ИЗУМРУД
В чистом поле у Калинкина моста кипит ожесточённая битва. Светлый князь со товарищи ожесточённо бьется с несметной ратью ворогов. Мала князева дружина да удала. Как жар горит их кольчужная чешуя, не могут её пробить ни топорики, ни копьеца — всё ломается. Победил Светлый князь и, обернувшись к дружинникам, весело молвил:
— Спасибо за помощь, мужики! Вы уж по весне не очень лютуйте на Змеиной горке, а то бабам и детишкам, как ни говори, а всё шляются посмотреть на вашу свадьбу.
— Бывай, князь! Не обессудь, но всякое случается. Сам понимаешь, как войдёшь в раж, тут уже не до глупостей… — прошипели дружинники и, ударившись о землю, обернулись змейками, которые шустро скрылись в невысоком сосняке. Зашелестел ракитов куст и из него показалась жуткая шипастая морда.
— Ванька, мать твою!..(ненормативная лексика) Мы с тобой как уговаривались? Больше раза по зубам не бить! Ну, а ты, подлец, пошто насовал мне бессчетно раз по рылу?
— Извиняй, друг Горыныч, но что-то воинов совсем маловато.
— Ах ты, сукин сын!..(ненормативная лексика)! Меньше бы с соседями ссорился! Ещё бы их много было! Твоими стараниями у меня в пасти и так уже из зубов — половина… (ненормативная лексика) протезов стоит!.. (сплошная ненормативная лексика).
Антология вампирских взрослых сказок
ГЛАВА 32. Любовь любовью, а денежки врозь. Деньги и власть всегда возьмут своё, да и чужое тоже прихватят
Как и обещал, спустя три дня Штейн предстал перед Тамарой и вручил ей техническую документацию по энергетическому полю, которое, по мысли Ника, должно было защитить Землю от губительного излучения сверхновой.
Сев за макбук, она бегло просмотрела содержимое флешки и подняла на него глаза.
— Деньги переведут по указанным счетам, как только специалисты Кравчинского подтвердят, что ваша информация имеет ценность, — она мягко улыбнулась. — Не подумай, что я тебе не верю. Хоть я ничего не понимаю в этой научной галиматье, но уверена, вам ни к чему нас обманывать.
— Верно, — отозвался Штейн, пристально глядя на неё. — Если вы возьмёте на себя заботу о щите, для нас это будет большим облегчением.
На лице Тамары промелькнула тень.
— Что ещё вы потребуете взамен? — спросила она деловым тоном.
— Режим благоприятствования нашим стройкам. Больше никакого саботажа под видом задержки поставок и организации беспорядков среди рабочих.
Тамара кивнула, соглашаясь.
— Договорились. Я поговорю об этом с Кравчинским, и он нажмёт на кого надо. Думаю, это ему под силу.
— Заодно донеси до своего бывшего начальства, чтобы они не наглели со слежкой. Иначе я не ограничусь уничтожением дронов и разнесу к чёртовой матери военные части и службы, занимающиеся их запуском.
— Поняла, — Тамара поджала губы. — Но вы не слишком расходитесь. Иначе я ничего не могу гарантировать.
— А вот это ничуть меня не интересует! Сдерживать человечество от принятия неразумных решений — это твоя прямая задача. Или мне показать, на что мы способны в случае открытого конфликта? — рявкнул Штейн.
— Томас! — не выдержала Тамара. — Не знаю, почему ты злишься на меня, но давай разделять наши отношения и политику.
«Радар что ли у баб на меня? Вот и Тамарка туда же», — сердито подумал Штейн.
— Это твои фантазии. Наши отношения здесь ни при чём…
— Не лги! Я же вижу, что ты сам не свой, — волнуясь, проговорила Тамара, настроенная прояснить всё до конца. — Если ты боишься, что я буду преследовать тебя, то ты ошибаешься. Я не такая идиотка, чтобы не отличить жалость от любви. Томас, я ни на что-то не рассчитываю. Если уж на то пошло, то мне будет гораздо легче, если мы забудем о случайном перетрахе и вернёмся к чисто деловым отношениям.
— А мне нет! — заявил Штейн, и она слегка улыбнулась его чисто мальчишескому упрямству, хорошо знакомому ей по школе.
