Делан
Делан проснулся от толчка. Сам того не заметив, он уснул.
— Как ты? — спросил его Эрмир, держа за плечо.
— Нормально. Так…
Он протер глаза, поднялся. Тело болело от неудобной позы, потому как уснул он сидя. Вокруг была та же обстановка: подвал, наполненный мешками и ящиками. На них стоял фонарь. Кроме Эрмира и Норхона здесь никого не было.
— Который час? — спросил Делан, морщась.
— Пол свечи от рассвета, — ответил Эрмир. — Берегор и остальные сейчас на разведке, уже должны скоро вернуться. На, поешь.
Он сунул ему завёрнутый в ткань кусок хлеба и солонины.
От вчерашнего запала почти не осталось и следа. На Делана снова навалился страх. Но, слава богам, не такой уж и сильный. Он уже совершил те безумства, он уже убил…
Воспоминания о крови и внутренностях, крики и вопли до сих пор пробирали его до костей. А ведь не все еще было закончено, хоть они и проиграли уже, но все же были живы и способны сражаться дальше. Хотя по Эрмиру было не видно. Он будто бы постарел, обзавёлся новыми морщинами.
Вдруг люк в потолке открылся, внутрь быстро заскочили Истра и Ульфред.
— Какие новости? — сразу же спросил Эрмир.
— Там переполох, — часто дыша сказала девушка. — За ночь убили четверых местных, подозревая в мятеже. Сейчас всех сгоняют на площадь, Эпарх хочет сделать объявление, я слышала, что туда же ведут пленных.
— Кто? — вмешался Делан.
— Эпарх, — уточнила Истра.
— Военачальник, глава гарнизона и наместник, — раздраженно сказал Эрмир. — Есть шанс пробраться туда?
— Есть. Но тогда нужно поспешить. Пока ещё люди стекаются туда, можем смешаться с толпой.
— Тогда вперёд.
Ульфред вытащил из ящика и выдал каждому по плащу-накидке, за которым можно было спрятать оружие. Неудобней всего было Делану, с его то двуручной бандурой. После чего они поднялись по лестнице, оказались в узком переулке между домами. Здесь воняло помоями, а совсем рядом лежал сгнивший труп кошки. Переулок вёл к улице, по которой в одну сторону шли люди. Где-то вдали звенел колокол, отчего Делана передернуло. Истра закрыла люк, засыпала края землей.
Первым к выходу из переулка подошёл Ульфред, осмотрелся и дал знак остальным. Не спеша, стараясь не выделяться, мятежники слились с толпой. Они шли подальше друг от друга, но все же старались держаться вместе. Делан заметил, что там, где ночью были пожары, сейчас висели столбы дыма.
— Ночью резня была, — услышал он с одной стороны.
— … а они молодцы, дали этим подонкам под зад.
— А толку то?
— … слышал, что всех перебили…
— … там гора трупов…
— … говорят, всех пленных убили…
Делан слышал разговоры со всех сторон, и ему становилось не по себе. Он понимал, что верить им нельзя, очевидно, что многие из них противоречили реальности, но все же слухи не рождаются на пустом месте. Его беспокойство за жену стало ещё сильнее. Но он был уверен, что она жива, чувствовал это.
Он не смог ее спасти, хотя она была рядом — нужно было всего лишь не отпускать ее. Но он толком то и не понял, что произошло. Не понял бы даже, если бы его убили.
Поток людей вёл к крепости Форпост. Они вышли на широкую площадь, окружённую домами, народу здесь было довольно много. Впереди, перед стеной замка, была возвышенность, окружённая у основания деревянным частоколом, что-то вроде башни, только ниже самой стены в половину, там были люди и несколько столбов. А внизу, у основания частокола, стояло несколько солдат в красных одеяниях и латах.
Делан постарался пробраться как можно ближе, не обращая внимания на ропот людей. Он потерял из виду своих соратников, но знал, что они были рядом, и в этой толпе уж точно могли его заметить, ведь он был выше всех на голову.
На возвышенности, по пояс скрываясь за частоколом, стоял мужчина с аккуратной седой бородой и лысиной, которая блестела на солнце. Он был тучным, одет в красный камзол, а на спине был бархатный красный плащ. Он упирался руками в частокол, на его лице выглядело уставшим и недовольным.
Позади этого человека, по видимому бывшего эпархом, шатались солдаты, они были чем-то заняты, что-то таскали.
Делан замер в ожидании. Страх снова сковал его. Теперь уже не потому что он страшился боя или смерти, но потому что был совершенно бессилен. Ему оставалось лишь молиться, что сейчас он не увидит свою жену.
Звон колокола прекратился, и парню стало немного легче. Каждый его удар вызывал вспышку воспоминаний в голове — о том, что было ночью. Люди умолкли.
— Все вы меня знаете уже пять лет, — сказал эпарх громко. — Все вы знаете, что Алсогон часть королевства Талл. Все вы видите алые знамёна каждое утро, когда идёте пасти скот. И всем вам известно, что ЗАКОН, — последнее слово он прокричал, — говорит. Всем, без исключения. Вы знаете, как я относился к вам, как я снизил пошлину на торговлю, вопреки воли магистрата, как разрешил торговлю, с месячным налогом, вместо недельного… Взамен я требовал только ПОДЧИНЕНИЯ ЗАКОНУ! Закону моего и вашего короля! И что же мы видим? Что произошло этой ночью, которую многие из вас, дураков, уже окрестили Колокольной ночью, освободительной войной, чтоб вас! — он сплюнул. — Вы предали мое доверие. Согласен, не все из вас, есть и большая часть ЗАКОНОПОСЛУШНЫХ ЛЮДЕЙ! Которые знают цену порядку! Но те из вас, кто ночью поднял оружие на людей таллийского легиона… Вы все знаете, какое наказание ждёт таких предателей.
Когда он закончил говорить, к столбам, стоявшим за его спиной вывели несколько человек. У Делана упало сердце, он судорожно вздохнул. Это были Орнуэр, Алтед, Энгор и ещё два человека с Ваасеса. Их привязали к столбам за руки, которые подняли им над головами.
— Эти люди, — начал эпарх, — предали…
— Никого я не предавал! — закричал Орнуэр. Выглядел он плохо — борода была слипшейся из-за крови, один глаз кровоточил. — Я не признаю ни тебя, ни твоего кровожадного короля, который забирает у нас наших близких! Вы подонки! Сучьи отродья!
Лицо эпарха исказил гнев, он подошёл к Орнуэру.
— Я вырву тебе… — прокричал он, но не успел договорить, потому что Орнуэр смачно плюнул ему в лицо.
— Сдохни! — рявкнул он. — Пошли вы все в глубокую…
Но и он не успел договорить. Его ударил в живот солдат, другой запрокинул ему голову, дёрнув за волосы. Спустя секунду его окружили солдаты, послышался вопль. Эпарх отошёл от пленника, держа в руках щипцы, в которых болталось что-то красное. Делан понял, что это был язык. Военачальник швырнул его в толпу, а Орнуэр дергался и вопил от боли.
