ГЛАВА 35. Немного о бедной почве, из которой произрастают пышные цветы фантазии
За закрытыми окнами роскошной квартиры беззвучно буйствовала непогода. Порывистый западный ветер, как всегда, принёс в Петербург дожди и небольшие наводнения. Тёмные тучи, гонимые сильным ветром, неслись бесконечной чередой по серому низкому небу, вызывая чувство глухой тоски и безнадежности. Не переставая, плакали окна — по ним текли целые потоки холодной воды.
Лиза зябко куталась в оренбургский пуховый платок. Этот реликт, символизирующий достаток из жизни застойных времен, достался ей от бабушки Дарьи Вадимовны. Она забрала к себе девочку совсем ещё маленькой, где-то в возрасте пяти лет. Дочь была беспутной и гулящей. В кого она такая удалась Дарья Вадимовна не понимала, — ведь сама она была скромной женщиной и выросла в интеллигентной семье, которая всячески скрывала свою принадлежность к избранной богом национальности. По паспортам вся семья числилась украинцами, не имея к любителям сала прямого отношения.
***
Заметки на полях, или эссе о национальной проблеме
Время было такое, когда из-за так называемого «пятого пункта» евреи не имели возможности устроиться на работу по своему желанию. Их сильно прижимали из-за национальности, установив, в том числе, определенную квоту на приём в многочисленные оборонные предприятия. Впрочем, это им не очень-то мешало. Во всяком случае, в ленинградских НИИ их работало предостаточно.
Кстати, большинство евреев вполне адекватные умные люди, пока не столкнёшься с ними на почве экономических интересов, тут им другие национальности, как правило, проигрывают по всем статьям. А что делать? У евреев торговля и все близко связанное с ней — многовековой национальный вид спорта. С профессионалами трудно тягаться в их родной стихии, поэтому злиться на них бесполезно.
Я считаю, что просто нужно учиться — это самый правильный подход к любым национальным особенностям своих «коммунальных соседей» по стране. У кого-то — умению вести свои дела, у кого-то — трудолюбию, у кого-то — умению отстаивать свои интересы. В этом плане у нас очень много положительных национальных примеров. Глядишь, со временем перестанем друг на друга «крыситься», и у нас наконец-то будет нормальная страна с нормальными традициями. Но это всё мечты-мечты… ладно, заканчиваю душевный стриптиз и возвращаюсь к своей сказке.
***
Родители маленькой Даши, будущей бабушки Лизы, воспитывали девочку в большой строгости. Её отец, будучи военным по профессии и призванию, соответственно по характеру был большой самодур. К сорока годам он дослужился до полковника, а мать, как оно частенько случалось в семьях военных, из-за частых переездов специальности не имела и числилась домохозяйкой. Потому она железной хваткой держалась за мужа, и его слово было законом в их маленькой семье.
Но как-то в одночасье родители скоропостижно скончались. Отец умер от неудачно прооперированной язвы, не перенеся послеоперационного периода, а через полгода умерла от инсульта мать будучи ещё не старой женщиной, по современным меркам. Это наследственное заболевание в их семье передавалось по материнской линии. Все женщины в их роду, как правило, умирали в возрасте сорока с небольшим лет.
Таким образом, двадцатитрехлетняя Даша осталась совсем одна. Это произошло настолько внезапно, что девушка была в полной растерянности, не зная, что ей делать, — ведь она привыкла, что родители во всем руководят её жизнью. С горя она быстро выскочила замуж, но неудачно. Муж оказался дебоширом и пьяницей, к тому же большим любителем походов на сторону. Когда он совсем запил, бросив её с маленьким ребенком, Дарья тихо обрадовалась. Ей уже было стыдно появляться в женской консультации из-за постоянных венерических заболеваний, которыми её периодически одаривал любимый супруг.
Замуж Дарья Вадимовна больше не вышла, поскольку внешность имела самую заурядную — обычная немного полноватая женщина, каких миллионы. Работала она инженером на одном из предприятий оборонки, получала свои сто двадцать рублей в месяц и, как могла, поднимала дочку, балуя её при этом несусветно. Женщина во всём отказывала себе, но девочка имела самые нарядные и дорогие вещи, за которые она платила фарцовщикам сумасшедшие деньги.
Плоды такой бездумной любви не заставили себя долго ждать. Дочка оказалась неглупой, в младших и средних классах она училась очень хорошо. К сожалению, по характеру она оказалась легкомысленной пустышкой, потому не сдерживаемая ничем она рано покатилась по дурной дорожке. В свои неполные шестнадцать лет, она уже «принесла в подоле», как говорят в народе, и бросила школу. А дальше начался полнейший ужас. В их сталинскую двухкомнатную квартиру, оставшуюся от родителей Дарьи Вадимовны, потянулась всякая шваль с пьянками, драками и гулянками. Пришлось ей срочно размениваться на две крошечные квартирки в блочных домах, да ещё и доплачивать, заняв, где только можно денег на обмен.
