ГЛАВА 26. Удивительное посещение с далеко идущими последствиями
Несмотря на сверхъестественное появление, небесный посланник оказался реальностью. Правда, его вид скорей наводил на мысль об адской сковороде, чем о райских кущах. Это был идеально сложённый трёхметровый мужчина с абсолютно чёрной кожей, отливающей радужно-зеркальным блеском. Адский колорит гостя несколько сглаживали его глаза. Причудливой формы, безмятежно синие и мудрые — это были глаза ангела; вот только доброты в них не было ни на грош. Впрочем, отсутствие рогов, хвоста и копыт ставило под сомнение его принадлежность к свите Сатаны. Да и лицо, по-человечески живое и подвижное, тоже говорило в его пользу — конечно, если слухи верны, и непомерная гордыня является непременным атрибутом демонского племени.
Кем бы ни был удивительный пришелец, благодаря его более чем своевременному вмешательству смертельный заряд ударил со значительно меньшей силой, и Ник повис в пустоте между жизнью и смертью, которая на медицинском языке зовётся комой. Каким образом ему это удалось при отсутствии каких-либо видимых приборов и даже одежды — чернокожий гигант был гол как сокол — осталось загадкой. Впрочем, было не исключено, что породившая его цивилизация ушла настолько далеко вперёд, что её представители сравнялись с теми, кого человечество называет богами.
Во всяком случае, обычным человеком пришелец точно не был, о чём говорило и то обстоятельство, что при его трёхметровом росте и внушительной мускулатуре он передвигался совершенно бесшумно; к тому же от заключённой в нём колоссальной энергии воздух ощутимо вибрировал и проскакивающие крохотные искры статического электричества порождали резкий запах озона.
Подойдя, он склонился над Ником, лежащим на полу, и, уловив чуть заметное дыхание, одобрительно кивнул. «Жив. Вот и умница, — сказал он, а затем укоризненно добавил: — Вообще-то, жизнь не игрушка, а дар, которым нужно дорожить».
Любопытствуя, пришелец отвёл волосы, упавшие Нику на лицо, и в удивлении приподнял бровь. «Надо же! Практически моя копия в истинной форме… Случайность? Вряд ли. Ну-ка, давай посмотрим, что там у тебя с внутренним строением», — сказал он, и без каких-либо видимых манипуляций с его стороны Ник превратился в сплетение энергетических потоков. По губам пришельца скользнула задумчивая улыбка. «Что ж, отличное исполнение. Явно работа Лотиэль… Ах ты, озорница! Какие всё же вы своевольные создания, мои красавицы-богини, ведь просил вас не использовать мой генотип при созидании, но нет, не послушалась ни та ни другая. Ладно, Ева — что взять с глупой девчонки, но ты, Лотиэль? Ведь ты же умница и ничего не делала без выгоды для себя. Не знаю, что тобой руководило, но такими потомками можно гордиться. Похоже, ты тоже была от меня без ума», — проговорил он с оттенком печали в голосе.
Ким, скрытно наблюдающая за ним, возмущённо фыркнула. «Чтобы я влюбилась в старикашку? Да никогда в жизни! И вообще, на твои лживые посулы могла купиться только такая дура, как Ева», — сердито подумала она и замерла, уловив всплеск интереса со стороны пришельца.
«Нет, нет! Здесь никого нет, тебе показалось», — мысленно пробормотала богиня и потихоньку отползла в самую глубь пространственно-временной складки, служившей ей укрытием.
«Что ж, пусть будет показалось», — усмехнулся принц Хаоса. Из-за неопытности Ким созданная ею пространственно-временная складка имела основательные прорехи, особенно в высших измерениях, и для бога его уровня определить её местонахождение было пустяковым делом. Так что убежище Ким было не столь надёжным, как она воображала. Но ей повезло. Из-за перерождения принц Хаоса её не узнал и обошёлся лишь поверхностным взглядом. Он решил, что прячущийся от него светловолосый мальчишка — это приспешник лорда Ваатора, которому поручено следить за ним. К тому же сейчас его куда больше заботил Ник — ему не хотелось терять столь сильную линию своей крови, которая обещала дать новых могущественных богов, преданных ему и сыну. Ведь при Сияющем дворе ни на мгновение не утихала ожесточённая борьба за власть и расположение всемогущего лорда Хаоса.
***
Положив Ника на кровать, принц Хаоса присел рядом и смерил его озабоченным взглядом.