— Казнить их всех! — завопил эпарх.
— Государь! — орал Энгор. — Помилуй! Я не знал! Меня обманули! Я могу назвать имена! Я скажу все! Не убивай!
Эпарх дал указания, Энгора отвязали и увели под презрительный взгляды остальных. Двум из Ваасеса солдаты вспороли животы, их внутренности выпали, пленники умирали в жуткой агонии. Алтеду, который отбивался ногами и сыпал на таллицев все известные миру проклятия, проткнули грудь мечом. Орнуэру, который терял сознание, эпарх лично перерезал горло от уха до уха.
Делан смотрел на это и не мог пошевелится. Его тошнило, его грызла совесть, его разум отказывался верить в увиденное. Эти люди совсем недавно были в Алекорне и вместе с ним радовались Летней ярмарке. Он с детства знал каждого, кроме, пожалуй, людей из Ваасеса. Но все они сейчас были жестоко убиты только по его вине. Это он позвал их за собой на это дело. Он должен был сейчас быть там, а не эти люди, у которых дома были те, кто их ждёт.
Трупы сняли со столбов и закинули в телегу.
— Мятежники не останутся безнаказанными! — вновь заговорил эпарх. — И сейчас они могут быть среди вас! Если кто-то покрывает их — то понесёт не меньшее наказание! Город будет закрыт до тех пор, пока все змеи не будут выявлены и уничтожены!
Делана уколол страх. Теперь у него будто бы земля ушла из под ног. Выхода не было — рано или поздно их всех найдут.
— Но дело ещё не завершено! — продолжал военачальник. — Сегодня я покажу всем вам, что такое мятеж против короны! И наказание за него понесут не только мятежники, чтоб вас! СЮДА ИХ!
К столбам вывели людей, в грязной одежде, рыдавших и моливших о пощаде. Это были пленные, кого забрали во время Жатвы. Сердце Делана екнуло, он подошёл ещё ближе. Но все же не увидел Илиену.
— Эти люди понесут наказание, равное наказанию подонков, решивших пойти на бунт! Так будет впредь! Если вы хотите, чтобы люди, по закону выбранные для королевства, погибали ради ваших глупых идей, то так теперь и будет!
Толпа зашумела, стала приближаться к возвышенности, где происходила казнь. Из шума начали выделяться отдельные голоса:
— Помилуйте!
— Они не виноваты!
— Остановитесь!
Но эпарх даже не слушал, он взял у одного из солдат кинжал, высоко поднял его, демонстрируя шумящей толпе. Люди загудели ещё громче, а военачальник подошёл к первому «осуждённому» и перерезал горло. Молодой парень с глазами на выкат пытался схватить воздух, дергался, из его шеи хлестал красный фонтан. Так таллиец казнил всех — перерезал горло, и дождался, пока те умрут. Теперь толпа уже ревела, а те самые несколько выделявшихся голосов уже кричали проклятия. Таллиец безжалостно резал алсогонцев.
Делан смотрел на это с оцепенением. Уже не было той боязни и неприязни мертвых. Но осознание, что эти люди уже мертвы переворачивало его мироощущение. Всего несколько мгновений назад они ещё были живы, у каждого была своя жизнь, своя история, мечты, страхи и любовь. А теперь это были просто куски мяса, куклы, прах, который больше никогда не заговорит, не засмеётся, не расскажет о своих проблемах.
Ему было жалко этих людей. А ещё больше — их родственников, которые даже не догадывались, что сейчас происходит, сидя где-то в деревне, плача о том, что их сородича забрали на Жатву.
Когда трупы сняли со столбов и закинули в телегу, к куче, которая недавно была Орнуэром, Алтедом, которых Делан знал всю жизнь, вывели следующих.
На сей раз Делан не смог сдержать вопль отчаяния. Его ноги подкосились. К столбу вывели Илиену, в том самом платье, в котором она была, когда ее забрали, только грязном, ее лицо было заплаканным, волосы растрёпанны. Она рыдала.
Делан стал пробираться через толпу, расталкивая людей, даже не обращая внимание на негодование.
— Надеюсь, — заговорил эпарх, перекрикивая толпу, но по сути, его было слышно только тем, кто был достаточно близко, — что этот урок будет усвоен!
— Нет, — проговорил Делан, впившись взглядом в свою жену. — Нет, нет, НЕТ, НЕТ!
Теперь он уже кричал, протискиваясь через людей, но ближе к возвышенности толпа была слишком плотной.
— СТОЙ! — вопил Делан, придумывая, что можно сделать. Его сердце бешено прыгало в груди, он смотрел только на Илиену, и для него больше ничего не существовало.
Когда эпарх подошёл к ней, она закричала:
— Папа!
И это было ее последнее слово. Военачальник перерезал ей горло.
Для Делана мир перестал существовать. Он смотрел на свою жену, которую медленно покидала жизнь. Очень скоро она наклонила голову, последний раз дернула плечом, которое так любил целовать ее муж, и затихла.
— Нет, — выдохнул Делан.
Звуки затихли. Шум толпы стал настолько далеким. И в этот самый момент, что-то внутри него вспыхнуло. Настолько сильно, что он не смог с этим совладать.
Таллийцы режут алсогонцев.
Таллийцы режут простых людей.
Таллийцы убили мою жену.
Шумы вокруг снова вспыхнули с неистовой силой. Кровь прибила Далану к лицу. Ненависть наполнила его, он ещё никогда не ощущал такой безумной злобы. Теперь он ощущал, что будто бы был рождён с этой силой, этой ненавистью и бурей, которая бушевала внутри. Он почувствовал, как годы спокойствия улетучились, вывернув наружу его естество. Таким он должен быть, и он чувствовал себя хорошо, будто бы в своей тарелке.
Он скинул плащ, взяв меч в руки.
— Делан! — услышал он Эрмира где-то позади, но тот его совершенно не волновал. — Стой! Делан!
Парень растолкал людей, а те, увидев в его руках огромный меч, не спешили с ним ругаться. Он стремительно шёл к частоколу, который огораживал холм, туда, где стояли таллийские солдаты.
Те не сразу успели среагировать, и Делан, теперь уже без каких-либо раздумий и сожалений, рубанул первого попавшегося так, что разрезал его тело от плеча до живота. Кровь хлестнула на него, когда он вынимал меч.
На него напал другой солдат, но Далан легко отразил удар копья, разрубив древко, а потом снес противнику голову.
Толпа в страхе попятилась от частокола, люди кричали. На Делана снова напали, а он размахивал мечом, кромсая врагов, превосходя их в силе и скорости. Устоять против двуручного меча, рассекающего с такой мощью не удавалось. И парню, новоиспечённому мятежнику, было в радость, он наслаждался каждым мертвым солдатом Талла. Его обуяло настоящие безумие, он кричал, обливался кровью врагов.
