Маленькая, сжавшаяся фигурка, свернувшаяся калачиком, я плавала во тьме, как в окутавшем всё липком тумане, из которого доносились голоса, упрекавшие меня в эгоизме и глупости. Вереницей проносились бледные, осунувшиеся лица родных, близких и друзей, которых я оставила там, в том мире с разверзнувшейся бездной черноты. С открытым мною же переходом для кровожадных всемогущих созданий, которые смогут полчищами проникать на Арикон.
Я постаралась не думать о том, что натворила. Забыться и погрузиться в долгожданную тишину и забвение. Но мне не дали.
Небольшие светлячки озарили тьму. Каждый из них, подплывая, начал показывать мне то, что произошло хорошего в моей жизни. Любящих родителей, беззаботное детство, лучшую подругу, весёлые университетские будни, бег, когда чувство лёгкости и свободы наполняет всё естество, волшебный зимний праздник и смех друзей. Наш танец с Иллиасом, тренировки, признание в пещере. И я словно услышала издалека: «Я верю в тебя, любимая. Никогда не сдавайся».
Слёзы, дарующие душевное очищение и помогающие если не принять, то хотя бы постараться осознать свою потерю, начали стекать по щекам, образуя солёные озерца.
«Я и не сдаюсь. Но как быть дальше? Как исправить то, что уже осуществилось? Как вернуть твою жизнь?»
Столько уникальных талантов и умений, так много ожиданий от других, и что в итоге? Где эта хвалёная магия сиятельных? Где возможности чтеца? И чем в итоге ты мне помог, камень Юслиф? Ведь именно с твоей помощью закрыли портал в прошлый раз. А в моих руках ты несешь лишь разрушение…
Но ведь и я готова была стереть весь мир в порошок. Так может, не стоит обвинять во всём артефакт? Ведь уживаются в Вере две магии, и она остаётся прекрасным, светлым человеком. Так может дело не в артефакте, а во мне?
«Прости», — прошептала я, неизвестно к кому обращаясь.
Если тьму можно победить при помощи света, то нужно просто найти этот свет в себе. И я начала по крупинкам собирать те искорки-воспоминания, которые увидела. Пытаясь наполнить их светом, увеличить, приумножить возникшее в тот или иной миг счастье и радость.
Но и темнота, поселившаяся в сердце, не спешила уходить, прокалывая холодными иголками и ощущением непоправимых утрат. Я настаивала, пыталась вытеснить её, однако мы — люди, создания непростые, в которых порой уживаются совершенно противоположные вещи. Без грусти радость покажется пресной, а без счастливых моментов ты никогда не поймёшь, что это именно несчастье, всё будет восприниматься однотонно и покорно.
И я разрешила тьме остаться, приняла и её, но не как основу, цель и стержень моего существования, а как ещё одну грань, без которой его безусловно не бывает.
Как только я это сделала, мой свет стал ещё ярче, и в какой-то миг, обе магии дополнили друг друга, переплетаясь, образуя гармонию. И вот тогда я поняла, что нужно делать.
Мне нужно было успеть появиться и исправить всё до того, как это место посетили последователи культа. Та минута, когда мы вошли в этот грот. Я попыталась повторить свой подвиг на тренировке и воспроизвести прошлое до мелочей. Все запахи, звуки, даже то, как падал свет. Отстранившись от любых других ощущений, я методично, словно делая мазки на холсте, рисовала картинку из памяти. А потом будто покадрово отмотала ещё на несколько минут назад, заставив всех людей оставить этот грот.
И потянулась, вплетая себя, свою магию, сознание, суть в получившуюся картинку реальности.
Действовать нужно было немедля. Я осмотрела ещё раз грот, те картинки, что выстроились вереницей вдоль отверстия колодца, и, достав кисть, протянула руку к стене, стараясь выбрать самое невзрачное место, и позволив магии вплестись в изображение.
Маленькая, блёклая картинка появилась из-под моей руки. Всего лишь искорки, звёздами сияющие на тёмном как ночь небе. Внизу картины виднелось условие исполнения. Я удовлетворённо кивнула, и вновь погрузилась в себя, представив миг, когда последний маг скрылся в образовавшемся с помощью Изира проёме в пещере. И потянулась туда, вновь вплетая себя в ту картину мира.
