Делан
С каждым днем становилось только хуже. Он уже потерял счет дням, знал лишь только, что осень уже наступила. Происшествие с принцессой и очередная ссора с Эрмиром совсем выбили из-под ног землю, а еще это известие, что тот ардонец — его настоящий отец. Отец… которого он никогда не знал. И что ему теперь делать? Сказать ему, как сильно он хотел его увидеть? Как все свое детство мечтал об их встрече? Может, так когда-то и было, но теперь он не хотел даже видеть его. И потому приказал не пускать его в замок, хотя и разрешил ему быть в гвардии. Он не знал, что ему сказать, не знал, как спросить о причине его полного отсутствия в его жизни. А у матушки спрашивать тем более не собирался.
На него в одночасье навалилось слишком много дерьма. Этот мятеж уже сидел у него в глотке. Нужно было идти дальше, нужно было наконец уже брать столицу и покончить с этим раз и навсегда. Сейчас у них собралось порядком трех тысяч человек, и Делан никак не мог впихнуть в голову такие цифры. Он представлял себе две сотни, с которыми он выиграл первое сражение, но никак не три тысячи.
Разведка, тем временем, донесла, что Ваттаву защищает войско таллийских эрлов, неких Парайса и Олреда. А вот принц Ардорф, со своим войском, трется где-то близ Каменного Дола, довольно далеко от столицы. Этому было только одно объяснение, которое ему донесли солдаты, прибывшие вместе с принцессой — диверсии в Талле. Наверняка Ардорф развернулся, чтобы отбить атаки мятежников. Значит, пока не поздно, нужно идти на столицу и брать ее. И через день после попытки побега принцессы, он отдал приказ на сбор войск.
Это было не то же самое, что снарядить две сотни и в тот же день выйти. Приготовления заняли по меньшей мере три дня. Необходимо было погрузить продовольствие, осадное снаряжение, подготовить коней. И Делан лично решил заняться командованием подготовкой. Несколько раз он пересекался с Эрмиром, но тот лишь одаривал его холодным кивком. В своем стремлении мстить он совсем помешался. Делан уже не мог его узнать, но мог его понять. Он потерял самое дорогое, что было в его жизни. И если Делану было до сих пор мучительно больно, то ему было в разы хуже.
К концу третьего дня, когда лидер мятежа обсуждал с сотниками организацию путей снабжения, к нему прибыл разведчик.
— Господин! — принялся докладывать он. — Есть вести из Дарона!
— Говори скорее. — Ничего хорошего, по-видимому.
— Знать снарядила свое войско и выдвинулось к Матарису. Кроме того, мы кое-что разнюхали, вам это понравится, — он довольно улыбнулся.
— Не томи, — буркнул один из сотников.
— Армия Талла в Нордриме частично состояла из алсогонцев, собранных как вспомогательные отряды. Среди них масса рыцарей и хорошо подтянутой пехоты. Нашей знати удалось их переманить, и они идут в Алсогон, чтобы помочь нам!
Делан хотел было обрадоваться, но все же смутился. Он не знал, что думать об этой новости. С одной стороны — это было замечательно, ведь если все мятежные силы Алсогона объединятся, то они могут окончательно сокрушить Талл. Но что-то ему подсказывало, что знать может таким образом лишь укрепить свои позиции. Теперь ему была понятна картина жизни феодалов, и их стремления не к окончательному разгрому Талла, а ведения с ним переговоров. Ему доходчиво объяснили, что в этом стремлении нет благородного желания защитить жизни простого народа, а котором твердят эрлы. Им нужна власть, земля и деньги. Последними двумя атрибутами Талл щедро делился с ними, так что многие из мятежников до ныне имеют поместья в стране врага, их деньги и титулы зависят от таллийцев. А их «мятеж» — лишь игра, в которой они заинтересованы только в своей победе. При таком раскладе, новости о пополнении их армии вызывали у Делана двоякие впечатления.
— Спасибо за вести, — поблагодарил разведчика лидер мятежа и тот ушел.
— Вот так новости, — радостно сказал один из сотников. — Может, нам стоит обождать? Я разделяю вашу с Эрмиром к ним неприязнь, но удар единым сильным кулаком будет куда больнее для Талла.
— Нет, — отрезал Делан. — Выступаем, как и задумали. Мы возьмем столицу без них.
Войско было готово к выступлению на следующий день. По оценкам разведки и сотников, до Ваттавы с таким количеством людей они доберутся через две недели, если не будут тратить лишние силы и пойдут размеренным темпом. Этого должно было хватить, чтобы опередить Ардорфа и захватить столицу раньше.
Делан распорядился, чтобы принцесса была все время рядом с ним, под охраной как минимум пяти человек, которые будут стеречь ее и днем, и ночью. С Эрмиром он по прежнему не общался, лишь перекидывались парой фраз, которые касались руководства армией, да и только. Тальмагана он старался не подпускать к себе, да тот и сам не особо-то старался приблизиться и поговорить. Но невольно Делан все равно бросал на него взгляды. Как бы там ни было, это был его отец. Настоящий отец, которого он никогда не видел. И вот он — перед ним. Интересно, знает ли он, что Делан его сын? Наверное, знает, слишком его поведение было подозрительным, да и его появление так внезапно, когда Делан начал мятеж выглядело очень странно.
Шли мятежники и вправду медленно, куда медленней, чем, когда их было две сотни, да даже, чем, когда они шли на Матарис. По пути им встречались селения, которые Делан наверняка никогда бы не увидел, не случись того, что случилось. Оттуда выходили люди и приветствовали их, несли им цветы и еду. Было очевидно, что таллийцев там больше не было.
Мятежники не разбивали лагерей, спали прямо под небом, чтобы сэкономить время. Это было довольно удобно. Каждую ночь Делан смотрел в небо и мысленно говорил с Илиеной. Он точно знал, что она где-то там, в далеких краях, куда никогда не ступала нога человека. По крайней мере, живого. И он верил, что однажды встретит ее. Может даже, очень скоро. Делан принимал тот факт, что может умереть, с улыбкой. Он умрет с чистой совестью, за свою страну, за свою любовь, за тех, кто не может себя защитить.
И в одну из таких ночей, к нему подошел стражник.
— Простите за беспокойство, господин…
— Я не господин, — как-то само собой ответил он. — Что случилось?
— Э-э, да тут это, принцесса таллийская все хочет с вами говорить. Надоела. Вот мы и решили, может…
— Ведите ее сюда.
Принцессу привели со связанными руками.
— Это еще зачем? — удивился Делан, глянув на солдат. — Снимите, с ней я как-нибудь справлюсь.
Воины развязали ей руки и оставили их наедине.
— Я бы хотела извиниться, — сказала она, сев у костра. — Я резко выразилась насчет вашей жены, это было неправильно.
— Не за что извиняться. — Делан задумчиво ворошил костер. — Я даже забыл думать об этом, у меня других проблем куча. Главное — не пытайся больше сбежать, иначе я прикажу держать тебя связанной постоянно.
— Я не буду, — принцесса виновато опустила голову. — Все равно не выйдет.
— Вот-вот.
