***
Сухо трещали одиночные винтовочные выстрелы, захлёбывались скороговоркой пулемёты. Ко всему прочему, с высоты небес нещадно пекло солнце. В воздухе висело жаркое марево, состоящее из пыли, гари и людского горя. Как правило, последнее пахнет дерьмом, потом и кровью, но на этот раз преобладал запах дерьма из-за того, что взрывами разворотило канализацию.
Близкий вой снаряда заставил Штейна пригнуться. «Teufel!» — ругнулся он, когда осколок снёс ему часть плеча, не защищённого бронежилетом. Кость не пострадала, но рукав сразу же пропитался кровью, и она быстрой струйкой побежала к запястью, чтобы затем упасть на глинистую почву, убитую до состояния камня.
— Сэр! Мы их нашли! — проводник прыгнул в их укрытие и ткнул рукой в направлении полуразрушенного трёхэтажного дома в конце улицы.
— Gut! — буркнул Штейн.
Кровь хлестала так сильно, что ему не удалось затянуть рану при помощи регенерации. Видя это, адъютант потянулся к санитарной сумке и вытащил баллончик с искусственной кожей, но он покачал головой и тот перетянул ему руку жгутом.
Справившись с ранением, но не с его последствиями, Штейн смахнул пот со лба и выразительно глянул на адъютанта, который уже держал наготове иньектор со стимулятором. «Вроде мальчишка неплохо справляется, пожалуй, стоит взять его взамен Лившица», — отстранённо подумал он.
— Сэр! — раздался обеспокоенный голос.
— Да? — Штейн открыл затуманенные слабостью глаза.
— Пейте, сэр!
Временный адъютант, которого он взял вместо недавно погибшего Лившица, держал за шкирку местного парнишку, который, не в силах двинуться, смотрел на вампиров побелевшими от ужаса глазами. Клыки Штейна пропороли кожу на шее юного араба и тот потерял сознание — не столько от кровопотери, сколько от навалившегося на него суеверного страха.
Стимулятор и кровь привели Штейна в более или менее нормальное состояние, и он повёл свой отряд туда, куда показал проводник. Когда они были уже у дома, на улице показался тяжёлый бронетранспортёр на гусеничном ходу. Израильский «Азхарит», определил вампирский спецназ. Прятаться было уже поздно, солдаты, сидящие на броне БТР, заметили их отряд. Командир вопросительно глянул на Штейна, ожидая команды на захват, но он не захотел терять время и отрицательно качнул головой. В то же мгновение гранатомётчик взял БТР под прицел и кумулятивный снаряд, разработанный вампирскими учёными, с лёгкостью пропорол усиленные карбоном стальные накладки, и лобовую броню бывшего танка.
Опередив остальных, глава вампирской СБ влетел внутрь дома и сбежал по полуразрушенной лестнице, ведущей в подвал. В лицо ему ударил ослепительно яркий луч фонаря.
— Ну вот, а ты не верила, что наш мальчик придёт, чтобы спасти нас, — раздался торжествующий женский голос.
— Лейла, прекрати светить Томасу в глаза, — ворчливо отозвалась другая женщина.
— Oui, oui! Je suis désolé, bébé!
— Совсем из ума выжила? Где ты видишь ребёнка?
— Да вот он, прямо перед тобой. Анна, это ты из ума выжила. Наш мальчик ничуть не изменился. Уверена, Томас всё такой же проказник, — женщина слабо хихикнула. — Помнишь, как ты орала, когда он поджёг крысе хвост и сунул тебе под юбку?
— Нашла что вспомнить!
— Мадам Симон, мадам Арден! — Штейн шагнул вперёд и поочерёдно обнял старых женщин.
Лейла Симон и Анна Арден были теми самыми фуриями, что поначалу страшно донимали его в той школе, куда подростком определил его Палевский. Затем Томас сменил тактику и подружился с ними, причём подружился настолько, что стал их любимчиком. Впоследствии четвёрка активно поддерживала его и всячески способствовала его продвижению в Совет старейшин, да и потом не оставляла помощью и моральной поддержкой во всех его начинаниях.