А затем, не мешкая, молниеносно начертила полог тишины и открыла своё сердце, выпуская магию на волю.
Светлые и тёмные нити, неразрывно переплетаясь, проникли в каждого теневого мага, присутствующего здесь. Люди оседали на землю, погружаясь в то состояние транса и медитации, которое мне уже довелось пережить сегодня.
Искра счастья, искра жизни и света в каждом живом, как и тьма, которая неотрывно сплетается с ней. Вот в чём суть магии сиятельных и теневой магии камня Юслиф. Они помогут каждому разобраться в себе и понять, какое место занимают в их душе. И, возможно, я на это сильно надеялась, среди этих запутавшихся людей найдутся те, кто сможет отыскать в своей душе чуть больше светлого, чем он думает. Как это сделала я, и как это, думается мне, давно и удачно удаётся делать Вере.
Не став тратить время зря, я освободила пленников, стараясь причинить им как можно меньше вреда. Первым бросилась к Иллиасу, ещё не веря, что он жив, и я рядом с ним. Слёзы счастья затуманили взор. А руки тряслись от пережитых эмоций. Еле взяв себя в руки, я склонилась над любимым.
Когда вырвала его из и так практически осыпающихся пут теневой магии, он был не в лучшем состоянии, но первым делом провёл мой смотр на наличие видимых и не очень повреждений. В этом весь Иллиас. Я мягко остановила его и, положив ладони на плечи, прислонилась своим лбом к его. Магия плавно скользнула к Иллиасу. Он попытался возразить, но я остановила его, прижав палец к губам.
Мы застыли на небольшое мгновение, чуть дольше, чем это было необходимо.
— Как ты? — начал было он.
— Потом, всё потом, — пообещала я.
Медлить действительно было некогда. Вместе распутав узы, удерживающие пленников, мы позволили себе небольшие слабости. Пока Иллиас осматривал сестру, я обняла родителей, а они так сильно сжали меня в своих объятиях, что я снова ощутила себя маленькой любимой девочкой, оберегаемой ото всех невзгод.
— Как же ты повзрослела, — сквозь слёзы шептала мама.
К нам присоединилась Вера, освобождённая Иллиасом. А вот Хель, путы которой разорвала Валенсия, нерешительно топталась в стороне. Я махнула рукой, приглашая к нам, и произнесла:
— Я не держу на тебя зла, знаю, какого это, когда твоя воля от тебя не зависит. Если хочешь, можем начать всё с начала, — она робко, но радостно кивнула.
Пока мы говорили, а Иллиас помогал Максу, пострадавшему больше остальных, начали приходить в себя первые пленники моей магии.
Как ни странно, но я, словно рентген, могла видеть, чем закончилась извечная борьба добра и зла в каждом из них. Ровно половина. Именно столько смогли отыскать в душе доброе и светлое. На остальных попросту набросили связующее заклинание.
Я в двух словах объяснила, что нужно будет сделать, а ещё попросила помочь создать одну очень важную и правдоподобную иллюзию — Иллиас и два стражника, и исчезла, вернувшись туда, откуда прибыла несколькими минутами раньше. В мрачное будущее.
Приходить в себя было тяжело. Рядом, в пределах досягаемости руки, чернела воронка, так необдуманно созданная мной, а ещё уверенный и твёрдый голос читал какие-то неизвестные заклинания.
Неужели мне всё лишь приснилось? Попыталась приподняться хоть чуть-чуть, и с трудом смогла пошевелиться. «Ну же! Я в тебя верю!» — подбодрила саму себя и смогла, перевернувшись на спину, увидеть то, на что так надеялась.
— Нет! Невозможно! — крик неверия и ужаса вырвался у только что читавшего заклинания Игоря.
А я улыбалась, рассматривая среди затянувшегося тьмой неба яркие вспышки, разраставшиеся в огромные пятна света. Они опутали вихрь и заставили его схлопнуться, став сначала всё меньше и меньше, а потом и вовсе превратившись в маленькую чернильную точку, вонзившуюся прямиком в сердце Игоря, который продолжал кричать: «Нет! Нет! Нет!»
Вот и твоя награда, ведь именно тьму ты так ценил и превозносил. Пусть ощутит всю ту пропасть отчаяния и горя, которую пришлось испытать мне…