— А еще, — она снова подняла голову. — Спасибо, что сохранили жизнь Розе и мне. Я видела, как этот человек, Эрмир, был недоволен. Вы идете против своих же людей ради врагов. Это сильно.
— Мы должны быть лучше, чем те, против кого сражаемся, иначе смысл этой войны? Может, я и пожалею о своих решениях, но я все равно буду считать, что они правильные.
Повисло молчание, нарушаемое лишь далекими разговорами солдат, треском костра и стрекотанием сверчков. Делану была не особо приятна компания этой девушки, но просто прогонять ее он не хотел. Она еще хотела было что-то сказать, но все никак не решалась. А потом пожелала спокойной ночи и ушла.
Он не испытывал к ней отвращения, как к врагу, да он вообще не считал ее врагом. Это была обычная девушка, лишь в силу обстоятельств оказавшаяся в его плену. А это еще ода тема для размышлений. Нет, ему было достаточно того, что уже было. Тальмаган, его отец, предстоящая битва, которая решит судьбу всего Алсогона, а может, и всего северного Гарсариона, знать, действия которой, он никак не мог понять. И в центре всего этого круговорота дерьма — он, простой крестьянский парень, который вообще не должен быть здесь.
Но это выпало на его долю, можно смело говорить, что он сам себя в это втянул. Теперь нужно было закончить. И потом уже уйти с миром на покой, куда-нибудь далеко, чтобы никто его не мог достать.
Каждый день их похода на столицу был пыткой для Делана. Ему уже не терпелось ринуться в бой, крушить врагов. Он и представить себе не мог, что будет о таком думать. Первые его убийства хорошо ему запомнились, тогда было страшно и жутко мутило. Теперь же бой был для него чем-то правильным, чем-то настоящим. Только там все было понятно. Есть только ты и враг. Черное и белое. Да и нет. Больше не существует серого, нет подковерных игр, сомнений. Только враг, которого нужно уничтожить. И скоро этот момент настанет.
Мятежная армия неумолимо шла к Ваттаве, проходя деревни, частично опустевшие. Может из-за того, что их жители бежали от войны, от гнева Талла, а может, они примкнули к армии Делана. Дни сменялись ночами, становилось холоднее. Ведь осень уже начинала разгуливать по земле.
И наконец, с трепетом в сердце, Делан увидел столицу. Уставшие от длительного перехода войны шествовали по дороге среди уже убранных полей. А впереди, мелькая на голубом небе, была столица. Высокие стены, продолжительность которых было трудно определить, крытые деревянными галереями. Круглые башни, с шапками в виде конуса, над которыми реют флаги Талла. А за стенами — дома с крышами из красной черепицы, башни замков и дворцов. Делан никогда бы не увидел этого великолепия, не случись мятежа. И ему даже было немного жаль штурмовать такой город, рушить эти величественные стены, жечь эти красивые дома.
Однако делать было нечего.
— Подготовиться к осаде! — закричал проехавший мимо галопом Эрмир. — Отряды перехвата вперед! Траншеи! Чего замерли на месте⁈ Вперед!
Мимо Делана к столице ломанулись толпы людей, каждый из них знал, что ему нужно делать. Они отправились готовить осаду.
— Эрмир, — позвал Делан. — Мы не сможем взять в кольцо весь город, он слишком велик.
— Как и с Матарисом, это будет не нужно. Тебе не доложили? Гарнизон состоит меньше, чем из тысячи человек. Ардорф двигается в нашу сторону, но он еще далеко. Если начнем штурм завтра, то пробьемся, нас попросту больше.
— Погибнет много народу…
— Все, если потребуется. — Эрмир натянул поводья, нахмурился. — Мы все готовы умирать. Сегодня, завтра, не важно. А что ты скажешь?
— Я готов, — кивнул без промедлений Делан.
— Тогда, мой брат, — он протянул Делану руку, — да ведут нас боги в свои чертоги.
Лидер мятежа был удивлен такому жесту, но с радостью пожал руку тестю.
— Бой будет трудным, — услышал вдруг Делан басистый голос. Это был Тальмаган, который впервые за долгое время решил заговорить.
— Несомненно.
— Мой тебе совет: стены тут не главное. Глянь, они закрыты галереями, а единственное место для лучников — амбразуры в этих галереях. Когда ты подойдешь к воротам, стены не станут для тебя помехой. Пробейся в город через ворота, правда…
— Что?
Тальмаган задумался, почесал бороду.
— Ворота двойные. Это значит, что, когда ты пробьешь первые, за ними будет башенное пространство, где вас будут бить всем, что у них есть. А после вы упретесь во вторые ворота.
— В городе две стены, — вступил в разговор Эрмир. — Внутренняя отделяет Старомест от Нового города. Так что…
— Бой будет что надо, — подытожил Делан, улыбнувшись. Он невольно кидал взгляды на своего отца. Тот тоже улыбнулся, хоть это было только по глазам.
Подготовка осады шла полным ходом. Мятежники рыли траншеи, ставили колья, деревянные заслоны для лучников. Тыл тоже работал. Все те, кто не сражался, готовили лагерь, лазарет и кухню. Действия были отточенными, каждый знал, что ему делать. Делан понимал, что такой подготовке он был обязан Эрмиру. Без него он бы не смог все это организовать.
Теперь оставалось только ждать завершения работ, потому как без организации позиций штурмовать было опасно. Это уже не Дарон, и даже не Матарис. Это город, гораздо крупнее предыдущих. Но не долго пришлось ждать.
— Всадники! — закричали с передних краев, а следом затрубили горны.
Делан помчался вперед. Он увидел, что из главных ворот выезжает кавалерия. И не просто кавалерия, а закованные в доспехи рыцари. По меньшей мере, пол сотни. Их боевые лошади, сильные и крупные, тоже были покрыты железом и цветами Талла. У каждого на нагруднике были эмблемы, правда Делан не мог разглядеть их с такого расстояния. Но боевые штандарты таллийцев он видел хорошо, и понятно почему — они горели красным.
— Вот это уже плохо, — услышал он голос Герина, который был на коне недалеко от Делана.
— Не вздумай даже вести лошадей на них! — крикнул ему лидер мятежа. — Они вас сметут!
— У нас больше всадников, можем их окружить.
— Не вздумай! Тащись в тыл, лошадей уводи на фланги! Подсобите, если что, но не смейте идти в лоб!
— Копья вперед! Лучники! — кричал Эрмир, разъезжая на своем вороном.
Пехота начала перестраиваться вперед, вынося копья и организуя построение с щитами. Слабо верилось, что они выдержат удар закованной в доспехи кавалерии, тем более на таких лошадях. Сейчас бы очень кстати был бы ров, который они рыли в их первую битву. Но времени уже не было. Таллийская кавалерия заканчивала построение. Противники опускали забрала, поднимали длинные ударные копья, а их лошади рыхлили землю, в нетерпении сорваться с места.
— Нам конец, — слышал Делан голоса из строя.
— Они ж нас утопчут…
— Мамочка…
— Стоять на местах! — закричал Делан, протискиваясь в строй. — Если помирать, парни, то я с вами! Чтобы они не сделали, мы должны остановить их! Иначе нам не взять Ваттаву, и не освободить Алсогон! Стойте, держите эти гребаные щиты!