Штейн не замечал, насколько стары его учительницы, пока случайно не узнал, что Лидия Диас ушла из жизни. Тогда он, кляня себя за забывчивость, начал разыскивать оставшихся: Корин Ри, Лейлу Симон и Анну Арден. Когда ему сообщили, что они живут в ближневосточном городе N, который внезапно попал в зону военных действий, он без раздумий бросился на выручку старым дамам. И вот, из его верных наперсниц в живых осталось только двое. Корин Ри, как выяснилось, попала под бомбёжку, когда ходила за продуктами.
Кто-то из спецназовцев поколдовал, генератор затарахтел и в подвале вспыхнул свет.
Это был не просто подвал, а настоящая усыпальница. В центре комнаты стояли четыре мраморных постамента с гробами. Два из них были закрыты крышками, два других, сияя белоснежным шёлком, ждали своих хозяек. Штейн посмотрел на оставшихся в живых женщин и всё понял. Обе были при полном параде и походили на средневековых королев в изгнании.
— Нет, даже не просите! Я не могу! Мадам Симон, мадам Арден, за кого вы меня принимаете?
— Томас! — мягко, но требовательно сказала мадам Арден и Штейн вдруг осознал, как много эти женщины значили в его жизни.
Они были его надёжным тылом, четырьмя добрыми феями, которые, как ему казалось, будут вечно хранить его от невзгод.
— Мадам Арден! — он проглотил горький комок в горле и поцеловал руку, затянутую в кружевную чёрную перчатку. — Мадам Симон! — его взгляд обратился к другой, самой его любимой учительнице.
— Мой мальчик, я страшно рада, что ты выкроил время и сам пришёл нам на выручку. Благодаря этому мы можем с тобой попрощаться, — Лейла Симон обняла воспитанника, а затем, отстранившись, улыбнулась сквозь слёзы. — Что уж греха таить! Для нас ты был как сын. Корин перед смертью жалела лишь о том, что не успела попрощаться с тобой… — она прижала ладонь ко рту Штейна и его глаза тоже затуманились слезами, когда на него пахнуло знакомыми с детства духами. — Не нужно, не оправдывайся! Мы знаем, насколько ты занят, и никогда не обижались на тебя.
Анна Арден, самая строгая из четвёрки, тоже обняла его на прощание и её губы на мгновение прижались к его щеке. Это был самый ласковый жест, какой Штейн видел от неё, причём не только по отношению к нему.
— Ну-ну! Mon garçon, не нужно хмуриться! Мы сделаем всё сами, тебе остаётся лишь попрощаться с Корин и Лидией, чтобы они могли спокойно спать, — напомнила она и Штейн направился к закрытым гробам.
— Можешь их открыть, — догнал его голос Лейлы Симон. — Не бойся, они обе в порядке и тебе не будут сниться кошмары.
Действительно, обе женщины, оправдывая вампирскую репутацию, выглядели так будто они спали. Штейн склонился и поцеловал сначала одну, а затем другую. Он сделал бы то же самое даже будь они разложившимися трупами, причём без всякого отвращения, испытывая лишь благодарность к своим крёстным матерям.
— Всё, теперь иди! Поторопись, скоро налёт! — повелительно сказала Анна Арден и, обняв подругу, повела её к разверстым гробам.
Командир отряда вопросительно глянул на Штейна. «Сэр, если хотите, мы можем вытащить их отсюда», — мысленно сказал он и тот было заколебался, но затем отрицательно качнул головой: «Не будем нарушать их волю. Если они и в смерти хотят быть вместе, значит, так тому и быть».
Штейн уходил последним. «Мадам Лидия, мадам Корин, мадам Симон, мадам Арден, простите и прощайте!» — он бросил последний взгляд на гробы и выключил генератор. Выйдя из тьмы подвала на уличный свет, он отвёл подальше своих людей и взял под контроль сознание лётчика, чья эскадрилья летела бомбить несчастный город. Ракетные снаряды ударили точно в дом, а его самого ударила пустота — ни Анны Арден, ни Лейлы Симон, которые до последнего были с ним и страховали его корректировку огня, больше не было в живых.
Когда за ними прилетела авиетка и временный адъютант протянул ему фляжку с водкой, Штейн выпил её до дна и бросил на него оценивающий взгляд, отметив при этом что внешне они очень похожи.
— Ты новичок и ты не из спецназа, — сказал он утвердительным тоном.
— Так точно, сэр! Я стажёр из аналитического отдела, Иван Ладожский, — ответил парень и осторожно улыбнулся. — Мой начальник решил, что будет неплохо дать мне понюхать пороху и заодно проанализировать ситуацию на месте.