И вскоре все солдаты у подножия холма были убиты. Делан же, сунув меч за пояс, полез по частоколу наверх. Краем глаза он увидел стрелы, а потом увидел, что вместе с ним лезут ещё люди. Оказавшись наверху, он встретился с копьем, которым его попытались сбросить, но он увернулся, схватился за древко, дернул на себя. Солдат попал в его руки, и Далан, ухватив его за волосы, насладил его голову на острие частокола. Наконец он забрался наверх, здесь уже лежало несколько солдат, поражённых стрелами, но были и те, кто ещё стоял. Они напали на Делана, но ничего не могли сделать против той ярости, которая лилась из него. Он не был умелым бойцом, но скорость, с которой он размахивал мечом, не давала шансов. Таким махом он вспорол живот одному из противников, а вскоре подтянулись и остальные недовольные алсогонцы. На месте казни начался бой. Солдаты бежали из ворот крепости, которые вели на холм.
Летели стрелы, кричали люди, звенела сталь. Делан убивал солдат одного за другим, пробираясь через их ряды. Одному разломил череп, второго пронзил насквозь, третьему снес половину головы. Кровь попадала ему в глаза. В какой-то момент его сбили с ног, и едва не закололи, но какой-то местный его спас.
Таллийцы отступили к крепости, но до ворот, которые больше походили на обычную дверь, добежало всего трое, и то, один из них был со стрелой в руке. Дверь закрыли, но Делан навалился на неё со всей силой, дарованной ему природой. Сначала та захрустела, а со второго удара вылетела. Его ранили в левое плечо, и если бы он не увернулся вовремя, то могли попасть в сердце. Однако это не помешало ему драться правой рукой. Он быстро убил обидчика.
— Убивайте их! Бейтесь! — орал он забежавшим в крепость алсогонцам.
Это был небольшой дворик, где собрался гарнизон крепости. В них летели стрелы, солдаты бежали с воплями. Началась мясорубка, вроде сражения, которое случилось ночью. Звон стали и крики, кровь, летящая со всех сторон. В Делана попала стрела, прямо в живот, но он не остановился. Лишь снова завопил и ринулся в бой.
Вскоре таллийцы были разбиты, их оказалось не так много. А до лучников добрались стрелки Алсогона (среди которых, вроде бы, была Истра). Эпарх, вооруженный мечом, с испуганным лицом, дрожащий, стоял в окружении всего троих солдат. Делан подошёл к ним, весь в крови, со стрелой, торчащей из живота. Его волосы растрепались и липли к лицу от крови.
Эпарх смотрел на него, его рот дрожал.
— Я муж девушки, которую ты убил! — прокричал Делан. — Я выпотрошу тебя!
— Остановитесь! — закричал в ответ эпарх, дрогнувшим голосом. — Вас всех уничтожат! Сюда придёт а-а-армия! В-в-вас всех казнят!
Солдаты, видевшие Делана и людей, обезумевших от ненависти к ним, окруживших их и желающих их прикончить, побежали. За ними рванулись пару человек и вскоре догнали. Эпарх остался один.
— З-з-законы короля… тебя к-к-казнят… м-м-мятежник…
Делан выбил меч из его рук, повалил на землю и стал бить по лицу. Он избивал его, вложив всю злобу, не думая ни о чем. Он бил до тех пор, пока не размозжил ему череп, и не разбил себе кулаки. Но тогда не остановился. Он бил уже просто по кровавому месиву и ошмёткам мозгов, которое остались от головы эпарха. Потом он разорвал ошмётки, кинул в разные стороны, закричал так, что полетела слюна. Видевшие это люди, были настолько шокированы, что не могли двинуться с места.
После этого Делан встал, взял тело эпарха за ногу и потащил на холм. Замахнувшись, он швырнул его в толпу. Повисла пауза. Он стоял перед молчащей толпой, весь в крови, с торчащей из живота стрелой. Вдруг он поднял меч и заорал во всю глотку:
— Мое имя Делан! Я убью каждую таллийскую тварь в Алсогоне! Я говорю пред лицом богов! Я объявляю мятеж! Я буду убивать этих тварей! Я буду резать их! Пусть боги будут мне свидетелями! Я выпотрошу их всех! АЛСОГОН!
Когда он закончил, шокированная толпа сначала молчала. Но потом раздались крики:
— Делан!
— Алсогон!
— Мятеж!
И вскоре толпа уже скандировала его имя. Но ему это было не нужно. Он не отдавал себе никакого отчёта в том, что делает. Как бы сказали — пустил все на самотёк. Он развернулся и обрубил веревки, державшие руки Илиены. Взял ее на руки, аккуратно, бережно, смотря на ее мертвое лицо, и пошёл в сторону крепости. Люди, видевшие его, расступались, смотря на него как на чудо.
А он просто шёл вперёд, не зная, что делать дальше.
Кайден
Поначалу была лишь тьма и безмолвие. Полное отсутствие. Какое бывает когда человек ещё не рождён. А потом неслись мысли, видения, воспоминания. Вспышки былых дней, яркие, как солнце.
Девочка, красные волосы, ее зовут Эрелия, вокруг огонь и Тень. Да, эти воспоминания он старался стереть, забыть как можно быстрее. Потому что это была его дочь. Ещё была девушка, Марана, которую он безумно любил. Его жена. Но он не мог вспомнить их лица. Они погибли по его вине.
Кайден!
Крик впился в голову клещами, это была настоящая боль. И боль была вторым, после воспоминаний, рождённая во тьме.
Они погибли по его вине, он не помог им. Он никому не помог, потерял всех.
Боль, как удар, снова поразила его.
И вдруг, яркая вспышка света. Вздох, свежий воздух наполнил легкие. Поначалу все было как в тумане, но потом появились очертания деревьев, уходящих в серое небо, откуда падали капли. Откуда-то слева шло тепло. Все было таким обычным, что он не мог понять происходящее. В голове была полная неразбериха. Он отчетливо помнил, как ему вспороли живот, как его пожирала Тень, но теперь он ощущал себя вполне хорошо, только, казалось, постарел на сотню другую лет.
Медленно он повернул голову к источнику тепла. Рядом горел костёр, а возле него сидела та самая девочка, чумазая, с капюшоном на голове, откуда торчали чёрные волосы, и большими изумрудными глазами. Она смотрела на Кайдена с минуту, потом перевела взгляд на костёр.
Авир пошевелил руками, которые порядком отвыкли от движения. Он был чем-то накрыт, и как оказалось, это был его же плащ. Пощупав живот, он испугался, потом удивился, а потом просто не мог поверить. На месте разреза остался шрам, но сам он был цел. Нет, этого просто не могло случится. Так не бывает. Он не мог исцелиться от таких ран, просто не мог, люди умирают, когда им выпускают кишки! Потом он поднял заражённую руку, осмотрел. Теперь он не мог сдержаться и часто задышал. Она была абсолютно здорова, но малейшего признака заражения.
— Как… нет, — прохрипел он. — Невозможно…
Он с трудом поднялся, скинул плащ. Тело затекло, кости хрустели. Он будто бы проспал лет десять, чувствовал себя старее. Голова немного кружилась, но это ничего — ведь он лично, своими глазами увидел место разреза — только шрам, которому, на вид, пару месяцев. Кожа ещё была розовой, не огрубевшей.