Прогремел протяжный вой рога, разнесшийся среди полей. Вражеская кавалерия двинулась вперед. Топот этой могучей смертоносной косы, которая снесет их как жидкие колосья, гремел в ушах. Делан уже подумывал о том, что все может закончится здесь, без штурма.
Вскоре противник перешел на галоп, опустил копья и на всем скаку помчался на мятежников. Считанные секунды и они столкнутся, но эти секунды показались вечностью.
И вдруг над головой что-то просвистело. Делан даже почувствовал дуновение ветра. Раз, другой, третий…
Несколько всадников врага упали, будто бы врезались во что-то. Грохот доспехов, хруст костей, вопли и ржание было слышно даже в гомоне плотного строя. А потом Делан понял в чем дело. Это стреляли катапульты. Из всех выстрелов в цель попал лишь один камень, но и он смог снести порядка восьми всадников. За тем полетели стрелы, но они были бесполезны. Лишь одну лошадь каким-то образом удалось ранить, и она рухнула, переломав всаднику все тело.
— Остановите их! — взревел Тальмаган, который тоже был в строю. Он, как и Делан, возвышался над всеми. — Главное, остановить!
Еще несколько мгновений. Топот, ржание, крики ужаса.
С треском и хрустом кавалерия влетела в строй мятежников. Они превратили в кашу тех, кто стоял впереди, щиты треснули, копья переломились. Рыцари пытались прорвать строй, но он был достаточно плотным, чтобы не дать им пройти. Жертвы тоже были большими. Мятежники пытались отступить, началась давка. Лошади втаптывали людей в землю, всадники во всю орудовали мечами. Делан, хоть и не стоял впереди, удар почувствовал. Их всех будто сжали прессом, будто бы ударили молотом.
Строй начал рассеиваться, люди побежали, а всадники протискивались, топча и рубя все на своем пути. Вдруг Делан увидел Тальмагана, который скидывал таллийский рыцарей с их лошадей и забивал своим огромным мечом. Других он рубил, да с такой силой, что их панцири не выдерживали. Те, кто не смог пробиться через строй, попали в руки пехоты, которая стаскивала их с коней и жестоко забивала. С тыла подошли новые десятки и сотни, готовые вступить в бой, в противника постоянно летели стрелы. Но они бились отчаянно, не останавливаясь они мчались среди мятежников, разбивая головы, топча и рубя.
Когда Делану наконец удалось выбраться из строя, который стал просто толпой, он побежал к первому всаднику, которого увидел. С воплями он бросился прямо на него, схватил и повалил на землю. Его лошадь еда не ударила лидера, а рыцарь взмахнул мечом. Но скорость их обоих была ограничена доспехами. Делан со всей силы вонзил свой двуручный в грудь противника, пробив все слои защиты.
Бой закончился быстрее, чем она думал. Очень скоро стремительная атака кавалерии захлебнулась. Те, кто смог, а их было около пяти-восьми человек, отступили к городу, остальных мятежники забили, а лошадей перерезали.
— Вот так! — ревел Делан, часто дыша. По лицу лился пот. — Вот так их! Да! Пусть попробуют еще раз!
Мятежники взревели в победном кличе, затрубили горны.
Делан немного пришел в себя, оценил их потери. То место, где пару минут назад был строй, превратилось в месиво из тел и внутренностей, которое еще шевелилось и стонало.
— Раненых в лазареты! — приказал он, и сам принялся помогать.
— Молодцом — хлопнул его по плечу Тальмаган. — Нам еще повезло, что их было так мало. Я видел, что творит тяжелая кавалерия с пехотой.
— Помогите! — вдруг Делана за ногу схватил один из солдат. Весь в крови, с отрубленной рукой. — Помогите!
— Спокойно, я… — лидер уже присел, чтобы поднять бедолагу, но тот умер у него на руках.
И таких была масса. Это была только одна атака Талла, и впереди им предстоял штурм. Сколько еще погибнет людей…
— Эй, — Тальмаган схватил парня за плечо. — Не поддавайся эмоциям. Держись.
— Вернуться к работе! — кричал Эрмир, все так же разъезжая на своем коне. — Не останавливаться! Траншеи! Колья! Они еще заплатят!
Все, чего сейчас хотелось Делану — помчаться вперед, залезть на стены и убивать таллийцев. Эмоции, о которых говорил Тальмаган, давно уже сжались лишь до страха и гнева. Только они вели его.
Завтра утром будет последний бой. Так близко и так далеко.
Кайден
Авир сидел рядом с кроватью девочки, отковыривая запекшуюся кровь с меча. Ему стоило больших усилий смыть такое количество крови с одежды и оружия, а потом спрятать трупы. Он закончил только к утру. Конечно, он не хотел, чтобы Дейти видела тела.
Она проснулась, когда авир уже заканчивал чистку оружия. Медленно потянулась и открыла глаза.
— Доброе утро, соня, — улыбнулся Кайден. — Как себя чувствуешь?
— Гораздо лучше. — Девочка улыбнулась и задрала рубашку до того места, где было ранение. От него остался лишь небольшой след.
— Наверно твоя сила помогла, — нахмурился Кайден. — Если ты мою рану залатала, то с этой ты бы точно справилась.
— Но, если бы ты не привез меня сюда, в ряд ли у меня были бы на это силы, — задумалась девочка. — В какой уже раз ты меня спас…
— Мы квиты. Снова. Хотя за тобой еще должок за непослушание. — Кайден взъерошил ей волосы. — Давай мы договоримся, что отныне, что бы не случилось, вот прямо наверняка, ты будешь слушать, что я тебе говорю. Идет?
— Хорошо.
— Обещай мне.
— Обещаю.
Кайден был безумно рад, что она поправилась. А когда Дейти поднялась на ноги, то он понял, что все, что он сделал было не напрасно. Не напрасно…
— А где мы? — взглянув на авира большими изумрудами, спросила девочка.
— В одной деревне, тут в общем-то… кое-что произошло ночью, может ты даже слышала.
— А я думала, это был сон. Я слышала крики, очень много, треск… в точности, как когда на меня напал леший. И тебя тоже слышала… Что произошло, ты сам-то как?
— В полном порядке, — натянуто улыбнулся он. — Надо бы уходить, я расскажу тебе все, как выберемся.
Она послушала его и не стала задавать вопросов. Вещи Кайден уже подготовил, так что им нужно было их только взять и отправиться в дорогу. Когда они вышли, то лицо Дейти растянулось в удивлении. Деревни больше не было, осталось лишь пепелище. Сгоревшие дома, все еще дымящиеся, почерневшая кровь, которая не успела еще до конца впитаться в землю. Все было уничтожено.
— Ну нихера себе, — вырвалось у нее.
— Не обязательно ругаться постоянно. — Кайден взял ее за плечо и повел к тому месту, где привязал лошадей, которых здесь же и нашел. Они все равно уже никому не нужны были. Он старался провести ее как можно быстрее, чтобы она не видела лишнего, но девочка все равно крутила головой и всматривалась. Ему показалось, что она увидела тот самый амбар, откуда торчали обгоревшие ноги.