В дальнейшем беспутная дочь так и сгинула во время перестройки. Их общие знакомые говорили, что она погибла в Югославии. Работая «челноком», она во время одной из поездок за дешёвым товаром попала под бомбёжку, но официального свидетельства о её смерти Дарья Вадимовна так и не получила. Впрочем, во время перестройки и на долю бабушки Лизы выпало немало лишений. Ходить с внучкой мимо пёстрых витрин ларьков с игрушками она вообще не рисковала, — ведь ребёнку не объяснишь, что у них денег кот наплакал. Сердце женщины просто обливалось кровью, когда Лизочка со слезами просила у неё красавицу «барби» в сказочно-нарядном платье, а она при всем желании не могла её купить.
Дарья Вадимовна слишком устала от бесконечных тяжких мыслей о том, будут ли у неё завтра деньги на еду, устала от бесконечной борьбы за кусок хлеба. На работу она устраивалась каждый раз с превеликим трудом. Частные фирмы, которых в те время было немного, а тех, что платили реальные деньги — и вовсе ничего, женщину в возрасте брали крайне неохотно. Как правило, их возглавляли мужчины и слишком много им поступало предложений от молодых девиц, согласных на всё. Не спасало положение и то, что она переквалифицировалась в бухгалтеры, как и многие женщины, потерявшие работу во время перестройки. Если и брали её на работу, то платили очень мало, или частенько обманывали и, приняв, не платили совсем. В то время наши «бизнесмены» частенько практиковали такую незатейливую экономию — попользуются чужим трудом, обещая заплатить попозже, а затем выгонят работника и на его место возьмут нового.
В общем, беспросветная нищета так подкосила ещё нестарую женщину, что её сердце не выдержало, и в шестнадцать лет Лиза осталась одна. Но она не скатилась на дно, как её мать. Перебиваясь случайными заработками, девушка сумела окончить школу, а затем поступила на вечерний факультет в ФИНЭК. В то время это было проще, престижный ныне вуз ещё не пользовался такой популярностью в массах.
Лиза работала и училась, а летом ещё подрабатывала, торгуя мороженым с лотка — за что ей нужно было сказать спасибо подруге, которая пристроила её на эту временную подработку. Окончив ФИНЭК, который теперь именуется университетом, она устроилась на работу в плановый отдел довольно солидной фирмы. К сожалению, платили ей мало. Повышенной наглостью девушка не отличалась, а внутренняя гордость и порядочность не позволяли ей иди по головам сослуживцев и любыми способами добывать себе место под солнцем. В общем, она оказалась серьёзной и совершенно не пробивной девицей, из разряда тех работников, которых так любит начальство. Оно сразу же просекает, что на них можно свалить работу как минимум троих бездельников, устроенных по блату, а платить сущие гроши.
В результате в жизни Лизы оказалось слишком много серых будней, до отказа заполненных работой. Вдобавок они сопровождались каждодневной борьбы с нищетой, когда приходилось считать каждую копейку, чтобы хватило на прожитьё до следующей зарплаты. Хорошо, что та же подруга по-прежнему давала ей подработать по выходным и вечерам, но это не слишком спасало положение.
Вот тогда, чтобы отвлечься от убогой действительности, Лиза начала сбегать в сказочный мир книг и фильмов. Как все романтично настроенные девушки, она мечтала о прекрасном рыцаре, который однажды явится и увезет её в своё волшебное королевство. Впрочем, будучи реалисткой, она не надеялась заполучить его в реальности.
И вдруг свершилось чудо! Однажды вечером, когда подруга попросила Лизу подменить её на работе и поторговать мороженым с лотка, у той было назначено свидание, появился Он — сказочный принц на белом коне. И она как с ума сошла — рухнули все внутренние запреты и барьеры. Стеснительная девушка совершила немыслимый для себя поступок, она первой подошла к мужчине на улице, чтобы познакомиться.
Кажется, сбылась заветная мечта, и нет в мире человека прекраснее и желаннее. Так почему же Лизе так плохо? А потому что в сердце принца нет для неё места.
«Вот ведь какая глупость приключилась! Кто же знал, что и на сказочных принцев очередь? И только глупое сердце не хочет смириться с тем, что оно попало в чужую сказку и принц, соответственно, чужой, и потому глупо обманывать себя напрасными мечтами. А так хочется! Если не будет и её, прекрасной мечты, то что же в жизни останется?» — написала девушка в своём дневнике и, закрыв его… нет, она не заплакала. Ведь давно известно, что слезами горю не поможешь. Да и еврейские предки нашёптывали ей на ушко: «Бахура[1], кто не умер, тот ещё не проиграл».
«Проходите, гости дорогие! Ужин уже сидит на месте и ждёт только вас», — любезно прошипел Дракула
Посланец Палевского привёз Лизу в район, застроенный новыми домами. Четырёхкомнатная квартира, в которую её поселили, показалась ей сказочным дворцом.
Оставшись одна, девушка с радостью щенка, заполучившего любимого хозяина и новую конуру, обследовала неожиданно свалившееся на неё богатство — явно дорогую мебель и прежде невиданную технику. Единственно, что её огорчало, это отражения. Зеркала и стёкла шкафов с надменностью аристократов подмечали в пришелице малейшие недостатки и, передавая друг другу её изображение, будто говорили, что убого одетым нищенкам здесь не место.
Тогда Лиза решилась зайти в гардеробную. Несколько раз она туда заглядывала и каждый раз уходила ни с чем. Почему-то ей казалось, что многочисленные вещи: пальто, куртки, платья, костюмы, аккуратно развешанные на плечиках, и прочие женские аксессуары, лежащие на полках, принадлежат не ей, а совсем другой женщине.
