***
Когда домоправительница ушла, и они остались одни, Ник сказал, что выполнил обещание и сегодня вечером они идут на представление Cirque du Soleil и, в общем-то, им пора собираться. Пока Мари радовалась желанному развлечению, он смерил её критическим взглядом и понял, что, ностальгируя по прежним временам, основательно запустил ситуацию. Девушка вернулась к прежним вкусам и по возвращении домой переоделась в ядерно-жёлтую бесформенную футболку, полосатые шорты арбузной расцветки и розовые домашние тапочки с помпонами.
— В чём дело? — забеспокоилась она, заметив его недовольную гримасу.
— Опять накупила всякой дряни, смотреть страшно. Хорошо, что я не стал полагаться на твой плебейский вкус, — беззлобно проворчал Ник.
— Неправда ваша, дяденька! Я старалась брать вещи от известных кутюр, — обижено проговорила Мари. — Ну-ка, покажи, что ты там купил! — не выдержала она. — Ведь ты купил, да?
— Естественно, иначе пришлось бы сдавать билеты.
Ник принёс большую нарядную коробку и она, сняв крышку с элегантным атласным бантом, вынула шедевр портняжного искусства, завернутый в тончайшую папиросную бумагу. Отстранив платье от себя, она смерила его оценивающим взглядом.
— ОК, годится, — наконец сказала она и бросила на ходу: — Один момент. Я в ванну.
Несмотря на обещание, девушка не слишком спешила и Ник успел переодеться в вечерний костюм. Чтобы скрасить себе ожидание, он взял старинный хрустальный бокал и удовлетворённо кивнул, обнаружив, что тот абсолютно чист. «Что ж, в таком случае мадам Иветт останется при своём языке. Добросовестным слугам простительны некоторые слабости, да и Мари расстроится: ей явно нравится болтовня старушки». Он подошёл к бару и достал початую бутылку вина. «Фу, гадость! — поморщился он, сняв пробу, и глянул на этикетку. — Понятно, алин притащила очередную гадость в дом. И откуда только это в ней? Вроде бы и по матери, и по отцу чистопородная аристократка, а вкуса ни на грош…»
Треск ткани заставил его обернуться.
— Вот, крейд! Зачем ты испортила такое красивое платье?
— Терпеть не могу длинных балахонов, к тому же нужно быть проще, это же цирковое представление, — спокойно сказала девушка и прищурила глаза, примеряясь к злополучному платью. — Как думаешь, может, ещё немного оторвать, чтобы было чуть повыше колен?
— Сама решай, — усмехнулся Ник. — В общем-то, теперь уже без разницы, всё равно платье безнадёжно испорчено. Бедный портной. Он так старался угодить, — заметил он.
— Какой портной? — рассеяно спросила Мари, и он назвал имя известнейшего кутюрье, шьющего исключительно для сильных мира сего.
— Если месье будет расстраиваться, скажи, что ты здесь ни при чём, и это я та злыдня, что испортила его труды.
Приложив платье к себе, девушка всё же оторвала ещё часть подола и отправилась в свои комнаты. Пока она готовилась к выходу, Ник открыл сейф и достал драгоценности.
— Выбирай, — сказал он, положив их на туалетный столик, за которым Мари наносила вечерний макияж, и добавил: — Только не вздумай что-нибудь отламывать; тут есть фамильные вещи Дома Лета, за их порчу полагается смертная казнь.
Оторвавшись от своего занятия, девушка смерила его долгим взглядом.
— Обойдусь. У меня нет сорочьей склонности к блестящим камушкам. Так что забери их от греха подальше.
Ни лице Ника промелькнуло прежнее непреклонное выражение.
— Как моя алин, ты должна появляться на публике при полном параде, а это значит, что драгоценности обязательны.
— Хорошо, — не стала спорить Мари и открыла только те футляры и коробочки, на которых не было монограммы Дома Лета.
— Думаю, вот этот браслет и брошка с зелененькими камешками вполне подойдут, — заявила она, бросив беглый взгляд на лежащее перед ней богатство.
— Этого мало.
Ник открыл футляр с фамильным ожерельем из изумрудов, но Мари бурно запротестовала.
— Не вздумай! От камней на шее у меня такое ощущение, будто меня кто-то душит.
— Ладно, надевай, что хочешь, — отступил он, припомнив, что у неё действительно есть такая фобия, но его огорчило, что она отказалась от фамильных драгоценностей.
«Не слишком ли я её балую?» — сердито подумал Ник и скривился, глотнув забракованное вино из бокала, который неизвестным образом оказался в туалетной комнате Мари, хотя он помнил, что оставлял его в столовой.
***
«Ой! — спохватилась Ким и жалостливо сморщилась, видя, что он выплеснул вино в горшок с пальмой. — Вот зачем? Это же моё».
«Эй, воровка! — ухмыльнулся Арес. — Ты там не слишком наглей. У протеже Николса соображалка на уровне. Пара таких проколов, и он вычислит тебя».
«А то я не знаю!» — фыркнула Ким.
«Точно! Ведь ты же прислуживала ему в качестве искусственного интеллекта. Не скажешь, за что он тебя прибил?»
«Ты! — задохнулась Ким от негодования. — Заткнись, тупая башка, не твоего ума дело!» — И она снова скрылась в пространственно-временной складке.
***
Ощущение чужого присутствия исчезло так же быстро, как появилось, и Ник перевёл дух. С такой ментальной мощностью ему ещё не приходилось встречаться. «Крейд! Может, ноосфера шалит?» — мелькнула у него мысль, и он пожалел, что вылил вино. «Пожалуй, нужно выпить чего-нибудь покрепче», — пришёл он к выводу.