— Кто все это сделал? Ночью ведь все было хорошо… Кайден, это же не… это…
— На деревню напали, каратели. Те, кого мы встретили с тобой не так давно. — Авир заранее подготовил ложь.
— Но нас они не тронули…
— Я спрятал тебя, а потом вернул на место, когда все утихло.
— И дом они не тронули…
— Так, мышь, хватит вопросов, — буркнул Кайден, когда они добрались до лошади.
— Откуда тут коняга? — Дейти выглядела взволнованной и постоянно смотрела на авира. — Кайден!
Он взглянул на нее. Впервые за их долгое путешествие в ее глазах читалось недоверие. Девочка была не глупой, ему это хорошо известно. Но все же правду он ей говорить не хотел ни при каких обстоятельствах.
— Я сказал тебе все, что было этой ночью. На деревню напали. Давай, забирайся на лошадь.
— Честно? — она немного отошла от него. — Скажи, что это сделали эти подонки, а не…
— Не кто?
Она потупила взгляд. Пушистик, который все это время сидел во внутреннем кармашке ее куртки, показался. Но он был далеко не таким бодрым, как всегда. Наоборот, он даже не хотел вылезать.
— Я клянусь тебе, — буркнул авир. — Давай, пора ехать.
Дейти кивнула. Кайден помог ей забраться на лошадь, а сам сел позади нее. Ему хотелось, как можно скорее покинуть это место. Выкинуть из головы. Обычно, после такого он пил, но сейчас такой возможности не было.
Они поели по дороге. Не говорили, как обычно, каждый был в своих мыслях. Тишина, которую любил Кайден, начинала действовать ему на нервы. Эти холмы и лесочки, горы на западе, стрекотание кузнечиков — все это раздражало. Ему хотелось, чтобы Дейти заговорила. Он ведь ждал этого всю прошлую ночь…
— Ты никогда не была в Вайарде? — спросил он.
— Нет, — коротко ответила она. По голосу слышно было, что она расстроена. Непонятно было, правда, чем.
Это была единственная попытка разговорить ее. К вечеру на привале, который они устроили подальше от тракта, царила такая же тишина. Дейти сидела у костра и смотрела в огонь. В ее глазах прыгали искры пламени.
— Ну что с тобой случилось? — наконец решил нарушить молчание авир.
— А? — встрепенулась девочка. — Да нет, все хорошо. Просто, я пытаюсь разобраться кое в чем.
— В чем же? Все еще думаешь о той деревне?
— Да нет…
— И хорошо, потому что в этом нет смысла. Ты уже знаешь, что случилось там.
— Знаю…
— Ладно, ты наверно устала. Денек был тем еще дерьмом. До Вайарда осталось немного, на лошади доедем быстрее, и с удобством.
— Ты слышишь? — вдруг спросила она.
Авир прислушался. Как он не заметил этого раньше? Это был топот сотен человек. В их сторону шагало большое количество людей. Кайден мигом подскочил и затоптал костер, после чего направился в сторону тракта.
— Дейти, сидеть тут! Не смей идти за мной, ты обещала. — Сказал он ей уходя.
Девочка послушно осталась на месте.
Пройдя две сотни метров через высокую траву и редкие деревья, Кайден вышел к тракту. Шум усилился и стал теперь настоящим грохотом. Где-то вдали он увидел свет, а потом и людей. Как он и думал, это была колонна солдат, и их было очень много. Впереди ехали несколько всадников, со голубыми штандартами Нордрима в руках, а под знаменами страны были разноцветные гербы домов, которые служили королю. За всадниками шла пехота, они и несли в руках фонарики. Каждый был в панцире и шлеме, с щитом и копьем. Солдаты маршировали мимо того места, где прятался Кайден довольно долго. Он не мог даже примерно посчитать их число, слишком их было много. Значит, Нордрим наконец решил дать Таллу открытый бой. Может, наконец, что-то поменялось. А может, сработали провокации карателей, кто знает.
Армия проходила еще довольно долго, Кайден уже начинал переживать за Дейти. Мало ли, девчонка все же решит пойти за ним. Но когда колонна наконец прошла, и он вернулся, то увидел, что она сидит на том же месте. Ее лицо немного светилось, это свечение исходило от духа, который сидел у нее на плече.
— Что это? — спросила она.
— Армия Нордрима. Идут надирать зад Таллу. Давно бы уже пора.
— Наверно…
Она сняла Пушистика с плеча и легла. Дух тут же забрался ей под куртку.
Наверняка девочка что-то заподозрила. Что это не каратели, а он, Кайден, вырезал деревню. Может, она теперь его боится…
Сам не понимая почему, она начал на нее злиться. Еще долго он не мог уснуть, потому как перед глазами еще горела деревня. Эти люди хотели смерти ему и Дейти, а он просто ее защищал. Раненую, безоружную. Он защищал ее! Норады не смеют трогать авиров, так он считал и будет считать.
Утром он решил выйти на тракт, потому как знал, что нордримцы их трогать не станут. Да и быстрее так было. Вскоре он понял, что они были в большей безопасности, чем он предполагал. В сторону Вайарда шли далеко не только они одни. В столицу с юга стекались беженцы, который заполонили тракт. Повозки, толпы с пожитками, животные, говорили о том, что Талл начал настоящее истребление.
Они с Дейти слились с толпой, заранее спрятав волосы. Сейчас ни к чему было привлекать лишнее внимание. Девочка то и дело крутила головой, рассматривая толпы. Наверно, она в жизни не видела рядом такого количества людей. Все они были напуганы, разбиты. А когда по тракту им на встречу проходили отряды солдат Нордрима их встречали как героев и рукоплескали. Значит обстановка в этой войне вскоре прояснится, кто-то из королевств победит. И Кайдену хотелось, чтобы это был Нордрим. Все-таки намерения Талла были для него загадкой. Он слышал тихие шепоты о том, что они занимаются какими-то странными темными делами, может, даже Черный Странник как-то был в этом замешан. Но ему было не до того. Слишком далеко от него стояли высокие политические игры.
Они ехали еще два дня, ночуя в местах, подальше от тракта и скоплений людей. Все так же практически не разговаривали, лишь перекидывались простыми фразами. У Кайдена в душе скребло от этого. Ему очень не хватало той веселой Дейти. Теперь же она была будто сама не своя. Словно ее подменили.
В конце концов они наконец добрались до Вайарда. Могучий город с толстенными высокими стенами и круглыми башнями было видно издалека. Авиру вдруг вспомнилась мысль, посетившая его тогда, когда он приехал с. да для встречи с Дорданом. Кажется, это было так давно…
«Итак, Вайард, — вновь проговорил он про себя»
Но теперь пригород выглядел иначе. Дома, построенные вокруг города, никуда не делись, но вот вокруг них раскинулся огромный лагерь беженцев. Шатры стояли рядами и их было не счесть. Но даже их уже не хватало, сотни и тысячи размещались под открытым небом. Кайдену было трудно представить, что творилось в самом городе.
— Ничего себе, — протянула Дейти. — Сколько народу.
— Видимо на юге совсем все плохо, — буркнул авир. — Хорошо, что мы не наткнулись на таллийскую армию. Уже вечереет, в город заходить сегодня не будем, заедем завтра рано утром. Надеюсь, нас пустят.