— Как это возможно?
Может, он все таки умер? Нет, было совсем не похоже, ведь все осталось как прежде, то же тело, то же место.
Он снова посмотрел на девочку, оно встретились взглядом.
— Что произошло? — спросил Кайден, но девочка вновь уставилась в костёр, медленно протянув к нему руки. — Все ещё не разговариваешь, мышь? И тебя не смущает, что я должен был умереть… может ты и говорить то не можешь. Хотя бы слышишь? — он повысил голос и заметил, что она кинула на него короткий взгляд. — Ага, значит слышишь. Прекрасно.
Он оглядел поляну, где они находились. Первым делом он обнаружил труп лысого кейнарца, лежавший справа. Его лицо было бледно-синим, глаза расплылись, от него попахивало, что Кайден заметил только сейчас. Все остальные тела лежали на тех же местах. Их было здесь много.
— Ираэль? — спросил авир, смотря на трупы, потом перевёл взгляд на девочку.
Та сначала вновь глянула на него, а потом посмотрела на один из трупов, лежавший у дерева и, единственный, накрытый плащом.
— Ясно, — прохрипел Кайден и поднялся, потянулся и хрустнул спиной. Чувствовал он себя отлично, если не считать, что он будто бы постарел.
Ему все ещё не верилось в такое стечение обстоятельств и он видел только один ответ. Его вернул к жизни Нуррэ, другого быть не может. Такое просто невозможно. Он медленным неуверенным шагом побрел в лес, туда, где его не увидит девчонка. Когда он нашёл подходящее место, свалился на колени, упал лицом в землю. Только сейчас он понял, что на его голове не было ни повязки, ни шляпы, длинные красные волосы, которые обзавелись сединой в три раза больше, чем было вчера, упали на траву.
— Нуррэ, — прошептал он. — Владыка, Сущий, Созидатель… если ты еще слышишь меня…
Тут он сам себе удивился, ведь из его глаз потекли слёзы.
— Почему ты сделал это? Неужели я нужен тебе? Ради чего? Почему ты снизошёл на такого как я? Почему не дал умереть? Я ведь так хотел наконец со всем покончить… но я всегда был трусом, и всегда шёл назад, когда дело доходило до смерти. Ты видел это.
Он поднялся, посмотрел в небо.
— И теперь, когда я был уже так близок, ты забрал у меня это. Забрал, потому что я тебе ещё нужен.
Он вытер слёзы, поднялся.
— Тогда укажи мне путь. Никогда я не слышал твоего голоса, не видел твоей руки, но продолжал верить. И вот, ты простер мне свою руку, чтобы я закончил твою волю.
Он, не отрывая взгляда от неба, указал в ту сторону, где сидела у костра девочка.
— Ведь все дело в ней, да? Она нужна тебе? А я должен довести ее туда, куда определено твоей волей. Что ж, я сделаю это. Я всегда старался служить тебе, знал, хоть и сомневался, что ты вообще меня слышишь… и я сделаю это. Клянусь тебе, Владыка, я сделаю это.
Он опустил голову, зажмурился, прошептал:
— Клянусь всем, что у меня когда-то было. Я выполню твою волю.
Простояв на том же месте ещё некоторое время, ожидая незнамо чего, он двинулся обратно. Девочка сидела на том же месте, и что-то ела, но, увидев Кайдена, сразу спрятала. Он понял, что еду она достала из его подсумка, там было немного, и это сейчас было единственной едой у них.
— Ешь, не заберу, — буркнул он, двинувшись к трупу Ираэль. Приподнял плащ. Ее бледно-голубое лицо было теперь абсолютно белым, немного в чёрной крови, но все такое же прекрасное. — Она погибла ради тебя, — сказал Кайден. — Да и я чуть не отправился туда же. И я все ещё не могу понять, почему.
Он накрыл полукровку плащом, вернулся к костру, присел и уставился на девочку.
— Почему? — спросил он, а та, жуя сушеное мясо, продолжала его игнорировать. — Неужели ты не умеешь разговаривать, а, мышь?
Она перестала жевать и со вспышкой в глазах глянула на него.
— Слышать ты слышишь, мышь, и говоришь, я уверен. Но все же не хочешь отвечать мне. Я тебя спас и намерен дальше помогать тебе, уж так случилось. Так что будет лучше, мышь, если ты наконец заговоришь.
Она посмотрела на Ираэль, потом на Кайдена, подумала, но продолжала молчать.
— Да что б тебя, мышь, — буркнул авир и поднялся, чтобы собрать вещи.
— Меня зовут Дейти, — с упреком сказала девочка, Кайден обернулся. Она посмотрела на него с укором, а потом отвела взгляд. — Я не мышь.
— Ещё какая, — усмехнулся авир. — Дейти, значит, и все же ты говорящий зверёнок. Вот и отлично. Если с таким же успехом мы будем вытаскивать из тебя каждое слово, может мы и познакомимся к концу дороги. Где моя шляпа?
Он огляделся, прошёлся по поляне, но нигде не мог ее найти. Неужели он потерял ее раньше? Сердце упало, ведь эта шляпа была ему дорога — в ней он прошёл через много лет и километров.
— Вот же дерьмо! — выругался он, но вдруг увидел, что девочка держала его шляпу в руках, протягивая ему.
Он подошёл, взял ее и надел.
— Могла бы сразу сказать.
Потом он решил, что стоит собрать болты для арбалета с трупов. Новые он сделать сейчас не мог, а каждый из них был сейчас на вес золота. Всего он собрал пять штук, остальные были непригодны для стрельбы. Зарядил их в барабан, все сложит в подсумок. Свой меч он нашёл стоящим у дерева, на нем ещё оставалась запекшаяся кровь.
— Сколько я был без сознания? — спросил он.
Дейти задумалась, забегала глазами.
— Почти два дня.
— Два дня? Демоны…
Ругательство, которое он произнёс, случайным образом напомнило ему о том, что он чувствовал, когда был заражён теневой хворью. Эта мысль упала как снег на голову, ведь по этому лесу бродили демоны, в этом не было сомнений. И сейчас они могли быть достаточно близко, а может, и очень далеко. Все же опасность не исчезала, и им нужно было скорее уходить. К тому же, уже начинало смеркаться.
— Давай, уходим, — приказал он.
Дейти послушно встала, поплелась за Кайденом, оглядываясь на поляну, где лежали тела.
— Оставим их вот так? — робко спросила она.
— Нет времени, к тому же, чем ты собралась рыть им могилы?
Эту часть леса Кайден не узнавал. Может, он никогда здесь не бывал, что в ряд ли. Скорее всего, лес просто изменился.