Ник направился было в столовую, но его остановил возглас Мари.
— Готово! Ну, как?
Он повернулся и придирчиво её оглядел. Вопреки его ожиданиям, девушка выглядела замечательно и даже укороченное платье ей очень шло. Единственно, что ему не понравилось, это браслет на её щиколотке, вызывающий у него ассоциацию с рабскими браслетами, принятыми в эрейской культуре.
— Сними! — сказал он безапелляционным тоном.
— Не сниму, мне так больше нравится, — заупрямилась девушка.
На мгновение в Нике полыхнуло раздражение, но стоило ему увидеть, что Мари инстинктивно отступила, и он взял себя в руки: «Терпение! Объясняй, а не требуй, как говорил в таких случаях сентано Боледо».
— Алин, не глупи. Ты хоть представляешь, сколько стоит то, что ты нацепила на ногу? Годовой бюджет некоторых стран в Евросоюзе и то меньше.
— О! — пришла в восторг Мари. — Если по твоей милости я останусь без ноги, ты будешь должен мне золотой протез.
— Да без проблем, миссис Силвер.
— И попугая не забудь.
— Будет тебе и попугай, и пиастры в придачу, — пообещал Ник и глянул на часы. — Но давай поторопимся. Представление в Канаде, а туда ещё нужно добраться.
Заслышав урчание в животе, Мари вздохнула и с просящей миной посмотрела на него.
— Если не очень опаздываем, может, поедим?
Предложение было соблазнительным и Ник заколебался.
— Вообще-то, я думал, что мы поужинаем в Монреале… Ладно, уговорила. Пошли, поедим. Дома будет быстрей.
— Люблю тебя! — просияла девушка. — Честное слово, ты не пожалеешь, мадам Иветта оставила нам кучу вкуснятины и мороженое у неё ничем не хуже, чем у Аннабель…
Имя сестры заставило её умолкнуть и на лицо Ника набежала тень.
— Не ревнуй! Тьен прошлое, а ты моё настоящее, — произнесла Мари лёгким тоном и, подхватив его под руку, нетерпеливо добавила: — Не тормози! Я так понимаю, времени у нас не так уж много.
— Только учти, если измажешь платье, то я никуда с тобой не поеду.
— Понятно, с Золушками ты не знаешься, даже если они королевны по всем параметрам.
— Верно. Служанки должны знать своё место. Им не место на королевском балу. Терпеть не могу эту сказку.
— Это ещё почему?
— С чего вдруг какой-то замарашке мнить себя принцессой? Ведь у неё даже имя соответствующее, Золушка.
— Ну и что?
— Чистюлю так не назовут.
— Зато у девочки очень доброе сердце.
— Что не исключает того обстоятельства, что она грязнуля и неряха. Да и ты недалеко от неё ушла.
— Доказательства на бочку или я потребую сатисфакции!
— Уличное кафе на Монмартре.
— Ах, ты об этом. Подумаешь! У всех случаются неловкие моменты. Вот обязательно напоминать мне о такой ерунде? Всего-то небольшое пятнышко на одежде.
— Ну, знаешь! И у тебя поворачивается язык назвать крошечным пятно от целой тарелки жаркого, которое ты вывернула себе на колени? Я уж не говорю о моём безнадёжно испорченном любимом костюме, который ты задрызгала мерзким соусом.
— Ой ты, боже мой! Ну конечно, это я во всём виновата! А кто показал мне ту скабрезную надпись на стене, да ещё с крайне неприличным сопроводительным рисунком? Так что нечего валить с больной головы на здоровую. А что касается твоего костюма, то он мне никогда не нравился. Захвати ещё коричневую салатницу на нижней полке и вот тот набор розовых судков, а то у меня рук не хватает.
— Эти?
— Да.
— Крейд! Пластмасса, к тому же дикой расцветки… Держи. Скажи мадам Иветте пусть заменит пластиковую посуду на керамическую. Кстати, чем тебе не угодил мой костюм?
— Тем, что к нему особо густо липли окружающие девицы. Передай мне графин с водой. Спасибо. И вообще, с тобой невозможно гулять по людным местам. Ник, я на полном серьёзе, держи выше ментальный щит, иначе я начну отстреливать твоих поклонниц. Достали уже по самое некуда.
— А тебе не приходило в голову, что щит здесь ни причём? Это что такое?
— Гусиный паштет. Умопомрачительно вкусно.
— Я заметил. Забери, мне объедки не нужны.
— Не выдумывай! Почти половина осталась… действительно что-то маловато. Ладно, сейчас принесу что-нибудь другое… Вот поганка! Всё самое вкусное потягала из холодильника! Если ещё и мороженое схомячила, то я не знаю, что я с тобой сделаю!
— Ты это о ком?
— Да так, болтаю сама с собой, не обращай внимания. Да, а почему мы летим в Монреаль, а не в столицу развлечений Лас-Вегас, где мой наряд был бы уместней?
— Я думал, ты видела их водное шоу, поэтому выбрал новое представление Cirque du Soleil.
— Как оно называется?
— «Прекрасная дева и рыцарь ночи».
— Офигеть! Это о вампирах что ли?
— Судя по афише, да. Допивай свой чай, нам пора.
— Идём, я больше не хочу. Умираю от любопытства, что же нам покажут. Ой, а мороженое?
— Не сейчас, съедим, когда вернёмся.