— Ну и что, проанализировал? — небрежно поинтересовался Штейн и похлопал себя по карманам, в поисках собственной фляжки.
— Да, сэр, проанализировал. Если вам интересно, я могу…
— Не сейчас, — буркнул Штейн и, не найдя искомое, сгорбился и тяжело вздохнул. — Ordnung und Kontrolle — das wichtigste in unserem Dienst.[1] Доложишь по инстанции, как положено.
— Так точно, сэр! — отрапортовал Ладожский и вручил начальству запасную фляжку[2], предусмотрительно захваченную с собой, чем резко повысил свои шансы на вхождение в ближний круг главы вампирской СБ.
Женские посиделки с откровенными разговорами. Самая животрепещущая тема — о сильной половине рода, правда, уже не вполне человеческого
Небольшое поместье в горах Алтая, принадлежащее Штейну, располагалось в красивейшем месте, и при том в совершеннейшей глуши. Лишь изредка, во время перекочёвки на новое пастбище, мимо проходили чабаны с отарами, да бабы и ребятишки из соседних сёл иногда плутали и появлялись поблизости, как правило по осени, когда ходили в лес за грибами и ягодами.
Несмотря на то, что вокруг не было ни дорог, ни света, поместье было хорошо обустроено. При его постройке современное оборудование искусно спрятали и постарались сохранить изначальный дикий ландшафт. Двухэтажный бревенчатый коттедж и прочие хозяйственные постройки естественно вписывались в окружающий пейзаж, потому у дома мирно росли столетние кедры, соседствуя с искусственным бассейном, замаскированным под небольшое озерцо.
Забор, как таковой, тоже отсутствовал: его заменяла полоса невидимых датчиков, которые сигнализировали о наличии непрошенных гостей. Если это было любопытное зверье, его отгоняли инфразвуком. Он же неплохо действовал и на людей. Особо упёртых встречал хмурый сторож, с охотничьим ружьём наперевес. Тем не менее умная аппаратура, настроенная на крупную дичь, позволяла прочей мелочи спокойно прыгать и ползать по территории поместья, чем поначалу вызывала у Эльзы удивление, граничащее с восторгом. После горячих точек, где совсем недавно она побывала, ей казалось чудом, когда непуганая птица садилась ей на плечо, или шустрые полевки, блестя любопытными глазами-бусинками, пробегали прямо по её ногам. Только недоверчивые бурундуки избегали близкого знакомства с ней. Правда, потом выяснилось, что зверьки почти ручные, в голодное время их подкармливали, так что со временем они тоже признали хозяйку поместья.
***
Как и обещал, Штейн появился дома перед выходными, а именно, в пятницу утром. Вид у него был предельно хмурый и неразговорчивый. Обычно аккуратный до педантичности на этот раз он швырнул плащ и перчатки прямо на пол и, не сняв обувь, поднялся на второй этаж. Эльза собрала разбросанные вещи и бросилась следом за ним. Томас сидел в кресле и невидящим взглядом смотрел перед собой. Усталая физиономия и покрасневшие глаза подсказали ей, где он был, и она, сняв с него обувь, погнала его спать. К её удивлению, он послушался и после душа прямиком направился в спальню. Это было впервые, когда Томас не позвал её составить ему компанию и даже больше, когда она зашла к нему, без обиняков заявил, что хочет остаться один. Эльзу обидело не столько то, что он её прогнал, сколько то, что он по-прежнему ей не доверял. Она явственно видела, что у него случилась беда, но он ничего ей не рассказал, и это опечалило её куда сильней, чем она ожидала от себя.
***
В субботу утром авиетка доставила их на Алтай. Несмотря на уговор, Палевские прилетели уже на закате, отговорившись тем, что у Мика были неотложные дела.
Постоянной прислуги в поместье не было и время за хозяйственной суетой пролетело незаметно. Не успели хозяева и гости разместиться в своих комнатах, как за окнами уже стемнело и, как водится, с уходом солнца сразу резко похолодало.
Когда они собрались в большой комнате, выполнявшей роль гостиной, Палевские наконец вручили молодожёнам свои подарки.
После праздничного застолья мужчины ушли в пристройку — под тем предлогом, что им нужно готовить снасти для рыбалки, а на женскую долю, как всегда, достались уборка и мытьё посуды.
