Маркус перечитал лежавший перед ним отчет, кинул его в стопку к прочитанным и со стоном опустил голову на сцепленные замком руки, преисполняясь невыразимым сочувствием к Карстену. Как у него только терпения хватало заниматься этим целых пять лет, сам бы бывший наемник не выдержал столько — ему и пары месяцев за глаза хватило.
Ну вот кому интересна статистика краж за последний месяц? Все равно ведь все это на совести гильдии — большинство так точно! — а с ней разбираться бесполезно, только договориться по-хорошему, но этим пусть настоящий капитан занимается, ему сподручней. А по убийствам?! Нет бы в одно слово написать: не было, — так нет же, расписали все витиевато и длинно, чтобы только место заполнить и норму выполнить.
И зачем только согласился, придурок?!
Честное слово, лучше бы картошку копать подрядился — или вон снег чистить, это сейчас насущней, хоть его и мало, тоже мне, северная зима…
В дверь вежливо постучали, отвлекая от мыслей о снегоуборочной кампании. Маркус поднялся со стула и отпер замок, безрадостно уставившись на посетителей.
— Чего вам не спится посреди ночи? — хмуро вопросил он и перевел взгляд с патрульного на… хм… ребенка лет семи, испуганно жмущегося к стражнику. — Это еще кто?
— Обнаружен во время патруля среди ящиков в порту, — доложил подчиненный, вытягиваясь в струнку. — Родителей поблизости не обнаружено, сам ребенок ничего не говорит.
Маркус хотел было спросить, а чего от него хотят, но удержался. Видимо, в обязанности местного капитана стражи входило разбираться с шатающимися по городу ночью детьми. Ну удружил, Карстен, сволочь этакая, нечего сказать…
— Ладно, — смирившись с неизбежным, сказал мужчина. — Свободен, а ты, малыш, заходи в кабинет, подумаем, что с тобой делать.
Мальчик испуганно посмотрел на большого страшного дядю, обвешанного оружием, и с ногами залез в кресло, сжавшись в клубочек. Маркус снова вернулся за стол и тяжело вздохнул, обращаясь к ребенку:
— Как тебя зовут, малыш? Не бойся, я тебя не обижу.
— Вит, — пискнул тот, обхватывая руками тощие коленки.
— Хорошо, Вит, а где твои родители?
— Папа остался дома, — ответил мальчик, глядя на исполняющего обязанности капитана кристально честными глазами и кутаясь в слишком тонкую, не по погоде, курточку.
— А дом где?
— В другом городе. Он большой такой. А от дома видно красивые башенки, высокие, их со всего города видно…
Маркус тихо ругнулся. Примерно так описывали столицу его знакомые, когда сильно выпьют, и это было плохо — Таркешша находилась очень далеко. А в Дартве же башенок не было, разве что часовая башня со шпилем на ратуше, но так она одна была, да и красотой не отличалась.
— А мама где?
— Мама ушла с какими-то дядями. Они сказали, что родственники папы, и им надо поговорить.
— А что ты делал между ящиками?
— Мама сказала спрятаться где-нибудь, а она меня потом найдет. С мамой что-то случилось, да? — Вит широко раскрыл глаза и с надеждой уставился на мужчину. Его губы дрожали.
— Что ты, малыш, с ней наверняка все в порядке, — как можно более ласково сказал Маркус, мысленно прикидывая, что делать дальше. Никаких толковых идей в голову не шло, разве что посоветоваться утром с Нирой… И то, чем она поможет? С ходу выложит, где по ночам шляются добропорядочные горожанки, бросающие на холоде собственных детей? — Мы обязательно ее най…
— Маркус! — Дверь резко распахнулась, как после удара ногой, и ему выпала сомнительная честь наблюдать госпожу Ниру прямо посреди ночи в собственном кабинете, как по заказу.
— Ну что еще? — простонал мужчина, роняя голову на стол. — У нас и так вон неопознанный ребенок с потерявшейся мамой и отцом в столице.
— Посреди ночи? — искренне удивилась женщина. — В любом случае, малыш, посиди здесь немного, у меня к дяде личный взрослый разговор, который тебе лучше не слушать. Посидишь, хорошо?
Вит послушно кивнул головой, доверчиво глядя на добрую тетю, агрессивно настроенную, но умудряющуюся при этом внушать больше доверия к себе, чем Маркусу.
— Маркус, за мной.
— Мне сегодня не удастся поспать, да? — мрачно пробухтел мужчина, спускаясь вслед за Нирой в подвалы департамента дознания.
— Ну вы даете, с Карстеном два сапога пара! — фыркнула она. — На вас так влияет капитанский медальон? Ведь всего три с половиной месяца назад был нормальным мужиком, а тут скис!
— Попробовали бы с отчетами посидеть… Особенно по ночам. Я вообще скоро забуду, что такое здоровый сон! И где это вообще видано — целыми днями в этом дурацком кабинете торчать?!
— Где-то я уже это слышала, — неожиданно развеселилась женщина, но тут же оборвала смех. — Ладно, дело у нас серьезное. Буквально только что лично поймала одного в конец обнаглевшего вора, который вздумал залезть в моем присутствии в мой дом. Я была лучшего мнения об умственных способностях представителей нашей гильдии.
— Это точно гильдейский? Ну мало ли, откуда-нибудь прибыл поживиться, — уточнил Маркус, не горящий желанием связываться с гильдией и лезть в ее сложные отношения с городской стражей.
— Есть у нас такие, снуют где-то, гады. Поймать бы — лично удавила бы, — Нира сжала кулаки и кивнула двум бугаям, стоявшим у входа в допросную комнату. За три месяца Маркус их ни разу не видел и счел, что это ее личная охрана. — Но это не тот случай. Человек, представляющийся легендарным вором, которого долго никто не может поймать. Я в это не особенно верю, как-то больно глупо для человека, успешно скрывающегося от стражи последние десять лет, но все же… Вот, познакомься — тот, кто назвал себя самим Тенью.