На этот раз девушка преодолела робость и выбрала на вешалке самый скромный из нарядов. Некоторое время она с опасением посматривала на дверь — ей всё казалось, что сейчас войдёт настоящая хозяйка и устроит ей разнос — мол, как она посмела надеть её вещи?
Конечно же, никто не пришёл, но ощущение неловкости преследовало её до самого вечера.
Когда стемнело, Лиза позабыла обо всём. Охваченная волнением, девушка гадала приедет Михаил или нет.
Она ждала напрасно. В тот, самый первый день, он так и не приехал, да и впоследствии не часто баловал визитами.
Правда, поначалу Палевский появлялся довольно регулярно. Вот только совсем не за тем, чего ожидала девушка. Это были визиты врача, а не любовника. О том же говорили необычные приборы, которые он привозил с собой. Как правило, это были полупрозрачные обручи с переливающимися световыми лентами, ведущими к небольшой квадратной коробке. Он надевал обручи ей и себе на голову и вёл отвлечённые беседы, задавая порой совершенно неожиданные вопросы.
Лиза никогда не посещала психолога, но ей казалось, что именно так они ведут себя с пациентами. При этом Михаил казался таким холодным и высокомерно-неприступным, что максимум на что у неё хватало духу — это предложить ему чашку чая. Но он всегда отказывался и, проведя исследовательский сеанс, сразу же уходил. Бывало, он небрежно целовал её в щечку, но Лиза знала, что это подачка — брошенный нищему пятак на паперти. Но она не могла уйти и отказаться от своей любви, лелея в душе надежду на чудо.
Ей даже не приходило голову, что она лишена выбора и не сможет уйти при всём своём желании. В общем, Лиза оказалась в том же положении, что и некоторые девушки из простонародья. Ведомые жаждой лёгкой наживы и собственным эгоцентризмом они без раздумий бросаются в объятия богатых мужчин и при этом не понимают, что теперь являются заложницами их капризов.
В ожидании редких визитов любимого человека девушка целыми днями бесцельно бродила по огромной квартире и маялась от безделья. Встав с утра, она всегда обнаруживала, что громадный холодильник до предела забит свежими продуктами. Откуда они берутся и куда деваются старые было для неё загадкой. Саму квартиру тоже кто-то убирал, но кто это делал и когда, ни разу не показавшись ей на глаза, вообще отдавало мистикой. Ведь Лиза почти не выходила на улицу, боясь разминуться с Палевским. Читать и что-либо смотреть ей тоже не хотелось. Всё равно, глядя на страницу или экран, она вскоре замечала, что в голове совершенно ничего не откладывается. В общем, девушка настолько ушла в свои переживания, что окружающий мир перестал для неё существовать.
Но даже надежда не вечна.
Михаил совсем перестал приходить и Лиза, измученная ожиданием, набралась храбрости и взяла в руки видеофон, оставленный для связи. Зеленоглазая девушка-секретарь улыбнулась ей и без предупреждения соединила с Палевским. Он поднял голову и у Лизы ёкнуло сердце. Судя по выражению его лица ей были не рады, и это ещё мягко сказано. «В чём дело?» — нетерпеливо спросил Палевский. «Нет-нет, всё в порядке! Извини, что оторвала тебя от дел», — спешно проговорила девушка и сунула видеофон в карман. Как иначе отключить его она не знала. «Вот дьявол! — донеслось до неё. — Лина, больше не смей соединять меня со всякими пустоголовыми дурочками!» — «Извините, сэр! Больше этого не повторится». — «Очень на то надеюсь!»
Разговор оборвался, и Лиза облегчённо выдохнула.
Некоторое время после памятного звонка девушка ещё надеялась, что Михаил приедет, хотя бы извиниться за свою грубость. Время шло, но он по-прежнему не показывался, а выговор секретарю, произнесённый раздражённым тоном, отбил у неё всякое желание звонить ему повторно.
На душу Лизы легла непреходящая тяжесть, вместе с подспудным пониманием, что всё кончено. Любовь не умерла, но вера в чудо иссякла, как родник, засыпанный песком. И тогда дни растянулись в бесконечную череду часов и минут безнадёжного ожидания. До тех пор, пока Михаил приезжал, она каждое утро тщательно красилась и одевалась. Поняв, что он больше не появится, она перешла на привычные джинсы и старенький свитер, захваченные из дома и больше не притрагивалась к дарёным вещам.
Впав в состояние прострации, девушка часами стояла у входной двери и напряжённо прислушивалась к шагам на площадке, хотя знала, что Михаил ходит совершенно бесшумно. Когда мужские шаги приближались, в её душе вспыхивала безумная надежда, когда они удалялись, её снова затягивал чёрный омут безнадёжности.
Периодически Лиза выпадала из своеобразной комы. Происходило это тогда, когда организм настойчиво требовал удовлетворения своих потребностей. Тогда она шла в туалет или в кухню, где доставала из холодильника первое, что попадалось под руку, и съедала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха еды. Особенно тяжело ей было по ночам. Михаил больше не приходил даже во сне, и она часами смотрела в потолок, причём без единой мысли в голове.
