ЦИТРИН
Подвыпивший заяц увидел Колобка, сидящего на пеньке, и вытаращил глаза.
— Эй, хлебобулочное изделие! Ходили слухи, что тебя Рыжая слопала, а ты жив-живёхонек.
Колобок приставил ладонь к уху.
— Чего?
— Я говорю, Лиса тебя слопала!
— Что там с Лисой? Я не понял.
— Лиса тебя слопала! Лиса!
— Ась? — переспросил Колобок.
— Да что с тобой, убогим, говорить! У тебя же мякиш вместо мозгов, — ухмыльнулся Заяц и, подскочив к пеньку, покровительственно шлёпнул Колобка по макушке.
— Ну вот, слава богу, сыт и даже пьян. А я уж думал, что сегодня придётся лечь на голодный желудок.
Довольный Колобок, сплюнул заячью кость и потянулся за лисьей шубой.
Антология вампирских охотничьих баек
ГЛАВА 21. Тот случай, когда богов очень хочется послать, причём далеко и надолго
Ник пришёл в столовую не за завтраком. Он пометался из угла в угол, а затем встал у камина и с ненавистью посмотрел на туаши — особую гордость семьи Реази Вистанио. Согласно преданию, этот клинок принадлежал сентане Руане Родек, жене рая Реотана, которую считали Лоти, то есть одним из воплощений божества Весны. Правда, каким образом она спасла мир[1], знал лишь он сам и его родители.
«Ну нет! Если кто-то должен умереть, то это буду не я», — Ник сорвал клинок со стены и, вернувшись, встал над свернувшейся клубком Мари. «Спит? Отлично! Значит ничего не почувствует», — подумал он, глядя на тонкую девичью шею. Пока не иссякла решимость, он взмахнул мечом и… с обречённым видом опустил руки. «Нет, не могу! Это трусость. Она моя алин. На мне лежит обязанность её защищать, в том числе ценой собственной жизни».
Туаши был отправлен в ножны, предназначенные для обязательного церемониального оружия, и Ник поднял девушку с пола.
— Вот что за привычка, валяться под ногами? — проворчал он, когда она открыла глаза.
— Ну так, я ж теперь бездомная, — зевнула Мари. — Да и жизнь собачья. Так что не до жиру.
— Это точно, выглядишь как шелудивая шавка, — сказал Ник и сердито добавил: — Знаешь, почему ты до сих пор в разукрашенном виде? Молчи, это риторический вопрос. Потому что твой регенерационный запас так мал, что его хватает только на пару царапин. Случись тебе получить серьёзную рану, и ты умрёшь.
— Ну а что я сделаю? — фыркнула Мари. — Он у меня от природы такой.
— Глупости! — отрезал Ник. — Регенерационный запас, как и мышцы, наращивается при помощи тренировок.
— Надо же! — девушка пытливо посмотрела на него. — Оказывается, это была тренировка, а выглядело так, будто ты хотел меня убить.
— Не говори ерунды. Стрессовая нагрузка — верный способ увеличить регенерационный запас, причём в кратчайшие сроки.
«Звучит убедительно, да вот беда, я тебе не верю», — подумала Мари.
— Ну и зря, — ответил Ник на её невысказанные мысли и с силой прижал её к себе. — Ты моя алин и должна во всём мне доверять.
— Эй-эй, поосторожней! — запротестовала девушка. — И так выгляжу как жертва домашнего насилия. К разукрашенной шкуре мне только сломанных костей не хватало.
— Переломай я тебе все кости и ты, как настоящая эрейская леди, обязана встать на колени и смиренно сказать: «Спасибо за науку, мой райделин».
— Офигеть! Чем больше тебя узнаю, тем больше убеждаюсь, что Синяя Борода по сравнению с тобой невинный ангелочек.
— Так оно и есть, — усмехнулся Ник, но хватку ослабил. — Да, забыл сказать, с этого дня никаких раздельных апартаментов. Как положено мужу и жене, мы живём вместе.
— Может, не надо? — поскучнела Мари. — Попомни моё слово, не пройдёт и дня, как мы с тобой разругаемся в пух и прах.
