ГЛАВА 38. Подарки богам. Умереть, чтобы возродиться. Нехорошо богинь похищать, у них могут быть ревнивые создатели
После краткого визита домой Рени обнаружила, что снова заключена в световой кокон, в котором, по её подозрению, время текло несколько иначе, чем в реальном мире. Подтверждением тому служило солнце. Оно уже стояло высоко, хотя по её прикидкам была ещё ночь или на крайний случай раннее утро.
Этана она обнаружила в тени ближайшей скалы.
— Это твой настоящий вид? — полюбопытствовала она, видя, что он снова обретается в форме сгустка тьмы с красными горящими глазами.
— Нет, это одна из форм, которую легче всего поддерживать.
— Ясно, — кивнула Рени. — Ну что, приступим ко второй части нашего договора?
Жуткие глаза чудовища приняли серпообразную форму.
— Если ты готова, то да…
— Прости, что перебиваю! Могу я попросить тебя ещё об одной услуге?
— Хорошо, я изменю голос, чтобы он больше не напоминал тебе голос мужа, но ты не права, считая, что это провокация с моей стороны. Просто наши голоса действительно похожи.
Как и обещал, бог изменил свой голос и Рени благодарно улыбнулась.
— Спасибо!
— Это тебе спасибо, что согласилась помочь.
— Долг платежом красен.
— Милая, если хочешь, я могу оставить тебе память, — сказал Этан, стараясь быть великодушным.
Смертная нравилась ему твёрдостью характера и упорством в достижении цели. Вдобавок в ней было немало Истинной крови и его не оставляло чувство вины. При ином раскладе она после смерти могла бы отправиться к Сияющему двору и, победив в отборочном турнире, вошла бы в плеяду богов, но договор с ним отнял у неё эту возможность.
Рени обдумала его предложение.
— Нет, не нужно, — отказалась она и пояснила: — Это будет слишком больно — помнить, но не иметь возможность вернуться к тем, кого любишь.
— И ещё одно, выемка души у живого существа довольно болезненный процесс, но ты не должна проклинать меня, иначе что-нибудь может пойти не так, как нужно, — предупредил Этан.
— Не бойся, я тебя не подведу.
— Тогда начнём.
Живая тьма всколыхнулась и закрутилась в вихре, который, приблизившись, поглотил Рени, и она оказалась вне времени и пространства, залитая со всех сторон ярчайшим светом, под действием которого её тело стало обретать прозрачность. И хотя сдирание души было сродни горению заживо, с уст гордой королевы вампиров не сорвалось ни единого слова жалобы. Правда, только до тех пор, пока безжалостный свет не начал выжигать её изнутри. Он растворял не только бренное тело Рени, он отбирал у неё воспоминания и чувства. Когда её рассудок был уже готов сорваться в пропасть безумия, изощрённая пытка внезапно закончилась.
Душа, свободная от оков плоти и тяжкого груза памяти, рванулась ввысь — такая же беззаботно-лёгкая, как воздушный шарик в ясном весеннем небе. Она вылетела за пределы атмосферы Земли и, не ведая, что опровергает законы релятивисткой механики, придуманной людьми, с безумной скоростью полетела среди надменных колючих звезд, поющих вечную осанну Создателю. Ощутив её приближение, первородный хаос попытался перехватить посланницу Этана, но она, не желая быть игрушкой в руках Вечности, ускользнула из расставленных сетей. Тогда дорогу ей преградили сгустки живой красноглазой тьмы, но сообразительная душа распалась на мельчайшие составляющие, которым нет названия в человеческом языке, и просочилась через плотное кольцо ловцов. Оказавшись за их кордоном, она вновь образовала единое целое и устремилась к заданной цели.
Наконец впереди показалась двойная звезда и посланница, не снижая скорости, ворвалась внутрь белого карлика, который жадно поглощал свет и материю, и там взорвалась нестерпимо ярким светом, который нёс в себе всё то, что не в силах отобрать даже смерть.
