Люда открыла рот, а её глаза растеряно забегали в разные стороны. Как же Маша не понимает, какую смуту сеет среди девочек! Ведь ей будут завидовать, а завидовать — значит, злиться, а зло оно ясно куда ведёт.
— Хорошо, давай я тебе помогу перестелить, — примирительно улыбнулась Новосёлова и двинулась вперёд. — Или вообще сама всё сделаю.
— Не стоит, — скрестила руки на груди упрямая Маша. — Я не хочу спать на простыни, на которой спал незнамо кто.
— Почему это незнамо кто?! Может, это я на ней спала! — вдруг встала в позу Ириша.
— Тебе не привыкать. Ты и так девять месяцев живёшь в этом интернате, считай, всё это — и так твой дом.
— Вообще-то я на выходные обратно в Ивановку уезжаю, — обижено буркнула Сидорова, но спорить не стала. Она действительно привыкла учиться в этой деревне, и интернат, в котором всегда было тепло и шумно, не вызывал у неё никакого отторжения.
Люда Новосёлова укоризненно качала головой, пытаясь надавить на совесть Маши. Но та не сдалась и продолжала упрямиться.
— Ладно вам, давайте ложиться, поздно уже, — резковато сказала Лида Козичева. — Валентина Михайловна, наверное, уже дверь закрыла.
В комнате почти всё стихло, только доносилось смутное шуршание из форточки. То ли ветер колыхал молодую листву, то ли возилась под крышей птица. Маша лежала на боку, отвернувшись к стене, и безуспешно пыталась успокоиться. Всё внутри неё ревело, клокотало, ей так и хотелось вцепиться в правильную Люду. И чего она к ней пристала? Мало того, что половину учебного года пыталась взять над ней шефство, так ещё и здесь собирается командовать — в трудовом лагере при колхозе! Кем она себя возомнила?!
Маша вздохнула и перевернулась на другой бок. Ей никак не спалось. Наконец она не выдержала, встала, осмотрела то ли спящих, то ли притворяющихся одноклассниц и осторожно вышла из комнаты.
— Ты куда? — громко шепнула Новосёлова, когда скрипнули петли.
— Спи! — грубо ответила девушка и решительно прикрыла за собой дверь.
В тёмном коридоре пахло сладковатым деревом и нищетой. Отовсюду доносился смех и шушуканье, и только в её мёртвой комнате стояла противная тишина.
— Что-то случилось? — неожиданно рядом возникла учительница Валентина Михайловна Корзухина. Эта была невысокая приятная женщина лет сорока, с маленьким пучком жидких волос и круглыми очками.
— Можно я немного постою на крыльце? — грустно попросила Маша.
— Хочешь, я пойду с тобой? — Женщина подошла ближе и с тревогой посмотрела на ученицу.
— Нет, спасибо, просто хочу побыть на воздухе перед сном.
— Не хочешь ничем поделиться?
— Нет, всё хорошо, — соврала девушка.
— Десять минут, не больше, и я буду закрывать.
Маша выскочила на крыльцо. Раздражение от вечно бдящего комсорга немного поутихло. Валентина Михайловна была на редкость приятной и мягкой женщиной, один её вид вселял уверенность и спокойствие, вот и сейчас короткий разговор немного помог девушке. Она прислонилась к перилам и заставила себя подумать о городе. Где-то там играют струями фонтаны, ездят «москвичи» и «волги», прыгают воздушные балерины и примеряют платья актрисы. Но перед взором лишь село, самое обычное, неприметное, со стареньким кинотеатром, со столовками и замшелым домом культуры… Маша вздохнула. Её лёгкий взгляд пробежался по дороге, перепрыгнул на ветви округлых и разлапистых яблонь и полетел бы дальше по затемнённым кронам, если бы не человек. Высокая фигура замерла между деревьями с застывшей рукой у ствола. По спине девушки пробежал холодок, но ясный ум быстро нашёл объяснения: «Наверное, местный алкаш не может найти себе чекушку… Или чей-то отец пришёл убедиться, что с дочкой всё хорошо… А, может, просто кому-то не спится, вот он и лазит в колхозном саду…»
Темная фигура почему-то стала ближе, но Маша пропустила момент передвижения. Она испуганно дёрнулась и больно ударилась ногой о косяк. Какой-то миг — и чёрный человек вновь оказался на несколько шагов впереди. Окончательно перепугавшись, девушка бросилась в интернат и плотно прикрыла входную дверь. Чего только не померещится в ночи… Наверное, Люда была права — лучше всего лечь спать, ведь завтра ранний подъём и добровольно-принудительная помощь колхозникам.
Глава 2
11 июня 1979, понедельник
— Встаём, ребята, умываемся и в столовую! — заглянула в комнату Валентина Михайловна. Её негромкий голос бодро разлетелся по комнате, но все лишь недовольно заворочались в кроватях. — Давайте-давайте! Не ленитесь! А вечером я сыграю на гитаре.
Как только обещание музыки проникло в сонные сознания, многие вскочили. У учительницы был превосходный голос, чистый, мягкий, он ласкал слух так же, как нежный морской ветер, но пела она не часто, а гитару доставала и того реже.
Два девятых класса, состоящих из девчонок, и два полных восьмых, толпились перед мутными окнами двухэтажного интерната. Ребята нетерпеливо ждали, когда освободятся умывальники, а между тем шумно переговаривались между собой.
