золотистых волосах.
— О, смотри! Самоубийца! — весело прозвучал в тишине голос старого друга и учителя Захима.
— С чего ты взял, что она самоубийца? — лениво разглядывал девушку ученик.
— Ты на взгляд обрати внимание. Она умирать пришла.
— Глупо.
— Как и любые поступки людей. Их жизнь коротка, а они еще и оборвать её пытаются. Но как же хороша девка! Ты только глянь, как складно она сложена! Её бы на мох завалить, да губки её пухлые распробовать! М-м-м!
Тем временем молодая женщина обвязывала шею веревкой, привязывая тяжелый камень на другой конец. Сомнений не осталось в намерениях несчастной покончить с жизнью. Она заплакала и посмотрела на пробившиеся сквозь ветви деревьев лучи солнца. Решимость её не покинула и, взяв в руки камень, женщина прыгнула в воду.
— Мир твоей душе, дитя, — вздохнул Захим и равнодушно перевернулся на другой бок. Старый товарищ никогда не жалел людей, особенно если с его точки зрения они поступали глупо.
Но ученику… не хотелось наблюдать за бессмысленной смертью. И в следующий миг молодой хранитель прыгнул в воду. Он нашел утопленницу почти на дне озера и, помогая себя мощными взмахами крыльев, устремился вместе с ней на поверхность. Спасенная самоубийца закашлялась на берегу, сплевывая воду.
— Зачем?! — зло закричала она. — Я не просила меня спасать! Нужно мое сердце?! Так забирай, чудище лесное!
— Не передумаешь? — с сарказмом спросил хранитель. — Я ведь могу не пожелать его возвращать назад.
— Не передумаю!
Он с силой подтянул её к себе и крепко поцеловал в губы. Карие глаза не состоявшейся утопленницы испуганно расширились.
— Теперь твоё сердце моё, — игриво усмехнулся хранитель.
Она оттолкнула его и, спотыкаясь, умчалась прочь.
— Ну, и зачем? — подплыл по воздуху Захим.
— Губы распробовал, — облизнулся ученик. — Сладкие. Ягодные… да и в озере слишком хорошая вода, чтобы портить её трупным ядом.
— Ты не подумал о том, что она вернется?
— Ко мне? К злому духу? — расхохотался хранитель.
— Её муж — уродлив и стар, а ты — молод и красив.
— Что ж, посмотрим.
— Для тебя это игра и забава, но для неё всё будет всерьёз, а влюбленная женщина беду принесет, будь осторожен, — предупредил старый хранитель, отплывая назад к веткам и солнечной ванне.
Захим оказался прав. Она вернулась к озеру…
***
«Рада…»
Катя проснулась вся в слезах. Внутри крутило и сжималось. Она никогда в жизни не испытывала настолько сильной и чудовищной боли. Душу пожирала всепоглощающая слепая ненависть.
«Люди убили её…»
Приступ прошел так же внезапно, как и начался. Наличие голоса в голове Катю здорово напугало. И целебного чая тёти Ульяны под рукой нет, чтобы заглушить голоса.
В её комнату без стука вошел Пётр Иванович. Он нёс поднос полный еды. У Кати сразу заурчало в желудке, едва она ощутила аппетитный запах мяса.
— Мясо? Не помидоры? — прослезилась голодная. — Откуда ж такое счастье свалилось?
— Односельчане поделились кто, чем смог.
— Я не поняла, что-то в лесе сдохло?
— Задабривают колдунью, — без эмоций ответил Пётр Иванович, ставя поднос на кровать. — Просили больше не кататься на ящерах, а то бедная скотина после твоей забавы сдохла.
Катя виновато замерла и пролепетала:
— Ладно, побегать за ящерицами была явно плохая и не очень умная идея.
— Рад, что ты это осознаешь. С тобой Екимир посидит — он неплохо знает наш язык, а я в город схожу… на разведку. Только прошу тебя, не раскурочь мне хату.