Вспыхнула радость лунной теплой ночи, напоенной ароматом цветов.
Выгнулись дугой на небе огромные семицветные радуги.
Зазвенели пчёлами лениво-сонные полуденные дни лета.
Зашумела разноцветными камешками на дне веселая речка, огибая золотой песчаный плёс.
Вспыхнули капельки росы на луговом разнотравье.
К этим воспоминаниям добавились удивительные чудеса первых наивных свиданий и беспричинное счастье. Сладкая боль разлук и радость долгожданных встреч.
А затем вспыхнуло главное сокровище души — Их Величество Многоликая Любовь; она растворилась последней: растаяла, как хрупкая снежинка на тёплой ладони — такая же невыразимо прекрасная, быстротечная и почти неосязаемая. Когда и эта великая обманщица исчерпала себя, торжественно грянул хор, возносящий аллилуйя Создателю, и, вторя ему, крещендо загремела музыка небесных сфер.
Дар посланницы Этана и неземная мелодия пробудили заключённое в звёздную оболочку существо, и оно осознало себя, как личность. «Создатель! Где это я?» — удивилось оно. Обнаружив поблизости Этана, облачённого в звёздную форму, звёздочка выбросила в его сторону протуберанец, и он радостно встрепенулся. «Ева?» — вопросил он с надеждой. «Да, любимый!» — пришёл ответ, и обрадованный бог со всей своей силой обрушился на тюрьму, которая держала в заключении его любимую, и та порхнула в созданный им крошечный эдем.
— Этан! Ну что за дурацкие шутки? Зачем ты запихал меня в эту мерзкую звезду? — капризно воскликнула Ева. — Дорогой, я понимаю, что ты ревнуешь, но не стоит переходить границы приличий. Представляешь, какие сплетни загуляют, когда знакомые узнают, как ты меня тиранишь?
Не дожидаясь ответа, она огляделась по сторонам и надула губы.
— Фу, какое убожество! И это ты называешь эдемом? — на прекрасном личике появилось озабоченное выражение. — Дорогой, я хочу взглянуть на себя. Уверена, заключение не пошло мне на пользу, и я ужасно выгляжу.
Радость юного бога слегка потускнела, но он не посмел отказать любимой, хотя у него был на счету каждый ман[1] божественной силы.
Глянув в магическое зеркало, Ева ахнула.
— Кошмар! Из-за тебя я превратилась в уродку! Какое счастье, что сейчас меня не видят чванливые задаваки при Сияющем дворе!
— Хватит! — рявкнул Этан. — Это принц Хаоса лишил тебя свободы и разума! А я тот, кто вернул тебе и то и другое!
— Да? — богиня бросила на него сомневающийся взгляд, но не сумела скрыть, что к ней вернулась память. — Дорогой, я не виновата, — плаксиво протянула она. — Это всё Николс! Ты же знаешь, какой он прохиндей. Нет никакой возможности устоять, когда он просит.
— Что он тебе посулил? — помрачнел Этан.
— Возможность самостоятельного творения.
— И только?
— Да! — чирикнула Ева, прихорашиваясь перед зеркалом.
«Лгунья!» — не поверил юный бог и с горечью подумал, что полюбил пустышку, которую сам же создал.
Пока он пребывал в расстройстве, с лица Евы вдруг исчезло глупенькое выражение. Она перестала причёсывать волосы и в её глазах, устремлённых на мужа, засветился недюжинный ум и… любовь.
— Дорогой! Не смей сомневаться во мне, — мягко, но требовательно сказала она и Этан бросил на неё изумлённый взгляд.
— Ева? — вопросил он неуверенным тоном.
— Кто же ещё, если не я? — улыбнулась богиня и протянула ему руку. — Идём, мой ангел! Нам лучше поторопиться, пока принц Хаоса не обнаружил пропажу.
— О да! — просиял Этан и подхватил жену на руки.