— Мой мальчик, сейчас мы качнём стрелку весов в сторону жизни. Но проделаем это очень и очень осторожно, чтобы не потревожить мироздание. Практика показала, что оно не любит вмешательства в судьбу ключевых фигур, поскольку на них слишком много завязано. В таких случаях мироздание ведёт себя непредсказуемо, что не есть хорошо и вызывает массу нареканий у лордов хаоса. Они — сердитые ребята, и я не хочу заполучить головомойку от их буйной шайки: мне и придурей родного отца хватает за глаза и за уши. Так что не будем пороть горячку и немного подождём. Хорошо?
На ладони принца Хаоса появилась крошечная клякса, которая постепенно разрослась до размеров футбольного меча. Некоторое время ничего не происходило, а затем сгусток тьмы принял форму своеобразной хризантемы и её зеркально-чёрные лепестки слегка дрогнули, испустив многомерный сигнал, который внешне выглядел как порция радужного свечения.
— Отлично! Кажется, запрос принят, — сказал он и в его позе исчезло напряжённое ожидание. — Знаешь, я почти не сомневаюсь в успехе нашего предприятия. Ведь ты, мой мальчик, один из королей Квадратуры круга. Бездарная потеря столь значимой фигуры была бы непростительным расточительством.
Принц Хаоса с явным расположением посмотрел на Ника.
— Ну а пока меняется вектор твоей судьбы, давай немного поговорим. Должен заметить, ты огорчаешь меня. Такое безрассудство с уходом раньше времени скорее в духе твоего братца Исаэля, чем в твоём. Но ему позволительны чудачества, ведь в нашей семье он идеалист и миротворец. Что поделаешь, сказывается кровь Евы…
Он досадливо поморщился.
— Знаешь, в моё отсутствие он много чего тут натворил. Поверь, я не жалуюсь, Исаэль — милый мальчик. Просто он ещё не переболел детскими болезнями левизны и до сих пор носится со своими идеями чистого добра и безупречной нравственности. Причём он до сих пор переживает за порученных ему овечек, и не оставляет попыток привить им нравственные нормы. Похвальное стремление, я им горжусь. Хотя, на мой взгляд, ему не помешала бы изрядная доля здорового цинизма.
Несмотря на сказанное, из его груди вырвался тяжёлый вздох.
— Надеюсь, со временем он всё же угомонится. Зачем, спросишь ты. Отвечу, как будущему коллеге. К сожалению, идеи Исаэля оказались чересчур заразными и пачками отправляют на тот свет недозревшие души. А что толку в посеянном семени, если оно не принесло обещанных плодов?
Принц Хаоса поднял голову и рассеяно глянул вдаль. Стены комнаты растаяли, открыв его взору каменистую пустыню с редкими пальмами в оазисах. Там, по раскалённой пыльной дороге, бешеным галопом мчались навстречу друг другу два отряда вооружённых всадников. Воины одного из них были в белых развивающихся бурнусах, а их противники — в одежде с нашитыми повсюду крестами. Отряды столкнулись, и началась безумная сеча — звенели клинки, ржали умирающие животные, жалобно стонали раненые. Но сражающимся воинам ни до чего нет дела — до тех пор, пока они в строю, у них блестят сумасшедшие глаза и кривятся открытые рты. «Во славу Господа нашего!» и «Аллах акбар!» — орут одно и то же, но на разных языках их охрипшие глотки.
Затем видение битвы в пустыне сменилось чадом пылающих костров на площадях средневековых городов. Вокруг них неспешно ходили процессии людей в длинных одеждах — на смиренных лицах стыли постные мины, глаза опущены долу, губы беззвучно шевелятся, вознося молитвы Вседержителю. Создавая праздничную атмосферу, ввысь рвутся языки яростного пламени, поверх голов плещутся по ветру вышитые золотом хоругви. И только хмурое небо, да крики сжигаемых людей нарушают благость праздничной картины.
— Аминь, дети! Лучше бы вы, хороводясь вокруг костров, радовались жизни и искали себе пару, как было изначально задумано, а не жгли себе подобных, — огорчённо проговорил принц Хаоса и снова тяжко вздохнул.
