— «Разве я не прав????» — Двухсотый не умолкает, он как будто ждёт от меня стопроцентного согласия, но сам же немного сомневается в своей правоте, не в её рациональной составляющей, нет, и даже не в эмоциональной, а в душевной, метафизической.
— «Я не могу оставить ни Флора, ни, тем более, одного из наших, пусть я и знаю его всего лишь сутки» — отвечаю я Двухсотому.
Двухсотый смотрит на меня взглядом непонимания…. Непонимания того, почему именно сейчас, именно в этот момент он должен был столкнуться с торжеством в человеке каких-либо моральных принципов. Готов поспорить, что в его голове возник вопрос «Почему сейчас? Ну почему не раньше?» Потому он и задаёт этот вопрос мне вслух.
— Почему?
(Воспоминания)
— Васудева, сынок, сегодня мы идём на болото.
— Болото?
— Да, грязное, ужасное болото.
— Но зачем?
— Полезно для концетрации.
— Для какой концетрации?
— Слишком много вопросов, Васудева. Идём, всё увидишь на месте.
Пройдя небольшое количество расстояния в гуще Асийских джунглей, мы с Отцом пришли на грязное, вонючее болото.
— «Вот мы и пришли» — говорит Отец с издевающийся ухмылкой.
Я закрываю нос пальцами, лишь бы не чувствовать эту вонь. Отец резким движением совершает шлепок мне по руке.
— «Папа, тут воняет!» — возмущаюсь я.
— «Это ещё не воняет. Так, сынок, снимай свою рубаху» — говорит Отец.
— Зачем?
— Что- то ты много говоришь сегодня. Давай, снимай.
Я снимаю рубаху. Отец прямо голыми руками набирает вонючую жижу из болота и мажет ею мою спину. У меня рвотный рефлекс.
— Тихо, не смей. Стой спокойно.
Отец вымазал весь мой торс. Я стою и еле сдерживаю отвращение и ещё больше- непонимание того, зачем вообще всё это нужно.
— А теперь, сынок, стой и делай волевую гимнастику. Таак, ручки сгибаешь, разгибаешь, всё, как обычно. Выполняй все движения полностью до завершения всей гимнастики.
Я делаю все упражнения, пытаясь сдерживать слёзы из глаз, которые «режет» этот отвратительный запах. Я ещё чувствую, как моё тело начинает потеть, тело измазанное в этот кошмар, фу!
— И пока ты делаешь, отвечаю на мучающий тебя вопрос. Ты это делаешь для концетрации на своём деле, своей миссии, у тебя есть задача- доделать комплекс до конца. Грязь же и вонь от неё- это всего лишь дорога к цели, это даже не преграда.
— Очень вонючая дорога, Папа!
— Ну да, может быть, хе-хе. Хотя…. Вот сейчас появилась и преграда.
Из кустов грациозно выпрыгивает жёлтая рысь пямо на спину Отцу. Он хватает её за голову и делает бросок вперёд. Рысь, приземлившись на землю, резко переворачивается на лапы. Отец принимает боевую стойку. Рысь рычит и шипит одновременно, как бы чередуя эти звуки, прижав уши и виляя хвостом.
— «Эй ты, давай на меня, котяра!» — я решаю взять инициативу в свои руки.
— «Сын, молчи!» — громко сказал Отец, явно переживая за меня.
— Папа, всё хорошо. Я кое- что придумал.
Я тихонько замираю на самом краю болота, так, чтобы не упустить из видаопасное животное.
— «Ну, давай!» — кричу я на рысь.
Рысь, слегка ускорившись в коротком беге, отталкивается лапами и делает прыжок прямо в мою сторону.
— «Васудева, нет!» — Отец кричит изо всех сил.
Я резко отскакиваю в сторону, а рысь прыгает прямо в болото, поднимая фонтан грязных, вонючих брызг.
— «Ну что, котяра, получил? Будешь знать, как нападать на моего Папу!» — хвастливо восклицаю я.
Рысь жалобно замяукала, в её глазах можно прочесть абсолютно обычный страх за свою жизнь-так срабатывает инстинкт самосохранения, присущий любому живому существу. Отец схватил лежащую рядом деревянную палку и протянул, как смог, её в сторону животного.
— «Ну давай, злючка ты такая, цепляйся» — говорит Папа.
Глаза рыси хоть и полны страха за свою жизнь, но в них ещё можно прочесть и недоверие. Конечно, ведь с чего это вдруг её недавняя жертва, то есть мой Отец, пытается ей помочь. Может этой палкой он хочет и вовсе её шандарахнуть по голове, чтобы утопить в болоте окончательно. Често, я и сам не понимаю, зачем Папа это делает.
— «Пап, зачем ты её спасаешь, она же снова нападёт» — говорю я в недоумении.
— Тихо, сын, не волнуйся и не отвлекай меня. Ну давай, рыська, тянись, тянись лапами, давай, я не причиню тебе вреда.
Взгляд животного сменился на «доверие от безвыходного положения», тут сразу вспоминается старинная асийская поговорка «авось, пронесёт». И вот котяра цепляет палку правой лапой, выпустив когти, подтянув так же и левую.
— «Давай, давай, вот, молодец» — отец почти вытянул зверя наверх.
Блестящая золотистая шерсть рыси конечно почернела от грязи, но уже того злобного воинственного взгляда хищника у неё нет. Она смотрит благодарно на моего Папу, а на меня с лёгкой даже не злобой, а обидой, слегка рычит в мою сторону и убегает в глубину леса. Я стою в удивлении, не знаю, что сказать.
— «Вот, вот, сынок, даже лютый зверь понимает проявленное к нему сострадание» — решает вот так закончить сегодняшний урок мой Отец.
(Конец воспоминаний)