— Этого не будет. Со временем ты усвоишь мои привычки и научишься мне угождать, — ответил Ник.
На выразительном лице девушки отразилось вполне понятное желание, и он с покровительственным видом чмокнул её в висок.
— Не переживай, алин. Я буду хорошо обращаться с тобой. Главное, ты помни, что ничто человеческое мне тоже не чуждо.
«Знать бы ещё, что именно тебе не чуждо», — устало подумала Мари и впервые задумалась о том, что ждёт её впереди, если она останется с Ником. Отчего-то их будущая жизнь рисовалась ей отнюдь не радужными красками.
— Не нужно думать о плохом, всё будет хорошо, — успокаивающе сказал Ник и, войдя в свои комнаты, положил её на кровать. — Сейчас я подлечу тебя, а затем мы продолжим твоё образование в части чувственных наук.
— Я потная и грязная, мне нужно в душ! — всполошилась девушка, но он не дал ей подняться.
— Лежи! Сегодня я хочу ощущать запахи твоего тела.
«Пропади ты пропадом, чёртов извращенец!» — расстроенная Мари попробовала отпроситься в туалет, но Ник не отпустил её даже туда и ей пришлось терпеть больше часа.
Дорвавшись до туалета, она рухнула на кровать и сразу же уснула.
Тем временем Ник успел принять душ и, одевшись, некоторое время смотрел на спящую девушку. Найдя, что она выглядит достаточно жалкой и несчастной, он удовлетворённо кивнул. «Процесс пошёл, теперь нужно давить по-прежнему сильно, но аккуратно». И тут перед его глазами возникла пятнадцатилетняя Мари — такой он увидел её в тот день, когда забрал из гнезда Владислава. В тот момент на её заплаканном юном личике отражалась такая безнадёжность и покорность судьбе, что даже сейчас он почувствовал себя неуютно. «Вот какого крейда? Я не собираюсь над ней издеваться. Пока мы вместе, я хочу, чтобы Мари понимала и уважала меня. Неужели за все свои труды я не заслужил немного счастья? В конце концов, если легенда не лжёт, нам не долго быть вместе. Так что ничего, потерпит».
Он тряхнул Мари, и та неохотно открыла глаза.
— Вставай, алин! У тебя полно дел, а до ланча осталось всего два часа. За это время ты должна успеть позаниматься с тиараном и приготовить мне еду.
Видя, что Ник нетерпеливо постукивает критой по ладони девушка не стала спорить.
— Хорошо, — кивнула она. — Иди, любимый, будет тебе ланч. А сейчас дай мне ещё немного поспать, если не хочешь, чтобы я окончательно озверела.
Но не успела её голова коснуться подушки, как раздался сухой щелчок и туго сплетённый кончик криты ужалил её в руку.
— Ой! — вскрикнула Мари и её глаза до отказа наполнились слезами.
— Ты! — выдохнула она и, сев в кровати, наставила палец на Ника. — Бессердечный негодяй! Мало того что ты лупишь меня под предлогом занятий, теперь ты хочешь, чтобы я умерла от хронического недосыпа! У тебя есть хоть капля совести? Я уж не говорю о сострадании! Ведь после сегодняшних измывательств любой другой на моём месте отлёживался бы дня три, а ты вместо этого гонишь меня готовить ланч? Умру, но не встану!.. Уже умерла! — завершила девушка свою обличительную речь и, упав на подушки, скрестила руки на груди.
Ник посмотрел на неё и вернул криту на пояс. «Ну вот, начинается!.. Ладно, ради одного дурацкого слова на этот раз я тебя прощу».
Выйдя за дверь, он улыбнулся. «Любимый, говоришь? Вот с этого и нужно было начинать. Тогда и мне было бы легче принять, что ты Лоти».
— Тиаран, подлечи Мари, — распорядился он.