— Это ладно. Тут один из главных фанатичных последователей Исаэля недавно похлеще учудил. Он сумел до основания разрушить огромную страну, и наполовину проредил её население. Вот и старайся после этого сохранить своё стадо, если оно, благодаря некоторым баранам, упорно стремится в пропасть вместо того, чтобы тучнеть на пастбищах. Увы! В реальной жизни красивые идеи не столь жизнеспособны, как хотелось бы их сочинителям, — принц Хаоса усмехнулся. — Хорошо хоть среди стада царит похвальное здравомыслие. Не выдержав непосильного морального давления, бедные овечки спровадили ко мне сначала одного, затем другого пастыря. А в искупление своего греха они теперь усиленно им поклоняются, при этом сдабривая веру усиленной дозой жестокости и лицемерия. Ну, что здесь скажешь? Молодцы!
Принц Хаоса глянул на чёрную хризантему, которая без каких-либо изменений продолжала парить в воздухе. И хотя на его лице не дрогнул ни один мускул, чувствовалось, что это его тревожит. Он прошёлся по комнате, а затем вернулся и снова сел рядом с Ником.
— Знаешь, мой мальчик, я до сих пор удивляюсь последователям Исаэля, — продолжил он беседу. — Ну, до чего же у него сметливая паства! Что им не по нраву они своими хитроумными толкованиями умеют свести на «нет» любое его благое дело. Взять хотя бы одну из заповедей — ту, которая гласит «не убий». Ведь в скрижалях нигде нет сноски, что из данного правила есть исключения. Но заповедь сплошь и рядом нарушается. А самое забавное знаешь что? То, что за убийство даруется прощение, только раскайся и помолись. Уму непостижимо! Как будто словами можно искупить столь тяжкий грех. Ещё удивительней, почему-то совсем уж богоугодным делом считается физическое уничтожение инакомыслящих. Какой-то бред! Ну, и какой тогда смысл в самой заповеди? Ты не знаешь? Вот и мне ничего дельного не приходит в голову, — он с неподдельным огорчением покачал головой. — Бедный Исаэль! Он от рождения был мечтателем и не от мира сего. Жаль, из-за моей занятости мы редко встречались и мне всё было недосуг поговорить с ним по душам.
На его лицо легла тень грусти, и он о чём-то задумался, а затем вновь обратился к своему безмолвному слушателю.
— Но ты-то, мой мальчик, всегда был реалистом до мозга костей и вдруг на тебе! — произнёс он с отеческим огорчением. — Ох, уж эти дети! Столько с вами мороки, а толку — чуть. Короче, больше не смей совершать опрометчивых поступков, не то я рассержусь. Потому как нечего против моей воли рваться туда, куда путь тебе заказан, во всяком случае, до поры до времени. И вообще, мой ангел, ты не прав, загоняя себя непосильной работой, но я, как никто другой, понимаю тебя и прощаю. Ведь творение — это всегда чудо. Но видишь, как нехорошо получается, когда ты весь на нервах? Взял и насмерть ухлестал такую славную девочку, а теперь и сам рвёшься за грань. Кстати, Никотан, должен заметить, что из тебя никудышный собеседник…
Подняв голову, принц Хаоса к чему-то прислушался[1].
— Думаю, времени за нашей болтовнёй прошло предостаточно, пора бы уже публике, стоящей на страже незыблемости законов мироздания, определиться с решением, — озадаченно проговорил он.
Будто вняв его словам, чёрная хризантема потеряла чёткость и развеялась как дым.
— Слава Создателю! Мой мальчик, мы своего добились, — обрадовался он и тут же деловито добавил: — Что ж, если мироздание не против, чтобы ты ещё пожил, то не мешает тебя подлечить.
Из его ладони вырвался ослепительный свет и Ника окутал сияющий кокон, а когда тот исполнил своё дело и исчез, то вместе с ним исчезла опалённая рана на его виске и он, повернувшись на бок, спокойно задышал во сне.
— Вот и славно. Отдыхай, мой мальчик, тебе это полезно. Ну а я, тем временем, займусь твоей подружкой. Не переживай, с ней всё будет хорошо.
По возможности принц Хаоса старался держать слово, и он без промедления переместился в зал Лотилий. Впрочем, во встрече с Мари у него был свой интерес.
***
Пребывание в статусе наследника лорда Хаоса буквально с пелёнок отучило Николса от глупой самоуверенности. Удивлённый тем, что не чувствует присутствия мальчишки-шпиона, который должен был последовать за ним, он запустил экспресс-анализ воздуха. Молекулы озона несли на себе следы недавнего соприкосновения с энергетическими оболочками двух сверхъестественных существ, но их было слишком мало. Это говорило о намеренном сокрытии следов, что вызвало у принца Хаоса новый приступ паранойи.
