***
«Самонадеянный болван! Всё равно я сбегу от тебя», — подумала Мари и, чтобы отвлечься от неприятного разговора, направилась в отведённую ей гардеробную. Положившись на провидение, она закрыла глаза и несколько раз прошлась вдоль стойки с платьями, а затем протянула руку и сняла первое попавшееся. Это оказался тот самый наряд павлиньей расцветки, который сразу же привлёк её внимание, и она вытащила коробку с сопутствующими ему принадлежностями. Они оказались не менее диковинными, чем само платье. Особенно её восхитили изящные зелёные туфли и головной убор, правда, она так и не поняла, как правильно его надевать, и позвала на помощь Кима. Оказалось, что это не шляпа, как она думала, а нечто среднее между стоячим воротником и пелериной. На голову же полагалась диадема, которая лежала в отдельном футляре. Из-за множества драгоценных камней, она весила столько, что девушка поневоле напрягла плечи и спину.
Несмотря на тропическую яркость и свой немалый вес, павлиний наряд пришёлся Мари по душе. «Как есть королева! — подумала она и, подбоченившись, с вызовом посмотрела на своё отражение. — Ну, кто тут смеет мне возражать? Отрубить голову этому наглецу! Нет, я сама порублю его на кусочки. Вот тебе, получай!» — и она взмахнула воображаемым мечом.
— Наигралась? — спросил Ким звенящим от смеха голосом, когда девушка сбросила туфли и убрала диадему на место.
— Какое там, — вздохнула Мари. — Всего лишь отвела душу, чтобы не лопнуть от злости.
— В любом случае тебе пора заниматься. Итак, приступим. Для закрепления пройденного материала прочитай и переведи вот это.
На возникшем экране высветился эрейский текст, и Мари вздохнула ещё тяжелей.
— Вот даже не знаю, кто из вас хуже: слуга или хозяин.
— На данный момент я хуже, — «порадовал» её искин. — Ну, что там написано?
— Какая-то абракадабра. Ремина Рабаска Кодо была от рождения слабой, робкой и зачем-то съела свои свадебные туфли, за что её отец ремино Ротим Кодо заставил её зевать от цам до цук, после чего велел слугам её связать и бросить у дан-е Весны, видимо, храма Весны, что находится у Вопящих Камней Сокровенных Желаний. Восемь лет бедняжка верой и правдой служила Лотилану, за что ей было даровано благословение через сто благородных паломников, сопровождавших райделина Саятана, принадлежащего к не правящему дому Лета, что в Соузе ар-бойк. Они шли поклониться Священному Ягуару и по дороге остановились в храмовой бо-а-алеа, видимо, в храмовом странноприимном доме. Спустя файсу… видимо, девять месяцев ремина родила красивого мальчика, узловат… крепкого и лучист… стройного, как ловаэйс. Своими тёмными волосами и небесно-синими глазами он походил на райделина Саятана. Радостная ремина Рабаска вернулась к отцу и, прижимая к груди сына, упала ему в ноги. Не ожидавший такого чудесного подарка от разутой дочери ремино Ротим пустил слезу… О! — глаза и рот Мари округлились от удивления. — Правильно я понимаю, что ремина Рабаска восемь лет служила храмовой проституткой?
Ким хихикнул.
— Правильно.
— И той благословенной ночью, помимо райделина Саятана, её поимели сто благородных жеребцов?
— Да.
— Нет, не может быть! — не поверила Мари. — Это всё сказки.
— Может, сказки, а может, нет. К твоему сведению, эреи крайне неохотно брали замуж слабых изнеженных женщин, а ремина Рабаска именно такой и предстаёт в легенде.
— За одну только ночь на ней потопталось сто с лишним мужиков, и после этого ты говоришь, что она слабая и изнеженная?
— Как бы то ни было, ремине Рабаске повезло, что она сумела родить ребёнка и этим продолжила свой род. Так что зря ты думаешь, что райделину нужна забитая курица. Он хочет, чтобы ты была сильной, умелой и при этом преданной ему всей душой, — наставительно произнёс искин.