Утро началось со ставшего привычным визга Джоанны — так она приветствовала своего приятеля Глена, когда тот ночевал где-то в городе, а не лавке. За то время, что Лирен отсутствовала, он успел уволиться у своего прежнего хозяина и пристроился к Джо, всячески ей помогая. Наверное, это было и хорошо — в отсутствии Карстена Глен был хоть какой-то защитой для наивной малышки от посягательств внешнего мира, пусть и не особо надежной — особенно после капитана-то…
Лирен вздохнула, потянулась и встала. Одеяло соскользнуло на пол, и в висевшем напротив кровати зеркале отразились уродливые шрамы на груди, оставшиеся после нападения Дени. Спереди их еще было немного, а вот со спиной, судя по тому, как испугалась непосредственная девушка, делавшая перевязку, все было совсем плохо. После выписки ей, конечно, дали какую-то мазь, которая должна была помочь, но прошло уже достаточно времени — а шрамы оставались. Наверное, следовало бы все-таки обратиться к главному городскому магу, может быть, он мог с этим справиться… Но Лирен все тянула, боясь лишить себя последней надежды на то, что ей не придется до конца жизни ходить в одежде с воротником под горло.
Отвернувшись от ненавистного зеркала, которое она давно собиралась переставить в другое место чтобы не расстраиваться каждое утро, девушка без особо энтузиазма залезла в шкаф, с тоской глядя на сшитые специально для нее наряды. Джо расстаралась во всю, вот только надеть их вряд ли получится, уж точно — не в ближайшее время.
Неспешно одевшись — вышитую блузку пришлось с сожалением заменить на рубашку из грубой ткани — девушка спустилась вниз, на ходу заплетая косу. В зале суетилась Джоанна, радуясь выходному, когда ей не надо было весь день находиться в лавке. Сидевший прямо на полу Глен с улыбкой наблюдал за ней.
— Доброе утро, Ли! — Джо подскочила к подруге и возбужденно затараторила: — Представляешь, в город приехали какие-то новые музыканты! Дуэт, говорят, очень известный. Соседи были на их выступлении, и им очень понравилось. А сегодня эти господа выступают в нашей таверне на центральной площади, ну которая еще недавно открылась, давай сходим? Весь день, прямо с утра, представляешь?
— Неплохая мысль, — натянуто улыбнулась Лирен, у которой совершенно не было настроения идти куда бы то ни было и слушать каких-то там музыкантов. С большим удовольствием посидела бы над бухгалтерией, как раз ей заниматься только в таком паршивом настроении и можно, когда больше ничего не хочется. — А я обязательно должна пойти?
— Ну что ты, как же я тебя оставлю, — огорчилась Джоанна. — Ты же пропустишь такое уникальное событие!
Глен состроил умоляющую физиономию за спиной подружки: не огорчай, мол, у нее такое хорошее настроение.
— Ладно, — сдалась девушка. — Веди к своим музыкантам.
Лирен брела по запорошенной снегом улице, глубоко засунув руки в карманы теплого пальто и наблюдая за тем, как беззаботная Джоанна пытается лепить снежки и кидаться получившимися комками, на половину состоящими из подмерзшей грязи и разваливающимися в воздухе, в Глена. Им было весело, и девушка отстала, не желая портить парочке настроение своим мрачным видом.
Таверна, в которую их затащила Джо, открылась совсем недавно, но успела полюбиться жителям почти так же, как и знаменитый кабак дядюшки Гайрена. Сам Гайрен, глядя за все возрастающим ажиотажем, только снисходительно посмеивался и продолжал с удовольствием считать ежедневную выручку — слишком уж разные люди посещали эти заведения, чтобы можно было говорить о конкуренции.
Хозяева «Северной пристани» представляли свое заведение как уникальное место для культурного отдыха всех желающих, вне зависимости от возраста и социального положения — не пускали разве что людей откровенно бомжеватого вида, пьяниц и дебоширов, — потому и идея пригласить пока еще неизвестных, но молодых и невероятно талантливых музыкантов нашла одобрение у благодарной публики, повалившей туда с еще большей охотой.
Отстояв короткую очередь, возникшую на входе, Лирен устроилась за одним из немногих свободных столиков, по счастливой случайности стоявшем рядом с небольшой возвышенностью для исполнителей, и в ожидании, когда Джоанна и Глен изволят отряхнуться, чтобы их пустили, сделала заказ, не без злорадства представляя мордашку Джо.
— Это какое-то издевательство! — обиженно сказала Джоанна, падая на стул рядом с подругой. — Подумаешь, куртка в снегу — это разве повод не пускать меня внутрь? А это что?
— Чтобы согреться, — улыбнулась Лирен, наблюдая за тем, как подружка с недоумением смотрит в кружку. — Ты правильно поняла, там сок. Мелкая еще.
— Мне через неделю семнадцать.
— Ты только подумай, что скажет мне Карстен, когда приедет, — спаиваю без него ребенка.
— Какая разница, что он скажет, — погрустнела Джоанна, нервно одергивая длинные рукава. — Сам бы вернулся, а остальное… пусть сколько хочет ругается!
— И все-таки ведешь ты себя как маленькая, — упрекнула ее Лирен, мысленно соглашаясь с подругой. Она злилась на себя за такую слабость, но по капитану действительно скучала. — У человека отпуск. А ты хочешь, чтобы он все время торчал рядом с тобой… Давай не будем о грустном? Кажется, ты хотела на музыкантов посмотреть.
