ГЛАВА 30. Семейные перипетии среди смертных и бессмертных
К досаде Ника, древнеэрейская формула отказа от помолвки имела законодательную силу и для подданых Коалиции Священных королевств. После того, как Мари её сказала, она больше не была его алин, что обязывало его в ближайшие дни отправить её домой. Вот только он не собирался этого делать.
Доступ к Брачному кодексу имелся лишь у Ника и тиарана, но была одна странность, которая заставила его усомниться в предательстве почившего искина. Прослушав запись отказа от помолвки, сказанную Мари, он понял, что ему не показалось: из-за характерного произношения некоторых гласных диалонский диалект было сложно перепутать с каким-либо другим. После чего он пораскинул мозгами и пришёл к выводу, что тут может быть лишь одно объяснение, а именно, как и в случае со Штейном, он имеет дело с рулат, то есть с вмешательством памяти предков.
Ну а дальше, с учётом видения Мари и исторических хроник, ему не составило труда догадаться, кто именно пришёл ей на помощь. Сентана Руана Родек была родом из вольного государства Диалон, к тому же она прошла подготовку судьи-поединщика[1], что предполагало знание ею законов своей страны.
На счастье Ника, предшественница Мари, сменившая гражданство, недолго прожила в королевстве Зимы, куда она попала в качестве рабыни. Не погибни Руана в столь юном возрасте, и она вполне могла заинтересоваться законодательством Коалиции Священных королевств. Вот тогда ему действительно пришлось бы туго.
***
Пока Ник раздумывал, как ему вернуть своенравную алин и при этом поладить с её защитницей, принц Хаоса размышлял над тем, почему душевный потенциал Мари больше, чем у обычного человека, но меньше, чем он должен быть в присутствии богини.
Арес, избравший роль стороннего наблюдателя, знал ответ, но помалкивал. К тому же его забавляли манёвры Ким.
Юная богиня по-прежнему пряталась от Николса, не теряя надежды оставить его в неведении относительно своего воскресения. Вот только он, к её досаде, не думал покидать планету и превратил семейный храм Риоголиза в прихожую своего эдема. Такое посягательство на его логово не вызвало восторга у бога-убийцы, но он не забывал, что всего лишь охранник при принце Хаоса. Правда, он больше не величал его «ваше высочество», а звал по имени, но сути это не меняло: Николс был хозяином, а он — слугой.
Поначалу Арес игнорировал эдем и не заходил внутрь — больше из-за обиды, чем из-за чего-либо другого, но через пару дней решил, что обязан быть ближе к охраняемому объекту.
— Сначала я, затем ты, — сурово заявил бог-убийца, преградив Николсу путь в эдем.
— Хорошо, — согласился принц Хаоса, пряча улыбку, и выкрикнул вдогонку брату: — Эй, кошак! У меня там уникальные образцы фауны, так что не особо расходись.
— Не переживай, я уже поужинал, — отозвался Арес и, проигнорировав свои обязанности, улёгся под Древом познания добра и зла. Когда-то это была обычная яблоня, но потом ей необычайно повезло. Когда её коснулась божья благодать, она обзавелась вечной жизнью и золотой окраской плодов.
— Ну, скоро ты там? — спросил Николс, видя, что процесс проверки затянулся.
Прежде чем ответить Арес придирчиво оглядел золотые плоды, висящие поблизости, хотя все они были одного размера и формы.
— Жди. Я скажу, когда можно будет войти, — сказал он и захрустел сорванным яблоком.
— Свинтус ты, а не кошак, — укорил Николс бога-убийцу, который, невзирая на его появление, продолжал валяться под Древом познания добра и зла, причём на том самом месте, где обычно любил полежать он сам. — Ну-ка, подвинься! — потребовал он и пихнул громадного ягуара в бок, но тот ни на йоту не сдвинулся с места.
— Это ещё зачем? — прорычал Арес, с насмешкой глядя на него.
Николс возвёл очи горе.
— Потому что это мой эдем.
— А я на службе. И как твой охранник, ответственно заявляю, что именно с этого места лучше всего оборонять твою пыльную лавочку.
— Вот врёшь и не краснеешь. И мой эдем не пыльный, а просто очень старый. Отец сказал, что этот антиквариат достался нам от дедушки, — поведал Николс брату и, сев рядом, потрепал его по крупной лобастой голове.