Пока Рени расставляла тарелки и кружки на полках, Эльза куда-то исчезла и она, забеспокоившись, выглянула в окно. На самом краю поляны, которая вплотную примыкала к тёмной стене леса, на небольшом взгорке ярко светил небольшой костерок.
«Вот ведь нахалка! Бросила хозяйство на гостью, а сама сбежала», — беззлобно подумала Рени.
Выйдя из сухого тепла деревянного коттеджа, она зябко поёжилась от промозглой сырости, и застегнула меховую куртку.
— Кошка, ты куда? — догнал её голос мужа.
Она поймала его насторожённый взгляд и успокаивающе улыбнулась.
— Решил, что я собираюсь сделать от тебя ноги? И даже не надейся, — поддразнила она его и подняла воротник куртки. — Брр! Господи, как холодно!
— Подожди, я тебя согрею.
Подойдя, Палевский поцеловал её и замер, не выпуская из объятий. Рени прижалась к нему и с удовольствием вдохнула такой знакомый и родной запах, с примесью табака и алкоголя.
— Не беспокойся, мой ангел, я ненадолго. Пойду посплетничаю с Эль, а то она совсем чего-то загрустила. А вы тем временем поболтайте о своём, о мужском. Например, обсудите размер червяков для утренней рыбалки. Потом все вместе повечеряем, чайку попьём. Поверь, вы даже не успеете заскучать, как мы уже вернёмся.
— Я скучаю каждое мгновение без тебя, но я не такой тиран, чтобы водить тебя за собой на поводке. Хотя иногда очень хочется, особенно в последнее время…
— Всё в порядке, мой ангел, ты зря тревожишься. Мы же здесь в гостях. Спокойно отдыхай и ни о чём плохом не думай.
Поцеловав мужа, Рени высвободилась из его объятий.
Палевскому чем-то не нравилось её настроение. Он задержал взгляд на её безмятежном лице, но не подал вида, что встревожился.
— Не задерживайтесь долго. Хорошо? — попросил он, прежде чем уйти.
— Вот ведь Фома неверующий! Иди уже! — Рени подпихнула его в направлении пристройки. — Похоже, наши молодожёны уже успели поцапаться. Пока я провожу сеанс психотерапии с новобрачной, ты пойди узнай у Томаса, чего он такой смурной.
— Ладно, уговорила.
Рени подождала, когда муж скроется в светлом проёме распахнутых дверей, и на её лицо легло отрешённое выражение. «Всё, больше никаких проволочек! Только успокою Эль и сразу в путь…»
Боясь растерять решимость, Рени с направилась к костру, на фоне которого виднелась одинокая женская фигура. Подойдя ближе, она невольно залюбовалась волшебной картиной. Отсветы костра бросали огненные блики на лицо и волосы Эльзы и оттого она казалась саламандрой, которая покинула родную стихию и превратилась в прекрасную девушку.
— Не помешаю?
Услышав её голос, Эльза вскинула голову и улыбнулась.
— Присаживайся! Я знала, что ты придёшь, — она подвинулась, давая ей местечко на тулупе, на котором сидела сама.
Охваченная грустным умиротворением, Рени села, но не спешила начинать разговор, ей хотелось сполна насладиться последними мгновениями жизни.
Прижавшись друг к другу, подруги молча слушали, как тревожно шумят на холодном ветру деревья и с первобытным ощущением радовались теплу и защите костра.[3] Временами одна из них подбрасывала в огонь новую порцию веток, и тогда просыпалась иная тяга — тяга к непознанному, и они заворожённо наблюдали за фейерверком искр, рвущимся к далёким звёздам.
Наконец Эльза заёрзала на тулупе, а затем завздыхала, давая понять, что не прочь поговорить.
— Ну, что случилось, Эль? Давай рассказывай! — потребовала Рени на правах старшей подруги.
— Да ничего не случилось, а настроение — хоть вешайся.
— Понятно. Тогда излагай по порядку. Для начала я услышать сказ о том, как хитрая Лисичка угодила в лапы к Ледяному тигру, а то ходит масса всяких диковинных слухов, в том числе будто бы имело место изнасилование, — сказала Рени и её глаза заискрились смехом. — Правда, я так и не поняла, кто из вас кого изнасиловал, но все женщины и большинство мужчин склоняются к версии, что это ты его. Поэтому Томас, как порядочный человек, был вынужден на тебе жениться. Так что давай в подробностях, если не хочешь, чтобы я умерла от любопытства.