— Остановимся в этом лагере? — спросила девочка, повернувшись.
— Нет, конечно. Ближайшие ночи там будет настоящий ад. Это отличная возможность для воров, убийц и насильников. Обычно за ночь в Вайарде набиралось с три десятка трупов, теперь их будут сотни…
Кайден отъехал от города подальше, на запад, в сторону гор. Смотря на них, он не мог не вспомнить свирепых, Лабиринтарий, зараженных теневой хворью, отряд Гильгана…
Будто бы все это происходило десятки лет назад. Настоящее чудо, что он не просто выжил, но и смог вернуться. Лишь он один.
Расположились в небольшом овраге на склоне холма. Его хорошо закрывал кустарник, росший по краям, так что их не было видно, даже с близи. Костер не разжигали, лучше не привлекать внимания, поели солонины с хлебом (которые Кайден забрал из дома шауна Ораму), и легли спать.
Авир думал о завтрашнем дне, как передаст Дордану Дейти. Его воротило от этой мысли, как бы он не обманывал себя, но ему это было противно. Не хотел он ее отдавать. Но что ему делать? Он должен закончить свою работу, должен выполнить волю Нуррэ. Кто он такой, чтобы снова лезть в такие дела? Сейчас ведь он просто наемник, пешка, посредник. Таким он и уйдет в закат, а что будет дальше — не его дело. Так он и поклялся себе когда-то — «это больше не мое дело. Я ухожу со сцены». Ему было больно много раз и каждый он пережил. В этот раз будет так же. Он переживет это. Благо дело, денег будет достаточно. Сначала он напьется, возьмет пару девушек, а потом, когда придет в себя, займется Черным Странником. Раз эта тварь снова появилась на горизонте, стоило бы с ним разобраться до конца.
Завтра всей этой истории с Дейти придет конец. Всему всегда приходит конец, это неизбежное правило мироздания.
Делан
Ночью он спал совсем немного. Не получалось уснуть. И дело было даже не в шуме лагеря, который безостановочно готовил осаду. Сейчас от его решений зависли тысячи жизней и судьбы десятков тысяч.
Делан проснулся еще до рассвета, чтобы пройтись по лагерю, оценить готовность. Люди работали не покладая рук, а ведь многим из них очень скоро идти в бой. Вылазок таллийцы за ночь не осуществляли, все же эта самоубийственная (хоть и эффективная) атака была ему непонятна. Да и в целом, штурм этого города казался ему задачей более сложной, нежели предыдущие. Всегда бывает хуже.
Когда солнце только начало подниматься и перекрашивать небеса, он отдал приказ горнистам трубить сбор. Раскатом протяжный вой горнов пронесся по лагерю, и солдаты начали собираться и стягиваться к центру. Кто-то из них еще не проснулся, кто-то шатался, кто-то просто брел, понимая, что им еще предстоит.
— Делан! — услышал он и обернулся. К нему шли Войцек, Герин и Истра. — Вон он, наш командующий, уже нацепил свой нагрудник и готов рубить врагов!
— Не до шуток сейчас, — покачал головой Делан.
— А когда для них время, если не сейчас? — развел руками Войцек. — Мы, что б его так, идем захватывать столицу Алсогона, кто б мог подумать!
— Да, и бой будет сложнее, чем в Матарисе, — угрюмо сказал лидер мятежа.
— Мы тебя не подведем, — кивнул Герин. — С самого детства мы были вместе, теперь мы вместе сражаемся. Жаль только, Дастона с нами нет. Но кстати… глянь ка…
Делан обернулся. Среди толп солдат, вооруженных топорами, копьями и, редко, мечами, он увидел одного, который ковылял в его сторону. Это был светловолосый Энсдери, его противник на всех Летних ярмарках, а теперь воин его армии. Он шел уверенно, лишь немного прихрамывая на левую ногу. Кажется, его ранили куда-то в левую часть тела.
— Командующий, — улыбнулся он. — Хотел перед этим боем увидеть тебя… мало ли…
— Не драматизируй, — покачал головой Делан. — Ты был одним из первых, кто присоединился к этому мятежу, кто поверил в меня. Я хотел бы, чтобы ты был рядом со мной, когда начнется штурм.
— Это приятно… то есть, честь большая, как это правильно…
Делан, Герин и Войцек рассмеялись.
— Надерем им задницу? — процедила Истра, с легкой ухмылкой. — За всех, кого они погубили.
— Еще как надерем, — улыбнулся Делан. — И я рад, что все вы будете со мной. Но, прошу вас, будьте осторожны.
Сбор закончился, когда солнце уже поднялось. Эрмир вывел вперед лучников с деревянными щитами, которые они должны были выставить вдоль стен, чтобы прикрыться от стрел врага. Так же вытащили таран, на сей раз галерею, которая его покрывала, отделали шкурами и хорошенько смочили водой. Четыре катапульты выстроили так, чтобы они стреляли в одну точку стены. Делан сильно сомневался, что у них получится разбить такие толстые стены, но, если получится, будет хорошо. Во всяком случае, они подготовили камни, обернутые тканью, пропитанной маслом, чтобы обстреливать город огнем. Сотни упрочненных лестниц вынесли вперед, но Делан не думал использовать их сразу, как советовал Тальмаган. В любом случае, стены были закрыты галереями, а амбразуры для стрелков были узкими, — залезть туда будет крайне проблематично, а значит, что единственный путь — через ворота.
Делан, как и планировал, стал к тарану вместе с остальными солдатами, хотя Эрмир его отговаривал от участия в первом эшелоне атаки. Он хотел быть со своими людьми, поддержать их и приободрить. Потому что они шли за ним и верили в него, и он не мог отсиживаться в тылах, пока они будут проливать кровь. Среди тех, кого он знал, с ним рядом был Энсдери и, к его удивлению, Тальмаган. Его отец. Он не сказал ни слова, просто согнувшись в три погибели (с его то ростом), стал рядом, взяв таран.
— Да помогут нам боги! — крикнул кто-то.
— С нами Делан! И великий ардонский воин!
— Отымеем их в задницы!
Сейчас бы немного выпить, чтобы убить в себе страх, думал Делан. Но в то же время он понимал, что светлая голова ему нужнее. Мятежники подняли галерею и таран, потащили к воротам. Где-то спереди прогремели горны таллийцев, послышался свист стрел, которые с треском врезались в крышу их укрытия. Позади тоже были крики и гомон — лучники занимали свои позиции, а пехота небольшими группами шла за тараном, укрывшись щитами. Через сотни две шагов, Делан услышал несколько громких ударов — это работали катапульты п стенам, пытаясь их проломить. Только сейчас он понял, что можно было попробовать пробить ими ворота, но попасть с такого расстояния было практически нереально. Тратить на это снаряды не было смысла.
Вскоре они подобрались к воротам. Это были толстые двойные двери с железными вставками. Делан услышал, как по ним стреляли из воротной башни, как скидывали камни и лили масло, пытаясь поджечь галерею. Но на сей раз мятежники были умнее. Раскачав таран, они стали ударять по воротам. Они были прочнее ворот Матариса, но все же раскачивались под мощными ударами.