Ягуар недовольно сверкнул глазами.
— Ещё раз дотронешься, останешься без руки, — предупредил бог-убийца и для острастки угрожающе щёлкнул зубами.
— Совсем обнаглел, — сказал Николс и грустно добавил: — Чем скалить зубы, лучше бы подсказал, как найти мою богиню.
— Ты ищешь ту, которой поверил на слово, что она демиург, или ту, что копия твоей матери? — осведомился Арес и принц Хаоса разом утратил сходство с Врубелевским демоном печали.
— Так ты видел Лотиэль? — радостно воскликнул он.
«Ага! Сидит поблизости и трясётся от страха, что снова попадёт в твои лапы», — фыркнул Арес про себя.
— Нет, — ответил он, выдержав нужную паузу.
— Наглая твоя морда, — вздохнул разочарованный Николс и сделал вид, что снова хочет потрепать его по ушам.
— Откушу! — рыкнул Арес и он отдёрнул руку.
— Кошак, не вредничай! Признайся, что ты видел Лотиэль.
— Признаюсь… Я её не видел. С чего ты решил, что она воскресла?
— Потому что в аватаре её нет.
— Ты уверен, что она ещё жива? Ведь в момент смерти её воплощения, ты каждый раз залавливал бедняжку и нещадно отбирал у неё набранную энергию. Сидя на голодном пайке, душа девчонки мало чем отличалась от душ смертных. Катастрофа уничтожила ноосферу и она, не получая подпитки, могла погибнуть от истощения.
— Уверен, что она жива, я чувствую её присутствие. Похоже, Лотиэль прячется от меня.
— Ещё бы! — фыркнул Арес. — Если бы меня столько раз отправляли к праотцам, я бы тоже прятался.
«И гораздо дальше, чем эта дурочка», — добавил он про себя.
— Честное слово, я не со зла, — грустно проговорил Николс. — Лотиэль не должна набрать силу, и ты знаешь почему.
— Однажды вы с папочкой доиграетесь и Коллегия Двенадцати, прознав про ваши делишки, как следует вздрючит вас, — проворчал Арес и на всякий случай прозондировал окружающее пространство. К его облегчению, кроме Ким, их никто не подслушивал. — Если аватара сама по себе, ты мог бы не запускать временную петлю, — заметил он.
— В первую очередь мне не хотелось, чтобы Коллегия Двенадцати, под предлогом нарушения пророчества, сунула нос в мою вселенную. Потом я не сразу обнаружил, что Лотиэль удалось отделиться: у аватары мощнейший душевный потенциал. В общем-то, я даже сейчас не уверен, что их души разделились. К тому же смертная девчонка довольно забавна, так что не последнюю роль сыграла моя симпатия к ней.
— А ты учитываешь, что без контроля Лотиэль пророчество может пойти вразнос?
— Ты прав, придётся присматривать, чтобы его участники не нарушали правила. Вот этим ты и займёшься. Арес, даже не начинай! Я не приму твой отказ, — произнёс Николс и, нивелируя свой безапелляционный тон, добавил несколько мягче: — Неужели так трудно присмотреть за одной планетой? — его губы дрогнули в улыбке. — Нет, если хочешь, мы можем поменяться. Я присмотрю за планетой, а ты за вселенной. Согласен?
Арес поднял голову и с подозрением посмотрел на него. Наученный горьким опытом он опасался очередного братского подвоха.
— Поищи дурака в другом месте. Больше ты меня не обманешь, — сказал он, стараясь не выдать охватившую его тревогу.
— Зачем мне кого-то искать, когда дурак у меня под боком? — сказал Николс и, дразня брата, вновь сделал вид, что собирается потрепать его по ушам, но Арес превратился в человека и оттолкнул его руку.
— Отстань, а то доиграешься.
Николс сорвал яблоко и назидательно проговорил:
— Вот ты дуешься на меня, а между тем в твоём послужном списке теперь появится приписка, что ты владеешь профессией творца, что немаловажно для такого юного бога, как ты, ведь это повысит твою цену в глазах начальства. Да и отцу будет легче продвигать тебя по служебной лестнице, поскольку ты у него ходишь в любимчиках.
Он развернулся и пытливо глянул на брата.
— Не спросишь почему?
— Зачем? — пожал плечами Арес. — Захочешь — скажешь, не захочешь — не скажешь.