Прекрасно зная молодожёнов, она не удержалась от смешка, и Эльза бросила на неё укоризненный взгляд.
— Смешно тебе, да? Я бы тоже посмеялась, будь кто другой на моём месте. Господи! Какая несусветная глупость! Как будто Штейна можно к чему-либо принудить, тем более к женитьбе, а уж реноме порядочного человека — это вообще не из его репертуара. Ну, а сплетни… ещё бы они не гуляли по конторе… Смотри, смотри! Падающая звезда! — воскликнула она, заметив росчерк света на ночном небе, и досадливо вздохнула: — Чёрт побери! Слишком поздно их замечаю, чтобы успеть загадать желание. Ри, а ты успела?
Рени взяла палку и поворошила ею костёр. Когда к звёздному небу Алтая рванулся целый рой ярких живых искорок, она безрадостно улыбнулась.
— Я и не пыталась, мне это уже ни к чему.
Эльза бросила на подругу тревожный взгляд.
— Ри! Никто не знает, сколько ему отпущено. Вспомни, что приключилось с эреями. Большой барабум и их в одночасье не стало… Ой! — сконфузилась она. — Прости, это был неудачный пример.
— Да полно тебе! Я тебе что, романтичная институтка, чтобы биться в истерике перед близкой кончиной? — хладнокровно ответила Рени и на её лице промелькнуло любопытство. — Откуда ты знаешь про эреев, Томас рассказал?
— Да. Это так интересно, правда? Неужели все эреи были такими же, как Ник, Михаил и Мари? Тогда остаётся лишь пожалеть, что такая красивая и талантливая раса сгинула во тьме веков.
— Увы, не во тьме веков, а в катастрофе, которая не оставила им выбора. Ладно, что-то мы опять ушли от темы. Вообще-то, речь сейчас не о обо мне, а о тебе. Знаешь, Эль, одно время мне казалось, что после случая с Хикару, ты на пушечный выстрел не подпустишь к себе ни одного мужчину, не говоря уж о том, чтобы снова выйти замуж.
— Я тоже так думала, — грустно сказала Эльза и, подтянув к себе колени, устремила невидящий взгляд в темноту. На её лицо легла тень былого страдания, но заметив сочувствие во взгляде Рени, она выпрямилась и покачала головой. — Нет, Ри, всё уже перегорело, по большей части… Я надеюсь.
— Хорошо. Так что у тебя с Томасом?
— Самой хотелось бы знать, — вздохнула Эльза и со смущённым видом шмыгнула носом. — Слухи не врут, замуж я вышла исключительно под угрозой публичного изнасилования. Причём связанная по рукам и ногам.
Рени глянула на подругу, проверяя не шутит ли она.
— Дальше! — потребовала она.
— К сожалению, удача оказалась не на моей стороне. В общем-то, сама виновата. Будь расторопней, гуляла бы на свободе. Видишь ли, когда я попыталась скрыться от столь щедрого предложения руки и сердца тигруши, этот гад так рассвирепел, что приказал охране задержать меня прямо в офисе. Знала бы, что он способен на такое, драпала бы так, что только пятки сверкали. Ну, а так меня быстро заловили.
Воспоминания были ещё слишком свежи, и Эльза скрипнула зубами.
— Вот скотина! Представляешь, какое это было позорище?! Меня, связанную по рукам и ногам, да ещё при массе народа, волокут в его кабинет! До сих пор на душе муторно, как вспомню смешки окружающих. А уж эта сучка, его секретарша, просто сочилась презрением. Будь моя воля, убила бы гадину!
— Что потом?
— Потом Томас попытался взять меня измором. Пару часов промариновал в связанном виде, а затем, отчаявшись, прибёг к последнему аргументу. В общем, когда он уложил меня на стол и для демонстрации серьёзности своих намерений начал расстёгивать ширинку, а дело происходило накануне селекторного совещания с главами отделов, сама понимаешь, я была вынуждена пойти на попятный.
— Вот ведь паршивец! — у Рени вырвался сдавленный смешок. — Похоже, у тебя не было шансов отвертеться от замужества. Если уж Ледяной тигр на что-то нацелился, он обязательно доводит дело до конца. Одного не понимаю, почему ты так упорно сопротивлялась? Народ болтал, что ты не даёшь Томасу проходу и постоянно крутишься рядом. Чего же ты от него хотела, если не престижного замужества?