В этот раз Катя не переубеждала прадедушку, что она не маленький ребёнок и что ей не нужна нянька. Особенно после того, как доказала обратное.
Хотя нянька из Екимира, мягко говоря, оказалась бестолковая. Несмотря на строгий наказ Петра Ивановича «не пить, а то почки отобью», староста сразу после его ухода едва не поймал белочку.
— Колдунья, заклинать духов! — важно говорил Екимир, обращаясь почему-то к печке, хотя Катя сидела напротив него, поставив подбородок на кулак. — Будешь ты баба-Пётр деревню беречь! Уважать тебя! Бояться! Вот! Чего молчать, колдунья?
— Я тут, — помахала рукой Катя, не имевшая большого опыта общения с пьяными людьми.
Нахмурившись и сощурившись, Екимир повернулся к ней.
— Хотеть духов заклинать?
Катя не ответила, наблюдая как староста, шатаясь, поднимается из-за стола и направляется к выходу.
— Благословенная Лафо, покажись колдунье! — кубарем вывалился из хаты Екимир, да так и остался лежать лицом в траве.
— Мда, а я еще меня дурной считают, — вздохнула Катя. — Да тут целая деревня идиотов.
Откуда-то сверху раздался смех. Катя встрепенулась и задрала голову, но на потолке обнаружились два ярких светлячка: белый и синий. Поверить в то, что смеялись насекомые, Катя оказалась не готова, поэтому списала на разыгравшееся воображение.
С еще одним вздохом Катя вышла из хаты, за ноги с трудом втянула пьяного старосту в дом и взвалила его на скамейку возле печи.
— Проспись, алкаш, — недовольно буркнула она, брезгливо поморщившись от перегара, доносимого из распахнутого рта Екимира.
— Слабый он человек.
Катя повернулась на голос. За столом сидела незнакомая женщина в белом холщовом платье. Густые светлые волосы незнакомки волнами спускались по спине и покатым плечам. На босой стройной ноге сидел синий светлячок, но женщина, казалось, не замечала насекомого или делала вид, что ей всё равно.
— Только не говорите, что вы и есть Лафо, — скрестила руки на груди Катя. Имя ей казалось смутно знакомым, но она не помнила, где его раньше слышала.
— Почему бы мне не быть ею? — лукаво улыбнулась незнакомка. — Он же просил показаться тебе.
— Он был пьян.
— Нам всё равно, в каком состоянии люди зовут нас. Ответственность за принятые решения и последствия всегда лежат на позвавшем нас человеке.
— Я не верю, что вы дух. Вы его дочка или внучка?
— Ни то и ни другое.
— Постойте… вы говорите на моем языке лучше, чем Пётр Иванович, — уставилась на женщину Катя, озарённая нехорошей догадкой.
— Я не одно из твоих видений, дитя, — еще шире улыбнулась Лафо. — Скоро ты в этом убедишься.
Не успела Катя и слова сказать в ответ, как незнакомка растаяла дымкой.
В этот момент хлопнула входная дверь. На пороге стоял Пётр Иванович и смотрел на спящего Екимира с явным намереньем поколотить старосту, как только тот проспится.
— Хата цела и даже ничего не сломалось, — поспешно объявила Катя.
— Я вижу…
— Что слышно в городе?
— Всё по-прежнему, — сказал Пётр Иванович и направился наверх по лестнице.
— Что слышно про войну с ведьмой? — не унималась правнучка, последовав за родственником.
— Война нас не касается.
— Но последний раз нас очень сильно тряхнуло. Разве это не значит, что боевые действия проходят… где-то очень близко?
Пётр Иванович замер.
— Дедушка? — уткнулась носом в его спину Катя, не успевшая затормозить.
— Деревня под защитой духов, нам нечего боятся, — через некоторое время ответил Пётр Иванович. И было что-то в его голосе такое, отчего у Кати пробежали мурашки по коже.