Джо вздохнула и послушно перевела взгляд на возвышенность, где очень вовремя появились действующие лица — девушка с косой челкой, выкрашенной в ярко-голубой цвет, и симпатичный молодой мужчина. Джоанна зачарованно уставилась на него, не обращая внимания на откровенно ревнивые взгляды Глена.
— Доброе утро, господа, — тепло поприветствовала собравшихся девушка, слегка кланяясь. Голоса в помещении сразу стихли, а ее спутник пристроился на высоком стуле. — Мое имя Тиса, а имя этого прекрасного мужчины — Рейсон. Мы впервые в вашем городе и искренне надеемся, что наша музыка найдет путь к вашим сердцам…
Она закрыла глаза и запела.
Лирен посмотрела на восторженно подпевающую Джоанну, на отбивающего пальцами по столу ритм Глена и отвернулась, в душе безмерно им завидуя.
Ее тоску и ощущение безнадежности возвышенные слова о силе духа, надежде и светлом будущем прогнать не могли и делали только хуже.
Утро для Маркуса выдалось не более удачным, чем предыдущая ночь.
Во-первых, выспаться ему так и не удалось — спал он урывками, несколько раз по полчаса. Умудрился даже задремать на допросе, проснувшись только когда Нира подсунула ему какие-то бумаги на подпись. Мужчина подмахнул их, не читая, и теперь его грызли сомнения — а правильно ли? Не подсунула ли ему госпожа временный начальник что-то нехорошее и компрометирующее?
Во-вторых, из-за того, что так неудачно отключился, Маркус совершенно не помнил, кого должен был допрашивать. Помнил, что Нира говорила про вора — а вот что именно, прошло мимо его сознания. Что-то про Тень, но мужчина-то точно знал, что Карстена нет в городе, а даже если бы и был — не попался так глупо. Кажется, Маркус и задремал с чистой совестью сразу после того, как убедился, что это не фатальная случайность, и перед ним сидит не его друг.
В-третьих, вернувшись под утром в кабинет, он с удивлением обнаружил в нем все того же мальчишку, о котором успел забыть и которого воспринимал как сон наяву. Мало того, что Вит никуда не делся, так он самым наглым образом обшарил ящики стола, нашел там огрызки карандашей и самозабвенно разрисовал брошенные на столе отчеты. С одной стороны, вроде бы и не жалко, а с другой — их же еще сдавать надо! И теперь мужчине светила безрадостная перспектива не только их изучать, но и переписывать, пытаясь разглядеть написанное сквозь творческий порыв пацана и угадывая отдельные буквы.
С другой стороны, это можно было заставить делать тех, кто их припер — пусть сами вчитываются в написанный бред и переписывают человеческим языком. Предвкушение небольшой мести слегка подняло настроение, но в целом ничего не изменило — как было все паршиво, как хотелось нестерпимо спать, так все и осталось.
Ко всему этому у него дико разболелась голова, и единственным желанием было спихнуть кому-нибудь Вита — например, отвести в лавку к Джоанне, две девушки просто обязаны справиться с маленьким ребенком! — и залезть в глухую нору, где можно проспать хоть до весны и где его никто никогда не найдет.
Но все это так и осталось мечтами. Джо куда-то удрала, прихватив с собой Лирен, а на двери лавки грустно висела табличка «Закрыто». Попробовал было спихнуть мальчика Нире под весьма сомнительным предлогом («Но вы же женщина, у вас должно получиться лучше!»), но и этого не удалось — она была так увлечена идеей наказать вора, что самолично занималась подготовкой бумаг и приготовлением к казни. Не получилось и с идеей куда-нибудь закопаться — не то, что до какой-нибудь норы, до собственной кровати добраться не удалось! Взамен этого ему была предложена пара бутербродов и две полные кружки кофе на завтрак.
Утром от него тоже не отстали, и вконец измученный наемник воспользовался тем, что надо было найти мать Вита, прихватил мальчишку и сбежал из кабинета, пообещав не появляться там до завтра. В лучшем случае.
Впрочем, проблемы его не оставили и здесь.
Идея-то Маркуса посетила хорошая, начинание было благое — только вот вопрос, где искать эту злосчастную женщину, которая бросила ребенка зимой, на улице, рядом с морем, одного, совершенно не по погоде одетого — даже пришлось закутать его одолженным у кого-то шарфом, и теперь мальчик напоминал кучу тряпья на двух ножках, но хотя бы не мерз, — никуда не девался и оставался открытым.
Зато Вит уже не молчал — все стало еще хуже. Потаскавшись с раздраженным мужчиной по городу, он явно чего-то там сообразил и сначала начал хлюпать носом, а потом разрыдался, плюхнувшись на снег и вцепившись Маркусу в руку.
Мужчина вздохнул и сел на корточки рядом с ним, потрепав мальчика по голове.
— Ну и чего ты раскуксился? Разве это подобает воинам?
— Вы не знаете, где искать мою ма-а-аму!
— Конечно, — легко согласился Маркус. — Но стража нужна именно для того, чтобы кого-то искать, когда никто не знает, где этот человек находится. Мы обязательно ее найдем, не смей даже сомневаться.
— Ничего вы не найдете! — упрямо всхлипнул Вит, вытирая варежкой нос.
— Почему это?
— Потому что вы только ходите и ругаетесь на всех подряд и не ищете!
— Мелкий, я не спал всю ночь, конечно, я буду ходить и ругаться. Тебе-то что, спокойно продрых на лавке у меня в кабинете, а я работал. Но это же не значит, что я это делаю просто так — я заодно пытаюсь выяснить хоть что-нибудь, что помогло бы мне искать. Например, ты можешь рассказать, что это были за дяди и зачем им понадобилась твоя мама. Или как ее зовут. Или где вы живете.