— Ну да, как говорит молодняк, за что боролась на то и напоролась, — сказала Эльза и, покосившись на Рени, снова завздыхала. — Сейчас ты скажешь, что я сама во всём виновата и будешь абсолютно права. В общем, всё началось с дурацкого спора. Примерно с год назад, нас в казарме совсем тоска заела, с заданиями была напряжёнка, и от нечего делать мы решили несколько разнообразить свои будни. Ну, сама знаешь, как это бывает. Кто-то из девчонок достал несколько бутылок вина и водки. Вот мы от души и погуляли. Исключительно по пьяни я сцепилась с Розой Мориску. Помнишь ту громилу, что неровно к девочкам дышит?
— Не очень. И что?
— В общем, я ей проиграла… короче, было на выбор: провести год с ней или с Томасом, в ожидании предложения руки и сердца. Поскольку он считался непробиваемым в этом плане, то Роза великодушно дала мне отсрочку. По условиям спора я через год всё равно должна была … ну, ты понимаешь.
— Тогда уж лучше Томас, чем Роза, — сказала Рени и насмешливо глянула на подругу. — Или ты считаешь иначе?
— Давай, давай! Что уж там! Надо мной и так уже издеваются все, кому не лень, — обиделась Эльза. — И я всё слышу! У подруги горе, а она, знай себе, давится от смеха.
— Неправда!.. — Рени не выдержала и расхохоталась. — Эль, тебе ещё повезло. Уверена, что Томас знал о споре. Так ведь?
— Ну да. Разве от него что-нибудь скроешь? — приуныла Эльза.
— Тогда радуйся, что дело ограничилось замужеством. Молодец, Ледяной тигр!
— Эй, подруга! Ты на чьей стороне?
— Ну конечно, на твоей, — сказала Рени, а затем немного подумала и добавила: — И на его тоже.
— Предательница! — фыркнула Эльза и на её лице появилось скептическое выражение. — А если бы Палевский таким же Макаром тащил тебя замуж?
— Засветила бы в глаз, а затем всё равно вышла бы за него.
— Ха! У Томаса может запросто прилететь в ответ. Так что пришлось обойтись без мордобоя и пустить слезу.
— Умница! — одобрила Рени её тактику. — Говоришь, что он разложил тебя на столе и грозился трахнуть перед всеми?.. Вот умора! — она прижала ладонь ко рту и снова захохотала. — Интересно, пошёл бы Томас до конца, если бы ты не сдала позиции?
— Извини, но что-то не было желания проверять.
— Полно, не злись! Если честно, то я рада, что вы поженились. Мне кажется, из вас получится хорошая пара.
— А вот мне так не кажется.
— Ну-ка, отсюда давай поподробней! — посерьёзнела Рени. — Что именно у вас не складывается… — она помедлила. — Что-нибудь с сексом не так?
— Нет, нет! — поспешно воскликнула Эльза. — В этом плане как раз всё нормально.
Рени пытливо заглянула ей в глаза.
— Правда? Эль, ты ничего не скрываешь? Я слышала, что Томас любит кое-какие вещи, которые нравятся далеко не всем… — она вздохнула. — Конечно, свечку я не держала, но говорят, что в сексе он ведёт себя как натуральный садист.
Лицо Эльзы заметно порозовело, и она смущённо улыбнулась.
— Конечно, нежным его не назовёшь, но в целом терпимо. К тому же я не из пугливых.
— Точно всё нормально?
— Клянусь всем святым!
— Ну смотри, тебе с ним жить, — с сомнением глядя на подругу сказала Рени и, помолчав, добавила: — Тогда не пронимаю, что именно тебя в нём напрягает? В остальном, Томас нормальный мужик. Правда, много пьёт, но его спасает вампирская кровь, так что это не так уж принципиально.
— Даже не знаю, как тебе объяснить, чтобы не выглядеть полной дурой… Ри, всё с самого начала было неправильно! — с досадой выпалила Эльза. — Ну, нельзя так вести себя с той, с которой заключаешь брачный контракт, к тому же пожизненный! Между прочим, я была против, но кто бы меня слушал! Вот скажи, я ему кто, невольница или рабыня? Он как себе представляет нашу дальнейшую жизнь? Надеется, что достаточно завалить меня дорогими подарками и я позволю вертеть собой, как ему вздумается?
