“Где-то убыло, где-то прибыло.
Мой жизненный девиз”.
Фигура в тёмно-синей мантии ещё немного постояла вдалеке, а затем скрылась за ближайшим поворотом. Я не особенно запоминаю тех, кто постоянно посещает подобные мероприятия, но маги появляются на казнях редко — им это попросту не интересно. Этот же стал появляться всё чаще, что несколько выводило меня из себя. Впрочем, кто их знает, что у них в голове? Иные из них вообще безумцы, если капнуть чуть глубже.
А я что? Я просто забираю то, что уже никому не нужно, что плохо лежит. Всё равно убийцам, вроде этого, жизненные силы уже ни к чему, а мне пригодятся. Столько энергии уходит на оживление простейших, а уж если вдруг понадобиться поднять из земли чьё-то тело — я и думать боюсь, во что это выльется.
Я достал свой костяной кинжал и перерезал верёвку. Острота лезвия всегда остаётся на высоте, это моя гордость! Тело неуклюже шлёпнулось вниз.
Мои эксперименты над умершими обычно ограничиваются животными — в людях, как правило, надобности нет. Слухи и легенды, что витают над Гонкораллом, словно чёрные вороны, приписывают некромантам слишком огромную силу. Боюсь и предположить, сколько нужно времени, чтобы выучиться всему тому, о чём рассказывает молва.
Книга, что была и есть мне верным учителем, таит в себе множество возможностей. Но знал бы я, что постигать каждую из них будет так сложно — в руки бы не взял!
Впрочем, кого я обманываю? Это благодаря ей я узнал, как можно перехватывать остатки жизненных сил, и забирать их себе. Как можно видеть тех, к кому прикоснулась смерть, как общаться с духами. Впрочем, последнее даёт весьма сомнительные преимущества — или духи мне попадаются не те, или все они такие — глумливые и высокомерные донельзя. Ничего узнать у них толкового нельзя.
Тем временем тело, что недавно висело в петле, погрузили в холщовый мешок.
Я всегда говорил: работа у меня не пыльная — разбираться с последствиями смерти мне не приходится, хотя иногда я и оказываю посильную помощь в виде совета как луче взяться за мешок, или куда лучше положить укатившуюся голову. Правда, на этот счёт можно услышать не столь лестные комментарии и ответные советы от стражников, которые и сами знают, как им выполнять подобные задачи.
Вообще, головы рубить в последнее время — то ещё приключенье. Как-то раз я то ли сил не рассчитал, то ли задумался — голова отлетела в сторону людей. Я тогда испугался, что ужас и паника охватит их, начнётся давка, и кого-нибудь задавят. И это непременно ляжет на мои плечи. И нет, что бы промолчать — я возьми да и ляпни:
— Кто поймает и принесёт — получит несколько монет!
Что тут началось! Такого побоища я давно не видел!
Мужики начали кулаками махать, словно кувалдами. Женщины дрались, как последний раз. Старики оказались самыми кровожадными — бились насмерть, из последних сил. Да на войне и то не так лихо сражаются!
К моему стыду, монеты получил ребёнок.
Долго меня ещё начальство ругало и обещало наказать, да так и не придумало как.
С тех пор казней ждали с удвоенным энтузиазмом, словно праздников — ничего святого у людей не осталось, и я отчасти тому виной. А сколько скорби в глазах людей, когда оказывается, что смерть протянет свои чёрные руки к очередной жертве в виде петли на шее!
Тело погрузили в повозку, теперь его ожидал последний путь.
Я же, убедившись, что на сегодня мои услуги больше не требуются, отправился домой, в надежде на сытный ужин.
И только дойдя до двери дома, я остановился и, хлопнув себя ладонью по голове, выругался:
— Вот же бездна, совсем забыл про проклятые уши!
Делать нечего, в другой раз уже достану. Раздосадованный, я открыл дверь и зашёл в дом.
Возможно, со стороны это кажется жестоким — лишать трупа столь важных частей тела, однако, как это обычно бывает, мерило человеческих ценностей задаётся сравнением. Так вот, стоит только заглянуть к целителям, и сомнений не останется — нужды Анимры ещё цветочки. То, что происходит в недрах Центра Целительства (или как там величают наиболее посещаемое место в Гонкоралле?), может повергнуть в шок любую неокрепшую психику. А если это случится — то там вам сразу и помогут. Кроме врачевателей плоти у них имеются и врачеватели ментального здоровья. Только будьте готовы к тому, что большинство проблем у первых решается ножом или топором. У вторых нож иногда применяют, но скорее, в качестве самозащиты, так как поправить психическое состояние довольно трудно.
