Не закрывайте глаза, когда вас фотографируют, иначе вы потом подумаете, что кадры оказались бракованными.
Анжела уничтожала 60 % своих снимков. Но английский костюм Альваро всегда на нем смотрелся безупречно и лишь подчеркивал выгодные черты внешности Альваро Альто. Поэтому он любил его одевать. А пианист забыл о костюмах, не боялся москитов и лихорадки. У каждого есть свой почерк. Ни одна из квартир Берлина не ожидала неожиданно приехавшего пианиста, несмотря ни на что. Ни на что не смотря, он вошел в одну из них.
Don't you want to be just a rock'n'roll girl with all those natural cosmetics of pain and taxi drivers songs in the windy streets. Like the starts of all stars in midnight routes with hurting horizons... hurting eyes... with 'yes' and blue motives of pregnant sadness. Soon the baby is born. He caught her smiling in front of the TV news break; in his special way he would gently carry her face blank and motionless to the rest-room of ending stories.
I need defence in any bus I enter like the miracles stealer wishing million pardons from passer-byes watching suspiciously. No friends. No leave-takings. I wish I stole your heart instead of all those useless silent joys of watchmen rushing after me. Great darkest psychology plays hard with silver substance of your body. I was such a bad sofa for your hands, so soft inspector of your gaps and stretches, so . . so, though no one should intrude........
With the same feelings occurred the night before Angel came to LA. Lipstick stuck in the mouth of the one she saw in the mirror with no visible head leaning to the no one's shoulder. She knew it would be like that but she could utter the only word of love that she hated to pronounce. That word tortured her articulation, and by all means she always tried to avoid it in use. However she could neither swallow it nor rip it with teeth and tongue at the very moment she came to LA. Oh, she could stand silently in the queue of ticket buyers, or she could split within strange prayers in the dim churches or hide in car jams drinking gasoline and playing cards with lonesome passengers. Or she could repeat the ending of the most fabulous wrack, she could start...... At least....she could start. But she changed her blood group and never more responded to her name. Yellow pages must have saved it.
Альваро ожидал приезда пианиста, некому было переводить его вдохновенные письма Карлу. Он уже ничего не писал об Анастасии, а сообщать о ее смерти ему не хотелось. Его письма были вымыслом, он не говорил о скучном. И Карлу должно было казаться, что жизнь бьет ключом. Он сам уже готов был написать о своей действительно событийной жизни, но в ней он не нашел слов Альваро. Он осознал, что у них не просто разные языки, у этих языков разные авторы. От языкового обилия у Анжелы закружилась голова. Она пришла к Робину и осталась в его особняке. Робин встречал курьеров, которые приносили ему гвозди и шурупы известных фирм для наиболее качественного домашнего обустройства. Он брал в руку гвоздь и начинал гвоздем рисовать на стенах свое имя, а оно не слушалось его, оно выходило неразборчивым, он долбил стены, рвал гардины, бил окна, ветер встречал его, недоуменно хлеща его тщедушное тело, отрывая его голову и не возвращая на место. Голова его смеялась.
Ни о ком.
- Ты внутри меня.
- Я не знал, что ты уже это чувствуешь. Но меня нет. Я лишь пытаюсь оставить тебя в покое.
- Ты не вынул руки из карманов, когда пришел ко мне, ты оставался образом. Каким образом тебе удавалось это?
- Неужели ты еще не устала говорить загадками? Горит ли ночь твоими глазами все так же проникновенно, как в первую ночь сотворения мира? Тогда я был совсем молод. Помнишь? А ты говорила, что я - самый красивый старик в мире, но никакого мира еще не было... Помнишь?.. Помнишь, как я смеялся над твоими фразами, а ты обижалась, как ребенок. Маленький.
- Ты внутри меня. Делай что-нибудь......
- Я знал, что я стану тобой. Ты.
- Остаешься собой.
* * *
Нельзя остановить Робина, его руки уже истекают кровью, его собственной, серой. А Анжела не хочет жалеть его. В каком измерении он притворился мертвым, никому не было понятно. Робин лишь спал в каком-то из измерений, и Анжеле нравилось наблюдать за ним, спящим. В тронном зале жителей его династии готовились забавные интриги. Девушки просили прощения у достопочтенных молодых людей. Юноши ловили кайф. И дышали в уши девушкам, но о своих похождениях потом им было приятнее всего говорить друг с другом, делиться своими впечатлениями. Изучались маршруты родинок элитных невест. Робина нельзя обвинить в мелочности. Он изуродовал свой особняк, но его лицо отделилось от головы, отделенной от туловища, что не позволило глазам увидеть результаты маленькой войны своего хозяина.
О себе.
Меня поглощают чувства, они рождаются в журчании воды за окном, в песнях 20-летней давности, они крадутся парками и переулками старых городов, кружатся в трезвоне телефонов, звонков в мою дверь, они пропитали изношенные вещи, и вдруг они исчезают в моем разобранном диктофоне.
Время голубых ночей.