Вдруг он услышал карканье, где-то недалеко, и его это насторожило. Вороны были здесь нечастым гостем, а вот… Если это тот, о ком он думает, то это плохо. Шли они медленно, без девочки авир шёл бы гораздо быстрее. Они шли вслепую, ориентируясь примерно. Гор видно не было, смеркалось. Кайден думал, что они будут делать, когда выйдут к горам. Все таки идти через них — не вариант. Пусть даже у него получилось бы пройти, не попавшись ни Свирепым, ни горцам (про Лабиринтарий и речи не шло), но девочка не перенесёт такой переход. Значит идти нужно будет в обход, а это, с нынешней их скоростью, несколько месяцев пути. Ну, Дордан никуда не денется, даже если Талл победит в войне. Он получит своё, к тому же выполнит ту миссию, которую возложил на него Нуррэ. А это ли его цель? Как бы там ни было, идти ещё далеко, и решать эти вопросы нужно уже на месте. Кроме того, им предстояла далеко не легкая дорога, вопросов хватало. Демоны, появившиеся спустя столько лет, таллийская армия, разбойники и мародеры, но даже это меркло перед главной проблемой. На их пути было Поместье Воронов, которое было опасней любого из шастающих по лесу демонов. Он очень надеялся проскочить его незамеченным.
Наконец, когда уже совсем стемнело, они остановились. Дальше идти было невозможно.
— С такими темпами мы не скоро доберёмся, — проворчал Кайден. Дождь к тому времени прекратился. — Костёр разжечь будет сложно, все сырое… стой, а как ты развела костёр?
Дейти прикусила губу, отвернулась.
— Эй, хватит уже, мышь. Что не так с тобой?
— Нашла сухие дрова, — пискнула она и уселась возле дерева.
Кайден хмыкнул.
— Ну, как скажешь. Может и сейчас поищешь?
В ответ молчание.
— Ну и ладно.
Он достал нож и принялся расковыривать дерево, собирая в ладонь сухие щепки и труху и внутренней части дерева. Потом сложил небольшой настил из камней, подложил мелких веточек, достал из-за пазухи пропитанную кровью бумагу, которая была документом на имя некого Ориса. Сложил все это и стал высекать искру огнивом. Через некоторое время огонь занялся, тогда авир подкинул пару веточек, а потом и хворост побольше.
— Вот так, — сказал он довольно. — Может, получится высушить одежду.
Девочка смотрела в костёр, ее большие изумрудные глаза блестели от прыгающих языков пламени. Ее будто бы завораживал огонь.
— Мы не в безопасности, — сказал авир. Девочке было все равно. — Возможно, придётся внезапно бежать…
— У тебя нет пурпурного порошка? — перебила она его.
— Что?
— Ну… — она замялась.
— А, ты об этой дряни. Нет, не найдётся. Долго тебя кормили пурпуром?
Она пожала плечами.
— Я не помню, все было как в тумане. А теперь…
— Потерпи немного, пару дней. Пройдёт. И зачем они это делали? Может, уже расскажешь наконец? Скажи хотя бы, кто ты такая.
Она замолчала, снова уставилась в огонь.
— Ну и хрен с тобой, мышь. Не хочешь, не говори. Мне все равно. У меня одна задача, и точно не копаться в твоём дерьме. Ложись спать, завтра будем идти до самого вечера.
Она натянула капюшон до самого носа, легла, отвернувшись от него, но ещё долго не засыпала, постоянно ворочалась.
На деле же ему до жути было интересно, кто она такая и какой интерес представляет. Ее пытались заполучить кейнарцы, шуан’аной, и кто-то из людей, из Нордрима. Все это было не просто так. Тут даже версия о дочери эрла или короля не подходила. Зачем она Нуррэ, в конце концов? Вопросов была куча, но не мог же он выбить их из неё. Может, придёт время, и он узнает. В любом случае, задача у него была лишь одна — доставить ее в Вайард, выполнить волю Нуррэ, а потом пойти своей дорогой. Может, наконец, его настигнет смерть. Но перед тем, он ещё поохотится на Чёрного Странника.
Когда он взял свой меч, чтобы отчистить от запекшейся крови, его отражение сильно удивило его. Он не верил своим глазам. Его огненно-красные волосы поседели больше, чем наполовину, борода (чёрная, что у авиров было редкостью) отросла в два раза, а белых волос в ней прибавилось в три раза. Из отражения меча на него глядело морщинистое лицо, не прям уж старика, но человека, который вскоре уже станет им. Вот откуда эти хруст костей и ломота. Он постарел, и отданные годы были платой за жизнь. Сколько ему оставалось? Он ходил по земле сто сорок лет, и если выкинуть ещё лет тридцать, то, вероятно, ещё десяток-другой, и его догонит старость. Из всех авиров, век которых он застал, он остался последним, который умрет от старости, ну и достижение!
Мысли поглотили его до самого рассвета. Сна не было ни в одном глазу, он чувствовал себя бодрым, как никогда. Когда рассвело, и дорогу в лесу можно было разглядеть, он толкнул Дейти, та проснулась, сморщив лицо и потерев глаза.
— Осталось немного, — сказал он, жуя кусок сушеной солонины с куском твёрдого хлеба. — На, поешь.
Он кинул ей свёрток с остатками еды. Теперь нужно было охотится, а в этих лесах было крайне сложно найти дичь. Может, ближе к горам им удасться кого-нибудь выцепить.
Дейти быстро справилась с едой и они двинулись дальше. Вскоре снова начался дождь, даже похолодало. Они шли без остановок, а Кайден переодически слышал отдалённое карканье. Если демоны их преследуют, то почему не нападают? Может, они ещё не знают о их местоположении? Но точно знают, что они где-то в лесу.
Примерно во второй половине дня Кайден наткнулся на отметину на валуне. Она была почти что стёрта, но он узнал свою работу. Теперь он мог определить направление к горам, хоть и так точно, но все же гораздо точнее, чем до «флага».
К вечеру девочка совсем выбилась из сил. Она еле волочила ноги, но не проронила ни слова. Не попросила остановиться или отдохнуть. Кайден и сам устал, так что ещё до захода солнца он соорудил небольшой навес из веток и листвы, а под ним развёл костёр, тем же методом, что и вчера.
Когда уже начинало темнеть, он решил пройтись по лесу, найти хоть какую-то дичь. Оставлять девочку одну он не хотел, но и таскаться с ней, чтобы она спугнула их потенциальный ужин — тоже. В итоге он наткнулся на белесого кролика, мелкого, с усищами, завитыми чуть ли не до хвоста. Такие обитали в темных местах, не переносили свет, отчего их глаза были темно-красными. Это была большая удача, видимо, кроль тоже искал себе пропитание. Кайден убил его выстрелом из арбалета. Болт это не повредило, и поесть они смогут. Прекрасно.
Когда он возвращался, то услышал голоса. Достал арбалет и меч, подкрался к месту их временного лагеря. У костра все так же сидела Дейти, но не смотрела в огонь, как до этого. Она говорила с птицей.
Напротив неё, на ветке сидел крупный ворон, пристально ее разглядывая. Дейти даже улыбалась, будто бы влюблённо смотря на ворона. Он проворчал что-то, и девочка уже готова была идти за ним.
— А кто твой друг? — скрипящим низким голосом спросил ворон.