«А то на неё страшно смотреть, настолько она исполосована. И вообще, счастье, что я не попал ей по глазам», — с раскаянием подумал он. Видение изуродованной безглазой девушки заставило его вздрогнуть и он, стремясь убежать от него, прибавил шаг. На повороте он свернул и, оказавшись в храме, опустился на колени перед скульптурой оскаленного ягуара, парящего в воздухе. Вырезанный из громадного куска чёрного звёздчатого диопсида,[2]зверь казался живым. «Прости, Великий Предок, что посмел роптать на дарованную Тобой судьбу».
После положенного обряда Ник переместился к алтарю двуединого божества Лета и окропил его своей кровью. «Отец и Мать, не оставляйте меня своей милостью. Защитите от врагов и бед», — попросил он. В последнюю очередь он подошёл к алтарю Весны и, поклонившись её женскому лику, возложил на алтарь сорванный ранее цветок, также окроплённый кровью. «Милостивая Лотиэль, прошу не гневайся. Клянусь, я больше не обижу Мари», — сказал он, а затем переместился к лику, олицетворяющему мужскую часть божества. «Лотилан, будь милостив, даруй мне умного и здорового сына».
Когда Ник ушёл из храма, над алтарями Лета и Весны вспыхнули огни — над алтарём Лета чёрное пламя, над алтарём Весны — зелёное. Вслед за ними явили свою милость божества Зимы и Осени. Над их алтарями загорелось соответственно белое и золотое пламя.
Это означало, что проситель получил благословение полного круга богов, — ведь они не умирают, пока жив хоть один человек, который в них верит и нуждается в их помощи и защите.
Когда алтари связало сверкающее алмазное кольцо, ягуар, парящий под потолком, тоже пробудился. Изумрудные глаза полыхнули огнём и он, спрыгнув вниз, лениво потянулся, а затем улёгся в центральном круге, вписанном в квадрат, образуемый алтарями времён года. Это был Арес, центральное божество, которого эреи почитали как своего создателя и предка и он, в отличие от богов времён года, не зависел ни от каких верований, поскольку принадлежал к кругу богов Равновесия.
***
Пока Ник молился богам — что он делал впервые за долгое время, Мари тем временем безмятежно спала, не подозревая о том, что совсем недавно была на волосок от гибели.
Во сне она была счастлива, ей снова снился выпускной бал в Академии и танец любви, кружащий их с Тьеном. Только на этот раз он ушёл и не вернулся. Оставшись одна, Мари заметалась по залу, бросаясь ко всем, кто хоть немного походил на Тьена, и, когда она уже отчаялась его найти, наконец она увидела, что он держит в объятиях Соню Беккер и оба счастливо улыбаются.
Возмущённая Мари бросилась было к подруге, с намерением высказать всё, что она думает о её предательстве, но тут её перехватил Ник и она, глянув на него, в изумлении открыла рот. Всё в нём: его глаза, его лицо, его прикосновения излучали любовь и нежность, но даже во сне она ему не поверила и, оттолкнув, бросилась бежать.
Тем не менее потрясение от видения влюблённого Ника было настолько сильным, что она проснулась, хотя ей очень хотелось задержаться во сне и увидеть, что же будет дальше.
Открыв глаза, Мари усмехнулась: «Влюблённый Ник? Приснится же такая небылица».
Жесточайший приступ голода заставил её вспомнить о пропущенном завтраке, предстоящем ланче и заодно о данном обещании. Судя по часам, в запасе у неё было минут двадцать. Привычная к быстрым сборам в Академии, практиковавшей тотальную военную подготовку, девушка решила, что времени более чем достаточно, но её задержал тиаран. Выполняя приказ хозяина, он обработал её раны, а затем выдал кучу эрейских нарядов, которые только что прибыли. Портниха, воодушевлённая заплаченной суммой, постаралась выполнить заказ досрочно.