Эльза подбросила в умирающий костёр охапку сухих веток и с ожесточением заколотила по нему палкой. В результате в небо рванулся такой яркий столб огня, что Рени отшатнулась.
— Эй-эй! Понимаю, что ты зла на Томаса, но не могла бы ты поумерить свой пыл? — воскликнула она, заслонившись рукой от обжигающего жара.
— Ой, прости, пожалуйста! — с раскаянием воскликнула Эльза и, убедившись, что с гостьей всё в порядке, сладко потянулась. — Ри, не думай, что у нас всё плохо. Наоборот, всё более или менее нормально. Я играю в хорошую жену, он — в хорошего мужа. Вопрос только в том, как надолго нам хватит притворства.
— Если постараетесь, возможно, на всю жизнь. Кстати, о подарках, — взяв её за руку, Рени полюбовалась искрящимся камнем. — Знаешь, а Томас не поскупился ради тебя. Когда-то я участвовала в афере с бриллиантами. Поверь, в твоём кольце редкий камень — очень чистый и крупный алмаз. И огранка выше всяких похвал, Камешек будто светится изнутри.
Эльза равнодушно глянула на своё обручальное кольцо.
— Да уж! В скупости его не обвинишь. Дарит безделушки одну за другой, как будто они имеют какое-то значение.
— А что имеет для тебя значение, Эль?
— Сложно сказать. Сама не знаю, что мне нужно… наверно, как и всем: любви и капельку уважения. А пока ни того ни другого как раз не наблюдается в нашем браке.
— Не всё сразу, Эль! Не всё сразу! Ты же знаешь, какие мужики тормознутые. Одна только видимость, что они с ходу влюбляются. На самом деле всё обстоит совсем не так. Просто у них от природы сексуальный позыв сильнее нашего и носит взрывной характер. Когда речь идёт о настоящей любви, то все мы медлительные улитки.
— Чёрт побери! Я должна постоянно ему уступать, ожидая, когда он созреет? — взорвалась Эльза.
— Может быть, — невозмутимо ответила Рени. — Кстати, Томас тебя ещё не доставал, чтобы ты ушла из спецназа?
— Целая война на эту тему. Последний раз орал так, что стёкла тряслись.
— Может, он прав, Эль? Хватит уже в прятки со смертью играть, а в перерывах дурью маяться, нарываясь на неприятности.
— Скажешь тоже! — проворчала Эльза. — Ведь у меня нет другой специальности, как у тебя. Если только пойти инструктором в Академию. Но это предложение последовало после того, как я стала женой Томаса, потому мне не хочется его принимать: слишком уж отдаёт протекционизмом. А так мне нужно будет начинать с нуля на гражданке. Сама понимаешь, в моём возрасте не очень хочется сидеть за одной партой с зелёным молодняком. Да и нет желания куда-либо уходить. Вот скажи, если бы не тот несчастный случай, ты ушла бы из своего подразделения?
— Честно говоря, даже не знаю, столько лет уже прошло… Эль, не переводи стрелки на меня. Как думаешь, сложится у вас с Томасом или нет? — спросила Рени и с участием заглянула в лицо разом приунывшей подруги. — Ну, чего молчишь?
— Не знаю, Ри. Вот ты пытала меня насчёт секса. С ним как раз всё нормально. Томас хоть и с закидонами, но мне даже нравится такая игра. Злит другое — его полное неуважение ко мне. Представляешь, как только ему приспичит, так он во всеуслышание вызывает меня к себе в кабинет. Я не очень-то зациклена на приличиях, но даже для меня это несколько чересчур… пару раз такие пикантные моменты были, что до сих пор боюсь встретиться с главами некоторых служб. Правда, в последнее время он уже не так наглеет, но от этого не легче. Сплетен по конторе гуляет столько, что надо мной уже открыто смеются, — уныло проговорила Эльза и покачала головой, упреждая вопрос Рени. — Я бы рада не таскаться к нему в кабинет, но попробуй, откажись. Этот гад, особенно на первых порах, без всякого стеснения посылал за мной охрану. Нормально, да? Просто какое-то сексуальное рабство, а не супружеская жизнь!
Рени засмеялась, и дёрнула подругу за рыжую прядку.