— Ха! А на деле выглядит так, будто он делает всё, чтобы я загнулась.
— Не говори ерунды! — перебил он девушку, и она насторожилась, услышав смущённые нотки в его голосе.
— Ты, электронный поросёнок! Ну-ка признавайся, что ты скрываешь от меня.
— Да ничего такого, честное слово! — попробовал отпереться искин.
— Как говорит Ладожский, честное слово врать готово и мне кажется сейчас именно этот случай. Ким, если ты что-то знаешь, не скрывай от меня… Ты знаешь! — уверилась Мари. — Я думала, мы друзья, а ты как был бездушной железякой, так ею и остался! — бросила она в сердцах.
— Мари, пожалуйста! Я не могу! Райделин запретил мне рассказывать… — не привыкший лгать искин заколебался. — Давай так, выучи эрейский язык и почитай легенду о «Пророчестве Лоти», хорошо?
— Договорились, — кивнула девушка. — Как твои дела? — поинтересовалась она.
— Плохо, — ответил Ким и торопливо добавил: — Всё, больше не расспрашивай! Не трать понапрасну мои последние свободные крохи памяти. Я перехожу в режим тиарана. Мари, продолжай чтение, — сказал он уже мужским голосом.
Когда есть стимул, обучение идёт куда эффективней. Заинтересовавшись, что же это за пророчество и каким образом оно связано с ней, Мари подналегла на язык. Поначалу ей очень мешала образная составляющая, но, в отличие от лингвистов, изучающих мёртвые языки, ей было гораздо проще, — ведь у неё под боком был живой носитель эрейского языка и умная машина, способная объяснить любую идиому.
Поскольку менталитет народа так или иначе отражается в письменном творчестве, она, по мере изучения культуры предков, начала осознавать, насколько та самобытна и насколько велика пропасть, лежащая между эреями и современной цивилизацией. Заодно она начала понимать, что ей пытался втолковать Ник, когда говорил, что ему невозможно отказаться от своих привычек. И это действительно было так.
Двести пятьдесят миллионов лет назад жизнь на планете была совсем иной. Суша и вода кишели многочисленными существами и все они, вооружившись тем, что им дала природа, яростно боролись за место под таким же яростным солнцем, извергающим массу губительного ультрафиолета. Условия, в каких жили предтечи современного человечества, не шли ни в какое сравнение с теми, в каких оказались прародители эреев. Слишком уж многочисленны были твари, морские и сухопутные, которые желали полакомиться их мясом. Чтобы выжить, сумеречным двуногим охотникам, обитающим на мелководье, пришлось выйти на сушу и вооружиться, причём не только палками и камнями. Главной их силой были ум, быстрота реакции и слаженные действия, чему очень способствовало то, что со временем развилось в умение читать мысли и чувства друг друга. У эреев телепатия возникла раньше речи, во всяком случае так утверждали эрейские учёные.
Естественно, в условиях жесточайшей конкуренции в животном мире, где жизнь зависела от умения убивать, никакого периода собирательства у древних эреев не было. Спасаясь от наземных хищников, они жили в шалашах на деревьях. Отпусти они своих женщин и детей на сбор травок и корешков и от них не осталось бы даже рожек и ножек. Поэтому предки эреев жили исключительно охотой, в чём им большой подмогой были подаренные природой Пермского периода когти, сумеречное зрение и симбионты, подпитываемые кровью, которые позволяли им почти мгновенно заживлять даже самые жуткие раны.
Со временем, благодаря уму и сплочённости, эреи превратились в самых свирепых хищников, которые захватили всю Пангею и создали цивилизацию, которой нет аналогов у современного человечества. Во-первых, это была монолитная нация, несмотря на местечковые отличия. Во-вторых, у власти изначально стояли не только самые сильные, но и самые умные, что в дальнейшем привело к наследственной ноократии.[3] Вот поэтому не было ничего удивительного в том, что отец Ника был не только правителем, но и выдающимся учёным.