— Хорошо бы нас в столовку отправили помогать! — мечтала Варя Киселёва.
— Куда отправят, туда и пойдём, — поучительно вставила Люда, которая внимательно следила за порядком и вмешивалась, если он нарушался.
— Ей лишь бы пожрать, — зло ухмыльнулась Козичева.
— Ты, Лидка, лучше заткнись! — услышала Варя и под густыми веснушками вспыхнула красная кожа. — Чернявка подзаборная!
— Девочки! — осадила комсорг, видя, как наливаются злобой чёрные глаза Лиды. Все хорошо знали, что она дочь доярки и залётного цыгана, и не упускали случая напомнить об этом. Даже несмотря на то, что она круглая отличница и комсомолка. — Мы все ученицы школы номер один! Не забывайте, пожалуйста, об этом.
Маша стояла рядом, но особнячком. Она с интересом слушала происходящее и неосознанно радовалась, что не участвует в этом. Когда Людмила закончила читать нотации нерадивым ученицам, её внимание обратилось на Иванову.
— Маша, — аккуратно начала комсорг, — ты видишь, к чему приводят различия?
— Ну так давай всех одинаково побреем, оденем в гимнастёрки и заставим ходить строем! — рыкнула та и немедленно отошла от Новосёловой. И чего она вечно цепляется?!
Люда не последовала за ней — подошла её очередь умываться.
Толпа школьников во главе с Валентиной Михайловной дружно направилась в контору по освещённой ярким солнцем дороге. На деревьях распевали весёлые птички, кукарекали петухи за загородками, под лопухами прятались пугливые разномастные куры, гоготали гуси, благоухали желтые и белые цветы. На длинном здании из белого кирпича развевался красный флаг, а под ним пестрели алым огромные буквы: «Правление колхоза Заря коммунизма». Железный забор, выкрашенный в ярко-синий, отделял от дороги несколько ухоженных клумб с низкорослыми растениями и смутно наводил на мысль об участке на кладбище. Рядом с конторой находилась небольшая площадка, где ребят уже ожидали. Высокий председатель Константин Петрович, от которого замирали сердца всех молодых женщин в округе, да и не молодых тоже, парторг Василий Иванович — одутловатый мужчина с большими мешками под глазами, вызванными отнюдь не недосыпом, и секретарь Галина Александровна — худющая, с сероватым лицом и вечно тоскующим взглядом. Все они вытянулись в струну в строгих костюмах и изобразили подобие улыбки.
— Сейчас начнётся… — буркнула Вера Исаева из 9 «А», дылда и головная боль учителей. Благо, что жила в соседней деревне Турынино и хотя бы летом не кошмарила округу.
— Здравствуйте, ребята! — несколько сконфужено сказала Галина Александровна. — Хотим поблагодарить вас за то, что вы согласились помочь нашему колхозу!
— Согласились, как же, — хмыкнула Исаева, и Люда попыталась перехватить её взгляд. Но ученица упорно не смотрела на комсорга, и воспитательное выражение лица, которое должно было указать Вере на её неподобающее поведение, затерялось в толпе.
— В этом году мы засеяли рекордное количество свёклы и без вашей помощи нам не удастся собрать хороший урожай! — тем временем вещала Галина Александровна.
А Маша не сводила глаз с председателя. Более чем привлекательный мужчина неопределённого возраста излучал нечеловеческое обаяние. Спокойный взгляд голубых глаз, тёмные короткие волосы, немного встопорщенные и густые, естественность в движениях, лёгкая задумчивость, в смысл которой захотелось вникнуть, и потрясающая неуловимая улыбка. Девушка опустила голову, как только случайно встретилась с ним взглядом, и искоса глянула на Люду — вдруг комсорг за ней следила и скоро устроит новую головомойку? Но та и сама поддалась шарму, чем изрядно удивила Машу. Новосёлова?! Влюбилась?! Быть того не может!
Когда торжественная часть закончилась, а председатель, парторг и секретарь скрылись в конторе, школьники загудели. Валентина Михайловна призвала всех к тишине, кивнула Люде, и та радостно вышла вперёд.
— Ребята, чтобы всем нам было веселее, предлагаю разбиться на бригады! Каждая бригада придумает себе название и лозунг, в конце дня мы посчитаем, кто прополол больше всего, и запишем результаты! А перед тем, как отправиться по домам, выберем лучшую бригаду и наградим!
— Чем? Аленьким цветочком? Так у меня их и без того полно в огороде! — выкрикнула Вера и хамовато оскалилась. Сегодня она была в ударе.
— Нет, не цветочком! — улыбнулась совершенно не задетая Люда. — Но это пока секрет!
— А как быть восьмиклассникам? Мы в лагере всего на две неделе, это вы тут на месяц! — спросила Сонечка Нефёдова, миниатюрная ученица из 8 «Б».
— Давайте решим вместе! — ухватилась за искру чужого энтузиазма радостная Новосёлова. — Можно сделать соревнование только внутри классов, а можно устроить два! Первое будет длиться две недели и в нём будут участвовать все! А второе будет проходить только для девятого класса, потому что восьмой — уже уедет! Кто за первый вариант?
Несколько рук не очень-то бодро взметнулось вверх.