— Какой? — мечтательно спросила девочка.
— Тот, что прячется сейчас за деревом.
Кайден не был удивлён, он уже встречался с такими воронами и знал о них все. Но вот страх напала на него со всей своей силой.
— Тот самый Кайден, тенегнет? — прокаркал ворон. Его голос хоть и был в действительности неприятным, авиру он казался настолько певучим, прекрасным и манящим, что ему тут же захотелось выйти из-за дерева и заговорить с вороном. Чтобы слышать его голос постоянно.
И он вышел из укрытия, направив арбалет на ворона. Однажды такой погубил на его глазах одного авира, из его команды тенегнетов. В этом самом лесу.
— Дейти, — часто дыша позвал Кайден, — иди сюда. Отойди от него!
— Но зачем? — спросила девочка, улыбнувшись. — Он хороший.
— Потому что это демон Калибан!
Кайден выстрелил, но ворон увернулся, взлетел.
— Дейти, прячься! — закричал авир.
Девочка, ещё не пришла в себя, но среагировать успела. Она спряталась за дерево, в тот момент, когда ворон каркнул. Сила его голоса создала мощную ударную волну, которая прокатилась по земле, обломав ветки елям, и чуть не затушив костёр. Кадйен отлетел в дерево, крепко приложившись спиной. Меч вылетел из рук. Боль пронзила позвоночник, дыхание сбилось.
— Скольких моих братьев ты убил? — прокаркал Калибан.
— Недостаточно, — рявкнул авир и выстрелил, но болт снова пролетел мимо.
Демон снова ударил, на сей раз авир просто свалился на спину, но голова разболелась до жути, а в ушах звенело.
— Эта маленькая гадость пойдёт с нами, Владыка хочет ее смерти!
После этих слов ворон рассмеялся, издавая жуткие утробные вибрирующие звуки. И через несколько секунд его окутал черный туман. Кайден поднялся на ноги, его голова кружилась и ломилась от боли. Туман рассеялся и вместо обычного ворона в воздухе висела тварь, лишь отдалённо напоминавшая птицу. У неё не было ног, чёрное тело покрывали бледные пеньки от перьев, как бывает у птенцов, вместо рук были длинные тощие руки с когтями, развёрнутые на манер крыльев. Голова была омерзительной и морщинистой, нос изогнут в виде клюва, глаза расплывшиеся, разных цветов, а голову окаймляли бледные длинные волосы. Рот у твари был широким, с клыками, разинутый в улыбке.
Кайден глянул на девочку, сидевшую за деревом и закрывавшую голову руками. Нужно было отвлечь демона от неё.
Он ринулся к мечу, лежавшему неподалёку, схватил и тут же нырнул за дерево. Калибан издал новый вопль, но на сей раз дерево защитило авира, хотя он теперь практически ничего не слышал. Высунулся и выстрелил, и на сей раз, наконец, попал демону в тело. Тот заскрипел и помчался по воздуху к Кайдену, задев костёр, который чуть было не потух снова. Авир выскочил и выстрелил, ранил тварь, но та сбила его с ног, едва не разодрав лицо когтями. Он поднялся и тут же на него обрушилась лапа демона, которую он чудом успел остановить мечом. Ворон каркнул и Кайден отлетел, приземлившись вновь на спину. Дыхание прихватило, в ушах стоял звон, голова кружилась. Он не мог подняться. И как же он раньше справлялся с этими тварями? Старость…
Калибан навис над авиром, прижал обе его руки к земле.
— Вкусная па-а-а-даль, — проскрежетал он, разинув огромную пасть, откуда смердело так, что Кайдена едва не стошнило. Ещё секунда и демон сожрал бы его голову, но вдруг в него прилетело горящее полено, он зарычал и на миг отвлёкся, отняв руки от авира. И это был его шанс. Он поднял меч и вонзил Калибану в грудь, тот взревел так, что Кайден невольно закрыл уши, иначе бы точно оглох. Демон взвился в воздухе, испуская чёрный туман, вращаясь, как безумный, и в миг растворился, а на землю упали ошмётки чёрной жижи. Кадйен, тяжело дыша, отполз, наблюдая за останками демона. Выдохнул. Демон был повержен, но отнюдь не мёртв. Ошмётки задергались, собрались в одну массу, и устремились прочь от места битвы.
Авир вскочил, поднял оружие, схватил сумки, а потом и Дейти, которая с глазами как две монеты часто дышала, стоя у костра. Они побежали в лес, так быстро, насколько это было возможно.
Саннэфея
Утро было самым прекрасным в ее жизни, потому как настроение девушки было на высоте. Она ещё немного понежилась в кровати, не желая открывать глаза. Сейчас все, что с ней когда-либо происходило, казалось другой жизнью, не ее вовсе.
Когда же она встала, то обнаружила комнату пустой, Велиан уже давно ушёл. Наверное, ждал ее внизу. Она неспешно оделась, вспоминая ночь и то, как это было прекрасно. Она и не знала, что такое может быть. Первые их ночи с ее (она больше не хотела так думать) мужем, были похожи на что-то такое. Но через некоторое время, когда стало ясно, что Саннэфея бесплодна, эти нечастые случаи близости с ним для обоих казались только обязанностью для поддержания мифа.
При этих воспоминаниях ей стало хуже, она постаралась их отогнать. Это была другая жизнь, за которую она цеплялась, сама не понимая зачем.
Девушка оделась, кое-как уложила волосы и вышла из комнаты, спустилась вниз. Как она и думала, она встретила Вэлиана внизу. Он сидел, готовый в любую минуту выдвинутся, уставившись в стол и усердно размышляя. Ее появление оторвало ее от думы.
Он улыбнулся.
— Доброе утро.
— И тебе, — улыбнулась Саннэфея.
— Я попросил принести еды, как ты проснёшься. Как спалось?
— Превосходно, — она закатила глаза. — Как убитая.
— Это хорошо. Я вот… подумал тут… то, что я сделал, это было…
— Мы оба этого хотели, — перебила она его, рассматривая свои руки. — Так что пусть все будет как будет.
Он только улыбнулся и кивнул.
Вскоре появился Тиан, с подносом, на котором стояла еда.
— Милости прошу, — у нас редко бывают гости по утрам, как видите, большая часть народу подтягивается из деревни к вечеру. Пришлось приготовить отдельно, так что сделано все как следует. Вас устроила ваша комната?
— Королевский приём, — улыбнулась Саннэфея.
— А как иначе-то? — подмигнул ей Тиан.
— Нам неловко, — сказал Вэлиан.
— Оставьте вашу неловкость, — важно заявил владелец. — Ваш конь накормлен как следует. Но, если желаете, можете остаться ещё на ночь.
— Мы двинемся в путь, как только поедим, спасибо, — улыбнулся Вэлиан.
Тиан снова подмигнул Саннэфеи, улыбнулся и присвистывая зашагал на кухню.
Они поели с большим аппетитом, еда и впрямь была превосходной. Саннэфея могла поклясться, что лучше, чем в замке. После завтрака они уже были готовы выезжать.