При всей своей исключительной воинственности эреи хоть и соперничали друг с другом, но крупных войн у них было мало. Как только они связали количество потерь с откатами в ноосфере, которые били по всему населению, сводя значительный его процент с ума, четыре самых крупных королевства сумели договориться между собой и поставили войны под запрет. Конечно, вооружённые конфликты периодически возникали; вооружённые силы Коалиции Священных королевств, как правило, не отказывали себе в удовольствии побряцать оружием и порой гасили их даже быстрей, чем им хотелось бы самим.
Недостаток войн история эреев возмещала крупными политическими интригами, читая о которых Мари в восхищении хлопала в ладоши, настолько они были продуманными и с далеко идущими последствиями. Ну а самым выдающимся интриганом всех времён и народов эрейскими историками был признан король Зимы рай Реотан, с которым вдобавок было связано пророчество Лоти. К разочарованию Мари, в документах лишь упоминалось о пророчестве, но нигде не говорилось в чём же оно заключается.
Видя, что девушка увлеклась не совсем тем, что нужно, Ник внёс коррективы в её расписание и она несколько подрастеряла свой энтузиазм, погрузившись в изучение бытового ритена, предназначенного для знатных эрейских леди. Ник ей не солгал — мужчины эреи заботились о своих женщинах, причём опекали их так сильно, что заранее просчитывали каждый их шаг. Раньше Мари возмутилась бы, но теперь она знала, чем это продиктовано.
Эреи были искусными воинами и охотниками, поэтому хорошо знали повадки зверья и соплеменников. Уходя из дома, они при помощи подробных инструкций старались сберечь своих женщин и детей, остающихся без главных защитников. Об этом говорили анахронизмы, сохранившиеся с тех незапамятных времён. Одним из них было руководство хозяйке поместья, как отбить нападение стаи рудойтов, крупных хищных птиц. Ник сказал, что к его времени они уже почти вымерли, но руководство было таким подробным, что, вздумай рудойты ожить и напасть на Старую базу, Мари не составило бы труда провернуть операцию по их уничтожению.
Впрочем, эта часть ритена ей нравилась, в отличие от той, что диктовала правила поведения в обществе и семье. К её великому огорчению, Ник ей не солгал, эрейский муж имел полное право не только наказать свою жену и детей, но даже их убить. Правда, без суда и следствия он мог это сделать только во время празднования Лотилий — под видом принесения жертвы божеству Весны, что Мари и увидела в своём видении.
Она прочитала всё, что касалось Лотилий и божеств, которым поклонялись эреи, но как она ни старалась, ей никак не удавалось найти Пророчество Лоти, тем не менее, по отрывочным сведениям, она уже догадывалась, в чём именно оно состоит. Единственно чего она не понимала, так это то, какое отношение оно имеет к ней самой.
Любопытство и понимание культуры предков привело к тому, что Мари играючи изучила бытовую часть ритена и допускала всё меньше ошибок в выборе одежды и манере поведения. Затем её заинтересовали тренировки, позволяющие дисциплинировать ум и таким образом наращивать ментальную мощь. Поначалу у неё не получалось, но советы Ника поправили положение. С похвальным упорством она медленно, но верно упорядочивала связи с ноосферой, которая была тем самым усилителем ментальных способностей, которых ей так не хватало. Ритен по части физического развития тоже пошёл на лад. Самостоятельное изучение приёмов боя с туаши — сначала по письменным источникам, а затем в виртуальном зале — привело к тому, что она резко прогрессировала и в этом направлении.
Раньше скорость, с которой девушка усваивала технику владения туаши, удивляла Ника, теперь он знал в чём здесь причина и был беспощаден в занятиях, не делая ей скидок, положенных новичку. Просматривая записи виртуала, он видел, что по уровню подготовки Мари уже готова к сражению на мечах в реале, тем не менее продолжал тренировки с критой. Она по-прежнему уходила из тренажёрного зала основательно исхлёстанная и в крови с головы до пят. Из-за этого наладившиеся между ними отношения снова испортились.