— Значит у вас всё хорошо, ну а характерами со временем притрётесь, — пришла она к выводу, и Эльза возмущённо посмотрела на неё.
— Ри, ты в своём уме? Как мы притрёмся друг к другу, если этот гад ни в чём мне не уступает? Считает, что всё должно быть только так, как он хочет. Скажи на милость, разве это не самодурство? — она с подозрением прищурила глаза. — Эй! Вы случаем не спелись насчёт ухода из спецназа? Ну уж, дудки!
— Вот те крест! Никакого сговора!
— Тогда ладно. Учтите, тут я до последнего буду отстаивать свои позиции, иначе потеряю последнюю независимость. И вообще, пусть довольствуется тем, что во всём остальном он и так из меня верёвки вьёт. Видишь, я как последняя идиотка отращиваю волосы? А то их величеству не нравятся короткие.
Эльза тряхнула головой, демонстрируя действительно сильно отросшие волосы, и Рени одобрительно кивнула.
— Тебе идёт. Продолжай в том же духе и однажды ты его приручишь.
— Думаешь, у нас что-нибудь получится? — спросила Эльза с затаённой надеждой.
— Уверена! — ответила Рени и ласково улыбнулась повеселевшей подруге.
«Вот вы и попались, голубчики, в ловушку Амура, — иронично подумала она. — Надо же, какой изобретательный малыш, когда дело касается сложных случаев».
— Мне бы твой оптимизм. Я вот ни в чём не уверена, — тем не менее независимо фыркнула Эльза и, помолчав, призналась: — Да, Томас мне нравится. К тому же я устала от одиночества. С годами начинаешь понимать какое это проклятие то, что мы раса долгожителей… Ой, прости! Снова меня понесло не в ту степь.
«Рыжая поганка! Ну, никакого такта!» — Рени неслышно вздохнула.
— Эль, мы из спецназа, нам не привыкать к смерти.
— Верно, Ри, мы не из тех, кто её боится, — весело отозвалась Эльза и вскочила на ноги. — Идём, я покажу тебе местные достопримечательности. А хочешь, полетаем? У меня есть дельтаплан. Пологая горушка с другой стороны поместья обрывается вниз хорошей отвесной скалой. Помнишь, как мы на спор прыгали с колокольни в Братиславе?
— Ещё бы! Тогда мы здорово порезвились. А что с нас взять? В то время у меня самой ещё вовсю гулял сквозняк в голове, а ты и вовсе была сопливой нахалкой. Вот я и загнала тебя на спор на колокольню. Только мне же пришлось снимать тебя оттуда. В ходе моего спасательного процесса ты и сверзилась с колокольни, сломав себе руку в нескольких местах, а меня разжаловали из сержантов в рядовые после недельной отсидки на гауптвахте. Боже мой, как мне не хотелось расставаться с новыми лычками! Это был самый первый раз, когда я их получила, — рассмеялась Рени, а потом погрустнела. — Прости, но боюсь, что я уже не в состоянии прыгать ночью, зрение отказывает. Боевой режим тоже не всегда вовремя подключается. Ничего, если я ещё немного прогуляюсь? У меня возникло какое-то странное ощущение, из разряда дежавю, хочу проверить в связи с чем. А ты иди в дом, готовь на стол. Вернусь, будем мужиков чаем поить перед рыбалкой.
— Есть, мэм! Разрешите идти?
По сержантской привычке Рени свела брови к переносице.
— Тероян, ты ещё здесь? Бегом!
_______________________
[1] Ordnung und Kontrolle — das wichtigste in unserem Dienst (нем) — Порядок и контроль — главное в нашей службе.
[2]Кое-что о реальных войнах. По результатам исследований французских военных специалистов, в ходе арабо-израильской войны 1973 года применение египтянами реактивных систем залпового огня, дальнобойной артиллерии, ПТУР вызвало у израильских солдат приступы истерии, вплоть до двигательного паралича, частичную или полную потерю памяти, неконтролируемое мочеиспускание, неуемную дрожь, отупение. Из 1500 раненых солдат, эвакуированных в тыл в первые три дня боев, 900 находились в шоковом состоянии, не получив физических повреждений.
[3] Природа могущественней любого живого существа. В чём убеждаешься, когда нашлась управа даже на неистребимых тараканов. И не важно, что это было сделано руками людей.