Зал Лотилий залил ослепительный свет, и тот изгнал тьму даже из тех закоулков, которые с незапамятных времён служили ей надёжным прибежищем. Укрыться от него было невозможно, ведь он открывал истинную суть всего и вся. К разочарованию Николса, многочисленные скульптуры не таили в себе ничего необычного и были тем, чем казались, а именно обработанными кусками камней и металлов, из которых искусные руки мастеров сотворили неповторимые произведения искусства.
Тогда, ища соглядатая, он обследовал весь Риоголиз. На духов природы, обитающих в семейном храме, он не обратил внимания, лишь поприветствовал Ареса, находящегося там же, но тот закрыл глаза, делая вид, что не замечает его присутствия. «Ишь ты, кошак дуется на меня, а ведь радовался как ребёнок, когда понял, что я его не бросил», — насмешливо подумал Николс.
Так и не найдя юного шпиона, он обратился к цели своего визита. К его неудовольствию, истерзанная девушка, висящая на перекладине, оказалась жива. «Ну, ты и живуча, моя дорогая! Куда там кошкам с их девятью жизнями. Может, стоит добить тебя, чтобы дать свободу душе Лотиэль?[2]» Мысль была заманчивая, но не исполнимая. Девушка была не только аватарой[3] бога, через пророчество её душа была связана с душой Лотиэль, а такие договоры подлежали занесению в договор Хаоса. «Так что хочешь или нет, но она должна выполнить своё предназначение, чтобы оно передалось следующей смертной девчонке. Если прервать цепочку перерождений, это может вызвать парадокс в моей вселенной, чем отец не замедлит воспользоваться, чтобы призвать меня к ответу за побег», — кисло подумал Николс. — Вот дьявол! И что же теперь делать? Конечно, можно поискать лазейки в договоре, позволяющие его обойти, но это потребует времени, которого у меня нет. Мальчишка в любой момент может пойти вразнос и не факт, что в следующий раз удастся его спасти».
Ощутив чужое присутствие, он искоса глянул на огненного гостя, возникшего на спине фантастического зверя — тот служил центральной фигурой ближайшей каменной композиции.
— Ваатор, я тебя не звал.
— Ничего, ваше высочество, я не в претензии. С зовом или без, но я всегда к вашим услугам…
— Сгинь, нечистый! — прогремел Николс, зная, что властитель Адской Бездны терпеть не может, когда его так называют.
— Шутить изволите, ваше высочество? — миролюбиво вопросил лорд Ваатор, устраиваясь поудобнее на спине облюбованной зверюги. — И всё же, у меня к вам покорнейшая просьба. Не могли бы вы не употреблять оскорбительные эпитеты и называть меня по имени?
— Не слишком ли много чести? — отозвался принц Николс и выразительно глянул на гостя. — Ну, что надо?
— Хотел бы я сказать, что явился по дружбе, но увы, меня привели дела службы. Так что не гневайтесь, ваше высочество, вы же знаете, что я обязан присматривать за своими отделениями во вселенных творцов, чьи ряды вы столь неожиданно решили пополнить.
— Что, отец по-прежнему злится? — не сдержал любопытства принц Хаоса.
— Думаю, вы сами знаете ответ. Ваше высочество…
— Занимайся своими делами. Как видишь, мне сейчас не до тебя.
— Договорились, ваше высочество.
Смирившись с присутствием владыки ада, который имел полное право обследовать свои вотчины во вселенных творцов, Николс мысленно проиграл несколько вариантов с умерщвлением Мари — так, на всякий случай — и все они ему не понравились.
«Что ж, на нет и суда нет», — подойдя к девушке, он коснулся её изуродованной щеки и лизнул пальцы, окрасившиеся кровью.
— Соль и кровь. Любовь и боль. Яркий фейерверк чувств на грани жизни и смерти. Я уже позабыл их вкус, — задумчиво произнёс он.
Мечтательное выражение на его лице привело к тому, что звёзды на небосклоне отозвались прекраснейшей мелодией, полной неземной грусти и безумного сожаления о потере.
— Кажется, пройдет вечность, но ты никогда не забудешь того, кто владел твоим сердцем… Увы. Ничто не вечно под луной.
На эту его сентенцию звёзды откликнулись ликующим гимном, а принц Хаоса обошёл вокруг висящей на перекладине девушки и, оценив причинённый ей ущерб, покачал головой.
— Не понимаю, дорогая, как тебе удалось остаться в живых. Со спины по тебе можно изучать анатомическое строение скелета. Может, стоит подождать? Состояние у тебя более чем плачевное, всё равно ты долго не протянешь.