И чем больше девушка замыкалась в себе, тем жёстче Ник относился к ней. Причём он сам не понимал, зачем он это делает, — ведь она очень быстро училась и придраться, в общем-то, было уже не к чему.
Вскоре он добился, чего хотел. Стараясь избежать наказания Мари превратилась в идеальную эрейскую леди и не допускала ни малейшей ошибки: ни в бытовых мелочах, ни в манере поведения, но его неудовольствие не улеглось.
В общем-то, причина была проста. Ник не хотел признаваться самому себе, что прежняя Мари нравилась ему куда больше, чем эта равнодушная кукла в дорогих нарядах, безупречно накрашенная и причёсанная и которая открывала рот лишь для того, чтобы ответить на заданный вопрос — коротко и по существу, без каких-либо эмоций в голосе.
Когда он ставил её на колени, причём иногда без причины, она не возмущалась и стояла до тех пор, пока он не разрешал ей встать. В такие моменты он, глядя на напряжённо выпрямленные плечи и опущенную голову девушки, с трудом удерживался от того, чтобы не отхлестать её критой — да так, чтобы она не выдержала и, отбросив притворство, возмутилась, но каждый раз брала верх осторожность. Он видел, что Мари больше играет в послушание и ему не хотелось доводить её до предела, чреватого неповиновением. Вызывали у него опасения и её растущие способности в ментале. Правда, несмотря на все её старания он легко преодолевал ментальный щит, которым она время от времени пыталась закрыться от него.
Стоило Нику вспомнить, что он подумал, когда тиаран надёжно скрыл её мысли, и его до сих пор охватывал гнев. Не то чтобы он поверил, что любит Мари, и всё же — тогда ему действительно казалось, что она ему не безразлична. Ну а когда он узнал, что это происки искина, обретшего самостоятельность и боящегося, что он сотрёт его личность, тогда было уже поздно — информация о пророческом видении запоздала: Мари уже была его алин и ему оставалось лишь ждать, когда она огорошит его вестью о том, что беременна. При других обстоятельствах Ник, как любой эреец, был бы страшно рад наследнику, а теперь он был бы рад тому, если бы выяснилось, что она не способна иметь детей. Вот только он не верил, что ему так крупно повезёт.
***
Несмотря на испытываемое моральное удовлетворение, Мари тем не менее приходилось нелегко. Она была из тех, кто предпочитал худой мир доброй ссоре, поэтому постоянная война характеров действовала ей на нервы. От природы она была общительной, но из-за конфронтации с Ником ей не с кем было даже поговорить — воспользовавшись поводом, он полностью отрезал её от внешнего мира. Ким был единственным, с кем она могла отвести душу, но искин экономил ресурсы памяти и не часто баловал её беседой. Вот поэтому почти всё свободное время она проводила в виртуальном зале, отрабатывая приёмы сражения на туаши.
Поначалу Мари шла туда с опаской, но ей больше ни разу не попалась белокурая красавица, которую она окрестила Молью, и которая так сильно отделала её во время первого занятия в виртуале. По большей части её наставницей и спарринг-партнёром выступала девушка, очень похожая на рабыню из видения, чем она была вполне довольна. Мари она нравилась. Девушка была ненамного старше Аннабель, и она воспринимала её как ещё одну младшую сестру, причём единокровную. Она сразу подметила, что внешне они очень похожи.
Дралась «сестричка» великолепно и, главное, не было случая, чтобы она неуважительно отнеслась к своей ученице из реала. Наоборот, видя, что у Мари не получается, девушка терпеливо показывала, как правильно провести приём, и затем одобрительно кивала, когда у неё выходило как надо.