— Мне мама запрещала говорить это незнакомым дядям. Она говорила, что нас так могут обокрасть.
— А я непросто незнакомый дядя, — как можно более убедительно сказал мужчина, уже понимая, что все это бесполезно. — Я — капитан стражи, мне положено знать все и обо всех. Наоборот, я защищаю людей от воров.
— Все равно, — уперся в свое мальчик. — Я вам не верю!
— Ладно, мелкий, вставай. — Маркус выпрямился и рывком поднял с земли Вита. — Пошли искать, может, что и обнаружим… ты только сам по сторонам смотри, чтобы не пропустить в случае чего.
Что все плохо, Анна поняла, когда в кольце окруживших ее преследователей не осталось ни одной щели, через которую можно было вырваться.
О бедственности своего положения она догадывалась и раньше, но все же надеялась убежать и обойтись без лишней крови — тем более, что женщина сильно сомневалась, что в случае драки прольется именно кровь противника, а не ее собственная. В конце концов, их было больше, и они были крепкими мужиками, вооруженными не палками, а качественным оружием от лучших столичных оружейников.
Чего уж скромничать, сама Анна была не самой хрупкой женщиной, вооружена не хуже, да и умения свои не подвергала сомнению, но она была одна.
В окружении десятерых матерых воинов, не раз побывавших во всевозможных битвах.
Посреди используемой только летом лесной дороги, куда не доходили патрули стражи из Дартвы.
Не лучший расклад для любого воина, каким бы умелым он ни был.
И что ей оставалось делать? Только принять бой — причем, вполне возможно, бой последний. Наверняка даже последний.
Ладони привычно обхватили рукояти парных мечей, с которыми она расставалась разве что во время сна, даже тогда не убирая слишком далеко, а оставляя лежать рядом с кроватью. Сказывалась давняя привычка видеть в каждом врага, которую не удалось до конца искоренить даже спустя столько лет.
— Ну что ты ерошишься, Анна, — миролюбиво сказал один из воинов. — Ты же понятливая женщина. Мы не хотим с тобой драться, просто отдай то, что хочет госпожа.
— Ваша госпожа — дура, — фыркнула женщина. — Она не может определиться в собственных желаниях и соображениях. То она не запрещает своему сыну развлекаться с женщинами, то впадает в истерику, когда он собрался жениться не на дворянке. Вы еще скажите, что я насильно затащила этого милого мужчину в постель!
— Она говорит именно так.
— И вы, взрослые мужики, в это верите! Не отдам. Можете меня убить, но не отдам.
— А нам какое дело, правду она говорит или нет, — пожал плечами воин. — Мы делаем то, что нам приказано. Последний раз предупреждаю, давай разойдемся по-хорошему.
— Да идите вы в …! — огрызнулась Анна, вскидывая руку с мечом.
«Не дождетесь, — мелькнула в голове мысль. — Чтобы какая-то дранная столичная дама… — Клинок скользнул по клинку, ей удалось заблокировать первый удар и уйти от второго. — …говорила мне что и как делать! Мало ей сына, — Анна каким-то чудом вывернулась и вогнала один из мечей в грудь воину. Клинок благополучно застрял в поверженном противнике, и его пришлось бросить, — решила за меня взяться. Но хрен я позволю за себя кому бы то ни было решать, будь это хоть трижды богатый, известный и влиятельный человек!»
В круге образовалась прореха, совсем небольшая, но ей и этого хватило. Подхватив выпавший из рук мертвеца арбалет, она выскочила в лес, заодно избавившись еще от одного противника. Остальные прощать этого Анне не собирались и озверели вконец. Затрещали амулеты, защищающие от пуль и отводящие клинок.
Теперь бы только убежать… она быстрее, легче и проворней, к тому же коренная уроженка Дартвы и хорошо знает все выходы из города, все потайные места, неприметные чужому взгляду… Потерпеть совсем чуть-чуть, они же не смогут по лесу бежать с той же скоростью. Эх, был бы еще снег поглубже, а то в этом году зима что-то совсем не балует…
И в самый неподходящий момент, когда Анна уже почти поверила в то, что ей удастся спастись, откуда-то из-за спины донеслось истошное:
— Мама?
Когда и каким образом он умудрился потерять мальчика, Маркус и сам не понял — просто в какой-то момент осознал, что никто больше не болтается мертвым грузом у него на руке.
— Да чтобы вас всех! — сплюнул мужчина, останавливаясь посреди улицы. И где теперь искать этого несносного ребенка? Бросать на улице — жалко, особенно на окраине города, мало ли кого встретит…
Впрочем, долго страдать от неизвестности ему не пришлось.
В незапертые ворота влетел запыхавшийся Вит, в панике огляделся и, увидев мужчину, кинулся к нему, в последний момент споткнувшись и рухнув в снег прямо ему под ноги. Не успел Маркус сообразить, что могло заставить пацана гнать как зайчишку, преследуемого волками, как «волк» сам возник в проеме ворот. Правда, проход ему тут же перекрыли невеселые стражники, замерзшие на своем посту, и поймать добычу ему не удалось.
— Что это значит? — грозно осведомился исполняющий обязанности капитана, поднимая ребенка из снега и направляясь к что-то злобно шипящему преследователю, который грозился всеми карами, небесными и не очень, если его немедленно не пропустят.
— Этот мальчик удрал от своих законных опекунов, и нам было поручено его найти, — раздраженно ответил тот, презрительно отпихивая руку стражника.
— С оружием, заляпанным в крови? Ну-ну. Вит, зачем ты убегал от этого мужика?
— Он плохой, — пискнул мальчик, прячась за спиной Маркуса. — И друзья его плохие. Они забрали маму.