— Всё ещё не можешь избавиться от легионерских замашек? Я бы на твоём месте полюбопытствовал, — ухмыльнулся Николс и, запихав в рот яблоко, проглотил его целиком.
— Ладно, не буду испытывать твоё терпение. Отец к тебе снисходителен, потому что твоя настоящая мать миледи Баастет. Во всяком случае, я так думаю. «Кольцо света», которое ты носишь, принадлежало ей.
— Доказательства! — потребовал Арес.
— Я слышал, как отец обсуждал с моим наставником свойства Кольца Света, а затем сказал, что хочет подарить его своей фаворитке миледи Баастет, но при этом не хочет навредить ей своим подарком. Извини. Если бы я раньше обратил внимание на твой браслет, я бы сразу сказал о своих подозрениях.
Арес посмотрел на золотой браслет — подарок той, что он считал матерью, и почувствовал, как уходит почва из-под ног. «Теперь понятно почему родители прохладно относились ко мне, хотя не забывали хвалить за то, что они считали хорошими поступками, и высшие баллы в учёбе. Ну так, похвалить может каждый, а вот пожалеть, когда тебе плохо, лишь тот, кто любит», — угрюмо подумал он и вновь ощутил себя никому не нужным, как это часто случалось с ним в детстве.
Память всколыхнулась, отзываясь на его волнение, и воспроизвела картину из прошлого:
Вот маленький Арес, захлёбываясь слезами, бросается к матери, стоящей в окружении других фрейлин, но Зенобия отстраняет его от себя и как ни в чём ни бывало, продолжает разговаривать и смеяться. А вот его отец Зенон Парменид о чём-то беседует с приятелями, а затем протягивает руку и на его ладони возникает крошечная вселенная. Очарованный чудом творения Арес подбегает к нему и с отцовского лица пропадает оживление. Строгим голосом он велит ему пойти домой и заняться уроками.
Зёрна посеянного сомнения дали всходы, и память одно за другим подсовывала Аресу воспоминания, подтверждающие слова Николса. Обида росла как снежный ком, пока он не вспомнил и кое-что другое из жизни с родителями и перед его внутренним взором вновь замелькали картины из прошлой жизни:
Второй Круг Перерождения — это возраст отрочества и, как следствие, подросткового бунтарства. Его отношения с родителями натянуты до предела. Ареса бесит всё: и слёзы матери, которая уже нервно вздрагивает при его появлении, и попытки отца поговорить с ним по душам. Он не замечает — как видит это сейчас — что равнодушие родителей кануло в Лету, и они, как могут, стараются достучаться до его сердца. Юный Арес платит им тем, что с изощрённостью садиста изводит их постоянными капризами и страхом за его жизнь. Вот и в этот раз он не прошёл мимо группки провинциальных богов и без всякого повода врезал одному из них кулаком по лицу.
На его несчастье, это оказались Разрушители — самая жестокая раса богов.
Избитый до полусмерти Арес очухался лишь через сутки и обнаружил, что лежит в луже собственной, уже подсохшей крови и, что самое неприятное, у него отрезаны кисти рук и стопы ног. Его спасла молодость, приправленная кошачьей живучестью. Собрав остатки магических сил, заложенных в него природой, он переместился домой и вновь потерял сознание.
В следующий раз Арес очнулся уже в своей кровати — слабый как новорожденный котёнок, но, к его радости, при целых конечностях. Рядом сидела Зенобия. Видя, что он пришёл в себя, она уткнулась лицом в ладони и заплакала, да так горько, что у него подступил комок к горлу. «Мама, не плачь!» — попросил он и, сев в кровати, впервые за долгое время её обнял.
«Хорошо хоть голову не оторвали», — устало сказал вошедший Зенон и протянул ему жезл силы — волшебное лекарство, исцеляющее от любых увечий и болезней. Тогда он воспринял это как должное и лишь сейчас задумался, откуда отец его взял, — ведь жезлы силы выдавали только с разрешения лорда Хаоса. Почему-то Аресу не верилось, что он ходил к нему на поклон. Да и не мог бог низкого ранга так быстро получить аудиенцию у владыки Двенадцатого континуума. А это значило, что, нарушив запрет, Зенон сам создал жезл силы. Чем ему это грозило, Арес боялся даже подумать, — ведь лорд Хаоса люто ненавидел творцов и всячески их притеснял, хотя именно они поставляли ему жезлы силы — основу его могущества.