— Не вредничай! Уверена, помимо работы, ты шёл ко мне именно за тем, чтобы сообщить, что всё кончено. Так что успокойся, я двумя руками только «за».
Определённость сняла тяжкий груз с её души и она, ощущая себя хозяйкой положения, надела очки и требовательно глянула на белокурого красавца-вампира, с возмущением взирающего на неё.
— Давай продолжим. Я тороплюсь, у меня скоро заседание в Капитолии.
— Вот зараза! — Штейн грохнул кулаком по столу. — Это я должен был дать тебе от ворот поворот, а не ты!
— Не переживай. Я облегчила тебе задачу, только и всего, — невозмутимо заметила Тамара, но Штейн не был бы Штейном, если бы не оставил последнее слово за собой.
— Похоже, ты предпочла Кравчинского, если так легко отказалась от меня, — сказал он, чтобы её задеть. Несмотря на то, что её мысли были закрыты для него, он знал, что она его любит и любит сильно.
По лицу Тамары скользнула тень, но выдержка и в этот раз ей не изменила.
— Я была бы дурой, если бы упустила такой шанс. Ведь ты женат и счастливо. Что ещё мне остаётся? К тому же этот брак в наших общих интересах.
Своими словами она выбила у Штейна почву из-под ног.
— Тамар, дело не в том, что я женат, — он вздохнул. — Помнишь, я сказал, что дельфин и русалка не пара? Это действительно так. Нет, трахнуть тебя я могу в любое время, вот только большой вопрос, сумею ли я сдержаться как в прошлый раз. Но даже так ты всё равно испугалась. А стоит мне разок дать себе волю, — ведь я тебе не грёбанный ангел, и ты сломя голову сбежишь от меня. Как ни старайся, природу не обманешь. Садо-маза для нас не развлечение, а насущная необходимость, вызванная особенностями нашей физиологии. Лишь в стрессовом состоянии наши женщины способны забеременеть, во всяком случае, так утверждает наш Старейший.
Штейн возник рядом с Тамарой и, положив ладони ей на плечи, слегка стиснул пальцы, борясь с желанием выпустить когти.
— Короче, я хочу сказать, что, как это ни прискорбно, вампирский секс имеет особенности, несовместимые ни с вашей моралью, ни с вашей физиологией, — его глаза блеснули синевой. — Так что, если тебе дорога твоя шкурка, довольствуйся платонической любовью и о большем не мечтай. И радуйся, что этому дураку хватает силы воли, чтобы не разложить тебя прямо здесь и как следует вздрючить, невзирая на твои вопли и крики о помощи. А вот я не собираюсь с тобой миндальничать.
— Томас! — в панике выкрикнула Тамара, когда его когти пропороли кожу на её груди.
«Не смей её трогать!.. Убирайся! Ты мне больше не нужен!» — прорычал Штейн и от неимоверного усилия на его шее вздулись вены. Он сражался как одержимый, боясь, что рай Реотан перехватит бразды правления и убьёт Тамару. Но древний интриган отступил лишь тогда, когда накал внутренней борьбы достиг грани помешательства. «Всё, хватит! Я ухожу», — прорвался к сознанию Штейна его голос и тогда его разом отпустило напряжение. Он прислушался к себе и его охватило тягостное чувство — чувство вины и безвозвратной потери. «Рай Реотан, я же это не всерьёз. Прошу, вернись!.. Ты, скотина, только не говори, что взял и бросил меня! Я тебе этого не прощу!.. Старый ты дурак! Кто же теперь присмотрит за мной?» — в панике выкрикнул он. Но сколько он ни звал, рай Реотан не откликался. «Он ушёл в долины предков и больше тебя не слышит», — сказал ему внутренний голос, и он содрогнулся от рыданий.
В чувство его привела хлёсткая пощёчина.
— Сядь и успокойся! — приказала Тамара после чего толкнула Штейна в своё кресло и поднесла к его губам стакан с водой. — Пей!.. Всё пей, до дна.
— Спасибо. Сильно испугалась? — прохрипел Штейн, когда она отняла от его губ опустевший стакан.
— Ещё бы! Натуральный сумасшедший дом, — Тамара помолчала. — Я так понимаю, ты сумел победить своего мистера Джекила. Поздравляю. Судя по тому, как тебя корёжило, битва была не из лёгких.