— Навались! — гремел Тальмаган, работая за двоих.
— Открывайте, сволочи, мы пришли трахать ваши задницы! — орал кто-то.
А Делан молчал, в нетерпеливом ожидании боя, который вот-вот произойдет. Теперь врагов больше, будет мясорубка. Смогут ли они пробиться?
Спустя сотню ударов ворота приоткрылись, но их сразу попытались закрыть с той стороны.
— Еще! — закричал Делан. — Пробиваем! Ставьте распорки, как только ворота откроются!
Еще с пол сотни ударов пробили дыру, мятежники навалились, пытаясь их открыть. И тут же изнутри полетели стрелы, убившие несколько человек.
— Щиты вперед! — взревел Делан. — Прикройте!
Пробои кое-как прикрыли от стрелков изнутри, начался настоящий сумбур. Но в итоге ворота удалось открыть. Первые, кто вошел, пали от стрел, за ними следом ворвались вооруженные копьями, топорами и щитами. Делан наконец обнажил свой двуручный меч, увидев при этом, что Тальмаган бросил на него взгляд. Мятежники пробились через первые ворота.
Но радость была не долгой, они увидели то, о чем Делана предупреждал его отец — ворота были двойными. Они попали в просторную слабоосвещенную комнату, напротив них находились вторые ворота, а по сторонам были амбразуры для стрелков, которые поспешили убить как можно больше мятежников. Кроме этого, в самой комнате было немало таллийских солдат, они пытались выдавить нападающих обратно. Толпа была настолько плотной, что Делан не мог пробиться к противнику, а сзади подходило подкрепление. Мятежники тоже давили, рубили и кололи, грохот в этом закрытом помещении стоял сумасшедший.
Нападающие, по мере продвижения, старались перекрыть амбразуры щитами, топча трупы, которыми был усеян весь пол. Но вдруг появилась новая проблема — дыры в потолке, откуда по ним так же стреляли лучники, кидали камни, которые успешно проламывали головы, и поливали кипящим масло. Крики боли, казалось, оглушат Делана до конца его жизни.
Вдруг его схватили за плечо и потащили прочь из этой комнаты. Оказалось, это был Тальмаган.
— Оставь! Пусть пробьют путь!
— Я не могу их бросить! — вырывался парень.
— Они погибнут все! Пока они зачистят эту башню, понесут огромные потери! Толку от того, что ты ляжешь с ними? Дай парням сделать свою работу, а войску ты еще нужен, если хочешь победить! Еще будет время на бой.
Хоть Делан и не мог нормально думать, все же понимал, что штурм этих ворот обойдется действительно огромными потерями. Слишком хороша была их оборона. Так что он остался вместе с Тальмаганом снаружи, прижавшись к стене и укрывшись первым попавшимся под руку щитом. Катапульты уже не стреляли по стенам — наверно Эрмир понял, что в этом не было смысла. Теперь они метали горящие камни в город, целясь ближе к воротам. Лестницы все еще стояли на местах, а толпы алсогонцев пробивались в ворота. И вдруг полыхнула яркая вспышка, люди завопили от боли. Внутри воротной башни все загорелось — должно быть подожгли масло.
— Ублюдки, — выдохнул Делан. — Ах вы…
— Не лезь туда, огонь ты не убьешь, — схватил его за плечо Тальмаган.
Толпа рассосалась, изнутри выбегали горящие люди, спотыкаясь о трупы. Только сейчас Делан вспомнил, что там оставался Энсдери. Внутри все перекрутило.
— К стенам! — кричал он, видя, как люди мечутся в панике, а по ним стреляют лучники со стен. — Бегом!
Подкрепления продолжали подходить, под обстрелом врага, ворота еще горели. Пахло скверно, потому как внутри зажарилось очень много тел павших воинов. Черный дым повалил из основания воротной башни.
— Нужно идти туда с тараном, пока они не вышли сами, — сказал Тальмагуну Делан. — Наших подтянулось достаточно…
Он осекся, потому что увидел, как в их сторону с запада, вдоль стен, несется кавалерия таллийцев. Мельшая часть из них была остатками вчерашней вылазки — рыцари, закованные в доспехи, остальные были легкими всадниками в панцирях и шлемах. Но менее опасными от этого они не стали.
— Строй! — заорал Делан. — Строится! Щиты вперед! Не успеем…
Он был прав, кавалерия была уже слишком близко. Он изготовился к бою, прекрасно понимая, что его просто сметут. Ну, может он хотя бы одно сможет уложить…
В тот момент, когда до разрозненной пехоты мятежников оставалось около сотни метров, Делана схватил Тальмаган и толкнул к галерее. Сам же остался снаружи.
Не успел Делан выскочить, как кавалерия пролетела мимо, снося всех на своем пути. Ардонца сбить не удалось, лошадь хоть и крепко приложилась по нему, но он выстоял. Несмотря на свой громадный рост и размеры, двигался он ловко, орудуя двуручным мечом, словно он предназначен для одной руки. Кавалерия разметала и без того разрозненные десятки и сотни мятежников, их командиры пытались хоть как-то организовать своих солдат. Делан вышел из укрытия и тут же ему подвернулся всадник, скакавший мимо. С размаха он рубанул по солдату и сбил его с лошади. Повсюду лежало множество тел, всадники добивали тех, кто пережил их первый удар. Но вскоре из лагеря показалась кавалерия мятежников, среди них, скорее всего, были Герин и Истра и Делан молился, чтобы с ними все было хорошо. Всадников было примерно одинаковое количество, но мятежникам активно помогали лучники. Делан решил остаться на месте, скрывшись под галереей, вместе с теми немногими, кто пережил атаку всадников. Толку от него было мало, пусть кавалерия разбирается сама. Но и им долго отсиживаться не пришлось — вторые ворота открылись и пробираясь через горы обгоревших трупов, на них напали таллийцы. Силы были далеко не равными, но к ним подоспел Тальмаган, который начал кромсать врагов, словно капусту. Делан тоже ринулся в бой, помогая своим людям, которые, вопреки всему, не побежали, а сражались отчаянно и свирепо.
Делан рубил нещадно, убил пятерых, одного вырубил щитом, но добить не успел.
— Надо отступать! — кричал Тальмаган. — Нас перебьют!
Они и без того отступали. Из, примерно, пятидесяти мятежников у стен оставалось не больше двадцати. Их нещадно отстреливали со стен. Делан уже бросил подсчитывать трупы, их здесь было невероятно много. Он обернулся оценить обстановку. Кавалерия еще рубилась близ лагеря, к ней подоспела пехота и выжившие таллийские всадники вскоре начали отступать. Их отстреливали лучники. Делан, прикрываясь щитом, побежал в сторону лагеря, стараясь не наступить на трупы людей и лошадей. Тальмаган и еще парочка выживших прибежали с ним вместе.
К нему подбежал Эрмир.
— Ты цел? — схватил он его за плечи. — Не ранен? Боги, я думал ты уже погиб…
— Нужно возвращаться, — часто дышал сказал Делан. — Нельзя…
— Они нас разбили, мы потеряли несколько сотен людей, если мы продолжим натиск…
— Да, Эрмир, погибнет еще больше. Но если мы не продолжим, они укрепят ворота, и мы снова упремся в стену! Нужно бить сейчас, пока ворота еще слабы!