С окровавленных губ Мари сорвался слабый стон, услышать который мог лишь стоящий рядом принц Хаоса. «Убей», — мысленно попросила она. «Рад бы, да не могу», — отозвался он. «Гадина!» — приласкала его девушка, прежде чем снова впасть в беспамятство.
Отчего-то её слова задели принца Хаоса, хотя он, как советовал Поэт, уже целую вечность и даже не одну, был равнодушен к хуле и похвале, да и любую мыслящую материю воспринимал лишь как инструмент, удобный для его целей. Но каким-то чудом именно этой пылинке праха удалось пробить броню его равнодушия и вызвать сострадание к себе.
— Вот дьявол! — недовольно буркнул он и с досадой добавил: — Добром прошу, заткнись, Ваатор! Я не к тебе обращаюсь.
«Ну, вот! А так хочется услышать просьбу из ваших уст, ваше высочество», — раздался вкрадчиво-трескучий голос, и в воздухе ощутимо повисло выжидательное молчание. Спустя некоторое время нетерпеливо сверкнули языки багрово-рыжего пламени, и под сводами зала Лотилий пронёсся тяжёлый вздох: «И всё же, я не теряю надежды, ваше высочество».
Не обращая внимания на владыку Адской Бездны, исподтишка наблюдающего за ним, принц Хаоса в раздумьях расхаживал по залу. С одной стороны, ему хотелось незамедлительно прикончить смертную страдалицу — в её душе он надеялся найти частицу той, что затронула его сердце. С другой стороны, его одолевала жалость к искалеченной смертной девушке, а это уже был другой сценарий развития событий.
«Ладно, — сдался он наконец. — Нужно что-то делать, иначе Никотан не прекратит заниматься самоедством. К тому же я обещал, что позабочусь о его подружке. И хотя обещание может быть истолковано как мне угодно, тем не менее лучше всё вернуть на круги своя. Отберу его любимую игрушку в ходе исполнения предсказания, тогда и договор Хаоса не будет нарушен и Никотан, морально готовый к такому повороту событий, не будет чувствовать себя виноватым».
Придя в хорошее расположение духа, принц Хаоса уже совсем другими глазами посмотрел на девушку. Он больше не чувствовал себя кровожадным злодеем; впрочем, благородным рыцарем он тоже себя не ощущал, поскольку собирался изменить ход пророчества так, чтобы погибла она, а не его протеже. «Всё равно девчонке необычайно повезло», — сказал он себе в оправдание и приступил к делу. Как и в случае с Ником, Мари окутал кокон божественного света, а когда его сияние иссякло, она была уже в целости и сохранности.
Ким, внимательно наблюдавшая за манипуляциями принца Хаоса, ощутила острый приступ зависти, смешанный с восхищением, — такая ювелирная работа была ей не по плечу. Но она была очень способным демиургом и, поняв свои ошибки, взяла на заметку его приёмы.
Изнывающая от вынужденного безделья юная богиня уселась в позу лотоса и с нетерпением посмотрела на Николса, который и не думал уходить. Взяв за подбородок, он приподнял голову воскрешённой им девушки.
— Ба, знакомые всё лица! Повторяешься, дорогая. Похоже, ты решила дать ещё один шанс девочке из прошлого.
Николс отвязал Мари от перекладины — точней, её путы развязались сами собой и он, не дав ей упасть, подхватил её на руки и направился к жертвенному постаменту.
«Опять? — скептически хмыкнула Ким. — Бедняжка Мари! Мало того что её дважды зверски изувечили, так ещё постоянно таскают между виселицей и жертвенником. Интересно, что старикашка задумал?»
Что бы ни задумал «старикашка», он явно намеревался дождаться, когда Мари выйдет из адаптационной комы, сопутствующей воскресению, и Ким пришлось запастись терпением.
Видя, что девушка вот-вот придёт в себя, принц Хаоса легонько щёлкнул её по носу.
— Ну-ка, проснись, спящая красавица! Хочу побеседовать с тобой, а то в прошлый раз ты была уже мертвее мертвого.
Вырвавшись из омута беспамятства, Мари села и некоторое время непонимающе таращилась по сторонам. Наконец, её взгляд сфокусировался на чернокожем гиганте, на котором не было ни нитки. Стоило ему улыбнуться, и на её лице появилось безумное выражение. Из горла девушки вырвался ужасный крик; все её мышцы до предела напряглись и она, выгнувшись дугой, забилась в эпилептическом припадке.