Из всего вороха нарядов Мари приглянулся тот, что имел павлинью расцветку, и Ким поспешил сказать, что эрейские леди в домашних условиях такое не носили, так что ей пришлось ограничиться довольно скромным бледно-голубым платьем. Оно состояло из обтягивающих брюк и затейливого жакета с длинными рукавами и воротником-стойкой. От своих собратьев жакет отличался тем, что его подол переходил в шлейф, по-королевски волочащийся по полу, и Мари, глядя на себя в зеркало, одобрительно хмыкнула: «Ну, ничего так. Колоритно. У maman было что-то подобное, только без вышивки и пояса с оружием. Хотя кто знает. Может, Рени носила оружие под одеждой, а не выставляла его напоказ». Внешне эрейская женская обувь не отличалась от «лабутенов» и у неё мелькнула мысль, что их идею модельеры могли позаимствовать у Ника, когда тот заказывал туфли для своих подружек. Насколько она могла судить по залежам в шкафах, все они, несмотря на разные исторические периоды, носили обувь на высоченном каблуке или платформе.
Украшения и одежда выглядели слишком изысканно и требовали соответствующей причёски, так что Мари убила пять минут на укладку волос, то есть намочила их и пришлёпнула к голове. «Утончённая стервозина», — заключила она и, холодно кивнув своему отражению, походкой манекенщицы направилась в столовую. Находясь под действием стимуляторов, она чувствовала себя превосходно.
Поначалу Нику понравилось то, что он увидел. Преобразившаяся девушка наконец-то походила на эрейку, но иллюзия быстро развеялась. Отсутствие соответствующего макияжа и причёски, ошибки в подборе украшений, а главное, неумение держать себя — всё говорило о том, что она ряженая, а не та, что принадлежит к знатному роду. Это была даже не рабыня. Как правило, рабами становились дети проштрафившихся дворян или буржуа, чьё воспитание было не хуже, чем в дворянских семьях. Это была простая крестьянка, не имеющая понятия о манерах, принятых у высокородных.
— Тиаран выдал набор блюд, которые ты предпочитаешь, так что вроде бы должно прийтись тебе по вкусу, — сказала Мари и поставила перед ним поднос. Из-за спешки с работой они не заморачивались с сервировкой.
Ник кивнул, благодаря её за еду и она, видя, что он недоволен, вздохнула и села напротив.
— Ну? Что опять не так?
— Всё. Если коротко.
— Хочешь об этом поговорить? — осведомилась Мари.
— Не ёрничай! — Ник поднял на неё глаза. — Во время совместных трапез ты не должна задавать вопросов и для начала я не разрешал тебе сидеть в моём присутствии.
— Даже так? — девушка приподнялась, делая вид, что хочет встать, но затем снова опустилась на место. — Нет, я не уйду. И вообще, если тебе жаль еды, я заплачу за то, что съела.
— Алин, на колени, — негромко произнёс Ник и положил ладонь на криту.
— Иди ты к чёрту со своим эрейским домостроем! Я тебе не рабыня, — заявила Мари и схватилась за голову, ощутив сильнейшее ментальное давление. — А вот это уже подло!
Когда нарастающая боль стала невыносимой, она встала и, гневно глядя на своего мучителя, попятилась от стола.
— Даже не надейся, я не сдамся! — простонала она и, пошатнувшись на высоченных каблуках, потеряла сознание.
Ник успел подхватить её до того, как она упала на пол. «Глупая девчонка, — вздохнул он, стараясь не дать завладеть собой чувству вины. — Кажется, чего уж проще, встать на колени и попросить прощения, так нет, будем строить из себя miss Liberté и героически падать в обморок». Дойдя до своих апартаментов, он уложил девушку на кровать и велел тиарану вывести на экран её жизненные показатели. «Чрезмерная физическая и умственная нагрузки привели к тому, что индекс массы тела упал ниже предельно-допустимого уровня», — сообщил тиаран.
«Значит, мне не показалось, что она слишком мало весит», — резюмировал Ник. Тем не менее его куда больше озаботило другое. Чрезмерное психологическое давление привело к ослаблению блокировки опасных воспоминаний, что, по его мнению, грозило куда большими неприятностями, чем потеря веса. Проведя профилактическую коррекцию, он позвал девушку. И хотя она очнулась, открывать глаза не хотела.