— Может… — хотел вставить свое слово Тальмаган.
— Нет! — рявкнул Делан. — Нет, я сказал — в атаку! Сбор! К воротам! Кавалерия, не подпускайте их лошадей, что б вас! На кой вы здесь нужны⁈
Пехота собралась. Делан, став во главе, повел их к воротам второй раз. Дым еще не рассеялся полностью, а у ворот все еще было видно силуэты таллийцев. Теперь они шли по полю из трупов, некоторые из которых горели. Лучники мятежников стреляли по воротам, надеясь достать вышедших на вылазку таллийцев. Сейчас ему было плевать на потери. Уже их было много. Нужно было взять ворота во что бы то ни стало. Иначае придется все повторять. На этот раз он повел за собой всех. Ему сообщили, что за ним идут двадцать пять сотников, а значит, и двадцать пять сотен. Их поливали стрелами, которые даже кого-то доставали. На подходе Делан уже не мог идти, он побежал, что-то выкрикивая — что именно он сам не понимал. Ему хотелось убивать таллийцев, вот это он сейчас хорошо понимал.
Противники пытались расчистить комнату в основании воротной башни от трупов и потушить огонь. Но завидев армию мятежников они спешно отступили за вторые ворота. Войдя внутрь, нападающие сразу же перекрыли амбразуры в стенах. Потолок им был сейчас не опасен, все было в дыму, а на верхних этажах, скорее всего, никого уже не было. Задыхаясь и кашляя, спотыкаясь о трупы, мятежники внесли таран внутрь и принялись разбивать вторые ворота. Часто им приходилось меняться, потому что долго находится внутри было невозможно. Делан и сам постоянно выбегал подышать и откашляться, потому как дыма было очень много. Кроме того, он был мерзким. Ведь горели трупы. И, скорее всего, среди них было тело Энсдери, но Делан не хотел об этом думать.
Вторые ворота пробивать было гораздо труднее, и даже малейшие сдвиги давались с трудом. А защитников за ними было очень много, они всеми силами удерживали ворота. Вскоре мятежники покинули воротную башню, потому как находится там было тяжело. Делан дал приказ временно отступить. Он решил попробовать пробиться на стены, с которых по ним все еще вели стрельбу лучники и кидали камни. Он отправил посыльного, чтобы сообщить Эрмиру приказ, и через некоторое время из лагеря к ним выдвинулись люди с лестницами. Они перебежали поле, потеряв несколько солдат убитыми стрелами, и установили лестницы. Делан с трудом представлял, как люди смогут пролезть через такие узкие бойницы, но на их счастье катапульты пробили в крыше галереи пару дыр, когда обстреливали город. Туда мятежники и хотели ворваться. Делан послал туда две сотни, а сам остался с остальным войском у ворот, собираясь предпринять вторую попытку штурма.
Дым немного рассеялся, и мятежники вновь ворвались, загородили бойницы и подняли таран. Навалились всем скопом, проламывали и толкали эти злосчастные ворота. Спустя пару десятков ударов они пробили дыру, смогли скинуть подпорки и стали прорываться. С другой стороны их встретила толпа таллийских солдат, отчаянно рубивших нападающих. Выставив вперед щиты, мятежники проталкивались, каждый сантиметр давался с огромным трудом. Нападающие бросали камни в толпу таллийцев, метали копья и стреляли из луков, рубили их щиты, но все равно пробиться не удавалось — противник стоял отчаянно. Делан не знал, сколько длился бой за вторые ворота, он давно уже потерял счет времени. Он решил выйти из башни, чтобы проверить как идут дела у тех, кто полез на стены, и в этот момент заметил, что всадники мятежников рубятся в свалке у стен в полукилометре от ворот. Таллийцы предприняли новую попытку отбросить пехоту от стен. Вся надежда сейчас была на стойкость кавалерии мятежников. Это был настоящий вихрь из коней, людей и стали.
Бой у вторых ворот продолжался очень долго и ни одна из сторон не могла достичь успеха. Но зато трупов мятежники вынесли уже очень много — они сваливались в гору и мешали продвижению.
Делану это надоело. Взяв с собой еще с пол сотни, он решил лезть на стену. Его попытались сбить из лука, но тщетно, слишком близко лестницы стояли к стене. Он забрался на крышу галереи, где была пробоина от катапульты, внутри, на стене, шел ожесточенный бой. Делан прыгнул вы дыру и оказался среди своих, но их теснили с обеих сторон. Здесь он все же смог наконец столкнуться с таллийцами. Размахивая своим двуручным, он рубил противника с хорошего расстояния, не подпуская к себе. Мятежники, завидев, что их командующий рядом, воспряли духом, прокричали боевые кличи и ринулись в бой. Потери здесь с обеих сторон были большими, но продвигались мятежники уверенней, чем внизу, у ворот, к тому же, постоянно подходили свежие люди.
Вскоре мятежники смогли пробиться к лестнице, которая вела вниз. Это была широкая лестница прямо в стене, по которой к ним периодически поднимались таллийские подкрепления. Делан приказал выстроится и забаррикадировать проход щитами, а тех, кто пытался подняться отстреливали из луков, кидали в них камни. Нужно было закрепиться на стене, отсюда они могли ударить по воротам с внутренней стороны.
Мятежники разрушили деревянные стены галереи, так что с подкреплением теперь проблем на было. Делан подумал, что не нужно было слушать ничьих советов и пробиваться сразу на стены. Из-за ворот они потеряли очень много человек.
Вскоре таллийцы поняли, что пробиваться через эту лестницу бессмысленно, у ее основания лежала неплохая гора трупов, которая уже почти перегородила проход.
— Ну все, пробиваемся! — крикнул Делан, схватил щит и побежал по лестнице вниз, ведя за собой своих людей. Внизу пришлось повозиться с телами таллийских солдат, чтобы отчистить проход. Когда вышли, они оказались на узкой мощеной улочке, по обе стороны от них стояли двухэтажные дома, а впереди стеной выстроились таллийцы. Чудом Делана не задела стрелы, выпущенная из-за этого строя.
— Щиты вперед, навалимся толпой, нужно разбить строй, — говорил Делан своим, смотря то в одно перепуганное лицо, то в другое. Имен этих людей он не знал, и не узнает, наверно, никогда. Но сейчас они все были готовы пойти за ним на смерть. И это придавало ему сил. — Вперед!
Они вышли. Впереди пошли парни с щитами, за ними спрятались все остальные. Успеха они все же достигли — захватили стену в одном месте, и пробились внутрь города. Теперь нужно было закрепиться.
Схлестнулись со строем противника, Делан влетел в него с плеча, пробив строй и тут же получил мечом в грудь, но панцирь не дал лезвию его пронзить. Он зарубил сразу двоих, одному отрубил руку, а еще одного нехило приложил щитом прямо в лицо. Мятежники успешно разломили строй противника и стали продавливать его. Вскоре таллийцы побежали. Лидер мятежа отправил за ними некоторое количество солдат, а с остальной массой пошел в сторону ворот, петляя по узким проходам меж домами. Когда они вышли к широкой площадке перед воротами, то обнаружили никак не меньше двух сотен таллийцев, удерживающих ворота. Делан отметил, что мятежники уже довольно неплохо продвинулись, а кроме того, со стен уже стреляли их лучники, помогая пехоте. Парен организовал строй и повел людей защитникам в тыл. Те не сразу поняли в чем дело, так что мятежники нарубили немалое количество противников.