Принц Хаоса, не ожидавший такого, поспешно простёр над ней руки. «Тихо-тихо, дорогая! Всё хорошо, не нужно так пугаться, никто тебя не съест». Пойманная в ловушку света, девушка перестала кричать и, обмякнув, повисла в воздухе.
«Ну что, облажался? — не выдержал Арес и, ухмыльнувшись, добавил: — Живая материя это тебе не игрушки для придворных дам. Да ты не стесняйся! Если нужна моя помощь, только намекни».
«Как-нибудь обойдусь без помощи дилетанта», — сдержанно ответил принц Хаоса, тем не менее довольный тем, что брат заговорил с ним. Чтобы выяснить причину своей неудачи, он провёл тщательное обследование Мари, которое включало полный просмотр её воспоминаний.
«Ну-ну! Только смотри снова чего-нибудь не напортачь», — съехидничал Арес, уязвлённый тем, что принц Хаоса, спихнувший на него процесс сотворения жизни на Земле, до сих пор считает его неучем.
«Не переживай, не напортачу. А ты мог бы предупредить, что девчонка на грани помешательства из-за ужасов, приключившихся с ней в детстве».
«А ты не спрашивал», — парировал Арес и, давая понять, что разговор окончен, положил голову на лапы и закрыл глаза.
«Не злись, братец. Конечно, я поступил с тобой по-свински, но разве ты остался бы со мной, попроси я тебя об этом? Уверен, ты помчался бы с докладом к отцу, а тот тут же свернул бы мою вселенную, а меня отправил к Ваатору… Ну, чего молчишь? Разве я не прав?»
«Иди ты к чёрту!.. Извините, ваша светлость, это я не вам».
«Мой юный друг, — откликнулся повелитель Адской Бездны, — как никто другой я понимаю затруднительность вашего положения. С одной стороны у вас его божественность, хоть и всепрощающий, но строгий родитель, а с другой — старший брат, который весьма умён и талантлив по части интриг. И всё же, понизить меня до должности какого затрапезного чёрта, согласитесь, это уже перебор. Но вы не тушуйтесь, я не держу на вас зла. Молодости свойственны ошибки».
Несмотря на благожелательный тон лорда Ваатора, Аресу стало не по себе.
«Спасибо, ваша светлость», — пробормотал бог-убийца, мечтая оказаться как можно дальше от повелителя Адской Бездны.
«Ваатор, ты почему до сих пор здесь? — пришёл принц Хаоса на выручку брату. — Только не говори, что отец уже выпер тебя и самое тёплое местечко в нашем континууме теперь пустует».
«Намёк понял! Ваше высочество, считайте, что меня уже нет».
Чтобы успокоиться Арес, встал и прошёлся по храму. Когда вздыбленная шерсть на загривке окончательно улеглась, он длинным прыжком ушёл наверх и вновь превратился в статую. Видя такое дело, принц Хаоса усмехнулся, но промолчал: со стороны брата это была не трусость, а разумная предосторожность. Сам он держался свысока с лордом Ваатором, но не забывал, с кем имеет дело. Коварство и мстительность повелителя Адской Бездны были притчей во языцех, и при Сияющем дворе его боялись не меньше самого лорда Хаоса.
С некоторых пор лорд Ваатор искал его расположения. Поначалу это бесило Николса — слишком уж свежа была память о том, что он сделал с его сыном Лозаном и лордом Океаном, его любимым воспитателем, который, по сути, заменил ему отца. Но со временем его ненависть поутихла. При желании лорд Ваатор умел быть полезным. Именно от него Николс узнавал последние новости при Сияющем дворе и вдобавок владыка ада был столь любезен, что иногда выполнял его поручения. При всём при том он знал, что его верность принадлежит лорду Хаосу и не особо на него рассчитывал. Тем не менее принцу-изгою не могло не польстить то обстоятельство, что умнейший пройдоха считает именно его достойным трона Двенадцатого континуума.
______________________
[1] Во всяком случае так выглядело со стороны, хотя вряд ли соответствовало действительности, — ведь боги они же вездесущие и всезнающие. Впрочем, не исключено, что материальная оболочка ограничивает их способности, оттого порой они ведут себя по-человечески, а не как последние зас… впрочем, не стоить богохульствовать, а то кто знает. Вдруг загробная жизнь никакая не выдумка, тогда ой-ё-ёй!
[2] Лотиэль — женская часть эрейского божества весны.
[3] Аватара — смертная оболочка, способная вместить душу бога.