— Это правда? — смерив «волка» тяжелым взглядом, осведомился мужчина.
— Нашли, кого слушать, этого недоросля!
— Этот недоросль хотя бы не пытается открыто врать капитану стражи, размахивая при этом у него перед носом окровавленным мечом. Хоть бы в снег окунули, раз врать собрались, — зло посоветовал Маркус и коротко приказал подчиненным: — Этого — доставить в департамент, мальчика отвести туда же, сдать кому-нибудь из присутствующих, пусть посидит в кабинете или где-нибудь на втором этаже. Учтите, если его там не будет, повылетаете все к демонам.
Стражники мигом преисполнились трудового рвения и выказали желание усердно трудиться на благо родного города. Один из них быстро и профессионально скрутил преследователя и потащил вниз по улице; второй же, дождавшись, когда Маркус вышел за ворота, запер их — все равно мало какому психу приспичит ходить через них в это время, а если кто и найдется желающий, то вполне подождет полчасика, — и повел в том же направлении дрожащего и поминутно оглядывающегося Вита.
Мужчина покосился на ворота, представил, как будет через них перебираться, и побрел в противоположном направлении, обнажив меч и ориентируясь по оставленным «волком» каплям крови, хорошо видневшимся на припорошенной белым снегом земле.
Вряд ли, конечно, он найдет эту женщину живой… В лучшем случае наткнется на еще неостывший труп, а в худшем — на подельника. Надо было, наверное, все-таки захватить с собой патруль — совсем, дурак, забыл, что не далее, как четыре месяца назад, ему коллективно морду набили… Все равно для бедняжки уже никакой роли не играет, а так бы хоть себя обезопасил, мало ли, вдруг их там больше одного.
Маркус поморщился от неприятных мыслей, обозвал себя трусом и покрепче сжал рукоять. Не дождетесь! Не девица же он придворная, в конце-то концов, чтобы за спинами подчиненных от опасности прятаться! Все равно же капитан только временный, скоро Карстен вернется…
«Ну дружище, только покажись на глаза, — раздосадовано думал мужчина, перелезая через поваленное недавним ураганом на дорогу дерево. — Если твое проклятие тебя еще не добило, я уж исправлю эту оплошность судьбы… Нихрена ж себе!»
Реальность оказалась несколько отличающейся от представлений мужчины: злодеев действительно оказалось шестеро, а храбрая потерпевшая не была похожа на избалованную даму и оказалась вполне живой, даже умудрилась вывести из боя троих противников, о чем ясно свидетельствовали три тела: одно бездыханное и два корчившихся в стороночке с травмами различной тяжести, не позволяющими продолжить бой.
Сама воительница, впрочем, тоже едва стояла на ногах.
И в этот раз у Маркуса не возникало вопросов, кто тут жертва, а кто коварный злоумышленник. И честь, и долг, и совесть сошлись в одном — не дело оставлять в беде женщину, какой бы сильной она ни была.
На его появление не обратили внимания — подумали, что вернулся приятель, посланный за ребенком. По сторонам-то глазеть некогда было, да и кому еще могло бы прийти в дурную голову шляться по этой дороге в столь неурочное время? Правильно, Маркус на месте этих разбойников — или кто они там — думал бы точно так же.
Опомнились только после первого выстрела. Хорошего выстрела, почти в упор.
Отчаявшаяся было воительница воодушевилась, вывернулась из рук схватившего ее злоумышленника и с поразительным хладнокровием вогнала ему в горло короткий кинжал. И почти тут же упала — один из оставшихся подло пнул ее в колено и уже собирался было добить, но этого ему не дал Маркус.
Двое оставшихся, оставив третьего разбираться с упавшей женщиной, насели на Маркуса, заставляя его отступать. Хорошо они сражались, профессионально, обычные разбойники так не умеют… Исполняющий обязанности капитана и сам с оружием обращаться умел, все-таки за спиной и королевская армия, и годы подработки охранником и наемником, и с двумя обычными бандитами, пожалуй, справился бы — но только не с этими двумя.
И как только этой воительнице удалось продержаться настолько долго?!
Свободной рукой Маркус нашарил кармане небольшую монетку, подаренную Дерилом, и метко запустил ей в одного из нападавших. Сам он точно не знал, на что этот амулет, маг только туманно сказала что-то про пригодится и все, — но эффект оказался впечатляющим. Злоумышленника окутало серое вонючее облачко, напрочь лишая его ориентации в пространстве.
Мужчина убрал меч в ножны, перешагнул через два тела и подошел к воительнице, вцепившийся в горло поваленного на землю врага. Дождавшись, когда он обмякнет, женщина отпустила его и для пущей надежности перерезала горло.
— Это вы зря, — упрекнул ее Маркус, садясь на корточки и разглядывая убитых. — Надо было одного на допрос забрать, занятное получается дело…
И явно никак не мог он ожидать, что через секунду будет лежать рядом с кинжалом у шеи — с выбитым коленом, раненная, воительница все же нашла в себе силы накинуться на последнего, как она полагала, врага.
— Ты еще кто такой?
— Капитан стражи, — пробормотал несколько ошарашенный мужчина, пытаясь сообразить, как лучше поступить.
— Я знаю капитана стражи. Вы с ним совершенно не похожи, не гони, — сквозь зубы процедила она, крепче сжимая рукоять.
— Он в отпуске. — Мужчина без особого труда скинул ее с себя и навалился всем весом, одной рукой заломив руку с кинжалом, а другой пытается выколупать из-за воротника треклятый медальон, который как назло куда-то завалился. — Видишь?
— Вижу. Пусти.
— Чтобы ты меня уложила рядом с этими?
— Не парься, нахрен мне не надо это, — уже более миролюбиво буркнула воительница. — А ты — туша тяжелая, еще чуть-чуть, и я уже совсем не встану.