Понедельник по определению тяжёлый день, а ближе к вечеру Лизе стало совсем плохо. Мало того что мертвенно-тихая квартира угнетающе действовала ей на нервы, вдобавок чувство безнадёжности усугублялись мрачной дождливой погодой. В какой-то момент времени отчаяние накрыло её душу мертвенным саваном, и она поняла, что стоит на подоконнике. Девушка закрыла глаза, набираясь решимости, как вдруг раздались редкие сухие хлопки. В однообразном гуле города они были похожи на одиночные выстрелы, и Лиза непроизвольно вздрогнула.
— Браво-браво! Незабываемое зрелище! А сколько в нём драматизма, не передать словами.
Услышав незнакомый женский голос, Лиза до смерти испугалась. Не особо соображая, что делает, она дёрнулась вперёд — чтобы посмотреть, кто с ней разговаривает и, поскользнувшись на мокром подоконнике, чуть было не свалилась вниз. На её счастье, в окне появилась женская рука и толкнула её обратно в комнату.
Вскочив на ноги, Лиза во все глаза уставилась на незнакомку. Она, в свою очередь, смотрела на неё, причём её руки, свободно лежащие на подоконнике, создавали впечатление, будто она стоит на земле, что было невозможно на уровне десятого этажа.
— Ах, какие страсти-мордасти! Джульетта уже готова нырнуть из окна, но где же Ромео? Ау! — незнакомка недовольно скривила губы. — Эй! Почему нет главного героя? — тут её глаза встретились с глазами Лизы и девушка замерла, будто кролик под взглядом удава. — Милая, ты хорошо подумала? Кто же будет биться головой об асфальт? Кто будет в соплях и слезах умолять коварные небеса вернуть ему потерянную возлюбленную? — продолжала незнакомка с издёвкой в голосе.
Лиза была в ужасе, и всё же что-то ей говорило, что это не ограбление. Это было гораздо хуже. «Она убьёт меня!» — испугалась девушка, но какая-то её часть с жадным любопытством рассматривала ночную гостью. Странные черты лица, удлинённые чёрные глаза на пол-лица, переливающиеся чёрные волосы, собранные в высокий конский хвост, придавали ей вид инопланетянки. Вдобавок на женщине был чёрный бархатистый комбинезон, обтягивающий её как вторая кожа, который лишь усугублял впечатление — впечатление полной чуждости миру людей.
Экзотическая незнакомка заметила интерес девушки, и её глаза засветились призрачным синим светом. Это было настолько не по-человечески, что Лиза в панике попятилась. Впервые в жизни в её душу закрался суеверный ужас. «Нет, это всё глупости! Демонов не бывает!» — уговаривала она себя.
Не смея обернуться, девушка почувствовала, как между лопатками ползут чьи-то ледяные пальцы, и её затошнило от страха.
— Ч-ч-что… что вам нужно?! — выдавила она из себя, не сводя глаз с лица незнакомки.
— Ай-я-яй! Какая трусишка! — злобно прошипела «инопланетянка». В её глазах, отливающих жутким фосфорическим светом, горела безумная ненависть. — Моего мужа увести не побоялась, а как ответ держать, так сразу в кусты? Нет, милочка, так не пойдёт! Посмела взять чужое, имей мужество ответить за это.
«Вот и настал час расплаты, — Лиза обречённо поникла. — Я же всегда знала, что однажды она появится и спросит с меня за мою нечестивую любовь к нему».
— Я не трусишка, — сказала она дрожащим голосом. — Я его люблю.
— Да что ты говоришь? — удивилась незнакомка. — Кто бы мог подумать! Оказывается, у нас с тобой совпадают вкусы на мужчин.
Легко как кошка она вспрыгнула на подоконник и встала вплотную к девушке.
— Но это не означает, что можно тырить всё, что тебе приглянется. Ты же знаешь, своруешь вещь и тебя посадят в тюрьму. Своруешь чужого мужа и тебе свернут шею. Что, не знала об этом? Не переживай, ты не одна такая, — «утешила» незнакомка Лизу. — Многие из женщин воображают, что такое воровство сойдёт им с рук, но они заблуждаются. Рано или поздно возмездие их находит. Правда, я не любительница откладывать дело в долгий ящик. Так что давай разберёмся по-быстрому. К тому же ты сама этого хотела. Прыгай! — приказала незнакомка и шагнула в сторону, давая ей дорогу.
— Нет! — прошептала Лиза и попятилась вглубь комнаты. — Извините, но я передумала…
— Передумала? — усмехнулась незнакомка и одной рукой сгребла девушку за ворот свитера. — А ещё говорила, что не трусишка! — проворчала она, неся её к окну.
С той же нечеловеческой лёгкостью она поставила её на подоконник и подпихнула в спину.
— Прыгай и дело с концом… Что, опять нет? Ладно, я тебе помогу.
В следующее мгновение ноги Лизы потеряли опору. Вися над бездной, под холодным проливным дождем, она беззвучно открывала и закрывала рот, в тщетной попытке закричать, но парализованная собственным ужасом, не издала ни звука.
Что было потом девушка не помнила. Очнулась она уже сидя на полу. С волос и лица капала вода, мокрая одежда противно липла к телу. От нервного перенапряжения и холода её начал бить озноб и она, сгорбившись, обхватила себя руками. Взгляд Лизы метнулся к окну, но увы, незнакомка никуда не делась. Она сидела на подоконнике и с брезгливым выражением на лице наблюдала за ней.