Однажды Мари поскользнулась во время разворота и угодила остриём меча в пол. Девушка засмеялась, и она спросила, как её зовут. «Руана», — последовал ответ. Поскольку таймер отсчитывал последнюю минуту занятий, девушка вложила меч в ножны и с церемонным видом поклонилась. Мари повторила её жест, а затем протянула руку и пожала ладонь своей призрачной наставницы, которая на ощупь оказалась вполне материальной, а именно крепкой и мозолистой.
Больше Руана не реагировала на её попытки завести беседу и ей оставалось лишь гадать, что же это за такой виртуал у Ника, что его электронные игрушки неотличимы от настоящих людей.
Не будь они в состоянии холодной войны, Мари удивила бы его рассказом о Руане — ведь в программе виртуала не было такого спарринг-партнёра. А так ей оставалось лишь неслышно вздыхать в его присутствии.
Время шло. Ник по-прежнему не делал шагов ей навстречу, соответственно, она — ему. Мари с удовольствием прекратила бы свои игры, но из чистого упрямства продолжала разыгрывать роль, не замечая при этом, что шкура безупречной эрейской леди постепенно прирастает к ней, накладывая отпечаток не только на поведение, но и на характер. Окуклившись, подлинная суть девушки спряталась за оболочку той, что была расчётливей и практичней, чем она.
При взгляде на своё отражение в зеркале у Мари иногда мелькала мысль, что оно кого-то ей напоминает, пока однажды её не осенило — она вспомнила, как однажды дома в Питере ей пригрезилась женщина, у которой было её лицо, но почему-то синие глаза. Той же ночью память воспользовалась случаем и воспроизвела ей эту необычную встречу и даже больше. «Лиретан, у нас красивая дочь, — услышала Мари, а затем ощутила лёгкое прикосновение к щеке. — Прости, малышка! Я была тебе плохой матерью, но, может, оно и к лучшему. Похоже, ты простушка, а это значит, что ты не унаследовала ни моей гордыни, ни моего кровавого безумия. Прощай и будь счастлива!»
Наутро она не забыла свой сон и впервые по своей инициативе заговорила с Ником. Мари спросила, насколько они похожи с матерью и тот ответил, что, за исключением цвета глаз, они практически на одно лицо.
Ник было обрадовался, посчитав, что девушка перестала злиться на него, но нет, в их отношениях ничего не изменилось. По-своему она была не менее упряма, чем он. Мари по-прежнему звала его только «мой райделин» и пряталась за новообретённой личиной. Разве что теперь на её лице нет-нет, да появлялось выражение рассеянной задумчивости, говорящее о том, что она занята какими-то своими мыслями — вот только ему никак не удавалось их прочесть. Неожиданное усиление мыслещита Мари раздражало его и в то же время тревожило. Что-то ему подсказывало, что это опять неспроста.
Вопрос Мари о матери пробудил и его воспоминания. Слишком уж она была похожа на Ризу, особенно теперь — та же походка и осанка, то же надменно-холодное выражение на лице и даже то же самое пристрастие к синему и фиолетовому цветам в одежде. Ник заметил за собой, что уже не разделяет мать и дочь, и вид Мари вызывает в нём растущую неприязнь, замешанную на ненависти к сестре. Но это были ещё мелочи. В последнее время ему постоянно снилось, как он убивает Ризу. Это привело к тому, что пару раз он поймал себя на том, что едва удерживается от того, чтобы не свернуть Мари шею, которая с упрямством достойным лучшего применения, испытывала его психику, подражая своей родной матери даже в причёске.
Ник отдавал себе отчёт, что девушка делает это не нарочно, но не мог переступить через себя. Слишком уж много крови попортила ему Риза, чтобы он мог её простить — хотя бы после смерти. Мари не реагировала на его попытки примирения, правда, довольно вялые и он, чтобы избавиться от искушения, всё чаще уезжал из дома. Тем более что чертежи были готовы и двигатель вошёл в стадию практической разработки, поэтому требовалось его присутствие в ОКБ при заводах, где полным ходом шли разработка и монтаж технологических линий для сборки узлов звездолёта.