Первым делом, что я сделала, это подошла к Зельборну и выдала ему хорошую затрещину.
— Мэээ! — указала я на холодную стену за его спиной.
— Кххх! — отмахнулся он, но всё же убрал спину от холодного камня.
Ещё не хватало, чтобы и без того чахлый на вид некромант заболел. В нашем положении лечить его будет очень и очень трудоёмким занятием.
Сзади кто-то деликатно кашлянул и я обернулась. Нэнтрикс всё ещё стоял и с любопытством смотрел на нас.
— Мэээ! — махнула я на него.
— Подумать только, — возмущённо запричитал он, — вы, и правда думали, что сможете обвести вокруг пальца Гонкоралл?
Он покачал головой, а затем развернулся и зашагал прочь по лестнице.
— Покуда мой зоркий глаз видит, а чуткое ухо слышит — этому не бывать! — добавил Нэнтрикс и дверь сверху с силой захлопнулась.
— А покуда мой нос будет ощущать то, что ощущает, — раздался неприятный голос откуда-то из тёмных затхлых глубин, — то вам, ребятки, несдобровать.
— Ты бы лучше помолчал, Дакнис! — послышался другой, тихий и настороженный голос, — колдовство у них может и отобрали, да кто их знает, что ещё они могут.
— Если бы могли, — продолжил первый голос жизнерадостно, — то уже бы сделали! А так — они ничем не лучше нас с тобой!
— Всё равно, помолчи! — настаивал второй голос, — у меня от твоей болтовни голова разболелась.
— Было бы чему там болеть! — ответил первый, но всё же оказал всем присутствующим милость умолкнуть.
Попытки объясниться друг с другом ни к чему не привели. По крайней мере, хоть кому-то стало чуточку веселее. Да что там чуточку, хохотали все.
Волей не волей, нам пришлось молча обдумывать сложившуюся ситуацию.
Думалось плохо. Мало того, что условия были совсем не подходящие, так ещё и стойкий запах сырости и плесени стоял вокруг. Но что самое неприятное — это капли воды, что мерно отсчитывали моё терпенье в полной тишине.
Через какое-то время мы обнаружили, что возможность говорить возвращается, но большой радости от этого не испытали. Заклятья не работали, сила слов тухла, как мы не пытались. Мы снова попали в особое место. Место для таких, как мы.
Вдруг дверь в нашу темницу открылась и по лестнице послышались тяжёлые шаги. Шагающих было двое, один из них тяжело дышал.
Через минуту у нашей двери стояла знакомая нам пара мерзавцев. Придворный маг и казначей. Лицо второго было красным, словно бы он пробежал сюда с сундуком на спине. Глаза впились в меня, а потом в Зельборна. Оба молчали.
Ну что ж, тогда мне есть что сказать.
— Какого дьявола происходит, хотела бы я знать?! — выкрикнула я так, что порыв ветра подхватил мой голос и ударился о две стоящие напротив фигуры.
Это не была магия в полном смысле этого слова, скорее ценный навык, который ни раз давал понять, кто тут главный. Зельборн обычно лишь демонстративно смеётся, ссылаясь на то, что из меня вышел бы не плохой полководец, или певица. Но я-то знаю, как резонирует с моим голосом тело того, на кого он направлен. И если я желаю посеять ужас, я его посею.
Фигуры по той стороне решётки вжались в себя и друг в друга, но, к несчастью, лишь на миг. Первым оправился Нэнтрикс.
— Не тратьте свои силы, госпожа Анимара. — самообладание вернулось к нему в полной мере. — Лучше позаботьтесь о своей душе, покуда у вас есть на это время.
— Моё время, — отрезала я, — не ваше дело.
— Ошибаетесь, — вдруг раздался голос казначея. — Теперь это и наше дело.
От этих слов я вздрогнула.
Тормизиан был одет в широкую тёмно-синюю рубаху и мешковатые жёлтые штаны.
— Что вы имеете в виду? — подал голос Зельборн.
— В нашем городе, — проговорил Нэнтрикс, — равно как и в других, не очень-то жалуют магов. А магов-воров — тем более. И раз уж так вышло, что вы оба являетесь представителями и той, и другой стороны, то расплата за ваши замыслы не заставит себя ждать.
— Какие такие замыслы? — крикнул Зельборн.
— Мне известно всё, некромант, — спокойный голос придворного мага не заставлял сомневаться в сказанном.
— Но ведь мы ничего дурного не сделали! — воскликнула я.
Я чувствовала, как отчаяние потихоньку поднимается из моего нутра, пробивая себе путь через броню невозмутимости.
— Уж не хотите ли вы, чтобы мы доказывали вашу причастность к заговору? — лицо Нэнтрикса выразило удивление. — Нет-нет. Скорее это вы должны доказать обратное. Сможете ли вы сделать это?
— Как, бездна тебя побери, мы можем доказать тебе хоть что-то, — яростно возразил Зельборн, — если мы заперты за решёткой?!
— Не знаю, — развёл руками Нэнтрикс. — Это выходит за пределы моих возможностей. Да и пришел я сюда не за этим.
— Позвольте мне, ваша милость! — вскричал казначей, дёргая мага за жёлтую мантию, словно ребёнок.
Придворный маг небрежно махнул рукой в знак согласия.
— За покушение на казну Гонкоралла, — торжественно объявил казначей, расплываясь в недоброй улыбке на толстом лице, — вы признаётесь виновными и будете казнены послезавтра, на рассвете.
В тяжёлой тишине откуда-то из глубин тюрьмы раздался удивлённый присвист. Казначей огляделся.
— Кого там ещё казнить завтра? — грозно проговорил он.
Добровольцев не нашлось.
— Послушайте, — Нэнтрик вдруг наклонился к казначею и зашептал, но его слова всё же не укрылись от моего чуткого уха. — Я полагаю, что казнить этих двоих — слишком уж суровая плата за их нечестивые замыслы. Я по-прежнему настаиваю на более гуманном способе порицания. Побить палками, кнутами, заставить работать, в конце концов. Но отнимать жизнь — это, пожалуй, слишком. Подумайте об этом.
— Благодарю вас, — резко ответил казначей, — ваша милость. Но раз уж их грязные мысли простирались над обителью моего ремесла, то и конечное слово будет за мной.
— Да, — согласился Нэнтрикс, отшатываясь от казначея, — это так. И всё же…
— Я не милую тех, кто желает обвести вокруг пальца как самого короля, так и самого меня, — горячо возразил Тормизиан и топнул для пущей убедительности. Вышло довольно глупо, по-детски.
Придворный маг покачал головой.
— Но ведь мы ничего не сделали! — выкрикнула я, пытаясь воззвать к совести хоть кого-нибудь из этих двоих.
— Если бы вам это удалось, — заверил нас Нэнтрикс, как бы в знак утешения, — тогда вас бы казнили не меньше трёх раз к ряду. А так только один.
— О, Боги! — выдохнул Зельборн.
Нэнтрикс развёл руками и направился к выходу. Казначей бросил победный взгляд и засеменил следом.
Дверь захлопнулась, оставив нас без какой-либо надежды на спасенье.