— Я бы осталась ещё на ночь, — сказала она, когда Вэлиан запрягал коня.
— Я бы тоже, но чем быстрее мы доберёмся до Раймена, тем лучше. Я смогу спать спокойно.
— Спокойно? — усмехнулась она. — Я тебе не позволю.
Гвардеец лишь смущённо улыбнулся, помог ей залезть на коня. Когда они выехали, она вцепилась в него так, будто бы держала поседений раз в жизни. Теперь было очевидно, она влюбилась в него до ужаса. Ещё, наверно, с той самой их первой встречи у ее покоев.
Они ехали по тракту, встречая редких путников, а порой и повозки, наполненные разными грузами. День был настолько прекрасен, что Саннэфея думала, что это все ещё сон. И это было бы ужасно. Она представила себе, что может проснуться у себя в покоях в Эль-Тайене, и все будет как прежде. Тогда она точно сбросится с башни.
Вэлиан вдруг начал насвистывать мелодию, тихо и ненавязчиво.
— Что это? — спросила девушка.
— Ты о чем?
— Мелодия. Больно знакомая.
— А, это же та самая, под которую отплясывали те ребята. Тенегнеты, чтоб их.
— Точно. Мне они понравились. Но только не тот, с повязкой на лице. Какой-то у него злобный взгляд.
— На первый взгляд человек может быть истинным рыцарем, знаешь ли. Весь из себя благородный, да и только. Но на деле же… Я много раз сталкивался с такими. Для них ты насмешка, они плюнут на тебя, предадут и забудут. Я никому не доверяю, кроме тебя, само собой.
— А тебе можно доверять? — спросила принцесса.
— Я умру за тебя, — отрезал он.
Повисло молчание.
— Мне бы не хотелось, — прошептала Саннэфея, крепче обняв гвардейца.
— Вот что, — вдруг сказал он серьезно, отстегнул что-то от пояса и протянул принцессе. Это был кинжал. — На всякий случай. Надеюсь, тебе он не пригодится, но мне будет спокойней, если ты сможешь защититься.
Она неуверенно взяла кинжал, вытащила из ножен и осмотрела. Рукоять была резной, со вставками из драгоценных камней. Сталь была гладкой, отполированной. Наверняка эта был дорогой клинок.
— Красивый, — сказала она.
— Отец подарил на день рождения.
— Я не могу принять такой подарок.
— Можешь. А если хочешь, то пусть это будет не подарок. Вернёшь, когда доберёмся до Раймена.
Она повесила кинжал себе на пояс. Ему там было не место, и ей было крайне непривычно.
Ближе к полудню стало жарко и они сняли с себя плащи. Дорога шла прямо, по обочинам росли деревья, а за ними начинались поля травы, достававшей до пояса. Птицы неустанно щебетали, а сверчки стрекотали свои песни. Для принцессы, которая всю жизнь провела в замках, такое путешествие было историей из сказки. Они бежали из заточения, путешествуют вместе, она влюбилась и они провели ночь вместе. Что может быть лучше? Она окончательно решила для себя, что обвенчается с Вэлианом, как только они доберутся до Раймена. По закону, она свободна (если ее муж все же погиб), и ей было глубоко плевать на то, что она, принцесса величайшего королевства, выйдет замуж за простого рыцаря. Все же, думала она, ее счастье для неё важнее.
Вдруг они услышали стук копыт, кто-то позади гнал лошадей. Принцесса обернулась. К ним приближались всадники, четыре человека, и сильно торопились. Неужели это за ней? Нет, только не это. Если это стража или гвардия из Эль-Тайена, которая захочет ее вернуть, то она откажется.
Она накинула плащ, готовясь, в случае чего, врать как следует.
Всадники приближались, Вэлиана они тоже заинтересовали и он постоянно оборачивался. В какой-то момент он поменялся в лице, это был испуг.
— Демоны… — выругался он и пришпорил коня. Они помчались вперёд, Саннэфея что есть силы вцепилась в гвардейца.
— Что такое? — спросила она. Сердце заколотило от страха.
Но Вэлиан не отвечал. Он гнал коня, которому это не нравилось. Однако всадники не только не отставали, но даже нагоняли убегающих.
— Давай, что б тебя! — закричал Вэлиан, но конь вскоре выдохся, замедлил ход и перешёл на рысь.
Вэлиан достал меч, тяжело дыша смотря на всадников, которые уже были совсем близко. Саннэфея ещё крепче вжалась в гвардейца, когда погоня их настигла, и четверка начала их окружать.
Когда же она посмотрела на каждого из них, то сердце ее упало. Страх выбил из неё все силы.
Трое выглядели ни то как заядлые пьяницы, ни то как разбойники. Может и то и другое. А четвёртый, на голове которого красовалась корона, держался гордо, и Саннэфея не могла не узнать курчавых каштановых волос, голубых глаз и сломанного носа. Без сомнения, перед ней был Мартон, извечный многим как шут Дакки.
У принцессы едва не отвалилась челюсть.
— Саннэфея! — бодро приветствовал он. — Я искал тебя в твоих покоях, но ты куда-то сбежала… Почему? Ты видела то, что я для тебя сделал? Я освободил тебя!
— Чего ты хочешь? — спросил часто дыша Вэлиан, поочередно смотря на окруживших их разбойников.
— Я первый в истории шут, свергнувший величайшего короля, — рассмеялся он, приподняв корону. — Я их всех перерезал, Санни, всех до одного, и твоего мужа, и твоего сына, и этого старого хрена Йеннера, всю прислугу… я всех их перебил.
Его лицо было обезображено настоящим безумием. Она поверить не могла, что когда-то считала его своим лучшим другом.
— А когда я поднялся к тебе, то оказалось, ты меня не ждала. Я рассчитывал на твоё лоно, и до сих пор рассчитываю, поверь мне. Шишка у меня готова вертеть тебя всю оставшуюся жизнь!
Он откинулся и рассмеялся, а вместе с ним загоготали и его приспешники. Вэлиан сосредоточенно смотрел на Мартона.
— Этот сопляк и ногтя моего не стоит, Санни, моя дорогая. В моих мечтах я вырезал весь замок, садился на трон, а ты садилась на мой член. Я все делал для этого, а ты заставила меня ГОНЯТЬСЯ ЗА ТОБОЙ! — он рявкнул так, что слюна полетела. — Я ведь был с тобой ласков, я ведь все делал для тебя, был твоим другом, успокаивал тебя, когда твой сраный муж тебя унижал. Слушал твои бредни. Нет, нет, так не пойдёт, ты должна быть со мной. Я увезу тебя в Нкоран, и там, на краденное у твоего муженька и его папаши мы проживем долгую и счастливую жизнь.
— Никуда она не пойдёт, — заявил Вэалин, но его голос немного дрогнул.
— Да что ты? — хохотнул шут. — И ты нам помешаешь? Ну попробуй, сын шлюхи.