А потом случилось то, чего Делан не ожидал. Из города неслась толпа людей, вооруженная абы чем. Он вроде как даже видел табуреты и чаны. Они навалились на защитников города, и теперь их судьба была предрешена, очень скоро, понеся большие потери от атаки с трех сторон они разбежались, пытаясь скрыться меж домов.
Толпа местных радостно завопила, приветствуя освободителей, а когда они поняли, что здесь был сам Делан, начали скандировать его имя.
Ворота были пробиты и основные силы мятежа прорвались в город. Делан не мог сдержать радости. Они смогли это сделать, но впереди была еще одна стена. От местных он узнал, что она окружена рвом с водой, а через них ведут подъемные мосты. К этому он не был готов. Но, во всяком случае, они уже проделали колоссальную часть работы.
Делан двинулся вглубь города, ведя за собой огромную толпу народа, которая по мере их продвижения становилась все больше и больше. Люди выходили из домов, беря с собой все, что попадалось под руку и чем можно было бить. Лидера мятежа удивляли размеры Ваттавы. Он думал, что Матарис большой город, но столица была куда больше. Кроме того, улицы здесь повсюду были мощеными, а каждый дом имел второй этаж и построен был из камня. Встречались даже дома с большим количеством этажей. Вскоре Делан уже шел, рассматривая город, будто бы на прогулке, а в это время вокруг него бесновалась толпа, скандируя его имя.
Когда они дошли до второй стены, ему показалось, что они протопали километр. Вторая стена и правда была окружена рвом с водой. Правда защитников этой стены видно не было. Люди наперебой предлагали Делану перелезть через стену и опустить для него ворота, а он стоял и думал, как лучше это сделать. Еще он заметил, что до жути устал. Готов был прямо сейчас свалиться и уснуть.
— Расступись! — услышал он знакомый голос, который вернул его к реальности. — А ну разойдись! Делан! Делан!
Это был Эрмир, который прискакал на лошади. Он на ходу спрыгнул с нее и помчался к парню, кинулся его обнимать.
— Мы сделали это! — закричал он. — Сделали! Мы пробились! Ты большой молодец! Ты…
— Эрмир, — отстраненно сказал Делан. Ему даже говорить было тяжело. — Что там с кавалерией?
— Все в порядке. Понесли потери, но противника остановили.
— Герин и Истра?
— Не могу сказать.
— Демоны… — Делан зажмурился, представляя себе, что потерял еще и их, в довесок к Энсдери. Скольких еще ему придется хоронить? — Еще стена, — махнул он. — Если мы не пробьемся, то город не будет взят, тогда нас поимеют, когда придет таллийский принц.
— Пробьемся, — прогремел Тальмаган, стоя рядом, сложив руки на груди. — Дай мне время и пару десятков парней. Мы перелезем стену.
— Я с вами, — заявил Делан.
— Да хрен там, ты на ногах еле стоишь. Ублажай эту толпу, а я справлюсь.
Тальмаган закрепил свой меч на спине и собрал с собой желающих перелезть стену.
— А вы пока можете перебить бегающих по городу таллийцев! — крикнул он напоследок.
— Хорошая мысль, — кивнул Эрмир, вернувшись к лошади. — Будь тут осторожен, мы уже почти у цели, и я хочу, чтобы ты увидел конец того, что начал. Мы победим!
— Мы победим! — вторила Эрмиру толпа.
Делан остался на месте. Собрал с собой своих людей, вооруженных получше, чем местный сброд, и принялся ожидать, когда Тальмаган откроет ворота. Он видел, как его отец (его все еще передергивало от этой мысли), с парой десятков человек перелезают стену и скрываются на мгновение за ее зубцами. Потом они пропали в квадратной башне.
Когда ворота с грохотом опустились, толпа заревела и рванулась внутрь, во главе со своим лидером. Таллийцев они не встретили, была лишь пара трупов. Старомест, как его назвали, не сильно отличался от первой черты города, за исключением того, что улицы здесь были извилистые. Желающих присоединиться к мятежу здесь было не так много. Ему объяснили, что в этой части живут в основном богатые и знатные особы. В голове у Делана сверкнула идея, что все здесь стоит спалить, но потом понял, что этот порыв бредовый.
Войско мятежников заполонило Старомест, они двигались к королевскому дворцу, который ныне уже таковым не являлся, а был резиденцией Великого эрла Алсогона — таллийского ставленника, отвечающего за всю эту землю. Наверняка он и вся остальная знать, руководившая обороной была внутри. Замок был выстроен из камня и таких строений Делан никогда в жизни не видел. Это было настоящее произведение искусства, на которое он мог смотреть часами. Огромные залы и башни, украшенные скульптурами и причудливыми узорами. Самая высокая из башен, наверно, достигала пары сотен метров в высоту. Почти везде стояли разноцветные витражные окна, а на некоторых даже были рисунки, как показалось Делану. Он хотел попасть внутрь уже даже не ради победы, а, чтобы посмотреть на все это великолепие в близи.
Замок был окружен еще одной стеной, далеко не такой высокой, как первые две, а на ней стояли солдаты Талла.
Делан вышел вперед.
— Сложите оружие, парни, и я обещаю, что вас отпустят. Можете вернуться домой, в свою землю, а нашу оставьте нам! Зачем вам гибнуть за чужую землю?
Солдаты стали переглядываться.
— Я обещаю вам помилование. Я Делан-Мятежник, вы наверняка меня знаете. Мне нужно только ваше командование, ваша знать. Я приму у них сдачу города и выдворю всех таллийцев из города! Алсогон теперь свободен!
Толпа радостно взревела.
Солдаты стояли на местах, но вскоре один из них развернулся и ушел с поста. За ним последовал второй, третий. Вскоре остались лишь пару человек, которые с каменными лицами стояли на местах.
Ворота открылись, оттуда вышли таллийские воины, без оружия.
— Мы сдаемся, — заявил один из них, с белой повязкой с черной полоской, наверняка офицер. — Не будем сражаться, но я надеюсь, что вы тоже сдержите свое слово.
— Эти люди наши пленники! — крикнул Делан, обращаясь к своим. — Если кто их тронет, будет лично отвечать передо мной и моим мечом. Я сдержу слово, — Делан хлопнул офицера по плечу и двинулся в замок. Те, кто не сдался, со временем одумались и присоединились к своим товарищам.
Кое-как лидер мятежа остановил толпу, чтобы та не зашла в замок и не уничтожила его. Он взял с собой только три десятка своих, кого он привел сюда из Матариса. На их дисциплину и выдержку он мог положиться.
И наконец, Делан-Мятежник вошел в замок, где некогда восседали короли Алсогона, чтобы провозгласить свободу своего королевства. Победа была в паре шагов, а за ней — наконец спокойная жизнь, к которой он мечтал ныне вернуться.