— Ну что, очухалась? — вопросила она своеобразно-шипящим голосом и потянула носом воздух. — Фу! Тебе должно быть стыдно. Большая девочка, а всё ещё писаешь в трусы. Иди переоденься!
Лиза ощутила теплую влагу в джинсах и это оказалось той соломинкой, что сломала спину верблюду. Не выдержав, пережитого страха и унижения, она закрыла лицо руками и её худенькие плечи заходили ходуном.
Насквозь промокшая, с повисшими сосульками волос, девушка выглядела настолько жалко, что Рени возвела глаза горе.
— Эй, нечего реветь! Сама виновата. Незачем было лезть в постель к моему мужу! — воскликнула она, гоня от себя непрошеную жалость. — Господи, я всё понимаю! Может, я не идеал, но променять меня на это убожество? — добавила она с неслышным вздохом.
— Я не ле-е-е-зла! Всего-то раз было!
— А что так? — вновь рассердилась Рени. — Никак плохо старалась?
— Я ста-а-ралась! Но он не хочет!
— Действительно, с чего вдруг такие капризы? Дорогуша, а ты давно себя в зеркале видела? Да на такое чучело распоследний бомж не польстится.
— Неправда! Просто вы злая! — выкрикнула Лиза и, не выдержав напора эмоций, заревела в полный голос.
Полностью погрузившись в процесс, она размазывала слёзы и сопли по щекам — так плачет обиженный ребенок, которого незаслуженно наказали родители.
Пока девушка самозабвенно рыдала, королева вампиров с отсутствующим видом сидела на подоконнике и безучастно взирала на её страдания. Своей неподвижностью она походила на прекрасную статуэтку — прекрасная и по-прежнему очень опасная.
Спустя некоторое время на лице Рени промелькнула досада.
— Господи! Это не девчонка, а какой-то неиссякаемый источник слёз.
Текучей походкой пантеры, такой же изящной и такой же опасной, она направилась к девушке и та, сразу же перестав плакать, отползла назад. «Не такая уж она простушка! Да только меня не обманешь», — усмехнулась Рени. Она снова ухватила Лизу за шкирку и, вздёрнув её на ноги, толкнула в направлении ванной. Войдя вслед за ней, она велела девушке раздеться, и та не посмела её ослушаться.
Путаясь в одежде, Лиза разделась и, густо покраснев, прижала руки к груди. Она боялась даже подумать, чего хочет от неё страшная незнакомка.
Рени внимательно осмотрела девушку и, не найдя на её теле вампирских отметок, говорящих о привязке, пожала плечами. «Марш под душ!» — приказала она девушке и, прихватив с собой банное полотенце, вышла за дверь.
В комнате, из окна которой собиралась выброситься Лиза, она перегнулась через подоконник.
— Ну что, моё солнце, ты как там? Ещё не замёрз окончательно? — спросила она с насмешкой и, не дожидаясь ответа, добавила: — Ладно, хватит играть в прятки. Давай залезай!
Штейн внял её зову и бесшумно прыгнул в комнату. На нём был комбинезон новейшей модификации, настроенный на слияние с окружающей обстановкой, и Рени усмехнулась при виде забавного зрелища. Штейн лишился туловища и выглядел как злосчастная голова профессора Доуэля из романа Беляева. Правда, к ней прилагались пара когтистых стоп и не менее когтистых кистей рук.
По лицу и длинным волосам шефа СБ струйками стекла дождевая вода, и она бросила ему заготовленное полотенце. Поймав его, тот втянул четыре набора жутковатых когтей и начал тщательно вытираться. Видя, что Штейн не спешит и как недовольный мокрый кот трясёт конечностями, Рени взяла его за руку, и со словами: «Ты ещё займись вылизыванием сам знаешь чего!» потащила его за собой. Проходя мимо ванной, она стукнула в дверь.
— Эй, разлучница! Ты тоже поторапливайся! Я жду тебя в кухне.
Лиза замерла, не сразу сообразив, чего от неё хотят.
— Да-да! Я уже скоро! — запоздало выкрикнула она, не очень надеясь, что её услышат из-за шума воды.
Но это было не так. «Поторопись или в голом виде притащу к столу!» — отчётливо прозвучало в её голове.
— Что?.. Я уже выхожу! Только оденусь!
Одуревшая от происходящего Лиза выскочила из-под душа и, завернувшись в полотенце, с заячьей прытью понеслась в гардеробную, за сухой одеждой.
«Так-то лучше!» — усмехнулась Рени. Она заглянула в холодильник.
— Гляди-ка, а он неплохо её кормит, тут сплошные деликатесы.
— Тебе жалко что ли? — фыркнул Штейн и бросил взгляд на полки, забитые нарядными упаковками. — Тем более девчонка почти ничего не ест.
— Да, ты прав, одна кожа и кости. Грешным делом, я уж было подумала, что Мика из каких-то своих соображений морит её голодом.
Рени смолола кофе и заварила его в большой эмалированной турке, затем она сделала целую гору бутербродов со всякой всячиной из холодильника и выложила их на стеклянный поднос. В заключение она подогрела в микроволновке горячие блюда и тоже выставила их на стол.
Развалившись на стуле, Штейн с удовольствием наблюдал за её хозяйственной суетой.