Конечно, сложить такое мнение я мог исключительно не понаслышке. Приходилось бывать по долгу моего непростого ремесла. Убийцы ведь хитры и коварны бывают. Одни себе могут вред причинить, другие за ненормального себя выдают. А целителям всё одно — что могут — делают, а дальше ко мне отправляют. Впрочем, Центр Целительства для моих способностей место весьма любопытное. Иногда я, но чаще Анимара помогаем советом. Целители давно сообразили, что она колдовством промышляет, да и в алхимии кое-что понимает. Вот и стали слать к ней тех, кого вылечить не удаётся.
Вот и теперь, в комнате стояла девочка лет 15, в длинном жёлтом платье, с синем платком на голове. Анимара что-то толола в ступке. На столе рядом стояла колба с мутно-жёлтой жидкостью.
— Да бездельники одни в этом Центре, я тебе скажу, — улыбалась она девочке.
— Что вы, бабушка! — неуверенно отозвалась девочка, её глаза были мокрые от слёз. — Они, и правда, помочь пытались. Травами, да зельями, но мать всё не поправляется! Вот один из них и посоветовал к вам обратиться!
— Видала я случаи и тяжелее! — ответила Анимара и высыпала порошок из ступки в колбу.
Она закрыла пробку и тщательно взболтала содержимое колбы. Жидкость окрасилась в тёмный цвет. Девочка протянула руку, но Анимара не дала колбу в руки. Она глянула на девочку, а затем произнесла:
— Знаешь, на всякий случай я шепну пару слов.
Она поднесла колбу к губам и прошептала слова, значение которых ни я, ни девочка не знала.
— Вот! — Анимара торжественно вручила колбу девочке. — Теперь её должно стать лучше.
Девочка с осторожностью взяла колбу и зачарованно глянула на жидкость. Затем она перевела взгляд на Анимару.
— Бабушка, у меня не так много денег… но это сейчас, — она достала несколько монет и протянула Анимаре. — Я принесу ещё, дайте только срок, принесу!
Анимара подошла к девочке и положила руки ей на плечи. Затем развернула лицом к выходу и чуть подтолкнула. Я открыл дверь и отошёл, чтобы она могла выйти.
Девочка только теперь обратила на меня внимание. Взгляд её помрачнел, шаг замедлился.
— Добрый вечер! — улыбнулся я самой добродушной улыбкой, на которою был способен.
— З-Здравствуйте! — неуверенно произнесла она.
Смертью от меня, что ли, пахло? Уж больно испуганная она была.
— Спасибо, бабушка! — сказала она, и, стараясь обойти меня подальше, выбежала вон из дома.
Я закрыл за ней дверь.
— Добрыми делами промышляешь? — задал я вопрос Анимаре.
— Не без того! — ответила она, кинув взгляд на меня.
— А есть ли что на ужин, бабушка? — ехидно спросил я.
— Ты там не перепутал случаем, кому голову рубить надо было? — ответила Анимара. — Не видишь что ли — в делах я вся! О душе своей забочусь, людей спасаю. А ты что? Только и делаешь, что головы рубишь!
— Так ведь то — дрянные головы, — заметил я. — Хорошие-то дома сидят, ужин едят.
— Тоже верно! — согласилась она.
— Давай соображать на стол, моя старушка! — моё хорошее настроение пробивалось наружу.
— Вот я тебя сейчас в курицу превращу, да суп из тебя приготовлю, если не перестанешь. — Анимара демонстративно подняла руки.
— Да разве это мои слова?! — удивился я, театрально отшатываясь в ужасе. — Смилуйся, госпожа ведьма!
— Ладно уж, — примирительно отозвалась Анимара. — На первый раз прощаю. А что до бабушки, так это она верно подметила, знает.
— Чувствуют они что ли? — задумался я.
— Да, — согласилась Анимара. — Детей не обманешь, они сердцем видят. Наши года слишком сильно дают о себе знать, несмотря на молодую внешность.
Я обнял Анимару, она прижалась ко мне. Её сладкий медовый запах окутал меня.
— Это ничего, — произнёс я. — Главное, что мы есть друг у друга.
— Да, — согласилась она. — Но мне кажется, нам уже пора.
— Пора уходить? — удивился я.
— Пора, — подтвердила Анимара. — Тучи всё явственнее сгущаются над нами, нам нет тут места.