Может, Арес повзрослел, а может, наконец-то понял, что не безразличен родителям, но с той поры их отношения изменились к лучшему. Конечно, временами он взбрыкивал, но это было уже не так остро, как раньше. Во всяком случае, его эскапады больше не носили характер беспощадной войны с родителями.
Когда оракул предрёк ему службу в Легионе убийц, Зенон страшно расстроился. Он хотел, чтобы Арес пошёл по его стопам и тоже стал творцом. Проигнорировав предсказание, он подал прошение в канцелярию, ведающую распределением молодых богов. Ответ пришёл в тот же день. Это было распоряжение о немедленной отправке Ареса в казармы Легиона убийц. Поникший Зенон, клянущий себя за прошение, обнял его и вручил ещё один жезл силы, сказав, чтобы Арес никому его не показывал. Затем пришла очередь Зенобии прощаться с сыном. Со слезами она одела на его руку «Кольцо света», мол, этот браслет убережёт его от несчастий.
«От собственной дурости не убережёт никакой артефакт», — вздохнул Арес, припомнив, сколько раз попадал в различные неприятности: и на службе в Легионе, и по милости Николса, находясь в шкуре творца.
Желая быть беспристрастным, он попытался вызвать в памяти образ леди Баастет. Но как он ни старался, он видел лишь надменную черноволосую красавицу, в чьих зелёных глазах, перешедших ему по наследству, ни разу не промелькнуло ничего похожего на материнскую любовь, какую он читал в глазах Зенобии. Затем он попытался представить лорда Хаоса на месте своего отца и внутренне содрогнулся.
— Что бы ты ни говорил, а «Кольцо света» — это мамин подарок. И вообще, мои родители Зенон и Зенобия Пармениды и другие мне не нужны.
Николс одобрительно глянул на брата.
— Я рад, что ты не отказался от них, узнав, кто твои настоящие родители.
— Они и есть мои настоящие родители. Мне плевать, кто там меня родил.
— Что ж, тем лучше. Я уж было забеспокоился, что ты возненавидишь меня из-за леди Баастет.
Арес покачал головой.
— Не беспокойся, она мне чужая. К тому же это леди Баастет хотела убить твою мать.
— Откуда ты знаешь?
— Слухи. Как правило, они правдивы — в отличие от официальных версий.
— Согласен, — усмехнулся Николс и повернул разговор в нужную сторону. — Так ты присмотришь за пророчеством и прочими делами на планете?
— Хорошо, — согласился Арес.
— Тогда у меня к тебе просьба. Мари удалось разорвать брачные узы и в настоящее время Никотан свободен от Пророчества. Сделай так, чтобы он их не возобновил. Я хочу, чтобы он остался в живых.
— Постараюсь, но ничего не обещаю… Апчхи! Кстати, не находишь странным, что девчонке удалось это сделать? Ведь душа Лоти не должна была этого допустить.
— Ты прав, это странно. Может, дело в том, что Никотан не только участник Пророчества, он один из королей Квадратуры круга. Если у Мироздания есть на него свои планы, оно способно внести коррективы в его судьбу. Правда, это предвещает неприятности такого масштаба, что как-то мне не верится, что такое возможно. Да, есть ещё вариант. Аватара могла подавить душу Лотиэль, которая служит основой Пророчества, и оно пошло вразнос. Но такая ситуация вообще из ряда вон, да и душе смертной не справиться с душой богини… — принц Хаоса призадумался. — Хотя кто знает. Даже с учётом того, что она аватара, Мари — слишком уж необычная девушка. А ты что думаешь по этому поводу? — обратился он к брату.
— Мне-то откуда знать? Я всего лишь убийца и по совместительству твой охранник. Апчхи! Да что б тебя!.. Апчхи, апчхи!.. Ну всё, я пошёл! Апчхи!
Расчихавшийся Арес исчез и Николс по-хозяйски огляделся по сторонам. «Кошак прав, слишком много древней пыли. Пора прибраться», — подумал он и, повинуясь его воле, в эдеме заплясало множество вихрей, которые на этот раз выполняли роль пылесоса. Затем небо затянули тучи и хлынул ливень.