— Вот где только были мои глаза? — посетовал он.
— Это ты к чему? — осведомилась Рени.
— Как это к чему? — Штейн вздохнул. — Умница, красавица, к тому же хорошая хозяйка. Такую жену прохлопал, до сих пор простить себе не могу, — проговорил он и выразительно глянул на стоящую перед ним пустую тарелку. — Раз такое дело, то хоть поухаживай за мной.
— Да? — Рени приподняла бровь. — Не помню, чтобы я нанималась к тебе официанткой.
— Не вредничай, mein libchen! — Штейн состроил умильную мину и протянул ей тарелку.
— Подлиза! Ладно, уговорил.
Первым делом Рени положила ему громадный кусок жареной свинины, затем добавила к мясу маринованных грибов, паштет из гусиной печёнки и гарнир из экзотических овощей, нашедшихся в холодильнике. Немного подумав, она достала стакан и бутылку водки и поставила их перед Штейном.
— Danke schön! — поблагодарил он и плотоядно облизнулся. — Эх, Кошка! Вот умеешь ты угодить мужику. Сразу чувствуется, что ты настоящая русская баба.
— Ну, конечно! Особенно это заметно по моей физиономии, — улыбнулась Рени, усаживаясь напротив него.
— Иванова, главное дух, а не внешность, — Штейн поднял стакан и шумно выдохнул. — Ну, с богом! Первая, как водится, за прекрасных дам, — он выпил и, покосившись на девушку, стоящую в дверях, насмешливо фыркнул. — Говоришь, что Мика тебе изменяет? Ну-ну!
— Да ничего я не говорю, — вздохнула Рени.
Присутствие высокомерного красавца-блондина оказалось для Лизы полной неожиданностью, и она с боязливым удивлением воззрилась на экзотическую парочку, восседающую за столом.
Не решаясь войти, девушка, как зачарованная, смотрела на нежданных гостей. Раньше она не отдавала себе отчёта, насколько необычна внешность Михаила. Теперь же, глядя на его сородичей, она терялась в догадках, кто же они такие. «Нет, они точно не люди!» — пришла она к выводу и от этого ей стало совсем тоскливо и неуютно. — Господи, что им нужно от меня?»
Белокурый незнакомец посмотрел на Лизу, застывшую в дверях, и у неё поплыла голова как во время исследовательских сеансов с Михаилом. Повинуясь его жесту, она на негнущихся ногах приблизилась к столу. Разрываемая противоречивыми чувствами — в ней боролись любопытство и желание сбежать — девушка опустила глаза, ожидая, что будет дальше.
Штейн с удивлением посмотрел на неё.
— Hol's der Teufel! Это и есть протеже Мика?.. Несколько неожиданно. Честно говоря, как-то в голову не приходило, что она человек. Тебе не кажется, что это отдаёт извращением? Менталистка под контролем это та же рабыня. Или Михаэлю настолько лень ухаживать за женщинами, что он решил воспользоваться этим полуфабрикатом?
Позабыв о страхе, Лиза возмущённо посмотрела на белокурого красавца, но в его взгляде было столько неприкрытого презрения, что она не выдержала и снова потупилась. «Проклятый фашист!» — сердито подумала она.
Рени с не меньшим удивлением посмотрела на шефа СБ.
— Я думала, тебе докладывают о таких вещах.
— Докладывают и что? Между прочим, я не господь бог, чтобы всюду успевать. В сутках у меня, как и у простых смертных, тоже двадцать четыре часа, — проворчал Штейн и повернулся к девушке. — Сядь напротив, чтобы я тебя видел… Смотри мне в глаза! — приказал он, когда она села.
Догадываясь, что её ожидает, Лиза с неохотой подчинилась. Глаза у пришельца были серые, как ненастное питерское небо, и такие же переменчивые. Необычайно красивые глаза, как подумалось девушке. Вот только выдержать их взгляд было ей не под силу, впрочем, как и взгляд Михаила, когда тот проводил с ней сеансы того, что она называла гипнозом. Как и в случае с ним Лиза не могла даже моргнуть, не то что отвести глаза. Когда к горлу подкатила тошнота, такая сильная, что она испугалась, что её сейчас вырвет, лишь тогда пришелец отпустил её и она, наученная горьким опытом, сразу же опустила голову.
— Полегче, Томас! Девочка очень восприимчива. Не понимаю, как так вышло, что её проглядели наши патрули, — услышала она обеспокоенный голос незнакомки.
Преисполнившись благодарности, Лиза с признательностью посмотрела на свою неожиданную заступницу и обнаружила, что та чувствует себя ничуть не лучше, чем она.
Незнакомка забралась в кресло вместе с ногами и, обняв колени, устало ссутулилась. Она по-прежнему походила на чёрную пантеру, но теперь это была пантера, которой, судя по виду, сильно нездоровилось.
«Простите! Я не хотела вас обидеть!» — пробормотала Лиза, преисполнившись сочувствия, и королева вампиров, задетая её жалостью, бросила на неё высокомерный взгляд: «Не нужно жалеть меня, девочка. Твоё положение более достойно сожаления». Лиза вздохнула. «Вы меня убьёте?» — спросила она, устав бояться.
— Вот и мне интересно, что ты с ней собираешься делать, — подал голос Штейн.
