— Мэээ!
— Кххх!
И ведь понимаем друг друга.
Глубокая усталость вчерашнего дня пустила свои корни и в день сегодняшний. Впрочем, грядущие события придавали мне сил, достаточных, чтобы неспешно шевелиться в этом направлении. Зельборн улизнул на казнь в самый ответственный момент. Впрочем, я была этому нисколько не удивлена. И даже пришедший стражник со срочной запиской сверху нисколько не умаляли моего негодования.
— Надо же! — заметил Зельборн, читая желтоватый клочок бумаги. — И для меня нашлась работа!
Между тем, мы были готовы. Пара дорожных сумок с нашим скарбом сиротливо стояли у двери, каждая трещинка которой была мне уже как родная. Не желая тратить времени напрасно, я отправилась на улицу Подковы неудачи, захватив сумки с собой, благо злополучная улица была не далеко.
Там, поймав буквально за шиворот ловко уворачивающихся от меня прохожих одного из них, я узнала, где живёт Фолин.
Положение его было не из бедных, о чём свидетельствовал солидный дом, всем своим видом показывающий, что у его хозяина дела идут хорошо. Высокий, в два этажа, он мог вмещать в себя ни одно семейство, несколько слуг, может быть, даже несколько домашних животных. Но, как оказалось, Фолин жил совсем один.
Я постучалась в дверь и через минуту мне открыли.
— Добрый день, Фолин! — я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, не ослабла ли над ним моя власть. Оно, конечно и не так страшно. Ведь он уже попал на крючок ложных чувств, а значит его уверенность в их правдивости будет только крепнуть. Впрочем, бывает и по-другому. Если вдруг внутренний голос жертвы слишком силён, и воля его ничуть не слабее то… то последствия могут быть совершенно непредсказуемы. Если он вдруг вскоре станет сомневаться в искренности своих чувств, то и угрызения могут сойти на нет, а там могут возникнуть и подозрения…
Мои сомнения развеялись почти сразу, едва он рухнул на колени.
— Ну-ну! — я подняла его и зашла в дом. — Не делай так. Я пришла к тебе, чтобы ты оказал мне маленькую услугу, только и всего.
— О, конечно! — просиял он.
— Ты, кажется, славный малый! — проговорила я, бесцеремонно прохаживаясь по его дому, словно кошка, и оглядывая каждую комнату. — Думаю, тебе можно доверять!
И вновь я получила подтверждение с его стороны. Дом его был довольно уютный и хорошо обставлен, чувствовалась умелая рука женщины.
— А ты что же, — поинтересовалась я, — вдовец?
— Нет, что вы! — покачал головой Фолин, — Я холост. Иногда у меня гостит сестра, но чаще она в разъездах. Наше ремесло — семейное дело! Ещё мой дед…
— Хорошо-хорошо! — оборвала я, не желая слушать про деда мало знакомого мне человека.
Он покорно замолчал.
— Есть ли у тебя карета, понадежней? — спросила я.
— Разумеется! — отозвался он.
— Тогда слушай внимательно, Фолин. — серьёзно проговорила я.
И я рассказала ему всё, что ему необходимо было знать. Про ту долю опасности, что его может подстерегать, про осторожность, которую нужно будет соблюсти. И, разумеется, про вознаграждение, которое он получит по завершении своей работы.
Он слушал внимательно, и по его лицу я поняла, что его ничуть не смущала та роль, которую мы с Зельборном для него припасли.
— Я всё понял! — заговорщицки закивал он. — Я всё сделаю!
Я передала ему наши пожитки, настоятельно порекомендовав не заглядывать внутрь сумок, хотя бы по двум причинам. Во-первых, проклятьями, что я уже наложила на наш тайник, я так же одарила и нашисумки. Во-вторых, я заверила Фолина, что внутри всё равно нет ничего такого, зачем бы стоило так рисковать своей жизнью.
С величайшей бережностью он принял сумки, пообещав погрузить их в нужное время в карету.
— А это, — я протянула ему небольшой мешочек с монетами, — первая половина твоего гонорара.