— Хорошо. — Маркус встал, помог подняться ей, но на кинжал на всякий случай наступил. — Что здесь произошло?
— Да вот, решили, красавцы, наехать… приказы госпожи не обсуждаются, тьфу.
— И что от тебя хотели?
— Сына моего хотели, — неохотно ответила женщина, старательно глядя в сторону, чтобы он не заметил выступивших слез. — Хотя они его и так наверняка уже поймали… Глупенький, я же сказала, чтобы спрятался…
— Заставлять сопливого пацана сидеть между ящиков в порту — не лучшая идея, — заметил Маркус. — Если, конечно, ты не хотела, чтобы его пришиб кто-нибудь по ходу дела или он не подцепил простуду.
— Ты знаешь, где Вит? — с надеждой спросила воительница, с трудом собирая свое оружие.
— В департаменте он. Ты как, идти можешь?
— Да хоть поползу! — воодушевленно заявила она и предательски завалилась на мужчину, не устояв на ногах.
— Ага, вижу, — усмехнулся тот. — Пошли уж, как-нибудь дотащу.
К вечеру меланхолия Лирен, только усиленная утренним выступлением музыкантов, достигла предела, и девушка снова затосковала. Причин этому она и сама не могла назвать: то ли зима во всем виновата, то ли уродливые шрамы, то ли произошедшее в Гирне все никак покоя не давало…
Не спасла положение и Джоанна. Конечно, она искренне хотела помочь, приободрить подругу, когда с радостной мордашкой демонстрировала ей очередную симпатичную блузку на южный манер с аккуратными, но слишком большими для Лирен вырезами. И девушка ценила старания Джо, но…
Хотелось только одного — порвать эту проклятую блузку и забиться в темный уголок, где ее никто не будет трогать, и тихонько выть, жалуясь пустоте на несправедливую судьбу.
— Ли, ну что с тобой такое? — едва не плача, спросила Джоанна, падая на стул напротив и выпуская из рук одежду.
— Скажи, зачем делать настолько открытые вещи?
— Ну что ты как монашка, в самом деле… Или старушка! А одеваешься именно так.
— Ты преувеличиваешь, Джо.
— Нет, не преувеличиваю! — взвилась Джоанна и выскочила из комнатки, в которой обитала Лирен со своими отчетами и бухгалтерией. Вернулась, правда, почти сразу, с трудом таща за собой большое зеркало из зала. — Вот, смотри!
Девушка посмотрела на свое отражение, поправила челку, одернула рубашку, застегнула верхнюю пуговицу и пожала плечами.
— Не так уж все и страшно.
— Не страшно? — грустно повторила Джо. — Мне хочется попросить у дяди Маркуса пистолет и застрелится… или пристрелить тебя, чтобы перестала маяться ерундой. От того ты и грустная… я же это вижу. Ты мне напоминаешь Карстена, на него иногда такое находит… И когда это случается, он даже на человека перестает быть похож — так, механическая игрушка, которая может шевелить ногами и руками, но не более. Знаешь, такие на Архипелаге продаются, которых все пугаются, и дети, и взрослые!
— Мне не хочется сейчас одеваться так, и на это есть причины.
— Какие? Скажи, может быть, я могу помочь? Что угодно, но только умоляю, не превращайся в неживую куклу…
— Да ничего ты не сможешь сделать, — вздохнула Лирен, немного поколебалась и, закрыв дверь и повернувшись к подруге спиной, скинула рубашку. — Видишь?
— Как? — охнула Джоанна. — Откуда у тебя это взялось? Ли!
— Один маг постарался, — уклончиво ответила девушка, стараясь совсем не думать о Дени — но получалось это против ее воли.
— Раз один маг напакостил, второй поможет, правда? Да? — с надеждой спросила хозяйка лавки, осторожно трогая пальцем шрамы. — Ты просила магистра Дерила? Он не откажет…
— В том-то все и дело, что он может оказаться не в силах. — Лирен передернула плечами и оделась, чтобы еще больше не расстраивать впечатлительную подругу. Она и так, казалось, готова была разрыдаться. — Тот маг был достаточно могущественным.
— Наш магистр тоже сильный!
Она покачала головой. Насколько девушка знала, городской маг не был лекарем, как не был и боевым, способным обратить вспять атакующее заклинание, — а значит, и справиться вряд ли сможет.
— Это нечестно, — все-таки зашмыгала носом Джо.
— В жизни вообще мало справедливого.
— Не смей так рассуждать! — воскликнула она, утирая рукавом слезы. — Не смей! Вы будто бы сговорились…
— Я уже не маленькая девочка, чтобы верить в чудеса.
— Да! Ты — старая тетка, разочаровавшаяся в жизни и потерявшая ее смысл! Слышала я уже подобное, — Джо только рукой махнула и вылетела из комнаты, глотая слезы.
«Ну вот, — Лирен опустилась на стул и обхватила голову руками. — Дожила — теперь будут сравнивать с Карстеном. Это раз. Довела девочку до слез — это два. Такое чувство, что единственное оставшееся средство — пойти и утопиться в заливе…»
Первую половину ночи Графиня провела на редкость непродуктивно и бесполезно.
Она просто стояла, скрытая тенью, в коридоре департамента дознания напротив камеры с так глупо попавшимся вором, и молча смотрела на мечущегося мужчину, даже не догадывающегося о чужом присутствии.
Наверное, ей следовало бы как-то помочь члену собственной гильдии.
Наверное, ей следовало бы быть милосердней и лично прикончить неудачника.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, почти сделала шаг на свет — но так и не сказала и не сделала.