Она протянула ему коробку с салфетками.
— Держи, а то видок у тебя, натуральный детский сад.
Штейн испытующе посмотрел на неё.
— Почему ты решила, что победил мистер Хайд, а не мистер Джекил?
— Если бы ты видел себя со стороны, ты бы не спрашивал. Вас сложно перепутать, так что ясно, что победа осталась за тобой, а не за твоим кошмарным двойником.
Поскольку он не взял салфетки, Тамара сама вытерла ему лицо, мокрое от слёз, и, сев у стола, подвинула к себе макбук.
— Ну а теперь, может быть, вернёмся к нашим баранам и завершим сделку? Нет, если ты не в состоянии, можешь оставить проработку деталей мне и Кравчинскому.
— Чёрта с два! Дай мне минуту, и я снова буду как огурчик, — Штейн закрыл глаза и мобилизовал внутренние резервы организма. — Вот теперь порядок. Давай, что там у тебя.
Тамара, во все глаза наблюдавшая за его метаморфозой, лишь покачала головой.
— Хорошо вам, вампирам, раз! и усталость как рукой сняло.
— Да, хорошо, — сухо согласился Штейн и подвинул к ней свой планшет. — Посмотри, это наши предложения. Если есть возражения, обговорим.
Прежде чем прочитать документы, Тамара покрутила вампирскую технику в руках.
— Не старайся, там нет торговой марки производителя.
— Ясно, ваша разработка, — она понажимала значки на экране. — Вроде бы ничем особо не отличается от моего макбука, разве что быстродействие и качество изображения будут повыше.
— Работай, я спешу. Да и ты вроде как собиралась на заседание в Капитолий. Кстати, давай речь, я пока посмотрю, — предложил Штейн.
— Не нужно, — отказалась Тамара. — Сколько можно водить меня на помочах? Пора уже становиться на ноги.
— Как знаешь. Набьёшь синяки, потом не жалуйся.
— Не буду. А теперь помолчи и дай мне прочитать, какие ещё ультиматумы вы нам приготовили.
После завершения деловых переговоров Штейн всё же не удержался и спросил, что за отношения у неё с Кравчинским. Тамара не стала лукавить и призналась, что могущественный магнат сделал ей предложение. «Видимо, как и ты, Анри оценил мой потенциал», — грустно усмехнулась она.
Узнав, что она ответила согласием. Штейн одобрительно кивнул. «Молодец, ты правильно сделала. Это удачная партия. Поздравляю», — сказал он и, прощаясь, небрежно поцеловал её в щёку.
Когда он ушёл, Тамара быстро переоделась и, поправив макияж, спустилась в столовую, где налила себе ликёр, хотя для алкоголя было ещё не время. Подойдя к окну, она глянула на аккуратную лужайку, по которой ходил молодой загорелый парень, он катил перед собой оранжевую стрекочущую газонокосилку. «Надеюсь, Гарри не натолкнётся на чудо-технику Томаса, а то его конспирация полетит ко всем чертям», — подумала она и, поднеся бокал к лицу с удовольствием вдохнула терпкий аромат спелой вишни, напомнивший ей о родительском доме. «Далеко же меня занесло», — с грустью подумала она и сглотнула тягучую сладкую жидкость. Завуалированное признание Штейна застало её врасплох и теперь она не знала радоваться ей или горевать.
«Вот и что мне теперь делать? Ну почему ты просто не сказал, что не любишь меня? — с досадой подумала она. — Впрочем, с чего я решила, что Томас искренен в своих чувствах? Забыла, кто он такой?.. Проклятье! Одни вопросы и ни одного ответа. Хоть гадай на ромашке, выясняя любит или просто голову мне морочит».
Трель мобильника вернула её к действительности. Это звонил секретарь, чтобы напомнить о заседании в Конгрессе и доложить, что автомобиль готов к выезду в аэропорт и, чтобы успеть на самолёт, ей нужно поторопиться. «Иду», — отозвалась Тамара и с сожалением поставила недопитый бокал на барную стойку.
После заседания в Конгрессе, где эмоциональное выступление госпожи Сабуровой было встречено энергичными аплодисментами, его участники переместились в ресторан ближайшего престижного отеля.