Пётр Иванович залез на чердак, закрылся от правнучки и чем-то загремел.
Раздумывая над странным поведением прадедушки, Катя направилась на улицу. Пётр Иванович явно умалчивал о том, что узнал в городе. Видимо, война действительно подобралась очень близко к Эферу…
Катя вышла к высокому и толстому как дуб дереву, растущему неподалеку от забора. Могучие ветви касались крыши дома и закрывали тенью часть дороги. В жаркие дни, Катя любила сидеть на толстой ветке, наслаждаясь прохладой тени от листвы, но сегодня с деревом было что-то не так…
Вверх по стволу текли веселые ручейки света, растекаясь по веткам и игольчатым листьям. Осторожно приблизившись к дереву, Катя коснулась кончиками пальцев коры. От ствола по её руке потекли ручейки света, даря тепло, энергию и радость. Дерево как будто приветствовало новорожденного в мире красоты и света, но затем Катю накрыло видение…
***
Толпа людей с новорожденными детьми собралась на поляне, где проводили обряд посвящения божествам солнца и земли. За обрядом следили любопытные хранители, рассевшись на ветвях деревьев.
Захим и его юный друг тоже наблюдали. Но только с одного младенца юный хранитель не сводил тревожного взгляда. Ребёнок надрывался от крика и боли, а он едва подавливал желание броситься в толпу людей и всех разорвать…
— Никогда не понимал людских обрядов, — стоял на ветке рядом с товарищем Захим. — Ну, вот зачем мучить дитя и резать его? Потом некрасивые шрамы останутся. Варвары. А вдруг заразу занесут?..
С каждым новым словом старый хранитель порождал в друге тревогу и беспокойство.
— Что, совсем плохо? — тихо уточнил Захим.
— Почему я не могу забрать её в лес? — спросил юный хранитель. — Это я должен давать ей имя, а не он…
— Ты не заключал сделки с её матерью, поэтому сам виноват в том, что ребёнок имеет право выбора. Надо было следить за тем, что ты делаешь! В любовь решил поиграть с человеком?! Теперь пожинай плоды своего легкомыслия!
— И я должен просто смотреть, как она другого будет называть отцом?
— Именно, — жестко ответил Захим. — Если она выберет людей, то ей ни к чему знать, чья она дочь. И тебе лучше забыть сюда дорогу.
— А если она выберет лес?
— Тогда заберем и откроем правду.
— Но она не будет меня знать!
Захим закатил глаза к небу.
— Будешь отцом, которого ненавидят его дети, подобно мне. Такова участь злых духов. Смирись.
Но юный хранитель не смирился…
***
«Рада…»
Кому принадлежало это короткое имя? Почему каждое его упоминание приносило боль и муку? Откуда в руках появлялся нестерпимый жар, а в ушах звучал невыносимый крик?
«Я не сумел…»
Когда чья-то невидимая рука коснулась Катиных волос, по всему телу разлилось тепло и облегчение, какое бывает после того, как начинало действовать обезболивающее. Настрадавшись от боли, Катя не смутилась того, что стояла и обнимала дерево, а оно словно обнимало её в ответ ветвями и листьями.
И пока Катя находилась во власти видения, вокруг выросло множество маленьких ростков. Неподалеку стоял Пётр Иванович и, облокотившись на забор, укоризненно качал головой.
— Я что-то сделала не так? — спросила Катя у него.
— Иди, глянь, — только и ответил прадедушка, махнув рукой.
Катя бросилась в огород, ожидая увидеть разорение, но её встретили непроходимые заросли. Даже самые чахлые растения, на которых уже не оставалось никакой надежды оклемались и вошли в силу.
— Это всё я? — указала на себя Катя.
— Ну, не я же, — усмехнулся Пётр Иванович.
Катя недоверчиво посмотрела на свои ладони. Не разыгрывал ли её прадедушка? Разобраться бы, как управлять магией. Может, она сумеет разгадать загадку, как им вернуться домой…