«Неужели девчонка одурачила меня?» — подумал Николс, не меньше его удивлённый преображением Евы. Когда она без нытья и возражений приняла неуклюжую форму хаоса, он окончательно утвердился в мысли, что с ней что-то не так. Скрытно следуя за юными богами, он прислушался к тому, что они говорят.
— Не беспокойся, любимая! Скоро мы вернёмся домой, и ты по-прежнему будешь прекрасна, — нежно произнёс Этан, и неожиданно рявкнул: — Но ты пожалеешь, если снова посмеешь сбежать от меня!
— А ты чего ожидал? — независимо фыркнула Ева. — Что я буду вечной пленницей сидеть в твоём эдеме и до скончания века творить цветочки и игрушечных зверушек? Тоже мне удовольствие! Дорогой, ты сам виноват в том, что произошло. Если бы ты не запретил мне экспериментировать с разумной материей, я бы не стала слушать Николса.
После этого заявления оба бога — один скрытно, а другой напрямую — озадаченно воззрились на неё. Прежняя Ева умела аргументировать свои требования только нытьём и слезами.
— Хорошо, любимая, я был неправ. Ты это хотела услышать? И всё же не стоило так безоглядно бросаться в пучину первого творения. Мне пришлось буквально по крупицам собирать твою душу. Спасибо храброй смертной, что согласилась нам помочь. Она поставила завершающий аккорд в твоём пробуждении, иначе мы до сих пор сидели бы в ловушке Николса, — проговорил Этан, пытливо глядя на жену.
— Тут ты прав, демиург из меня никакой, — приуныла Ева. — Если честно, даже не знаю, как мне удалось что-то сляпать на той планете, куда меня затащил Николс. Правда, не думаю, что он в восторге от моих созданий.
«О да! И это ещё мягко сказано», — усмехнулся Николс, жалея, что богиня в форме хаоса и он не видит её лица.
— Не переживай! Мастерство приходит с опытом, — проговорил Этан, окрылённый переменой, происшедшей с женой.
Ева оживилась.
— Так ты разрешишь мне экспериментировать?
— Я подумаю, — уклонился он от ответа. — Это слишком затратное дело в плане божественной силы. Пока мы не можем себе этого позволить. Вот когда создам собственную вселенную, тогда экспериментируй, сколько хочешь.
— И когда это будет? Когда рак на горе свистнет? — иронически вопросила Ева.
— Свист рака вряд ли поможет, а вот разрешение на акт творения, надеюсь, я скоро получу.
— Ну-ну! Я и говорю, когда рак на горе свистнет.
— Дался тебе этот рак!
— Кстати, в варёном виде, да ещё к пиву, раки очень даже ничего.
— Дома побалуешь?
— Я подумаю, — отплатила Ева мужу той же монетой и оба засмеялись.
«Похоже, я поторопился с выводами относительно девчонки, и она не такая дура, какой мне представлялась», — подумал Николс, ломая голову над загадкой преображения прежде глупенькой Евы, которую он соблазнил отнюдь не обещанием свободы творения, а обещанием сделать своей любовницей. В первую очередь его подозрение пало на посланницу Этана, но принцу Хаоса не верилось, что душа смертной способна вытеснить душу богини. Во всяком случае, такого ещё ни разу не случалось, поэтому он пришёл к мысли, что Ева поумнела благодаря заключению. Этан, знакомый с королевой вампиров, не был ни в чём уверен — за исключением того, что метаморфоза, происшедшая с женой, нисколько его не огорчает.
Шансы остановить беглецов были не велики, вдобавок что-то в облике Этана подсказывало Николсу, что тот будет до последнего биться за жену. Поэтому он лишь вздохнул, когда юный бог проломил горизонт реальности его вселенной и вместе с Евой исчез в Междумирье.