Она уже не была маленькой девочкой, и поезда, не задерживаясь в ее городе, надолго не могли вторгнуться в ее запахи и сны. Она всего лишь распадалась на части, ее тело разлагалось. Никто не знал, где она хранила ключи от дверей всех замкнутых людей. Кто-то заглядывал в воду ее глаз, кому-то не терпелось распутать ее волосы.
Ей было приятно, когда он заходил к ней в комнату и произносил эти слова. На ладони у него были лепестки ее любимых цветов. Он не смел приносить ей цветы, отделенные от корней. Он помнил, как она плакала, увидев мальчика срывавшего цветы у ее дома, в котором уже никто не мог жить, так как веранда была заполнена магическими предметами, и людям казалось, что они постепенно умирают, скитаясь среди неизвестных комнат и окон. Лишь он мог входить к ней в комнату с лепестками на ладони и произносить эти слова, которые она забывала, если улица полнилась шумом дождя.
Ночь, которая утонула в волнах северного моря, утаила ее попытку танцевать на ветвях папоротника неизвестной страны. Ее любовный вздох просочился в песок коралловых островов. Ей никто не встретится в утренней дымке тропических композиций.
Я не хотел нарушать ее покой, воплощенный в прогулке по набережной уютного города, на стенах которого росли цветы, и их нельзя было представить умирающими. И она способна прекратить свою прогулку лишь в том случае, если она увидит мои глаза, блуждающие в воде.
* * *
Он знал, что каждый из городов будет по-особому реагировать на его визиты. Он оплевывал камни, помечая места, обрекая города на свое присутствие в каждой их частице. Слюна быстро проникала в химическую структуру.
Жила Анастасия на Последнем переулке, а Карл - на улице Живописной. И не видели они друг друга сотни лет.
Все узнали об их несовместимости, но ситуация подталкивала их друг к другу, но были люди, которые могли сменить им паспорта и увезти в разные страны, отправить в противоположные миры, научить их говорить на других языках, разных, но, видимо, и он, и она предположили, что именно благодаря этому они смогут вдруг понять друг друга, и сошли с ума от этой мысли.
They have gone in the books of TV stars. They don't know even why. Alto changed his mind and started to recover. She found out the way out. He knew where is the way, but he did not realise how painful it was to be out of the way. We are drinking in the bar of lost desires and recall how beautiful we were before somebody told us we would be happier no more. We thought we would ... so long and dramatic awaiting.
Don't worry, baby, everything's just going to be fine..... no seeking for my hands ... don't you feel them. Don't you fly alone in the most fabulous space sleeping in the synthetic minds of your groovy toys. Morning will come with the news that no more well is drilled in Kazakhstan. Everyone should know. Stars are deeper in the pocket. Two lines on the escaping surface of my face are clearly seen in mirrors of invisible desires. And eyes are starting to rain.
Я начинаю новый этап охоты, и попытаюсь поймать в сети всех девушек с джинсовыми сумочками, в которых обязательно отдыхают желтые страницы библиотечных книг, позволяя именам внутри себя любить друг друга.
Я выслеживал девушек на концертах самых модных музыкантов, в претенциозных клубах, на премьерах потенциально культовых фильмов, в магазинах современной одежды, где могли продаваться сумочки из джинсовой ткани. И, казалось бы, я должен был встретить девушку из кафе, но ее не было, а я забыл, где находится кафе с кофе без сахара и цветами, мертвыми, напротив. Птицы не могли мне подсказать, куда исчезла она, не попрощавшись с ними. Я звонил пианисту, а он разучился говорить, а расшифровать его музыкальные партии я был не в состоянии. Одна девочка ела мороженое, не обращая внимание на сутолоку города, у которого Дэвид Грей просил прощение за то, что он не сумел его разрушить, а лишь вписался в его систему. Рекламный блок неожиданно заканчивался и начинался заново, и мне привиделось, что девушка прячется между кадрами роликов. Я спрашивал у дальнобойщиков, не увозили ли они в даль соединения солнца и луны девушку, обезоруживающую взглядом. И даже когда я среди бескрайних тротуаров безумного мира кричал неистово незнакомым мне голосом неизвестные мне слова, и лишь она могла меня понять, я не чувствовал, как свет ее глаз, касающихся моего взволнованного дыхания, поглощал неведение в невидении.
А Анастасия утонула в нефтяной скважине.
Ты слишком впечатлительна; я начинаю сомневаться в том, что у женщин правомерно некое единство сопереживаний, когда ты смеешься моим шуткам, целуешь мои щеки, если я говорю тебе скрытые комплименты, или дарю открытки с сюжетами. Я приземляюсь в твои ладони, и ничего более не хочу, мне достаточно твоего тепла до конца жизни в пределах известного мне мира. Неизвестность взяла судьбу в свои руки, натуральный психоз мой теперь необъясним. Не знаю, почему я стал главным электриком на планете.....