Он вопросительно глянул на Рени и взял сигареты, лежащие на столе. Вещи, принадлежащие Палевскому никто из обслуживающего персонала не трогал.
— Какого чёрта ты так долго медлила с визитом? Я думал, получив координаты, ты сразу помчишься сюда, — Штейн щёлкнул зажигалкой и прищурился, глядя на Рени. — Сразу убьёшь или немного погоняешь? — поинтересовался он равнодушным тоном, и Лиза задушено пискнула.
Рени глянула на девушку, таращившую на неё испуганные глаза, и усмехнулась.
— Разве это дичь? Трусливый кролик, который, того и гляди, снова описается с перепугу. Такую гонять, только себя унижать.
— Неужели оставишь всё как есть? — удивился Штейн.
— Нет, — с усталым видом Рени откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. — Томас, пройдись по ментальным кольцам девчонки и посмотри внимательнее. Заметил радужные плетения в сиональных плоскостях? Между прочим, она уникум. До сих пор я такое наблюдала только у четверых: у моего мужа, Мари, Ника и тебя. Правда, у вас кольца гораздо ярче, чем неё.
— Ты имеешь в виду такое радужное кольцо на чёрной бархатной подложке? — уточнил Штейн.
— Оно самое, — подтвердила Рени, не открывая глаз.
— Ну и что? — Штейн бросил на Лизу скептический взгляд. — Не знаю, зачем она понадобилась Мику, но когда нужда в ней отпадёт, она в любом случае подлежит ликвидации.
На этот раз Лиза даже не пискнула. Просто не смогла. Она уже жалела, что не спрыгнула из окна до появления незнакомки. Одно дело решать самой: жить или умереть, и совсем другое, когда кто-то другой, независимо от твоего желания, распоряжается тобой как вещью.
— Я хочу тебе кое-что предложить, — сказала Рени и Штейн поморщился.
— Может, не надо? А то я тебя знаю. Твои предложения всегда из разряда ультиматумов.
— Брось! Просто они настолько разумны, что ты не можешь от них отказаться. Так что прекрати кобениться. Разве я тебя когда-нибудь подводила?
Штейн затянулся сигаретой.
— Ну ладно, что ты там придумала? — вопросил он, выдохнув дым.
— Попробуй её инициировать. Я, конечно, не спец, но кое-чего нахваталась у Мика. У вас очень близкий генотип. Думаю, это даст ей больше шансов на выживание.
— Сдурела? Для инициации нужен партнёр, а я парень холостой.
— Ну так женись! Хватит уже болтаться холостяком и вводить в искушение женщин.
— Ага! Уже бегу и падаю! — рассердился Штейн.
— Интересно, к кому это ты собрался бежать? — Рени открыла глаза и бросила на него острый взгляд.
— Да уж не к твоему мужу, — фыркнул он. — Слушай, если я женюсь, ты, наконец, успокоишься?
Рени призадумалась.
— ОК! Но только при одном условии, ты инициируешь девочку.
— Далась она тебе! Кошка, не сходи с ума. Наверняка на ней уже есть первичная привязка к Мику.
— Девушка чиста, на ней нет его привязки. Томас, рискни. Уверена, ты не пожалеешь.
— Она слишком старая для феникса. Стопроцентно не выживет.
— Не обязательно. Ведь моя Мари выжила. Ладно, чёрт с тобой! Поступай, как знаешь, — отступила Рени, боясь пережать.
Как всегда, при решении сложных вопросов, Штейн запустил пальцы в шевелюру.
— Teufel! Задала ты мне задачу! — недовольно проворчал он. — Ну-ка, рассказывай по порядку! Где и когда ты познакомилась с Микой? — неожиданно рявкнул он на Лизу.
— Что?.. Какой Мика? — пробормотала девушка. — Ах, вы о Михаиле!.. — она замялась. — Ну это… мы с ним встретились во сне.
Штейн озадаченно хлопнул глазами.
— Кошка, ты уверена, что у девчонки все дома? Может, она уже того… поехала по фазе?
— Да нет! Похоже, Мика действительно ей снился. Представляешь, она видела его при дворе Людовика XIV.
— Я тоже хочу это видеть! — загорелся Штейн, но Рени покачала головой.
— Не нужно, Томас! Тогда она точно сойдёт с ума.
— Но ты же залезала к ней в голову и ничего! — возмутился Штейн.
— Я умею, меня Мика научил, — парировала Рени. — К ментальникам нужен особый подход, а ты в её мозгах будешь как слон в посудной лавке.
— Ладно, уговорила, ограничусь импульсом правды.
Под пронзительным взглядом шефа вампирской СБ Лизу на мгновение скрутила невыносимая боль, и по её спине струйками потёк ледяной пот. Несмотря на полуобморочное состояние и трясучку, она чётко изложила всё, что от неё требовали. В первую очередь, она рассказала о знакомстве с Михаилом и сопутствующих этому переживаниях, но это было ещё не всё. В порыве откровенности она также поведала обо всех мало-мальски значимых событиях в своей жизни, включая начало менструации в пятнадцать лет.
Штейн ещё немного подержал девушку на взводе, а затем, убедившись, что выжал её досуха, повернулся к Рени, которая с безучастным видом взирала на проводимый им допрос.
— Как думаешь, она ещё нужна Мику?
Рени пожала плечами.