О потере Евы он не переживал. Демиург из неё действительно был никудышный, а вот побег Этана был для него равносилен катастрофе. Его вселенная, напичканная лазутчиками лорда Хаоса, находилась в крайне шатком равновесии, и уход юного бога сразу же привёл к ослаблению порядка — чем не замедлила воспользоваться вездесущая энтропия. Чтобы отразить её атаку, Николс спешно принял форму дракона, но это не слишком ему помогло. «Вот ведь наглая тварь!» — расстроился он, заметив, что его хвост начал терять чёткие очертания. «Кыш, скотина!» — он швырнул в энтропию стабилизационным импульсом, но обнаглевшая прислужница первородного хаоса лишь отскочила на безопасное расстояние и оскалила жуткую пасть. «Чтоб тебя!» — выругался Николс и… пустился наутёк, спасаясь от роя несущихся к нему деструкционных игл.
«Что, мой мальчик, думал, что я про тебя забыл?» — усмехнулся лорд Хаоса, наблюдая как сына гоняют по его же собственной вселенной. Когда Николс окончательно выдохся, он отозвал слуг и особо ретивых без промедления прикончил, хотя они выполняли его же волю.
Не чаявший уже остаться в живых принц Хаоса возблагодарил Создателя. Конечно, он догадался, по чьему распоряжению на него напали, но мог лишь злиться на отца, — ведь кроме ума и хитрости ему было нечего противопоставить всесильному родителю.
Придя в себя, Николс понял, что находится неподалёку от первого и пока единственного яйца, населённого разумной жизнью, которое ему удалось создать при помощи Ареса и богинь-демиургов. Правда, бесталанная Ева могла лишь подражать своей предшественнице, но и это давалось ей с превеликим трудом. Опираясь на разработки Лотиэль, она сумела воссоздать разумную жизнь. Вот только её творения были так далеки от Истинной крови, что разочарованный Николс уже не питал никаких надежд относительно собственных источников силы. Когда он предоставил Еве другие планеты, готовые для принятия разумной жизни, она сумела создать только растительный покров и животных, причём они уступали созданиям Ареса, который был полным профаном в области творения. Видя, что толку от неё нет, Николс запихал богиню-неудачницу в белого карлика, обещавшего стать чёрной дырой. Этим он хотел удержать Этана, который тоже был творцом и, бродя по его вселенной, служил ей своеобразным стабилизатором. Тем не менее юный бог не только сумел разыскать Еву, но даже нашёл силу, способную вернуть ей разум.
Приткнувшись около астероида, принц Хаоса поднял лапу и с озадаченным видом на драконьей морде почесал в затылке. «Что же теперь делать? Этана, который держал меня на плаву, больше нет. Хочешь не хочешь, а придётся до срока свернуть вселенную. Боюсь, своими силами мне будет не удержать равновесие. С подачи отца энтропия скоро начнет хлестать по всем измерениям. Вот чёрт! Теперь конвой до Сияющего двора мне точно обеспечен. Страшно даже подумать, какую ижицу мне пропишут по возвращении».
Вспомнив об Аресе и своём обещании навестить его, Николс решил заглянуть на Землю. Он не хотел, чтобы брат погиб вместе с его вселенной. У него было не так уж много по-настоящему преданных сторонников, к тому же бог-убийца пришёлся ему по душе своим прямодушием и юношеской наивностью. Ну а главной причиной было то, что Арес приходился ему братом, а родственные узы принц Хаоса очень ценил, хотя всячески это скрывал.
Путь до Земли дался ему нелегко. От постоянного недостатка божественной силы форма дракона сильно одряхлела и Николс, с трудом передвигающийся по пространству-времени, уже не раз успел обругать себя за сентиментальность. «Эх, столько трудов пропало даром», — вздохнул он, глядя на красавицу планету с края Солнечной системы. После гибели Лотиэль и неудачных творений Евы он больше ею не интересовался и лишь время от времени присматривал за братом. Делал он это издалека, настроившись только на Ареса, поэтому был не в курсе, что творится на самой планете.