Waiting for the trivial telephone call from Mr. Nick Zana I realising I should be a polite young man however could not stop my creative invasion of the oil world. I was a pacifier looking for my pass. Stuart Satclife came to me at night. A girl in a rouge jacket puts a stone in her pants. No one predicted that it appeared to be a rolling one.
No one in my dreams resembles a piano player. Though Stephanie was too persistent in looking for the password enabling her seeing..seeing a piano player in any dream of hers, thus she got lost in dreams, of hers.
I was the one living once and again leaving home and just trying to read your heart....
getting old at a speed of light... dear.. how shameless it is from my side to make you using your time making me losing my mind.. hard to recognise the ability to write quite a sincere letter to a person like you as if taking a chance to escape nowhere from personal 'inner' phobias. If we get to know each other... hope we would.... you'll probably find it remarkable to interpret these abortions of my life.
Выспавшись в Рио-де-Жанейро, Альто поцеловал Анжелу, как дочь, забыв о своем фотоаппарате и о скучной беседе с Карлом на заре бразильского солнца. Весь в солнечных пятнах, он припарковал машину и влез в прокуренный светопоглощающий клуб, заказал ванильное мороженое с водкой, большой Альто курил безостановочно, Анжела тонула в океане своей менструальной крови, и странные волосы росли на ее ногах, у нее есть стерео в капюшоне ее испытанного парашюта, уносящего ее в тоску безмолвия. Велика была ответственность, которую взвалил на свои плечи Альваро, когда целовал Анжелу губами, не знавшими ничего иного, кроме вкуса гипса в лаборатории. Его модели, несомненно, догадывались, что он изменился, и штрихи его мазков на камне напоминали гроздья волос Анжелы, милой и глупой, не для стынущей бездны стона, для сладкого романа, милой и глупой. Для португальской корриды и карнавалов без права на венерические недуги.
- Все будет хорошо, - отпуская Анжелу в Сан-Паоло, Альваро рисовал ее в своих будущих снах и сгорал от вдохновения.
Ее ждал Карл, влюбляясь в нее еще больше, в ее отсутствующие детали. В ее одежду, когда она стояла так близко в его неожиданных воспоминаниях. В смутный взгляд ее не выспавшихся глаз, рождающих свет подиумов и объективов. Он звал ее, как сестру, руками притягивая к себе, к груди, к душе своей, раскрепощаясь, не пытаясь найти ей замену.
- В какой-то момент мне показалось, что ты не со мной, - отрешенностью своих желаний в контексте произнесенной фразы окутал Карл Анжелу, прячущую глаза.
Prussian blue.
Norway seemed to be dedicated to the snowball giants. A piano player left Norway for any place. He's on the rode. Wether he remembered his sarcastic flat in the heart of Prussian blue or didn't nobody could be sure. He studied the most complicated rhythms and piano compositions and newly born cheeks of his beautiful dream to see Stephanie... And that day he lied on the warm sand in Benin looking in the sun and everything was perfect, he saw her face and definitely recalled his history in Prussian blue.
* * *
Примеряясь к трубам на обочинах, человек с внешностью рисковал дважды. Первый раз в жизни он не подозревал о неразделенном чувстве, чувствовал упоение от связи с человеком, который никогда не любил, но очень хотел воспитывать собственных детей. А второй раз человек с внешностью посмотрел в зеркало и внезапно вспомнил название ненаписанной книги о воспитании.
DJ Shadow с каждодневной девочкой занимался ни чем иным, как сексом по-голландски в Китайском метро без видимого ее желания, но трижды. Они играли в пэйнтбол и выигрывали в казино, и еще больше они выигрывали на скачках, и лучами дискодвижений освещали друг друга, танцевали у океана, ехали на велосипедах в эллипс солнца на горизонте, частицы субтропического ветра и льдинки Антарктического льда заражались их присутствием. И в шоколадном мороженом таяли они, и казалось, будто они не могли усомниться в своем вечном стремлении никогда не расставаться. Их находили в итоге то там, то там, и вовсе в непредсказуемых местах убитыми, с пулевыми ранениями в висках, повешенными на столбах у обочин, впрочем, они не жалеют о судьбоносности своих взглядов, находящих друг друга привлекательными.
Безропотно Анжела писала на карнизы небоскребов, когда летела на злополучных боингах, от сонливости хотелось испускать мочу не торопливо, размерено поливая теплой влагой все вокруг. Капельки ее падали на язык, который Альваро выставил в оконный проем, когда пытался уловить вкус ветра, еще не пришедшего, но уже принесшего тревогу. Анжела делала красивые пируэты в воздухе, дышала струей небосвода, лишь ей доступной, живая искусительница акул шоу-бизнеса, не покорная. И Стефани уже не могла ничего сказать пианисту ни на бумаге, ни на словах вечно истребляемых языков своих предков, лишь кивнуть могла в ответ на его бесконечно ожидаемые и безответные вопросы.
- Почитай глупые рассказы о проститутках 19-го века, - рекомендовал Карл Анжеле, - ты найдешь их забавными. И всунул руки ей в нежную ночную ткань ее белья.
Нет стен.