— Мари, хватит дуться, давай поговорим. Я знаю, тебе трудно, и всё же постарайся понять и принять меня. Ты ошибаешься, думая, что я излишне жесток с тобой. Это не так. Жестокость бессмысленна, а за моими действиями стоит чёткая цель, и ты знаешь какая. Возможно, есть другие более мягкие методы привести тебя в соответствие с нормами моего круга, но я их не знаю, поэтому действую так, как меня учили наставники. Если честно, я считаю их методы не только самыми действенными, но и самыми лучшими. Ведь за ними стоит многовековой опыт нашего народа.
— А меня ты спросил? — вскинулась девушка. — И вообще, если я тебя не устраиваю, выбери себе другую.
— Рад бы, но не могу, — помрачнел Ник, и она раздражённо фыркнула.
— В любом случае, не трать понапрасну время. Лично меня устраивают нормы нашего вампирского общежития. Я не собираюсь строить из себя ту, кем я не являюсь.
— Хочешь ты того или нет, но тебе придётся соответствовать моему статусу.
— Что ж, попробуй меня заставить, — усмехнулась Мари. — Конечно, ты можешь притащить меня в тренажёрный зал, но что толку, если я возьму и откажусь заниматься?
На лице Ника появилось непреклонное выражение.
— Так я могу заставить. Мне это не сложно. Выбирай: свободная воля или положение домашней собачонки, — произнёс он недобрым тоном.
«Merde! Я забыла, с кем имею дело», — расстроилась Мари и замахала руками.
— Вот давай без угроз! Ты же сам предложил поговорить по душам. Хочешь, чтобы я тебе врала и говорила лишь то, что ты хочешь слышать?
— Было бы неплохо, — успокоенный тем, какой оборот принял их разговор, Ник улёгся рядом с девушкой. — Итак, на чём мы остановились?
— На сомнительной ценности эрейских норм поведения, которые канули в Лету двести пятьдесят миллионов лет назад, — отозвалась девушка и он приподнял бровь, глядя на неё.
— С чего ты это взяла?
— С того, что я не вижу, чтобы мы в своём поведении чем-нибудь отличались от людей.
— Ты ошибаешься. Отличия есть и существенные. Мужчины у вампиров более агрессивны, а женщины более спокойны, чем в человеческой популяции, и с готовностью принимают диктат главы семьи. Если не веришь мне, можешь расспросить Михаэля, он подтвердит мои слова.
— Ну и что? Какое это имеет значение? — с вызовом проговорила Мари.
— Такое, что там, где женщина упрямится и пробует гнуть свою линию, это к добру не приводит. Наглядный тому пример трагедия Саади, — Ник внутренне усмехнулся, видя, что девушка поскучнела. — Вот поэтому в эрейских семьях авторитет главы семейства неоспорим. Для жены и детей он царь и бог в одном лице. Кстати, патриархальная структура общества всегда приводит к монархическому строю.
— В нашем обществе блюдут демократические ценности, — заявила Мари, что вызвало у него ироническую улыбку.
— Да неужели? Думаешь, есть особая разница между титулом короля и званием главы Совета старейшин?
— Чушь! У нас нет наследственной власти!
— Это временное явление. По факту у вампиров уже монархия, осталось закрепить её законодательно. И дело здесь не только в Михаэле. Вампирские гнёзда, по сути, новорожденные дворянские роды. Чтобы в будущем они не передрались за сферы влияния, им нужен тот, кто сможет дать им по рукам, когда они зарвутся, но при этом он не лишится их уважения и поддержки. Временщик, избранный демократическим путём, эту роль не потянет: он не будет иметь весомого авторитета у потомственного дворянства.
Подвинувшись ближе, Ник поцеловал девушку, но, к её разочарованию, продолжения не последовало.
— Вижу, ты со мной согласна, не спорь попусту, — сказал он и воззрился на неё требовательно-вопрошающим взглядом. — Мари, из-за нас с Михаэлем ты всегда будешь на виду, так почему бы тебе не подать пример правильных отношений в семье? Скажи, почему ты упрямишься вместо того, чтобы помочь нам? Почему ты не хочешь послужить вампирским женщинам образцом для подражания и этим облегчить задачу перехода к новым взаимоотношениям в нашем обществе?