Уставший до предела Николс подлетел к Земле и при виде мощного слоя ноосферы, до предела насыщенной жизненной энергией, у него даже выступили слёзы на глазах. «Создатель! Я не знаю, как ещё извернуться, чтобы добыть лишний ман божественной силы, а тут её такие залежи, что другим творцам и не снились!» — его когтистая лапа с нежностью коснулась ноосферы и та, признав в нём хозяина, радостно заурчала. «Ах ты, моя хорошая! Тяжко тебе, да? Давай я заберу излишки энергии, а то твои каналы уже забиты до предела», — сказал он и вместе с признательностью на него обрушилась такая мощная волна божественной силы, что ритом на драконьей голове ярко засиял, и под лоснящейся чёрной шкурой, отливающей всеми цветами радуги, заиграли крепкие мышцы.
Воспрянувший духом принц Хаоса перетёк в звёздную форму и выпрямился во весь свой огромный рост. Отмахнувшись от плавающих в эфире длинных тёмных прядей волос, он огляделся вокруг и радостно рассмеялся. Теперь он мог позволить себе всё, правда, в разумных пределах. Всё же одной планеты с Истинной кровью было мало для полной независимости от Сияющего двора.
«Ничего! Лиха беда — начало», — сказал себе Николс и пригляделся к плетению ноосферы. На фоне искусной работы Лотиэль вставки Евы выглядели как дерюжные заплатки на шёлковом кружеве. Правда, дерюги было больше, чем шёлка, но это не слишком его огорчило, особенно при виде двух чистокровных потоков, запустивших многочисленные щупальца во все слои ноосферы. При них был ещё и третий поток, слабо разветвлённый, но тоже чистокровный. «Создатель! Я не верю своим глазам! Выходит, наши дети живы! — по щеке принца слезой скользнула яркая искорка, за ней другая. — О, Лотиэль, душа моя! Будь мы вместе, моё счастье было бы полным…»
— Ваше высочество, понимаю, моё присутствие не принесет вам ожидаемого счастья, но не могли бы вы уделить немного внимания вашему преданному слуге?
Это был не кто-нибудь, а сам Ваатор, личный палач лорда Хаоса. И хотя его визит не сулило ничего хорошего, Николс понял, что он снова в игре.
— Верно, не принесёт. Ведь счастье и ты — антагонисты, — лениво процедил он.
— Ваше высочество, осмелюсь заметить, что вы не правы, рассуждая столь категоричным образом. В настоящий время я как раз пытаюсь приблизиться к понятию счастья, — почтительно возразил коленопреклонённый лорд Ваатор.
— Ну, и как успехи? — поинтересовался Николс, гадая, зачем он явился.
— Пока не очень, но я не теряю надежды, — смиренно ответствовал лорд Ваатор, который, в свою очередь, разглядывал опального принца.
— Ну? Давай выкладывай, какие пакости ты приготовил на этот раз, — поторопил Николс адского палача, но тот не спешил открывать свои карты.
— Обижаете, ваше высочество! Вы дороги мне как родной брат. Да у меня язык не повернётся чем-либо вас огорчить, — ответствовал лорд Ваатор и в его глазах заплясали языки жаркого пламени.
— Брат, говоришь? — усмехнулся принц Хаоса. — Знаешь, Ваатор, ты такая беспримесная сволочь, что с некоторых пор я уважаю тебя за цельность характера.
— Э, мой принц! Все течёт, всё изменяется, и я не исключение. Если вы думаете, что я по-прежнему выступаю исключительно в амплуа злодея, то вы опять угодили пальцем в небо.
— Ладно, хватит ходить вокруг да около. Что там у тебя?
— Ваше высочество, я к вам, так сказать, с частным визитом, — вздохнул лорд Ваатор и пламя, которое заменяло ему глаза и волосы, основательно потускнело, приобретя синеватый оттенок. — Могу я обсудить с вами одно личное дельце или вы сразу дадите мне от ворот поворот?
— Валяй, выкладывай! — согласился Николс, заинтригованный уже тем, что всесильный палач ищет его расположения.
_______________________
[1] Ман — базовая единица измерения магии.
КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ ПЕРВОЙ КНИГИ
Больше книг на сайте - Knigoed.net