Попавшийся не тянет на дно другого. Другой не тянет за руку попавшегося. Каждый сам за себя — простой девиз воровки, который она старательно вбивала в голову всем, кто считал себя частью гильдии. Несогласных не было — с ними разбирались быстро и незаметно.
Обычно в таких случаях, когда кого-то ловили, Графиня всегда перед казнью показывала свое истинное лицо — хотя бы затем, чтобы не давать попавшемуся ложной надежды на спасение. В этот раз она медлила, словно сама ждала чего-то. В итоге так и ушла, ничего не дождавшись и ни на что не решившись — ни на помощь, ни на убийство.
Да и что она могла сказать — попенять за неосмотрительность? Обвинить в самонадеянности или попытке обмануть ее и гильдию?
А сделать? Открыть камеру не так сложно, как и вывести из департамента, было бы только желание — она могла и охранников обдурить, и легко достать ключи. Вот только желания не было. Потому что нацепить чужую маску большого труда не составляет, особенно когда твоего лица — настоящего, не скрытого тенями, — в глаза никто не видел, но куда сложнее вести себя соответственно взятой роли.
Все равно что стащить стекляшку и хвалиться тем, что обладаешь алмазом…
На улице все оказалось еще хуже — ее ждал незадачливый ученик Тени, который успел прославиться давней своей ошибкой в доме госпожи Варкен. В гильдии об этом забыли быстро, всякое в конце концов бывает, а она помнила. Просто потому, что предпочитала не забывать о том, чего следует ожидать от людей, так или иначе приближенных к ней. Да и осторожность никогда не бывала лишней, как не раз убеждалась воровка еще в бытность свою относительно добропорядочной подданной короны — во всяком случае, в этом королевстве.
Добропорядочным шпиона-«сокола», служащего в «птичнике», можно было назвать с некоторой оглядкой на род его деятельности.
Сказать по правде, Графиня искренне считала парня не то, чтобы совершенно бесталанным, но слишком безалаберным и невнимательным. При должной подготовке и усердии, конечно, вышел бы из него толк — видимо, на то и надеялся вор, когда его к себе брал. Сама бы воровка не рискнула.
— Ну что тебе? — устало спросила она.
— Вы не поможете?
— Моей вины в глупости человеческой нет. Он должен был думать, в чей дом лезет. Чтобы стащить что-то из-под носа сестры градоправителя, надо быть абсолютным мастером, на стороне которого будет удача и нехилая магическая поддержка.
— Вы все прекрасно понимаете и так просто уходите, — скрипнул зубами парень.
— Ты поговорить хочешь или высказать мне свое возмущение? — резко оборвала его Графиня. — Если второе, то я тебя слушать не стану. Если поговорить, то милости прошу в мое убежище. Разговаривать посреди улицы с нервным пацаном я не намерена. А еще ты можешь подумать сам… хотя нет, в таком состоянии ты вряд ли можешь. Во всяком случае, попытайся.
И, не оглядываясь, быстрым шагом заплутала по переулкам, пока не остановилась около давно заброшенного двухэтажного особнячка. Когда-то здесь жила знатная семья, в один прекрасный момент проколовшаяся на чем-то не особо законном, после чего дом был конфискован в пользу города — только вот денег на дорогостоящую реставрацию никто не выделил, и остался особняк стоять заброшенным, привлекая к себе мелкое жулье.
Позже там обосновалась воровка, выгнав всех обитателей и приведя в приемлемое состояние второй этаж.
Она вскарабкалась по так удобно растущему у стены дереву и шмыгнула в окно, с трудом поборов малодушное желание захлопнуть раму. Парень все-таки хотел поговорить, вон, пытается повторить акробатические упражнения…
— Я слушаю, — кивнула ему Графиня, устраиваясь на потертом диванчике. — Не стой у окна, сядь куда-нибудь. Если хочешь, можешь зажечь свечу. Светлячков, уж извини, не держу, слишком привлекают внимание.
— Почему вы не стали помогать?
— Дурацкий вопрос, на который я уже ответила.
— Это не единственная правда.
— То есть? — вскинула бровь воровка. — Удиви-ка меня, поделись своими измышлениями.
— Да пожалуйста, — нахально заявил ученик, устраиваясь на подоконнике. — Вы просто разочароваться не хотите. Привыкли считать лучшим в своей гильдии, а тут такой прокол. Не знаю, может быть, вы придумали что-то вроде того, что Тень куда-то навсегда уехал, а в департаменте сидит кто-то другой. Я бы тоже хотел так считать… А помогли бы — и пришлось бы признать, что вашим домыслам действительность не соответствует.
— Интересно ты мыслишь, в чем-то даже верно, — криво усмехнулась Графиня. — И тогда скажи мне только одну вещь: какого хрена ты ко мне приперся, раз такой умный?
— Потому что это нечестно. Бросать человека только из-за собственных убеждений неправильно.
— А знаешь, я бы взяла тебя к себе в ученики, — задумчиво произнесла она, цапая с полки бутылку и наливая из нее в бокал. — Хотя бы затем, чтобы выбить из тебя вот эту дурь про честно-нечестно. Думать ты уже почти научился, а в добро и сказки до сих пор веришь… Только я не лучший учитель, уж извини, к тому же мне не обуза нужна, а тот, кто сможет помочь с уродами, не пожелавшими представиться гильдии, но снующими в городе. Был бы ты из городской знати…
— Это не так.
— Вижу. А Тень… Не из знати, но занимал какое-то высокое положение, — тоскливо вздохнула воровка. — Не знаю, какое, но это же заметно…
Парень задал еще пару вопросов и ушел, обиженно сопя, а она так и осталась сидеть, тупо глядя в закрытое окно, покрытое узорами инея.
Рассуждая о своем учителе, он был бы прав, если бы не одно но — воришка не видел то, что лежало буквально на поверхности. Тыкать его носом в это Графиня не собиралась: в своей слепоте он был виноват сам.