Всё бы ничего, но дождь не только до блеска отмыл райскую зелень, но и вызвал у неё такой бурный рост, что принц Хаоса, опасаясь быть погребённым под стремительно растущими растениями, поспешно переместился к Аресу и запечатал вход в эдем. К его досаде, этим дело не кончилось. Первозданная растительность, до предела заполонившая эдем, нашла лазейку и устремилась в реальное пространство, и обоим богам пришлось основательно попотеть, борясь с её вездесущими побегами. Когда рост зелени замедлился, они запустили в эдем многотонные живые танки, и они пожрали большую часть распоясавшейся зелени.
Когда эдем обрёл прежний благообразный вид, оба с облегчением выдохнули и, не сговариваясь, уселись под основательно подросшим Древом познания добра и зла. Арес протянул руку и сорвал яблоко. Некоторое время братья смотрели на райский фрукт, который по размерам и весу не уступал арбузу, и дружно расхохотались, представив каково теперь придётся новоявленным Адаму и Еве — конечно, если они когда-нибудь отважатся вкусить от плода, шкура которого по своей дубовости не отличалась от шкуры того же арбуза.
— Это ты зря, — сказал Арес, когда яблоня и яблоки вернулись к нормальному размеру. — Я уж было представил расу гигантов — под стать твоим модернизированным яблочкам. Кстати, всё хотел спросить, что будет, если племя смертных обретёт возможности для неограниченного развития?
— Мирозданию достаточно тех, что уже есть, Боливар не вынесет двоих, — ответил Николс и, забрав яблоко, вгрызся в его брызжущую соком медовую мякоть.
Арес с удивлением посмотрел на него.
— Думаешь, наши предтечи тоже были смертными?
— Естественно, — усмехнулся принц Хаоса. — Только это было давно и неправда. До того, как они преодолели свою смертную природу и уподобились богам.
— Я так понимаю, живая материя — опасная игрушка, чреватая тем, что однажды у нас появятся конкуренты.
— Верно, но, согласись, крайне увлекательная игрушка, к тому же дающая свежую кровь Сияющему двору. Без молодых богов, с их реалистичным мировоззрением, он уже давно впал бы в маразм и, кто знает, к чему бы привели причуды его долгожителей.
— Всё равно не понимаю, какой смысл растить себе конкурентов, да ещё в таком количестве? — спросил Арес, заинтересовавшись поднятой темой.
— Поверь, выживут немногие. И совсем уж единицы сумеют подойти к такому уровню, который позволит им создать устойчивую связь с ирреальностью, что, по сути, есть доступ к Мирозданию, то есть к модулятору вселенных. Но и этого мало. Чтобы стать полноправным партнёром в божественных игрищах, нужно занять место за столом Коллегии Двенадцати, для чего нужно будет вышибить оттуда одного из уже имеющихся игроков, поскольку у Мироздания их ограниченное количество. Как тебе известно, их ровно двенадцать. Правда, ходят слухи о каком-то легендарном тринадцатом уровне, но это всего лишь слухи. К тому же поговаривают, что возникновение Тринадцатого континуума ни к чему хорошему не приведёт. В общем, претенденты держат в тонусе Коллегию Двенадцати, не давая её членам почить на лаврах, — заключил принц Хаоса и запустил огрызком яблока в шпиона лорда Ваатора. Он подслушивал их беседу, прячась среди ветвей Древа познания добра и зла.
— Врёшь, не уйдёшь! — раздался азартный возглас братьев и вслед удирающему змею полетела сдвоенная пулемётная очередь из яблочных огрызков.
_______________________
[1] Эреи — воинственный народ и в разборках предпочитал поединки. Даже их судебная система строилась на них. Специальные школы при храмах сызмальства готовили судей, виртуозно владеющих оружием. Потому эрейский суд был драматическим действием не для слабонервных. Во время исполнения смертного приговора, вынесенного Большим жюри, состоящим из четырёх судей, зрители тоже могли поучаствовать в нём. Конечно, если находились четверо желающих сразиться с осуждённым, который отнюдь не был овечкой на заклание. После победы по очкам (кто быстрей нанесёт четыре ранения) над своеобразными присяжными, он имел право на такой же поединок с судьёй. Если осуждённый и его побеждал по очкам, то с него снимался смертный приговор и заменялся более мягким, как правило, продажей в рабство. В случае убийства зрителя или судьи со смертником по очереди сражалось всё Большое жюри — до тех пор, пока его не убивали. В истории эреев не было случая, чтобы кто-то из смертников победил весь наличный состав судей.