Увы, на это у Мари не было ответа — только внутренний протест.
— Сатрап, партайгеноссе, Гитлер в кубе! — перечислила она на эмоциях и сердито добавила: — И вообще, ты увёртливая редиска, способная придумать тысячу отговорок, лишь бы настоять на своём. Нет уж! Что бы ты ни говорил, я никогда не соглашусь с тем, что бить женщину и ставить её на колени по поводу и без повода, это правильная политика в семье. Это, милый мой, мужской шовинизм и типичное самодурство. И нечего пилить меня взглядом! Короче, если ты ратуешь за то, чтобы мужчины распускали руки, то не ищи во мне союзницу, я против таких отношений. Женщины вам не собаки, чтобы дрессировать их при помощи колотушек.
— Не такой уж я ретроград, как тебе кажется, и понимаю, что мораль современного человечества наложила свой отпечаток на общество вампиров. Эрейская модель поведения ему тоже не подходит. Значит, будем искать компромисс, — Ник смерил девушку оценивающим взглядом, и она занервничала, не зная, чего ещё от него ожидать. — Вот только я уже не изменюсь. Хочешь ты того или нет, но в нашей семье будут действовать эрейские правила, — добавил он в завершение своей речи.
На лице Мари появилось решительное выражение. Она понимала, что если сейчас не отстоит себя, то в будущем ей придётся нелегко.
— Ник, давай начистоту, — перешла она в наступление. — Ты говоришь о нашем союзе как о чём-то решённом, хотя это не так. Зачем он тебе — это очевидно. Из всех женщин я единственная чистокровная эрейка, лишь во мне ты видишь ровню. Не кривись, так оно и есть. Ты решил, что будет достаточно по-быстрому вколотить в меня привычные тебе нормы поведения и дело в шляпе. Это говорит о том, что ты совершенно не думаешь обо мне. Не перебивай, я знаю, тебе плевать на меня. Если бы ты думал обо мне, тебе было бы не безразлично, что я думаю и чувствую. Уверена, ты не стал бы причинять боль той, которую любишь. Что, хочешь мне возразить? Сейчас, погоди минутку!
Надев туфли, она встала напротив Ника.
— Ну давай, я слушаю. Вот так, глядя мне в глаза, скажи, что ты действительно ко мне не равнодушен. Молчишь? Что и требовалось доказать.
— Глупости! Тогда и ты ответь, я нравлюсь тебе?
— Да, — без колебаний сказала Мари и по её губам скользнула напряжённая улыбка, — но не настолько, чтобы выйти за тебя замуж. Думаю, это чисто сексуальное притяжение, а не любовь. Я не испытываю к тебе того, что испытывала к Тьену.
Задетый её признанием Ник надменно глянул на девушку.
— Ты моя алин, меня не волнует любишь ты меня или нет.
— Чёрт бы побрал эту твою алин! — сердито выпалила Мари. — Что бы ты ни подразумевал под этим словом, это слишком зыбкое основание для брака, — она покачала головой. — Ник, отступись! Я тебе не игрушка. Ведь ты просто подловил меня на слове, а это уже не честно.
— Оставь свои фантазии. Будет так, как я сказал, — сказал Ник и направился к выходу.
«Господи! — Мари возвела очи горе. — Неужели ты не понимаешь? Мы слишком разные. Нам никогда не достичь взаимопонимания. Тогда зачем мучиться? Проще разбежаться и забыть друг о друге. Как о страшном сне».
— Нет, не будет! — выкрикнула она вслух.
«Не примешь мои правила игры, тебе же будет хуже», — мысленно услышала она и с досады швырнула туфли в закрывшуюся дверь, сначала одну, затем другую.
_______________________
[1] Об этом рассказано в приквеле «Пророчество».
[2] Звёздчатый диопсид — драгоценный камень.
[3] Ноокра́тия (др. — греч. νοῦς «разум» + κράτος «власть») — вид политического устройства или социальной системы общества, которая «основана на приоритете человеческого разума» при формировании ноосферы Земли согласно представлениям академика Владимира Вернадского и французского философа Пьера Тейяра де Шардена.