Он принял его и быстро убрал в карман, не почтив деньги особым вниманием. И это тоже был добрый знак — пусть он и не сказал этого, я была уверена, что дело не в деньгах.
Я пообещала сообщить ему, если что-то вдруг изменится, и
с лёгким сердцем покинула его дом. Теперь почти все детали нашей незамысловатой мозаики сложились вместе.
Наш дом уже был совсем рядом, когда кто-то окликнул меня.
— Анимара? — послышался знакомый, хорошо поставленный голос.
Я обернулась, и прежде чем смогла что-то разглядеть, послышался громкий короткий треск. Что-то вспыхнуло и я схватилась за горло, которое словно бы сжало двумя мощными руками.
Я задыхалась, а мерзавец, что стоял напротив меня улыбался. Мои колени начали подгибаться, но вдруг я почувствовала, что невидимые пальцы словно бы нехотя стали отпускать моё горло. Воздух, такой чистый и свежий снова мог наполнять мою грудь. Я откашлялась.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, я уже была готова наградить своего обидчика двумя-тремя болезнями, сила которых могла бы унести его жизнь всего за пол дня, но вместо яростных слов проклятий из моего горла раздался лишь громкий хрип.
Я недоумённо повторила попытку, но всё было тщетно. Вот почему этот истукан так широко улыбался, а не бросился наутёк.
Вокруг меня вдруг выросла пара рослых стражников. Они бесцеремонно схватили меня под руки. Сопротивляться было бессмысленно. Уж я бы укоротила их обоих в один миг, если бы могла произнести хоть словечко.
— Приветствую вас, госпожа Анимара! — самодовольная улыбка Нэнтрикса растянулась ещё шире.
В этот раз одет он был в жёлтую мантию, которую неизвестный мне портной щедрой рукой осыпал красными вкраплениями, словно то были капли крови. Только потом я сообразила, что это были плоды какого-то редкого фрукта, как символы могущества.
— Мэээ!! — ответила я ему, яростно прожигая его взглядом.
Его улыбка померкла.
— И не пытайтесь! — проговорил он. — Говорить вы сможете не раньше, чем через несколько часов. А я уже было заждался вас!
— Мэээ!! — возмутилась я и безуспешно дёрнулась.
— А потому, — угадал направление моих мыслей Нэнтрикс, — что вы подозреваетесь в заговоре против города.
— Мэээ!! — ответила я ему.
— Я ведь предупреждал, — спокойно проговорил он, — что и у стен есть уши. И глаза тоже есть. И много чего ещё, но об этом как-нибудь в другой раз…
Он дал знак страже следовать за ним и не спеша побрёл в город. Если отбросить все мои познания в колдовстве, весь мой опыт травничества и целительства, кем я была теперь? Слабой перепуганной девочкой, не более. Пару раз я пыталась ударить пяткой по носкам волочащим меня стражником, но те лишь смеялись надо мной. Сапоги у них были кованные, и если бы моя пятка умела говорить, то, должно быть, прокляла меня за столь безумную и глупую выходку.
— Не сопротивляйтесь, — то и дело настаивал Нэнтрикс, чья бодрая фигура шла впереди и услужливо подметала за собой дорогу своей жёлтой мантией. — Я вас предупреждал, но вы меня не слушали. Теперь вашу судьбу будет решать казначей и его окружение, а он человек…твёрдый, жалость в нём просыпается… эээ… обычно не просыпается.
Меня приволокли в уже известный мне дом и затащили в подвал. К тому времени я совершенно выбилась из сил, а потому даже кусать так удачно подвернувшуюся руку я не стала. Тюремщик, толстый коренастый, с густыми коричневыми волосами и плоским носом проводил нас до отведённых мне “покоев”. Что-то в глазах его выдавало ко мне сочувствие, но лишних вопросов он не задавал.
Быстро найдя нужный ключ, он открыл решётчатую дверь. Остолбеневшую меня втолкнули внутрь, и дверь тут же затворилась. Я с горечью смотрела на бледную сидящую на полу фигуру перед собой.
— Кххх! — вяло поприветствовал меня сидящий на полу Зельборн.