— Мне откуда знать? Обычно, он не докладывает мне о своих любовницах, — на её лице проснулся слабый интерес. — Хочешь сразу её забрать?
— Нет, я о своём. Нельзя оставлять девчонку без привязки. Люди есть люди. Кто знает, что завтра взбредёт ей в голову. Всего разумней было бы её ликвидировать. Она опасна уже тем, что ей практически невозможно стереть память.
— Откуда ты это взял?
— Из отчётов агентов.
— Понятно, ты следишь даже за Миком, — сказала Рени. — Спокойно, Томас, это была шутка! Я знаю, что ты его охраняешь, — она с озабоченным видом глянула на девушку. — Чтобы успокоить твою паранойю, предлагаю тебе самому провести привязку.
— Придётся так и сделать, — вздохнул Штейн.
Он подозвал к себе Лизу и та, как послушная марионетка приблизилась к нему. Пришельцы говорили о ней страшные вещи, но она уже устала бояться. И всё же, несмотря на отупение, когда Штейн схватил её за волосы и впился в шею клыками, она не вынесла и впервые в жизни упала в обморок.
— Девчонка не расшиблась?
Штейн равнодушно глянул на девушку, скрытую от его собеседницы краем стола.
— Крови не видно, значит, цела.
— Ну, что? Теперь ты её инициируешь? — поинтересовалась Рени и на её лице промелькнуло нетерпеливое выражение: ей уже порядком поднадоел весь этот фарс.
Но у шефа СБ было железное терпение и привычка к выяснению мельчайших деталей, особенно в тех делах, что касались его лично.
— Если ты объяснишь, зачем тебе это нужно, — заявил он, требовательно глядя на вновь ожившую королеву вампиров. Болезнь отступила, и она явно чувствовала себя лучше.
— Ты преувеличиваешь мою заинтересованность в этом деле. Просто жалко ребёнка.
— Прости, дорогая, но я не верю в твой альтруизм.
— Ну и зря! Солнце моё, тебя совсем испортила служба. Томас, тебе просто необходимо жениться, причём в ближайшее время. Иначе твои свиданки скоро будут напоминать допросы с пристрастием, — сказала Рени и с мягкой укоризной посмотрела на Штейна, но тот не попался на её уловку.
— Кошка! Отвечай по существу! — рявкнул он по старой привычке.
— Хорошо-хорошо! Я скажу, если ты так настаиваешь. Во-первых, посмотри на нас, ничего не замечаешь? Просто, как в рекламе, добавь человечку вампирские признаки, — Рени фыркнула. — Томас, не делай из меня дурочку! Ты же сразу обратил внимание на наше сходство.
Штейн с ироничным видом вздёрнул бровь.
— Заботливая жинка решила подобрать себе замену?
— К чертям! — рассердилась Рени. — Я ему не нянька и тем более не сводница! Всё, что в моих силах, я сделаю, чтобы смягчить боль расставания, но так далеко я не захожу. Сердце должно быть свободным в своём выборе, — ответила она и быстро опустила голову.
Штейну показалось, что на её глазах выступили слезы. Ругая себя, он дёрнулся было подойти, но Рени подняла голову, и он снова сел на место: её глаза были совершенно сухими, вдобавок весь её вид излучал вселенский холод.
— Умница, Томас! Всё верно, давай обойдёмся без жалости. Я уже достаточно наелась этого добра, — прошипела королева вампиров и, немного помолчав, как ни в чём не бывало добавила: — Но мне приятно, что Мика ищет меня в других женщинах, даже если это простые ментальники. Если ты думаешь, что я прошу тебя ради него, ты ошибаешься. Я прошу ради самой Лизы. Будь в её любви хоть малейший корыстный мотив, я бы её убила. Но в ней нет расчёта. Она любит безоглядно, всем сердцем, и здесь я понимаю её, как никто другой. Так что пусть живёт.
Неожиданно Штейн расхохотался.
— Кошка, ты проиграла! Теперь я знаю, почему наставник дал тебе кличку Запятая! — на его лице появилось победное выражение, и он процитировал: — Perdón imposible que cumpla su condena.[2]
— Всё же догадался паразит, — улыбнулась Рени. — Что ж, с меня обещанная бутылка.
— Ладно, уговорила! — смягчился Штейн. — Исключительно ради тебя попробую одну девицу уговорить выйти замуж. Если она согласится, тогда покажу ей это чудо менталистики и в ближайшее время мы проведём инициацию, а там уж как повезёт. Хотя я слабо верю, что в таком возрасте феникс выживет, — он с тревогой глянул в осунувшееся лицо Рени. — Кошка, как ты себя чувствуешь? Отвезти тебя домой?
— Домой? Шутишь что ли? — Рени вскочила на ноги и с кошачьей грацией потянулась всем телом. — Не бери в голову, милый, всё замечательно! — весело воскликнула она и её глаза засветились охотничьим азартом. — Причём настолько, что пойду немного поохочусь, пока настроение не пропало. Пусть твои сразу поставят на вызов ликвидаторов по одному… нет сразу по двум лицензиям с правом на убийство. Гулять, так гулять!
___________________________
[1] Бахура (иврит) — девушка
[2]Perdón(,) imposible(,) que cumpla su condena. (испанский) — Простить (,) невозможно (,) исполнить приговор. Предположительно изречение Карла V.