Анри Кравчинский несколько припозднился, но сразу же направился к её столу, сопровождаемый любопытными взглядами присутствующих. Серого кардинала от политики здесь знали и обычно его присутствие не вызывало такого внимания. «Значит, Анри настроен серьёзно и успели распространиться слухи о нашей помолвке», — пришла Тамара к выводу.
— Здравствуй, дорогой, — улыбнулась она жениху.
— Моя прекрасная царица Тамар, — ласково пропел Кравчинский и, взяв её за руку, изобразил галантный поцелуй. — Слышал твоё выступление, оно бесподобно.
— Спасибо. Я рада, что тебе понравилось, — проговорила польщённая Тамара.
По опыту общения с Кравчинским она знала, что его одобрение ещё нужно заслужить. И хотя он был скуп на похвалы, зато те, кто их получал, могли рассчитывать на блестящую карьеру.
Они познакомились год назад. В общем-то, поначалу ничто не предвещало, что могущественного магната способна привлечь безвестная девица не первой молодости, обретающаяся на нижних ступенях карьерной лестницы в ЦРУ. Тем более у Сабуровой не было ни поддержки клана богатых родственников, ни влиятельных знакомых — кроме её непонятной связи с ныне покойным директором ЦРУ. По слухам, они познакомились в супермаркете, где она работала продавщицей. Другая версия гласила, что это случилось на детской площадке и что она работала бэбиситтером[1]. Правда, были те, кто утверждал, что ныне могущественная госпожа Сабурова въехала в страну как незаконная эмигрантка и просила милостыню на улицах Вашингтона. Директор ЦРУ, любивший пешие прогулки, дал побирушке сто долларов, а затем, узнав, что она из России, разговорился с ней. Тогда-то она и сумела заморочить ему голову байками о вампирах, на которых он в последнее время был помешан, причём настолько, что его рассудок не выдержал и в результате он покончил жизнь самоубийством.
Прежде чем это произошло, госпожа Сабурова сумела извлечь немалую выгоду для себя — к зависти своих менее удачливых коллег, что со временем перетекло в стойкую неприязнь. Карьера Тамары, начавшись с должности скромного консультанта на военном полигоне, неожиданно стремительно пошла вверх. Правда, помимо всё более значительных должностей на неё посыпались и неприятности. Особо изобретательны на подлости были женщины, но и мужчины, ведомые ревностью к её успеху, не слишком от них отставали.
Стиснув зубы, она вынесла всё, вплоть до нескольких происшествий, которые подозрительно походили на неудавшиеся покушения на её жизнь, как-то: падение массивной рекламной конструкции с кучей оголённых кабелей, находящийся под током, или автомобиль, потерявший управление, но почему-то упорно стремящейся к ней. Благодаря присмотру вампирской СБ, Тамара не пострадала, но, как говорится, осадочек остался.
Остракизм пошёл на убыль, когда сотрудники ЦРУ поняли, что выскочка далеко не глупа и в профессиональном плане способна переиграть даже матёрых коллег.
Конечно, Тамара была дилетанткой и на первых порах плохо ориентировалась в хитросплетениях мировых политических течений; она бы треском провалилась, если бы за её спиной не стоял Штейн, руководящий её действиями. Благодаря его помощи она составляла такие блестящие планы операций, что оставлять её в загоне было бы опасно, со временем её могли перекупить другие разведки, из-за чего ЦРУ потеряло бы не только великолепного специалиста, но и приобрело бы опасного врага.
С появлением Дугласа Джонсона успешное шествие госпожи Сабуровой по карьерной лестнице резко замедлилось. Новый директор ЦРУ, опасающийся за своё кресло, — что было вполне вероятно на фоне катящейся по миру мутной волне феминизма и толерантности — выпихнул Тамару в политику, чему она была только рада. Чем больше она узнавала кухню своей работы, тем больше её воротило от неё: всё же она была убийцей по необходимости, а не по призванию. Тем не менее бывшие коллеги не забывали о ней и после увольнения установили наблюдение за её домом. Когда же пошли слухи о её связи с Анри Кравчинским, который был не только чудовищно богат, но и крайне влиятелен в среде политиков, ЦРУ отреагировало тем, что за Тамарой установили круглосуточную слежку. Вот и сейчас один из агентов пасся поблизости, маскируясь под менеджера, присматривающего за официантами.