Да и интересно ей было посмотреть на то, как вернувшийся в город Тень обнаружит, что верный ученик успел его давно похоронить.
Почти все утро Джоанна ходила насупленная и старательно избегала встречи с подругой. Лирен и сама не рвалась к общению, закрывшись в комнате и в очередной раз разбираясь с перечнем доходов и расходов лавки за текущий месяц.
Приободрилась Джо только тогда, когда к ней зашла первая посетительница, озаботившаяся подбором наряда перед грядущими праздниками. К большому удивлению выглянувшей в зал девушки, это оказалась та самая певица, которая выступала в «Северной пристани». Хозяйка лавки суетилась вокруг нее, что-то быстро рассказывая, и даже не заметила, как Лирен тихонько выскочила на улицу, прихватив с собой корзинку и собираясь поискать отсутствующего на работе Глена и зайти на рынок.
Нашелся парень быстро — он сидел на скамейке на одной из аллеек, припорошенный снегом, и курил, что было на него не похоже — до этого он несколько раз выражал свое отношение к курению в ее присутствии, Лирен это хорошо помнила. Девушка села рядом, осторожно пристроив полную корзину на свободном краю, и потормошила не обращающего на нее внимания Глена.
— Ты почему здесь?
— А где я еще должен быть? — буркнул он, растирая ногой окурок.
— На работе.
— Джо что, без меня не справится?
— Ну что ты, конечно справится, — ласково, как маленькому ребенку, сказала Лирен. — Только за твое присутствие в положенное время она платит тебе деньги, и подобное пренебрежение с твоей стороны просто некрасиво.
— Думаете, ее обрадует моя кислая рожа?
— А ты возьми себя в руки и приведи свою рожу в приличный вид, который не будет огорчать Джоанну.
— Ну нет у меня настроения изображать перед ней веселого парня, нету! — воскликнул Глен и достал еще одну сигарету.
— Что у тебя случилось? — терпеливо спросила девушка, рукой разгоняя дым.
— Не у меня, — мрачно ответил он, затягиваясь. — Вообще.
— Рассказывай, — велела Лирен, совсем осторожно воздействуя на него. Просто чтобы был более откровенным, чтобы рядом с Джо был веселый человек, не обремененный грузом нерадостных мыслей.
Она же как лучше хотела. И не собиралась даже расспрашивать парня о том, о чем он не хотел бы говорить… Только вот промахнулась. Перестаралась. Разучилась контролировать свою силу.
— Я не понимаю наши законы, — неохотно начал Глен, через силу выдавливая слова. Действительно ведь не хотел — но не мог он бороться с влиянием «соловья». — Они не более, чем варварство. Казнить человека… Причем за что-то… не особо страшное. Я понимаю, одно дело — маньяки, дезертиры, пираты, они уже конченные люди. А все остальные должны иметь шанс на то, чтобы исправиться. Разве справедливо, что человека официально, с разрешения короля, убивают только за то, кем он является, а не за то, что он совершил? И ладно бы только законы — гораздо хуже друзья, коллеги, которые готовы бросить в беде только из-за того, что боятся разрушить собственные представления. Им не человек нужен! Только они сами…
— Ты о ком? — осторожно уточнила Лирен.
— Да о гильдии, — с жутковатой простотой ответил парень, будто говорил о чем-то обыденном. Как пьяный. — Вы еще на площади не были? На той, где виселица, недалеко от департамента… Украсили новым висельником, сволочи. И Графиня — сволочь. Не сочла своим долгом, ручки замарать побоялась, представления разрушить… А это мой учитель, показавший, как по тени ходить и с замками разбираться…
— Хватит. Я поняла, Глен, — попросила девушка. — Задвинь эти мысли подальше, все хорошо. А теперь улыбнись, возьми корзинку и иди к Джоанне, а то еще потеряет.
— Конечно, — резко заулыбался он, выбрасывая окурок и вставая на ноги. На его лице растеклось блаженное спокойствие, Глен даже начал насвистывать какую-то бодрую мелодию… только вот звучала она на редкость фальшиво, а глаза все равно остались грустными — заставить думать можно было что угодно, но правдой оно от этого ни становилось, ни ощущалось.
Сама Лирен почти бегом направилась в сторону нужной площади, поскальзываясь на затянувшем булыжную мостовую льду и отгоняя от себя ненужные мысли.
«О великая Май Ше! — судорожно вздохнула она, замерев в нескольких метрах от зловещего постамента и с ужасом разглядывая плетенную ленточку, обхватывающую лоб покойника. — Не может быть…»
А вокруг сновали люди, с интересом останавливаясь напротив места казни и что-то возбужденно обсуждая. Девушке это казалось чем-то неправильным, некрасивым, ужасным — и в этом она была полностью согласна с Гленом.
«Да какая мне разница? — без особой уверенности подумала Лирен, обхватывая себя руками, чтобы унять дрожь. — Какое мое дело? Подумаешь… Чем еще могло все закончиться для вора? А Глен, значит, его учеником был… Покровительница, зачем, зачем я с ним так поступила? Я не должна была тянуть из него признания, не мои это дела… Это запрещено! Какая же я дура, — она с силой закусила губу, пытаясь сдержать слезы. Взгляд ее остановился на вывеске с гербом департамента дознания, рядом с которым красовался герб городской стражи. От пришедшей в голову идеи Лирен совершенно забыла, что собиралась разрыдаться, — ее пробило на истеричный смех. — А почему нет? Почему нет, раз я это могу? Пусть хоть кому-то мой голос принесет пользу — все равно Маркусу теперь наверняка понадобиться помощь. Кажется, он тут всерьез и надолго».