Один из разбойников подъехал к коню Вэалина и рубанул животное по ноге. Гвардеец не успел среагировать, наездники упали на землю, подняв пыль. Саннэфея была в ужасе, и совершенно не понимала что делать. Ее кто-то резко поднял, это был Вэлиан. Он поставил ее за собой, поднял меч и поочерёдно направлял его на разбойников. Конь позади них дергался от боли и безумно ржал.
— Санни, — ласково позвал Мартон, наклонив голову и улыбнувшись. — Ты хочешь увидеть, как я убью этого патлатого кобеля? Я же выпотрошу его и отрежу ему член, который потом подарю тебе. Он ведь тебе так ПОНРАВИЛСЯ!
Он снова рассмеялся.
— Мне все рассказал тот мужик, владелец таверны. Почему-то он не хотел со мной говорить, но вскоре ему развязали язык. А потом отрезали, вместе с башкой!
Гогот бил по ушам принцессы как барабаны. Ей стало настолько страшно, что ноги подкосились. По лицу потекли слёзы.
— Ладно, хватит уже разговоров, я хочу ее. Сделаю это прямо тут, в траве.
Разбойники спешились, а Вэлиан попятился к краю дороги, все ещё загораживая собой девушку.
— Санни, — дрожащим голосом сказал он, — беги, беги, БЕГИ!
Отморозки кинулись на Вэлиана, тот отпихнул принцессу и вступил в бой. Но один из них, с проплешиной на голове и косматой бородой, кинулся к ней. Ей ничего не оставалось, кроме как бежать. Она побежала в поле, поднимая клятое платье, в котором ушла из столицы, рыдая и крича во весь голос. В голове бил барабан, все хорошее, что она пережила за последние дни, испарилось.
Вскоре ее силы стали иссякать, трава и платье мешали бежать. Бородатый толкнул не и она упала.
— Нет, нет, нет! — кричала она.
— Какая ты, — рычал разбойник, переворачивая ее и наседая сверху. Он него жутко воняло потом и грязью. — Мартон будет не против, если я тебя трахну первым.
Она стала отбиваться, но сил ее не хватало. Он уже задирал ей платье. В этот момент она вспомнила про кинжал, потянулась к нему, выхватила и со всей силы дважды всадила лезвие ему под рёбра. Он ослабил хватку, заскулил и свалился рядом, тяжело дыша, держась за место ранения. Саннэфея совершенно не отдавала себе отчета, она ревела, все тело дрожало.
— Сука, — захрипел бородатый, через его пальцы сочилась кровь. — Ах ты сука драная!
Саннэфея занесла кинжал над ним, всхлипывая и еле дыша.
— Стой, — он поднял руки и попытался отползти. — Под… ожди! Стой!
Она с криком нанесла ему несколько ударов в грудь, которые он тщетно пытался остановить. Он закричал, а потом просто захрипел. Принцесса встала и без каких-либо раздумий побежала к дороге. Она хотела только вернуться к Вэалину, чтобы он ее обнял, поцеловал и успокоил. Она не сомневалась, что он победил.
Но на дороге ее ждала другая картина. Один из разбойников сидел с раненой рукой, держась за неё. Мартон и ещё один подонок стояли над лежащим на земле гвардейцем. Его лицо было в крови, правая рука была отрублена и лежала в пыли недалеко.
Мартон смотрел на Вэалина и что-то ему говорил, потом плюнул ему в лицо и поднял глаза на принцессу.
— Ты вернулась! — обрадовался он.
— Оставь его! — обезумев или осмелев, после недавнего убийства, она направила кинжал на Мартона. — Оставь его, подонок!
Шут рассмеялся, поднял меч.
— Ты думаешь, подучится? Смотрю, ты прикончила Руна… ну и хрен с ним, если он не смог обезвредить бабу. Смотри, Санни, вот твой защитник.
Он пнул ещё живого гвардейца в живот.
— Я же обещал тебе в подарок его член? И я подарю, когда он сдохнет. Сейчас же я хочу того, что ты мне не дала, когда это нужно было.
Он направился в ее сторону, и когда подошёл ближе, она взмахнула кинжалом. Но шут был быстрее — он выбил клинок из ее руки, повалил в траву среди деревьев.
— Смотри, какая тут красота.
Она закричала, вырывалась.
Мартон ударил ее по лицу, с такой силой, что полетели звездочки, а в ушах зазвенело.
— Будешь дёргаться, будет хуже. Не порть мне удовольствие.
Он задрал ей платье, стянул свои портки.
— Я ждал этого очень долго… раздвинь… сучка, раздвинь свои культи!
Он ударил ее снова, на сей раз выбив понимание происходящего. На мгновение ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Вдруг послышался стук копыт и крик.
— Мартон!
Потом в шута прилетела стрела, он свалился. Принцесса немедля отползла к дереву. Вновь она не понимала, что происходит, мимо пролетела лошадь, зазвенела сталь, кричали люди.
Когда же все закончилось, повисла тишина, нарушаемая лишь стонами Мартона. Он лежал рядом, тяжело дыша, держась за стрелу, которая пробила ему живот со спины насквозь.
Спасшими ее всадниками были те трое, с которыми они познакомились прошлым вечером. Эйвирик спешился, подбежал к принцессе. Таллар так же сидел на лошади, в руках его был лук. Энтон подбежал к Вэлиану, пытаясь ему помочь.
— Эй, ты цела? — спросил Эйвирик, взяв ее за плечи.
— А, — стонал шут, — ублюдки, она моя… она моя!
— Насильники, — сморщился парень.
Саннэфея вдруг вспыхнула, она схватила кинжал, подползла к Мартону, и начала его кромсать, при этом вопя во все горло.
Эйвирик остановил ее, оттащил.
— Все, все, ему конец, хватит.
Она зарыдала ещё сильнее, вырвалась и поползла к Вэалину. К ее радости, он ещё был жив и в сознании. Его лицо было обезображено десятком ударов, оно все было в крови, одежда насквозь промокла и была красной, рука была отрублена выше локтя. Он посмотрел на неё уцелевшим глазом, но был не в силах пошевелится.
— Вэлиан! — закричала она. — Не надо! Не надо, не умирай! Помогите ему!
Энтон, сидел напротив, скривив лицо.
— Ему уже не поможешь, — сказал он.
— Нет! — завопила принцесса. — Спасите его! Я дам что угодно! Спасите его! Отвезите к лекарю!
Внезапно в сердце гвардейца прилетела стрела. Он вздохнул от неожиданности, а потом огонь в единственном оставшиеся глазу погас.
— Нет! — надрываясь закричала Саннэфея. Она обернулась. Стрелу выпустил Таллар, смотревший на неё ледяным взглядом.
— Он не должен мучаться, — заявил стрелок.
— Зачем ты так… — закатил глаза Эйвирик.
— Ему же лучше, — пожал плечами Таллар и отвернулся.
Саннэфея, потеряв люблю связь с реальностью, обезумев от горя, свалилась на грудь мертвого возлюбленного. Всего несколько мгновений назад она мечтала о судьбе с ним, а теперь он был мёртв.
Она не помнила, что было дальше. Только боль, крик и слёзы.