— Дорогая, чего грустим? — Кравчинский склонился к уху Тамары. — У тебя месячные? Так я не брезгливый. Или тебя тревожит что-то другое? Так я весь внимание. Только скажи, моя смуглая русская лилия, и я устраню любые препятствия на твоём пути.
— Спасибо, но я предпочитаю справляться с ними сама, — ответила Тамара, подавив невольную дрожь от его близости. Не то чтобы он был ей неприятен, сколько она чувствовала, что он чрезвычайно опасен.
Кравчинский принюхался и бросил на неё озабоченный взгляд.
— Всё же у тебя проблемы и, похоже, немалые. Ты поэтому пьёшь с утра пораньше?
Тамара покосилась на соседей.
— Анри, давай не сейчас. Обсудим наши дела без посторонних.
— Ну, если это наши дела, тогда всё нормально, — успокоился Кравчинский и, запустив руку под стол, сжал её колено. — Люблю тебя, — сказал он во всеуслышание, отчего она была готова провалиться сквозь землю.
— Заткнись, — посоветовала ему Тамара и он улыбнулся.
— Злюка! Я же действительно тебя люблю и, что печально, ничего не могу с этим поделать.
«Твою ж мать!» — ругнулась Тамара и с вежливой улыбкой вышла из-за стола.
— Прошу меня простить, кажется, у меня пропал аппетит, — сказала она в ответ на вопросительные взгляды коллег по партии.
— Дорогая, неужели ты беременна? Тогда ты непременно должна сходить к гинекологу.
Улыбка Тамары закаменела. Стараясь не смотреть на знакомых, она быстрым шагом пошла к выходу. Кравчинский, идущий следом, что-то говорил, но она его не слушала. У машины она обернулась и смерила его уничтожающим взглядом.
— Замуж за тебя? Да ни за что в жизни!
Не удовольствовавшись этим, она хлопнула дверцей мерседеса, а затем выглянула из окна и швырнула ему под ноги обручальное кольцо.
— Шиксе оно ни к чему, слишком много чести.
Кравчинский расплылся в довольной улыбке.
— Ну точно моя девочка! А я ещё сомневался, — пробормотал он и наклонился, ища, куда упало кольцо. Как истинный сын еврейского народа, он был бережлив и без нужды не разбрасывался своим добром. Найдя отвергнутый символ любви, он щёлкнул пальцами, подзывая машину, и супернавороченный титановый монстр мягко притормозил около своего хозяина.
Верность, как и тактичность, не была сильной стороной Кравчинского, избалованного женским вниманием. Впрочем, только тогда, когда он не считал нужным их соблюдать.
Поссорившись с Тамарой, он отправился к любовнице, где отлично провёл время. Его отношения «деньги — товар» всегда действовали безупречно. Впрочем, Кравчинскому было всего лишь сорок и внешностью он походил на Хью Гранта[2], конечно, не без участия пластического хирурга. Да и в общении он казался обаятельным рохлей, но так думали только те, кто его не знал. Как бы то ни было, женщины любили его не только за деньги.
По рождению Анри Кравчинский был французом, по национальности евреем. Его прапрадед по матери был выходцем из России и звали его Аарон Кравчук, но он, перебравшись во Францию, сменил имя и фамилию.
Семья Кравчинских, эмигрировавшая из России ещё до революции 1917 года, была изначально богата, так что Анри не пришлось начинать с нуля, но он настолько преумножил семейное состояние, что близкие в шутку называли его царём Мидасом. Правда, сестра-близняшка, когда злилась, звала его зловредным лепреконом, что, в общем-то, было ближе к истине. Он любил шутить шуточки с людьми, причём далеко не всегда безобидные, а ещё он мог предать, пытать, убить, но, как правило, старался этого не делать — если позволяли обстоятельства. Но это было не главное, свой авторитет и положение на мировой арене Кравчинский заработал умом и чудовищной энергией, которая била в нём ключом, порождая деньги и детей, и то и другое по большей части незаконного происхождения. Впрочем, мамашам его отпрысков не на что было жаловаться, он был щедр, и они купались в королевской роскоши. Единственно, дети Кравчинского не обладали его удачей и по разным причинам редко перешагивали порог зрелости.
______________________
[1] Бэбиситтер (англ. язык) — временная нянька.
[2] Естественно, в его лучшие годы.